— Бабы, бабы! Ты обещал, Иззи. Я хотел посвятить этому отпуск.
— Не обращай на него внимания, — посоветовал мне Иззи. — Что ж, увидимся через годик! Не бойся, доживешь! Я тебя запломбировал — на год должно хватить. Только помни, пломба временная. Если ты начнешь чувствовать давление… что сказать? Попробуй клеверное масло или молитву. У меня связаны руки, парень. Через несколько дней мне надо быть на фабрике, иначе меня вышибут… Кстати, я только что узнал: Северный Вьетнам опрокинул Южный. Полный раз-гром! Все кончено. Не забудь, Мэл, это хорошая точка отсчета. Ничего, на будущий год мы тебя вспашем и посеем соль, чтобы никто не мог собрать на тебе урожай.
Они унеслись прочь. Солнце жгло, как оголтелое, вокруг было белым-бело. Я не знал, что делать, а просто остался стоять, как столб. Я глазел в точку, где недавно находился Иззи, пока у меня не свело шею. Тогда я поплелся к торговым автоматам и туалетам.
9. Утко-кролик
Они вернулись, но не сами по себе, а через музыкальный автомат. Автомат стоял в кафе с противоположной стороны шоссе. Помочившись, я понял, что податься мне больше некуда. Я побрел по стеклянному подвесному переходу, все еще зачарованный волшебным ощущением, когда что-то, хотя бы жидкость, покидает мое тело: здесь целых двенадцать часов я держал в себе ВСЕ.
На каждом столике было по музыкальному автомату. Я сел за ближайший и выудил из кармана невесть откуда взявшийся четвертак. Я сунул монету в прорезь и нажал кнопку А-1 — «Если хочешь пищи для размышлений, выкуси вот это» Джонни Абилена и «Косарей». Через секунду я услышал голос Иззи.
— Эй, приятель, наркотики здесь ни при чем.
Остальные продолжали есть, не обращая внимания на голос Иззи, сочащийся из всех динамиков. Передо мной пил кофе и задумчиво любовался дымом от собственной сигареты худой загорелый водитель-дальнобойщик с блеклыми татуировками на обеих руках. За несколькими столиками устроились многочисленные и говорливые туристские семейки. Толстый старый хиппи в подрезанных обтрепанных джинсах расположился рядом с кассой и рассматривал объявления, людей, водителя и меня. Выходит, слова Иззи были понятны мне одному.
— А ты меня слышишь? — испуганно прошептал я.
— Нет, — ответил он и засмеялся. Из левого динамика донеслось раздраженное бормотание. Я узнал Сарвадуку. — Ладно, ладно, — ответил ему Иззи, — постараюсь. Ну, не удержался… Только что вошел тип, — обратился Иззи ко мне, — вон тот, в шлепанцах на босу ногу, видишь? Он с Сандулека, но на нашей стороне. Главное, не отдавай ему ничего своего. — Помехи. — Я же сказал: в Мемфисе! Дай передохнуть, Вадука: все-таки здесь — межгалактические проблемы. «После того, как ты обвела меня вокруг пальца и сделала беглецом, нечего совать мне в лицо свою любовь!»
Джонни Абилен! Голос Иззи потонул в гитарном вое. Я учуял жасмин Сарвадуки, потом запах пропал. Остались одни «Косари».
Толстяк подвалил к моему столику.
— Не возражаешь, если присяду? — Я пожал плечами. Усаживаясь и пристраивая свое брюхо, он задел соседний столик, за которым восседал татуированный дальнобойщик.
— Эй! — У татуированного расплескался кофе.
— Прошу прощения, — пропищал мой сандулекский связной, виновато оборачиваясь.
— Полегче! — Дальнобойщик накрыл кофейную лужу салфеткой и снова погрузился в созерцание сигаретного дыма.
Хиппи сосредоточился на мне:
— Как тебя зовут? Я Цыган. Дожидаюсь сестру. Она в сортире. Никак не выходит, хоть тресни! Прямо не знаю, почему она столько времени там торчит! Как, говоришь, тебя зовут?
— Мэл, — отозвался я. Перед глазами у меня всплыло какое-то неясное изображение, отказывавшееся фокусироваться. Напрасно я пытался присмотреться, что это такое. Наконец я догадался, что это мысль, чье-то имя на кончике языка, полузабытое лицо, мерцание, за которым ничего нет.
Это осталось во мне от Иззи. Мое подсознание шарило по неясной мысли, как язык шарит по ниточке, застрявшей между зубами, как лейкоциты распознают вирус. В мозгу засело что-то чуждое, но твердое.
— Чего ты таращишься на мою бороду? — осведомился сандулеанин. — В ней что-то застряло?
Я как будто нашел разгадку. В голове сидел мой папаша, Беглый Джо! Его рука дергала изнутри затычку, которую Иззи загнал мне в башку. Папаша пытался ее выбить. Кстати, он сгинул, когда мне было всего два года: пока мы с матерью пропадали в сувенирной лавке у Ниагарского водопада, его и след простыл.
Если поиграть с кнопками видеомагнитофона, то можно различить под фильмом, который вы смотрите, обрывки другого. Он прерывает действие, делает неузнаваемыми лица актеров, портит диалог, превращает лужайку в озеро, семейную комедию в гадкий «ужастик». Получается такой утко-кролик. В бороде Цыгана мне почудилась старая фуражка Беглого Джо.
— Да что у меня там? Фунт масла? Птичка снесла яичко?
— Ничего, простите. Вы с Сандулека?
У Цыгана отвалилась челюсть. Не в переносном смысле, а буквально: она упала бы на пол, если б не его брюхо. Челюсть отскочила от брюха и встала на место. На это ушло секунды две, за которые я успел разглядеть настоящее тело Цыгана. То была желтая шипящая змея. Кто-то из туристов вскрикнул, потом все стихло. Цыган вскочил, задев окороком стол дальнобойщика.
— Чертов жирняк! — Водитель треснул стаканчиком о стол и вскочил.
— Страшно извиняюсь, — пролепетал Цыган. — Видите, какой я толстый? Потому и неуклюжий. Ничего не попишешь.
Лицо татуированного затуманилось. Он не ожидал такой реакции. Он помолчал, нахмурил брови и сказал:
— Хиляк. — Он сел и бросил в лужу еще одну салфетку. — Давай поосторожнее, понял?
— Понял! — обрадовался Цыган. — Большое спасибо.
— Весь чертов Техас мне свидетель, за что здесь благодарить, толстячок?
— А вот и Нора, моя сестра, — еле слышно объявил Цыган. Красивейшая женщина из всех, кого мне доводилось видеть, подошла к нашему столику и встала рядом с Цыганом, заслонив Беглого Джо. Ее вид был мне знаком, но строить догадки было невозможно: недаром Иззи закупорил мне башку.
10. Каково быть ангелом
Дальнобойщик — и тот бросил наводить порядок у себя на столе и вытаращил глаза. У такого братца — эдакая сестричка?! Буквально ничего общего! Как же она была хороша! Очень хороша, причем как-то по-домашнему. На ней были джинсы, заправленные в сапожки, и цветастая майка. Волосы — каштановая лавина с редкими серебряными нитями — падали ей на спину. Большой рот, полные губы, темные глаза. Лицо ее было умыто печалью, подобно тому, как камень становится благородным от плеснувшей на него волны. От нее так и веяло состраданием. В этом и заключался секрет ее красоты.
Походка Норы, движение ее глаз, лишенное аффекта и сладострастия, — все превращало меня в ее поклонника. Это было именно то лицо, которое я выбрал бы из миллиона. Я тотчас в нее влюбился.
Даже Беглый Джо на время оставил в покое пробку у меня в черепушке. По кафе пробежала волна прохлады. Туристы прекратили свой треп, водитель затушил сигарету.
Цыган выдвинул для Норы стул, дождался, когда она сядет, тоже сел, на этот раз — аккуратно.
— Он знает, — предупредил Цыган сестру.
Наши глаза встретились. Мы дышали в унисон. Она чуть замету кивнула, и я понял, что она признает наше родство.
— Откуда? — спросила она. — Пожалуйста, ответь мне, откуда знаешь о нас.
Ее голос меня поражал и одновременно умиротворял. «Вот что значит быть ангелом!» — подумал я.
— Знаю, — ответил я.
Нора чуть заметно наморщила лоб. Озабоченно вздохнула; ее рука скользнула по столу и легла на мою руку. Я едва не зарыдал.
— Расскажи, — попросила она. — Расскажи мне, Мэл. Все.
11. Докладываю
— Мне двадцать три года. Я из… — Так и не вспомнил, откуда я родом. — Я снялся с места, потому что хотел… увидеть тебя, Нора. Она смотрела на меня невозмутимо, как спокойная океанская гладь, как закат, как мать, как луна. — Я хотел увидеть тебя, но тебя не было там, где… Неважно. Тогда я начал бродяжничать. Моя мать… — При чем тут мать? — Себе самому я, конечно, не признавался, что ищу тебя. Мой путь лежал на Юкатан — поглядеть на затмение, в Атланту — посетить фабрику «Кока-Колы», в Британскую Колумбию, чтобы стать земледельцем, в Большой Каньон, чтобы изучить образ жизни индейцев гавасупаи. Так все и шло. Помню, как-то раз… — Я заехал в тупик: у фразы не было концовки. — Одним словом, я тебя люблю. Когда меня подобрал Шаман…
Беглый Джо тужился, пытаясь вырвать из скважины затычку, но пока безуспешно. Я догадался, что отходы этой его деятельности засоряют мой мозг. Попутно он причинял мне мелкие повреждения, создававшие лакуны и белые пятна.
— Продолжай, — молвила Нора.
Я сосредоточился.
— Значит, Космический Народ подобрал меня, дал поесть, привел к себе в лагерь. Это просто палатки, козы и куры где-то в Нью… Не' важно. То ли Нью-Йорк, то ли Нью-Гемпшир, то ли Нью-Мексико, то ли Новый Орлеан. Я уже говорил, что хотел соединиться с тобой, полностью и навсегда?
Она кивнула.
— Вот. Потом я остался наедине с…
— С Шаманом, — подсказал Цыган.
— Благодарю. С Шаманом. Он произнес какие-то слова, продырявившие мне черепушку. Но Иззи залатал дыру.
— Иззи! — Это слово вырвалось изо рта Цыгана, как воздух из продырявленной камеры. Он вскочил, и его челюсть опять отвалилась. На сей раз она долетела до колен. В теле от шеи до пупа появилась дыра, и я увидел желтую лоснящуюся змею, которая извивалась за человеческим фасадом, как кишка, пытающаяся распрямиться. Нора недовольно нахмурилась, ее рука потянулась за подбородком Цыгана. Он пристыженно закрыл рот. Все это было доступно только нашему взору. Косясь на беспечных туристов, расплачивающихся у кассы, я думал о том, сколько еще диковин пропустил просто из-за невнимательности.
Подбородок встал на положенное место. Цыган заправил рубаху и уселся.
— Расскажи нам о своем знакомстве с Иззи, Мэл, — попросила Нора.
— Он и Сарвадука… — Я опасливо покосился на Цыгана, но тот не пошевелился. — Они подобрали меня в этом Нью… Неважно. В общем, усадили меня к себе в вертолет, в машину, в поезд. Внутри у них был слон. С жасмином. Иззи заделал пробитую Шаманом дыру. Теперь мне гораздо лучше, только вот здесь будто засела шрапнель…
От улыбки Норы, адресованной мне, сердце превратилось в тягучий мед.
— Ты ничего не хочешь нам отдать, Мэл? — спросила она.
— Как будто нет. К тому же Иззи предупреждал об осторожности.
— Все, конец! — гаркнул Цыган, ударяя по столу кулаком. Кулак расплющился и оторвался от руки. Я увидел вместо крови серое осми-ножье щупальце. — Всюду он сует свой чертов нос! Я его убью, Нора! В клочья разорву паразита! Мы пропутешествовали почти двести тысяч световых лет, добрались до этой захолустной системы — и нате! Иззи! Все-то ему неймется, все-то он делает по-своему! Нет, Нора! Нет, нет и нет! Хватит!
Тут Цыган вспомнил, где находится, и застыл. Сильно скосив глаза, он попытался оценить обстановку. Туристы и кассир смотрели в нашу сторону. Татуированный дальнобойщик отлучился, но теперь возвращался. Он приближался к нашему столику со свежей красной розой, зажатой в кулаке. Подмигнув Цыгану, он повернулся к Норе.
— Это вам, мэм. Вот, купил в подарочной лавке. Такой красотки, как вы, я не видывал на этом шоссе с 1957 года.
12. Взлет
Уверен, я не говорил этого вслух. Я только подумал: «Помоги, Беглый Джо! Пожалуйста, не исчезай! Помоги мне! Я не знаю, чего от меня хотят. Все так странно…»
В трудных ситуациях я частенько взывал к Беглому Джо. Так было, когда я оказался в школьной раздевалке нос к носу с защитником бейсбольной команды, пожелавшим меня отлупить: ведь я правильно назвал столицу Массачусетса после того, как он осрамился, вякнув: «Айдахо». В другой раз так было, когда я остался в шестнадцать лет наедине со сверстницей. В обоих случаях Беглый Джо советовал мне одно и то же, а я внимал совету. «Беги!» — говорил он.
Правда, теперь ситуация была иной, ибо Беглый Джо вцепился в мой рассудок ногтями. Еще немного — и он меня покинет. «Не приставай, сынок», — пробурчал он. Из меня уже торчала его рука от локтя до кисти. Я смотрел на мир сквозь его манжету. Беглый Джо норовил от меня удрать.
— Бедняга Мэл! — мягко произнесла Нора. — Ты такой храбрец! Мы знаем о твоих терзаниях. Мы для того и явились, чтобы это прекратить, чтобы тебе помочь. Куда это годится? Шаман — дурной человек. Дурной, но могущественный. Как тебе вообще удалось от него улизнуть, Мэл? — Ее рука лежала на моей, большой палец щекотал внутреннюю сторону локтя.
— Просто ушел.
— Он тебя не пытался догнать?
— Нет.
— Не нравится мне это, — проворчал Цыган.
— Ты прав, — ответила ему Нора. — Нам пора. Неизвестно, что у Шамана на уме. Избавься от другого. Мэла мы прихватим с собой.
— Момент. — Цыган сбросил одежду вместе с кожей, подлетел к кассиру, разинул чудовищную змеиную пасть и проглотил беднягу вместе с башмаками.
— Все в порядке, — проворковала Нора, заставляя меня с ней согласиться.
Кассир встал у Цыгана в глотке комом. Цыган заскользил к двери, лизнул щели между створками, запаяв их. Отовсюду, где побывал его язык, повалил дым. Раздался рев двигателей. Мы стартовали.
— Лопух! — обругал меня Беглый Джо. — Говорил тебе Иззи: ничего не отдавать! Теперь они перенесут к себе на Сандулек твою паршивую задницу. — Я все еще видел Беглого Джо в глазах Норы.
Цыган вернулся к столику и снова залез в человечью шкуру, как аквалангист, натягивающий мокрый костюм. Кассир уже почти не был заметен: у Цыгана оказалось ураганное пищеварение.
— Прости, что мы обошлись без обратного отсчета, — сказал он, когда у него снова появился рот. Пол у нас под ногами ходил волнами. — Проклятый Иззи Молсон! Ничего, рано или поздно он окажется у меня вот здесь! — он похлопал себя по раздувшемуся брюху.
Нора укоризненно покачала головой. Я переводил взгляд с нее на Цыгана.
— Иззи сказал, что вы на нашей стороне…
— Так и есть. — Земля за окошком превратилась в дымный шарик, потом в точку, потом стала невидимой в сиянии Солнца. Само Солнце уменьшалось на глазах.
13. Техасские виды
Чего только не увидишь из кафе на шоссе, особенно в таком местечке, как Техас, где люди оттягиваются вовсю! Это первое, что замечаешь, когда направляешься на Запад: на Западе люди ни на что не обращают внимания, они сами себе хозяева. Им начхать, если вы увидите, как они чешут себе пупок, поправляют ширинку, сплевывают, утирают пот между грудей. Подумаешь! К западу от Сент-Луиса места хоть отбавляй, здесь нечего стесняться. Не нравится — ступай куда подальше, места хватает. Послушайте западную музыку — хотя бы Джонни Абилена с его «Косарями». Они на всех плевать хотели: и на начальство, и на девушек, и на отцов, и на детей… Выкуси вот это!
Однажды я попивал какао в придорожном кафе в северном отростке штата и увидел, как подрались в кузове своего грузовичка мужчина и женщина. Никогда еще не пробовал такого вкусного какао! Драка не привела к тяжким телесным повреждениям, хотя пятеро детишек — бледные, перепуганные — не знали, куда деваться от страха. В Нью-Йорке людям достаточно обменяться угрожающими взглядами, а их детям расстроиться — и они в центре внимания. Стоит кому-то повысить голос — и на него уставится весь ресторан, а кто-то уже набирает «911». В Техасе извольте сперва устроить побоище, и, как минимум, с тремя обязательными трупами.
Чего там только не увидишь!
14. Про Сфинкса
Речь шла обо мне.
— Видишь? — говорил Цыган. — У него паралич. Он больше ни на что не способен. Все попадает внутрь, а наружу ничего не выходит. Он даже не знает, кто такой. Не помнит ничего более серьезного, чем Млечный Путь.
— Тсс! — отозвалась Нора. — Вдруг он услышит?
— Ну и что? Какая разница? Ты только на него взгляни! Его здесь вообще нет.
— Бедный мальчик! Зато Шаману поделом. Второй раз у него это не пройдет! Мэл — его пищевая скважина. Вот и пускай голодает там, внизу. Можешь вернуть Мэла на Санди. Пусть ходит героем.
— Какой еще герой? Вокруг него возведут мавзолей. Его засунут в стеклянный футляр. Он не знает, кто он такой, Нора! Там, внутри, никого нет.
— А все из-за Шамана. Он выбил из Мэла рассудок. Он теперь, как Сфинкс до Тутмоса: наполовину занесен песком.
— Какой еще рассудок? — возмутился Цыган. — Держу пари, он сам его отсек себе еще в детстве, подобно тому, как лиса, угодив в силки, отгрызает себе лапу. Может, на Земле таким не житье? Потому Шаману и не составило труда пробуравить в нем дыру.
— Иззи попробовал ее залатать. Взгляни!
Они склонились к моему лицу, как хирурги. Цыган пощелкал у меня перед глазами своими маскарадными пальцами. Я находился в оцепенении. Пока что мне не хотелось на них реагировать. Я предпочитал размышлять о сценах, подсмотренных на западных шоссе. То есть на Земле.
— Временная заплатка, — заключил Цыган.
— Да, сработано неряшливо.
— Черт бы побрал Иззи Молсона! — не выдержал Цыган. — Ну-ка, что это у нас? — Я почувствовал, как палец Цыгана проникает мне в глаз и прикасается к чему-то рядом с пломбой.
— Беглый Джо, — определила Нора. — Надо же, какой типчик живет у Мэла в голове. Кажется, ему хочется выйти вон.
— Обыкновенная история. Урон, конечно, немалый, но сам жилец крохотный, поэтому в памяти лишь небольшие провалы, ничего страшного. А вот затычка Иззи продержится считанные месяцы. Хочешь что-нибудь туда ввести, пользуясь возможностью?