Владимир Колычев Удавка для опера (Мент в законе — 3)
Часть первая
Глава 1
1
Лозовой проснулся от бесцеремонного толчка в плечо.
— Эй, проснись! — услышал он начальственный голос.
Рома открыл глаза и увидел высокого сухощавого сержанта. Форма мышиного цвета, на поясе полный милицейско-джентльменский набор. Наручники, «демократизатор», баллончик с «черемухой» и, конечно, пистолет в упрощенной кобуре.
— Чего надо? — буркнул Рома.
Он перенес точку опоры со спины на седалище. Не заостряя внимания на сержанте, недоуменно осмотрелся по сторонам.
Пассажирский вагон, четырехместное купе. Тук-тук, тук-тук — стучат колеса. Поезд… Куда же он едет?
Во рту сухо, голова трещит. А еще неодолимое желание послать сержанта куда подальше.
— Ваши документы? — потребовал милиционер.
— А-а, — Рома лениво махнул рукой. — Сейчас…
Он хлопнул себя по батнику. Пусто. По карманам брюк. Тот же результат.
— Один момент…
Его взгляд упал на кейс. Он стоял в ногах. Смутные воспоминания… Кажется, вчера он собирался в дорогу…
В кейсе лежал пистолет. Табельный «Макаров». Рядом «сбруя» в свернутом виде. И бутылка пива. Но на нее сержант не обратил внимание. Зато ствол напряг его. Мгновенно встал в стойку.
— Вот черт! — хлопнул себя по коленям Рома.
— Черт! — подтвердил сержант.
Он уже отступил на пару шагов, застыл в дверях купе. И быстро вытащил свой пистолет. Щелчок предохранителя, лязганье затворной рамы. Неплохо натасканы «линейники».
— Ну-ка, дружок, «пушечку» свою двумя пальчиками — и на пол…
Рома послушно сбросил пистолет. В этом случае дергаться нельзя. Сержант запросто мог его подстрелить.
— А теперь руки…
Одной рукой «линейник» снял с пояса наручники.
— Не буду, — замотал головой Рома.
Сейчас он безоружен. Можно и повыпендриваться.
— Как это не будешь? — возмутился сержант.
И глянул вдоль по коридору вагона. Не идет ли к нему помощь? Жалеет, наверное, что без напарника Рому проверять сунулся.
Напарника его не было. Приходилось надеяться на себя. А Рому он, конечно же, отнес к категории опасных противников.
— Не буду, и все. Настроения нет…
— Стреляю! — напрягся сержант.
— Сначала предупредительный выстрел… — прикрывая ладонью рот, зевнул Рома. — Пока в воздух не пальнешь, не испугаюсь…
— Руки! — зло сузил глаза сержант.
— Ладно, уговорил…
Рома протянул ему руки. Но в тот момент, когда на запястьях должны были защелкнуться наручники, он резко убрал их. Выбил из рук сержанта оружие, подхватил наручники. Захват, прием, руки за спиной. Щелк, и сам сержант оказался в наручниках.
— А теперь можно и документы поискать, — подмигнул ему Рома.
И вывалил содержимое кейса на подушку.
— Ага, вот… — достал он красные корочки с золотым тиснением. — Старший лейтенант Лозовой, оперуполномоченный уголовного розыска ОВД «Битово»… Доволен, сержант?
— Что ж вы сразу не сказали?
— А чего ты сразу за «пушку» хватаешься? — вопросом на вопрос ответил Рома.
И освободил сержанта от наручников.
— На! — Рома сунул ему в руки свое удостоверение. — Изучай, не фальшивое…
— Да я верю… Куда вы направляетесь?..
Это Рома и сам не прочь был бы узнать…
— В командировку! Для выполнения особо важного правительственного задания.
Он нес белиберду, а сам пытался вспомнить…
Майор Круча был в отпуске. За него остался Федот. Вчера под его руководством ходили брать одного урку. Этот чудак на букву «м» с зоны ноги сделал, в Битове осел. А зря… Взяли беглеца. Его в кутузку, а сами в кабинет к Комову, успех обмывать.
«В отпуск хочу», — скорее в шутку, чем всерьез, заявил Рома.
«Хотеть не вредно», — хмыкнул Эдик,
Его нисколько не трогали страдания молодого опера.
«Пардон, вы ошибаетесь, — тускло посмотрел на него Лозовой. — Хотеть — это как раз вредно. Вот я в отпуск хочу, а меня не отпускают. Может, у меня от этого давление за двести перевалило…»
«Давление в чем? В этих?..»
«Ага. И в этих, между прочим, тоже. У нас в Семиречье знаешь какие девки? У-у, кровь с молоком…»
«И все медсестры…»
«Почему медсестры?»
«Ну тебе ж, брат, давление сбить надо…»
«А, ну да, надо…»
«В столице, значит, медсестер не хватает, — недоверчиво покачал головой Саня. — Ну ты, Рома, трепач. В Семиречье ему надо ехать, белковое давление сбивать…»
Да, трепался Рома. Под настроение. Да только получилось — треп в руку. Под занавес застолья начальник отдела появился, подполковник Хлебов.
Первым поднялся Федот, за ним отдали начальнику дань вежливости и все остальные.
«Хорошо сидите», — недовольно покачал головой Хлебов.
«Разве сидим? — удивился Рома. — Вы же видите, товарищ подполковник, мы уже стоим…»
«Это теория относительности, Лозовой. Вы стоите. Но на самом деле сидите. За водкой. Хорошо, что не на нарах…»
«Тьфу ты!.. Типун вам на язык, Леонидыч!» — возмущенно протянул Федот.
«А мы Лозового в отпуск провожаем!» — заявил вдруг Эдик.
Похохмить ему захотелось. Только Хлебов воспринял этот прикол всерьез.
«А по графику когда ему в отпуск?» — спросил он.
«Кто этот график в глаза видел? — развел руками Саня. — Он же секретней, чем все планы НАТО, вместе взятые…»
Хлебов исчез. Через минуту появился снова.
«Поздравляю тебя, Лозовой, — на полном серьезе он протянул ему руку. — Счастливого тебе отдыха!..»
«Не понял…» — ошарашено посмотрел на него Рома.
«А чего тут понимать. По графику у тебя отпуск в июле…»
Хоть стой, хоть падай.
Рома пытался возразить. В отпуск ему, конечно, хотелось. Но дел невпроворот. Ребята без него задохнутся. Но…
«Ничего не знаю, — отрезал Хлебов. — С завтрашнего дня в отпуск!.. Комов, подготовьте соответствующие документы…»
И началось… Из отделения в ресторан, отпуск его отмечать. До провалов в памяти отмечали. Рома смутно помнил, как из ресторана вся компания отправилась к нему домой, собирать его в дорогу. А оттуда на вокзал. Там еще в ресторане посидели.
А теперь вот поезд. Сержант, И пистолет в кейсе. Это ж надо. Табельный «макар» забыл сдать. И Федот не проследил.
Хорошо, сержант понятливый попался. Не стал требовать командировочное удостоверение с разрешением на провоз оружия. И даже бутылку пива не взял, которую предложил ему Рома. От сердца отрывал, а он не взял. И ушел…
— Милиционер милиционера не обидит, — послышался с верхней полки приятный девичий голос.
— Да нет, не так, — откупоривая бутылку, сказал Рома. На женщину он даже не взглянул. — Мент менту глаз не выклюет… Хотя, конечно, среди нашего брата бывают такие паскудники…
— А вы не из них…
— Обидеть меня хотите? — Рома приложился к бутылке.
И посмотрел поверх нее на женщину. И чуть не захлебнулся.
Это была настоящая красотка. Шатенка, стрижка каре. Глаза — полный отпад. И сексуальная донельзя. Рома представил, как он будет с ней… Это будет суперкайф. Приключение на весь отпуск. После этой красотки можно весь отпуск семечки лузгать. Не надо других женщин, хватит ее одной.
Рома мысленно воткнул флажок в подушку прелестной соседки. Это вымпел. Который он должен взять вместе с ней самой. Жаль, купе не двухместное, соседи мешать будут. Но если изловчиться…
— Нет, просто чуть-чуть поиздеваться хочу…
— Чем же я вам не угодил?
— Просто скучно…
— А давайте в вагон-ресторан сходим? Посидим, поговорим…
— Нельзя.
— Почему?
— Какой ресторан, если вам пить нельзя?
— Как это нельзя? Можно!
— Да нет, вам хватит. Я вижу, у вас пистолет в ногах лежит. Скажите, это так положено?
— Нет, — буркнул Рома. — Это так брошено…
Надо же, умыла его. Опозорила.
Он подобрал с пола пистолет, сунул его под подушку. Собрал все свои вещи в кейс. И лег. Закрыл глаза.
— Даже не спрошу, как вас зовут! — отомстил он соседке.
И повернулся спиной к стене.
— А я вам и так скажу. Меня Вероника зовут…
Рома промолчал. Пусть это будет новая порция мести.
Настроение хуже некуда. Соседка испортила. А потом, осадок в душе от встречи с сержантом. И пистолет.
Плохо. Очень плохо. И от начальства влететь может. А еще в его случае «макар» — плохая примета. Пистолет — это война. А он отдыхать едет домой. Не воевать.
Впрочем, какая в Семиречье война? Разве что с комарьем…
— Вероника, а чего вы на верхней полке? — спросил Рома. — Вы женщина, вам нижняя полагается… Давайте поменяемся?
— Вероника, а чего вы на верхней полке? — спросил Рома. — Вы женщина, вам нижняя полагается… Давайте поменяемся?
Как ни обидно, соседка почти не реагировала на него. Вымпел у ее изголовья по-прежнему маячил перед его мысленным взором. Уж очень хотелось овладеть этим неприступным бастионом.
— А Вероника не женщина, — заявил худощавый Иннокентий.
Обычный серый тип — человек из толпы. И в Мише ничего примечательного. Банальная посредственность, не более того.
Иннокентий и Миша — не просто соседи по купе. Они спутники Вероники. Все трое — одна группа. Только Рому это как-то не волновало. Отношения между ними и Вероникой дружеские и деловые. Никаких амуров и в помине.
Да и какие амуры могут быть? Вероника — это чудо природы. А Иннокентий и Миша — дремучая серость.
А один из них еще и законченный придурок. Вероника не женщина… Совсем сдурел дядя…
— А кто говорит, что она женщина? Вероника — девушка…
Ей уже за двадцать. Москвичка. Трудно поверить, что она девственна. Рома и не верил.
— И не девушка, — усмехнулся Иннокентий. — Она альпинистка.
— И между прочим, мастер спорта, — гордо добавил Миша.
— Ну и что?
Рома чувствовал себя врачом в палате для душевнобольных.
— Альпинисты — существа бесполые, — сухо заметил Иннокентий.
— Бесполые?
Да, Рома прав. Этим друзьям можно ставить диагноз.
— Знаете, у меня есть один знакомый психиатр, — сказал он. — Занимайте очередь…
Иннокентий и Миша неприязненно посмотрели на него. Но промолчали.
— Они не сумасшедшие, — в голосе Вероники звучало недовольство. — Они кровельщики-монтажники. И я, кстати, тоже…
— Кровельщики… Монтажники….
— Иннокентий и Миша мастера, я за прораба. Устраивает?
— А мне-то что?.. Едете куда?
— В Семиречье…
— Да ну?..
Семиречье городок небольшой, тысяч на десять душ. До областного центра две сотни километров. Трудно было поверить, что она не просто знает про Семиречье, но и держит туда путь.
— Вот тебе и ну… Ты о Гаврииловской часовне слышал?
— Конечно…
О Гаврииловской часовне ходили легенды. Ее в прошлом веке воздвигли местные казаки. Далеко в лес вынесли, верст за полета от города. В давние времена ходили упорные слухи, будто в тех местах злые духи бесчинствуют. Люди гибли почем зря. И непонятно было, кто их убивал: то ли гигантские волки, то ли оборотни. И самое странное, когда построили часовню, нечистая сила будто сгинула. Или просто волки-людоеды перекочевали в другие края.
Только после революции с часовни сняли колокол, сорвали позолоченный купол — в общем, испоганили святое место. С тех пор стоит часовня неприкаянная, пустая, молчаливая. Памятник или жертва коммунистического сатанизма.
— Мы в Москве церкви, монастыри ремонтируем, — говорила Вероника. — Купола золотом кроем, кресты устанавливаем, колокола вешаем. И все без башенных кранов и вертолетов. Только альпинистское снаряжение. А сейчас вот в Семиречье едем. Заказ оттуда поступил. Гаврииловской Часовней займемся…
— Значит, я могу прийти и посмотреть, как вы там работаете?..
— А вот этого я тебе делать не советую.
— Почему?
— Да молоточек может случайно с купола упасть…
— Случайно?
— Случайно…
— Язва!
— Приятно познакомиться…
Вероника сладко зевнула и повернулась на бок. Закрыла глаза. Разговор окончен. И ее спутники тоже заняли места на своих полках.
— А я все равно приду, — сказал Рома.
Только его никто не слушал. И Вероника, и ее спутники уже спали. Засыпали они в момент. Не нервы у людей, а стальные канаты.
* * *Трое суток они уже в пути. Спина болит, все кости ломит. Такое ощущение, будто бока распухли от долгого лежания. Рома мучился. А вот Мише и Иннокентию хоть бы хны.
И Вероника тоже не страдает от ничегонеделанья. Остановка более пяти минут, можно выходить из вагона. И она никогда не упускает такого случая. Рада подышать свежим воздухом. С ней всегда сопровождение. Или Миша, или Иннокентий. Рома заметил, что втроем из купе они не выходят. Вещей у них много, боятся, что кто-нибудь их альпинистское снаряжение слямзит.
Сегодня с Вероникой вышел Иннокентий. Стоят, молчат. Рома наблюдал за ними со стороны. Никак не хотят они его близко к себе подпускать.
Вероника купила мороженое. И тут же возле нее нарисовались два крепыша с бандитскими физиономиями. Крутые, навороченные. У одного сотовый телефон в чехле на поясе.
— Такая девчонка, в натуре, и одна, — прогундел первый.
— Я не одна, — Вероника показала взглядом на Иннокентия.
Рома усмехнулся. Нашла кем прикрываться. Его же соплей перешибешь.
— Погуляй! — цыкнул на Иннокентия второй бугай.
И тот отошел от Вероники. Взял да и отошел. И сделал вид, будто ничего не случилось.
— Во, теперь одна…
— Зато с охраной, в натуре. Короче, давай к нам. У нас купе, типа, на два места… Знаешь, как ничтяково ехать?
— Не, в натуре, ничтяк… Теперь втроем ехать будем. Мы тебя мороженое есть научим…
— А я разве неправильно ем? — как будто удивилась Вероника.
— Неправильно. Ты его кусаешь… — гыгнул крепыш. — А надо…
— Пошли вон! — мило улыбнулась им Вероника. — Каз-злы!
— Чо-о! Да ты за свой базар!.. Пальцы братков вскинулись веером. Рома понял, что пора вмешаться.
— Братаны, дело есть! — подошел он к браткам и закрыл спиной Веронику.
— Э-э, а это чо, типа, за хмырь?
— Я не хмырь. Я менеджер. Из фирмы «Братан-сотел»… Не слышали?
— Чо ты тут втираешь, под?
— «Братан-сотел» — это производитель сотовых телефонов для «новых русских»… Вот у тебя, брат, телефон неправильный… — показал Рома на мобильник в чехле.
— Э-э, ты чо гонишь?
— Да нет, серьезно… У нас знаете, какие телефоны? С четырьмя дырками… Есть и с тремя… Есть с двумя… Для каждого клиента индивидуальный подход, Вот у тебя, брат, распальцовка на два пальца. Тебе телефон с двумя дырками. Сечешь, два пальца в дырки, телефон на руке — и базлай сколько хочешь…
— Слушай, козел, сдерни отсюда! А то сейчас у тебя в башке будут две дырки… Или три, гы-гы!..
— Ой, я забыл вам сказать, что «Братан-сотел» не разрешает своим клиентам оскорблять сотрудников фирмы. Первый раз прощается, а второй нет. Клиент отключается от сети…
— Не, ты слышь, Стикс, козляра разбакланился…
— Извините, братаны, но я вынужден отключить вас от сети.
Одной рукой Рома ухватил за голову одного братка, второй рукой — другого. И резко свел две головы вместе. Оба братка вырубились мгновенно…
— Ты Иннокентия обидел, — уже в купе сказала ему Вероника.
И снова недовольство в ее голосе. Он защитил ее, от братков отбил. А ей все не так.
— Чем? — презрительно усмехнулся Рома.
— Не ты, а Иннокентий должен был унять хамов.
— Так чего же он в сторону-то свалил?
— Это маневр…
— Маневр?.. Ха-ха! Да эти друзья твоего Кешу в муку бы растерли.
— Не растерли бы. — Иннокентий подошел к Роме.
И вдруг легко подхватил его на руки. Будто он соломенное чучело. И так же легко забросил на вторую полку.
А ведь по комплекции Кеша чуть ли не вдвое уступал ему. Ну и силища у него в руках!
— Не думай, Рома, что ты самый крутой!.. Роме стало обидно.
— Да пошли вы!
Он слез с верхней полки, лег на свое место, повернулся лицом к перегородке.
— А за то, что заступился за меня, спасибо. Только эта благодарность казалась на вкус черствым сухарем.
— Долг платежом красен. Может, когда сочтемся…
Рома ничего не ответил.
2
Поезд прибыл в Семиречье в половине девятого утра. Стоянка одна минута. Рома выскочил из вагона первым, помог Веронике и ее коллегам. Пусть и не сложились между ними отношения, но нельзя показывать, что он на них в обиде. Не баба он, чтобы обижаться, — мужчина, опер.
У его спутников тяжелые сумки, баулы — альпинистское снаряжение в полном комплекте, палатка. Одна палатка. Значит, Вероника будет спать с Мишей и Иннокентием под одной брезентовой крышей, впритирку с ними. Впрочем, ему уже все равно…
Жаль, конечно, что не сложилось у него с Вероникой. А то можно было бы провести отпуск вместе. В Семиречье, насколько помнил Рома, дефицит симпатичных девушек. Не будет хватать ему женского общества. И Вероника самым наилучшим образом заполнила бы эту пустоту. Но она сторонится его.
Да ну ее!..
Рома и его спутники спешили сгрузить вещи. Поэтому не видел он, что делается возле крохотного здания вокзала. Он знал, что встречать его не будут: не успел дать телеграмму.
Ну вот, вещи на платформе. Поезд плавно тронулся. И в это время грянула музыка. Играл духовой оркестр. Вернее, оркестрик. Всего три музыканта — две трубы и барабан. Зато как звучала музыка! Бравурный марш гудел, звенел, поднимал в крови адреналин, как шторм морскую пену на гребень волны. От музыкантов навстречу Роме шел Артем, его родной брат. Рот до ушей, руки несет, будто огромную бочку обнимает. И одет, словно только что из элитного ночного клуба. Черный двубортный костюм, белая рубаха, галстук-бабочка. Рост сто девяносто, в плечах косая сажень, лицо симпатичное. Смотрится великолепно.