Автомата нигде не наблюдалось. Времени его искать не было. Рома вернулся к Веронике — а та уже выбралась из машины.
— Уходим, — сказала она.
И первой перемахнула через забор ближайшего дома. Красиво у нее это получилось. И Рома не сплоховал. Так же легко преодолел препятствие.
Собака с лаем бросилась на Веронику. Но тут же заскулила и закрутилась волчком. Второй выстрел из бесшумного пистолета намертво прибил ее к земле.
Вероника на ходу сменила обойму. И огородами они рванули к дому на соседней улице. И там она снова стреляла. По собаке. А Роме пришлось сдерживать не вовремя проснувшихся хозяев. Угрожая пистолетом, он положил женщину на землю. А мужчину заставил принести ключи от «шестерки», стоявшей во дворе.
Они уезжали по одной улице. А по другой, где стоял подбитый джип, шли «уазики» с прожекторами. Сейчас они стекались к месту аварии. Еще немного, и они снова растекутся по городу. В поисках беглецов.
Но Веронике и Роме повезло. С выключенными фарами они выскочили из города без погони на хвосте.
— Но ты не радуйся, — сказала Вероника. — Все только начинается…
Она вела машину по лесной ухабистой дороге. «Шестерка» то и дело стучала выхлопной трубой. И днищем о кочки терлась. Но продолжала двигаться вперед. Вероника по-прежнему не включала фар. И вела машину легко и уверенно. Как будто она могла видеть в темноте.
— Куда мы? — спросил Рома.
— Мне нужно тебя спрятать. Спрятать очень хорошо. И надолго… Я знаю одно место.
— Зачем?..
— Что зачем?
— Зачем тебе все это надо? Ты рискуешь собой ради того, чтобы спасти меня.
— Рискую, — кивнула она. — Ради того, чтобы спасти тебя… Пожалуй, ты хороший парень, Рома. Но только не думай, мне все равно, какой ты. Надо было бы тебя убить — убила бы не задумываясь.
От холода в ее голосе у Ромы по спине пробежали мурашки.
— Спасибо, — мрачно усмехнулся он. — Если мне надоест жизнь, я позову тебя.
— Спасибо за доверие!
— Куда ты меня хочешь спрятать?
— Ты будешь жить у одного человека. Он обитает глубоко в тайге, вдали от тех мест, которые интересуют Ныркова.
— А как же служба?
— О службе придется забыть. Пока не будет нейтрализован Нырков… Ведь на тебе два убийства. Как только с Нырковым будет покончено, обвинения с тебя будут автоматически сняты. Но учти, справиться с Нырковым могу только я. Поэтому будь умницей и слушайся меня.
— А если я хочу помочь тебе?
— Не надо. Ты мне будешь только мешать.
— Не буду…
— Рома, я все равно увезу тебя далеко отсюда. Поэтому могу сказать тебе, что мне нужно… Где-то в окрестностях Семиречья у Ныркова крупный спиртовой завод. Работает, сам понимаешь, на нелегальной основе. Я должна вычислить этот завод…
— Всего-то…
— Завод этот охраняется очень тщательно. Люди Шамана плюс боевики на армейских «уазиках».
— Значит, ты обойдешься без меня.
— Конечно.
— А мои друзья? Они ведь могут помешать тебе.
— Но они же не узнают, что с тобой случилось.
— Мне скоро возвращаться на службу. Если я не вернусь вовремя, меня хватятся.
— Не переживай, с Нырковым будет скоро покончено. До твоего возвращения из отпуска…
— До них может дойти информация о событиях в Семиречье. Как-никак шесть трупов…
— Дальше Семиречья информация об этих событиях не уйдет. Нырков сумеет создать информационный вакуум… Когда в Семиречье прибудут твои друзья, здесь будет тишь да гладь. Будь уверен…
Все правильно. Семиречье снова затянет тихий омут. И не узнают его друзья, что в этом омуте чертей пруд пруди. И про два убийства, которые на Роме зависли, им будет невдомек. Материалы расследования дальше Семиречья не уйдут. Нырков постарается. Дело засекретят, и всплывут его «подвиги» лишь в том случае, если Рома выйдет на свет и поведает о своих злоключениях всему миру. И тогда его ткнут мордой в парашу. Как ни крути, а два убийства прочно завязаны на нем.
Вероника права. Надо быть тише воды, ниже травы. И ждать, когда она покончит с Нырковым своими методами.
Наконец они прибыли на место. Ночь, темнота, лесная глушь, деревья на ветру шумят. Рома вышел из машины и невольно поежился.
— Не бойся, здесь волков нет, — сказала она.
— Да я и не боюсь…
И все же он держал руку на рукояти пистолета.
— И правильно… Запомни, волки, которых нужно бояться, только в определенных местах водятся.
— А где именно?
— Есть один хутор…
— Шустринский?
— Ты откуда знаешь?
— Знаю… Наверное, там и надо искать спиртовой завод.
— Спасибо за совет, — будто бы всерьез поблагодарила его Вероника.
Но Роме показалось, что она скрывает усмешку.
Вероника приложила руки ко рту и заухала филином. Повернулась к Роме.
— Дальше тебя Миша повезет. Он дорогу знает.
— Миша?!. Значит, он все-таки с тобой.
— Чем длиннее знание, тем короче жизнь…
— А ты сейчас куда?
Этот вопрос Вероника пропустила мимо ушей.
Появился Миша. Вероника отвела его в сторону и вкратце обрисовала ему ситуацию. Затем посадила его за руль машины. И подошла к Роме.
— Будь умницей! — сказала она ему.
На этом они расстались.
Всю дорогу Миша молчал. А дорога была длинной. Они ехали всю ночь. А потом закончился бензин. Миша хотел бросить машину и дальше отправиться пешком. Но в багажнике оказались две двадцатилитровые канистры.
Миша уверенно вел машину известной ему дорогой. Он отлично ориентировался в тайге. Видно, не впервые здесь. А ведь он как будто бы из Москвы, часовню восстанавливать в эти края прибыл. Наверняка он уже бывал здесь. А часовня — не более чем красивая легенда.
Часовня, нечистая сила, страшные волки… Нырков сам развел волков. Сам же вызвался восстановить часовню. Чтобы этих волков отпугивать. На публику работает. Смотрите, мол, какой я мэр! О благе народа беспокоюсь, о его безопасности…
А о безопасности народа беспокоится Вероника. И Миша. Они выведут Ныркова на чистую воду. И тогда лес очистится от страшных волков, которые охраняют спиртовой завод.
К обеду робкая дорога сквозь тайгу растворилась в непроходимых таежных дебрях. Пришлось бросить машину и дальше идти пешком. И все молча, молча. Миша демонстративно воротил от Ромы нос. Как будто в чем-то его винил.
Через дремучую чащу, по известной только одному Мише дороге, шли до самой темноты. Рома уже думал, что придется заночевать в лесу. Но ошибся. В темноте впереди мелькнул огонек. Подошли к деревянной избушке. Им навстречу вышел черноволосый мужик с пышными усами а-ля Сталин. И, как бы в продолжение этой аналогии, он был в зеленом френче, галифе, хромовых сапогах. В зубах трубка, подворотничок белизной отдает, пытливый прищур глаз. Только маршальских погон не хватает и Звезды Героя. Зато в руках ружье. Допотопная одностволка.
— А кто это к нам пожаловал? — с характерным сталинским растягом спросил мужик.
— Наш товарищ, Иосиф Виссарионович, — серьезно ответил Миша. — Вот, знакомьтесь, — показал он на Рому. — Товарищ из органов…
Из органов… Надо бы уточнить, из каких именно… Рома недовольно посмотрел на Мишу. А затем на хозяина избушки. С определенным интересом.
— Старший лейтенант Лозовой, — вяло представился он.
— Иосиф Виссарионович, — кивнул мужик. «Ну вот, дурдом в отдельно взятой избушке».
— Только фамилия моя не Сталин. А самая обыкновенная — Какошвили…
«Очень распространенная фамилия. На Руси каждый третий Какошвили. Кто каком кверху. Кто каком книзу…»
— Иосиф Виссарионович, — попросил Миша, — человека надо спрятать…
И взглядом показал на Рому.
— От демократов?
— От них, проклятых, — кисло кивнул Миша. Он явно подыгрывал человеку с ружьем.
— Надолго?
— Пока знать не дадим.
— Хорошо.
— Ну будь здоров…
Рома не думал, что Миша исчезнет так быстро. Ушел, растворился в тайге. Даже руки никому на прощание не подал. Не человек, а машина какая-то…
В избушке было хорошо, уютно. На хижину сумасшедшего она походила только одним. В углу висел портрет Сталина. Вместо бога. Жуткое кощунство. Но не бить же морду человеку, который тебя приютил.
Иосиф сначала приготовил чай из трав, нарезал вяленого мяса. Усадил гостя за стол, рядом с самоваром. И только после этого начал жаловаться на жизнь.
— Худые нынче времена, — вздохнул он. — Сталина забыли. Родину забыли, Хрущевы там всякие, Брежневы, Горбачевы. Теперь вот Ельцин… Ни дисциплины, ни порядка…
Голос его звучал убаюкивающе монотонно.
Рома медленно засыпал. И заснул. Прямо за столом.
3
Работы по восстановлению часовни шли полным ходом.
Голос его звучал убаюкивающе монотонно.
Рома медленно засыпал. И заснул. Прямо за столом.
3
Работы по восстановлению часовни шли полным ходом.
Каменщики, штукатуры, маляры наводили блеск на стены, художники придавали первозданный вид фрескам, росписям внутри часовни. Вероника и ее ребята занимались куполом. Вернее, над ним работали Иннокентий и Миша, без ее участия. Они уже накрыли купол позолоченной нержавейкой, остались только детали.
Сегодня с утра на куполе сама Вероника. Ей помогает Иннокентий. Миши нет. Он повез Романа к Иосифу Виссарионовичу.
Когда-то этот грузин работал на всемогущую Контору. Всеми фибрами души ненавидел он строй, который отверг идеи товарища Сталина. Обиженный на весь мир, товарищ Какошвили ушел в тайгу, спрятался от всех. Отшельником стал, на своего Сталина молится. Но Контору помнит. И его самого помнили.
Вероника, Иннокентий, Миша работают на Службу внутренней разведки. Ныркова «разрабатывают». Для конспирации им пришлось срочно освоить редчайшую профессию кровельщиков-верхолазов. А начальство уже продумало им легенду и заслало сюда, на работу, которая закрутилась с легкой руки Ныркова.
Нечистая сила в здешних краях развелась. В точном соответствии со старинной легендой. Раньше, может, здесь и в самом деле какая-то нечисть водилась — хотя и сомнительно. А сейчас точно: нечистая сила — это стаи волков, которые охраняют подступы к нелегальному производству господина Ныркова.
Знакомство с Игорем Шамановым по кличке Шаман — это работа разведчика. Хочешь не хочешь, а пришлось лечь с ним в постель. Производственная необходимость.
По ночам она пытала его. Хотя он об этом и не догадывался. Она делала ему легкий укол, специальный препарат рассасывался по крови. И бандит готов был отвечать на любой ее вопрос. Она просто брала его за мизинец и начинала спрашивать. Вопрос — ответ…
Он рассказал ей немало. А еще поведал о московском опере Лозовом. О том самом, с которым она ехала из Москвы в Семиречье. Уже тогда в столицу ушла просьба узнать, кто такой этот Роман Лозовой. Ответ пришел сюда, в Семиречье. Так вот и узнала Вероника о Волчаре и его команде. Судя по всему, сила это довольно мощная. И появись этот Волчара в Семиречье, будет много шума.
Ей пришлось разрабатывать целую операцию по спасению Романа. Миша установил мощные дымовые шашки. А Иннокентий заправлял всей музыкой. С шумом поставил завесу в самый нужный момент.
А потом ей еще пришлось искать беглеца, чтобы вывести из-под удара. Это ей удалось. Теперь Роман в безопасности. А вот она нет. Сможет ли она выйти сухой из воды?
Как паук сидела она на куполе, вся в веревках. «Восьмерки», «зажимы», карабины, крючья. Из инструментов у нее три молотка: обыкновенный, небольшая кувалда и киянка. Три пары кровельных ножниц, плоскогубцы, дрель, гвозди. И ощущение причастности к святому делу. Все-таки не что-нибудь, а часовню восстанавливают они. Пусть и для прикрытия эта работа, но слов из песни не выкинешь. Купол уже почти накрыт, а скоро и крест позолоченный установят. И колокол. Загудит набат и начнет отпугивать нечистую силу.
— Эй! — едва слышно донесся до нее снизу знакомый голос.
С головокружительной высоты она глянула на землю. И увидела джип, возле него своего любовника. Шаман стоял с высоко задранной головой и смотрел на нее.
Вероника весело помахала ему рукой. С каким удовольствием она уронила бы ему на голову кувалдочку. Но пришлось спускаться самой. Нельзя заставлять Шамана долго ждать себя. Сейчас он на взводе — всю ночь за Ромой гонялся. И раздражать его — вредить себе.
— Ты почему здесь? — недовольно спросил он.
Глаза красные, воспаленные. Явно за всю ночь даже не вздремнул. Оно и неудивительно. Слишком прытким оказался беглец.
Он бы изловил Лозового, если бы обладал интуицией разведчика. Вероника ею обладала. Поэтому она точно вычислила, куда может податься беглец. А Шаман работал по адресам методом исключения. И до квартиры Мухина добрался слишком поздно. Поэтому потерял сразу троих.
— А ты где ночью шлялся? — в пику ему спросила она.
— Это мое дело! — нахмурился он.
— А это мое! — показала она на часовню.
— Ну мы же договорились» что ты не будешь заниматься этим…
— А если душа просит?..
— А что просит тело? — он решил сменить тему.
— Тело просит тебя, Игорек. Но тебя ж вчера не было… Всю ночь тебя ждала, а под утро сюда…
Глядя на нее, трудно было сказать, что она прождала его всю ночь. Свежая, веселая, выспавшаяся. А ведь, как и он, за эту ночь не сомкнула глаз. Но, в отличие от него, она умела скрывать усталость и делала это на высоком профессиональном уровне.
— Теперь поедем ко мне, — сказал Игорь. — Считай, что ты меня дождалась.
— Я переоденусь?
На ней была рабочая спецодежда. Но и в ней она смотрелась неплохо.
— Зачем?.. Дома переоденешься… А потом примешь душ. Вместе со мной…
— Ой, это будет чудесно? — обрадовалась она. И даже захлопала в ладоши.
— Поехали быстрей! — Она избавилась от альпинистского снаряжения и шмыгнула в машину.
Игорь взял ее сзади, когда она намыливала голову. Он торопился. И не зря. Он только начал, когда запиликал телефон. А отмахнуться от него он не мог. Слишком важные для него события происходили. Его вызывал к себе Нырков.
* * *Матвей Данилович с неприязнью смотрел на Чу-сова и на Шамана.
— Вторые сутки пошли, — сухо сказал он. — В чем дело?
Чусов промолчал. Похоже, он не уверен, что Лозового можно достать.
— Да найдем гада, — ударил себя кулаком в грудь Шаман.
— Ты его уже нашел…
— Так кто ж знал, что он в подвале затаился? — помрачнел «бригадир».
Вчера, после того, как Лозовой скрылся от них, оставив троих убитых, его настигли машины патрульной «бригады». Но и тут прокол. Лозовой снова ушел от погони. До сих пор найти его не могут.
А ведь были подняты все патрульные сила, снятые с объектов. Ими руководил Чусов. Но все безрезультатно.
Хотя нет. Результат есть. Три бойца Шамана, два боевика из патрульной «бригады». И два джипа всмятку. А беглеца и след простыл.
— Не затаился, а затаились, — сказал Чусов. Хмурый, он смотрел куда-то мимо Ныркова.
— Двое их было, — продолжал он. — Лозовой и какая-то женщина. Молодая блондинка…
— Блондинка?.. Она?! — встрепенулся Шаман. Матвей Данилович недовольно глянул на него. Но тот этого как будто и не заметил.
— С этим, ну… Мухиным… блондинка была. Какого-то хмыря искала, а нашла его. А потом куда-то исчезла. Вместе с Лозовым. Или раньше. А может, позже… А получается, вместе с ним… Да, надо было сразу срубить…
Надо было. Но не срубил. Потому что ума не хватает… Нырков не мог скрыть своего недовольства.
— Эта блондинка застрелила двоих у дома Мухина, — сказал Чусов. — И машину она вела. И в джип патрульный она врезалась. «Шестерку» у мужика с бабой угнала. И, между прочим, без перчаток была… Но отпечатков пальцев нигде не оставила. Специальным составом руки обработаны… Словом, не добровольная она помощница. Профессионалка…
— Откуда она взялась? — Нырков обеспокоено посмотрел на Чусова.
— Оттуда, где сейчас Лозовой прячется… Она его из-под удара вывела. И это не первый раз. Дымовая завеса в бывшей парикмахерской? Откуда она?
— Блондинку нужно найти, — сказал Нырков.
— Ищем, — кивнул Чусов.
— А ты ищи Лозового, — Нырков пронзил Шамана взглядом.
— Найду.
— Все, свободен…
Шаман исчез. В каминном зале остались Нырков и Чусов.
— Как думаешь, кто такой этот Лозовой? — спросил Нырков.
— Ничего серьезного, — с ходу ответил Чусов. — Просто мент, попал в переплет, решил скрыться бегством…
— И ничего о нашей организации не знает?
— А вот этого я исключить не могу… Не нравится мне блондинка. Возможно, она приобщила его к своему делу.
— Думаешь, кто-то взялся за нас?
— Возможно…
— Почему же тогда молчит Москва?
— Значит, наши покровители не в курсе. Что-то прошло мимо них…
— Что будем делать?
— Прежде всего надо сгладить последствия вчерашней ночи. Эта шумная акция с патрульными машинами, с ночной стрельбой должна кануть в Лету. Никаких официальных документов, никаких материалов расследования. И со свидетелями работу надо провести.
— Правильно мыслишь. Этим и займись.
— И материалы следствия по Лозовому нужно вывести из оборота… Не было у нас такого, не привлекался, под стражей не содержался… Не нравится мне этот тип. И его друзья не нравятся.
— Что за друзья?
— Есть в столице такой мент. Майор Круча. Его в уголовном мире Волчарой называют. И боятся. Уж больно крутой мент. У него своя команда. Четыре крутых опера. Не люди — машины. По крайней мере, так утверждают столичные источники.