— Мастер! — тихо позвал Боцман.
— Да! — отозвался Мастер.
— На хрена я тут бдю? — поинтересовался Боцман. — Ведь тихо все, сам посмотри. У меня аж Сильвер заснул. — Тут Боцман поперхнулся и сконфуженно умолк. Ясно было, что с ответом Мастер не промахнется.
— Вот он спит, а ты бди!
— А если я его разбужу? — робко спросил Боцман.
— А зачем?
— Ну, допустим, чтобы он бдел, а я спал.
— Бдеть — это по твоей части, — веско сказал Мастер. — Тут ты во Второй рекордсмен. А вот бдить ты, я вижу, разучился. Раньше вроде бы умел, а теперь прямо и не знаю…
— Я же не нарочно…
— Тут лужа была на полдвора, — объяснил Мастер Доктору. — Через двор тварь бежала, а он по ней стрелял. Она знай себе бежит, а он, значит, стреляет. Говорят, светло было, как днем. Лед плавится, тварь скачет, а он в окне торчит, орет дурным голосом и из пульсатора молотит так, что дым столбом… — Боцман пытался что-то возразить, но Мастер просто слегка повысил голос: — Батарею посадил, ты не поверишь, до половины! Воды из снега вытопил цистерну! Чуть вот этот сарай, — Мастер ткнул пальцем в склад, — пополам не распилил. А может, и распилил. Как сейчас навернется стена нам с тобой на голову…
— Ладно, не заливай, — вступился за Боцмана Доктор. — Во всяком случае, растопить снег он не мог даже теоретически.
— Так я же не о том жалею, что ему снег растопить не удалось! Бог с ним, со снегом! Я тебе говорю, что он умудрился ни разу в эту погань не попасть!
— А где же остальные были?
— Представь себе, вот тут стояли, в углу, и тоже промазали!
— И долго это продолжалось? — спросил Доктор. — Двор узкий, особо не разбежишься. Как она двигалась?
Боцман хотел было объяснить, но Мастер его опередил.
— Отсюда — сюда, — показал он и тяжело вздохнул.
— Так это же секунды две…
— Меньше, меньше! — раздраженно сказал Мастер. — Но это наши лучшие стрелки. С полусотни шагов попадут в глаз летящей мухи. Все промазали. А грохот стоял — уши заложило. Пушки на максимальный разряд поставили. У каждого лазерный целеуказатель и отличный подствольный фонарь. Обстреляйся! Не попали. Что бы ты дал за вскрытие этой твари?
Доктор закусил губу. Видно было, что сейчас он соврет.
— Ну, у нас все-таки есть кисть руки… — протянул он. — Это совсем не плохо.
— Хочу целиком, — сказал Мастер. — Это была не обычная ходячая деревяшка. Эта гадость была почти живая в нашем понимании этого слова. Вопрос — зачем? Если у врага понятия о жизни и смерти никак не соотносятся с нашими — зачем ему такая живая штука? Во-первых, очень подвижная. Во-вторых, я так думаю, котелок у нее варит — будь здоров.
— Допустим, насчет «никак не соотносятся» — это ты хватил, — не согласился Доктор. — А потом, слушай… а если они в нее все-таки попали?
Мастер вопросительно посмотрел на Боцмана, который потихоньку, мелкими шажками, приближался, развесив уши и делая вид, что по-прежнему несет караульную службу. Сильвер с места не сдвинулся. Он дрых.
— Нет, — сказал Боцман. — Тут не ошибешься. Попал — упал.
— Принимая во внимание строение ткани… — начал Доктор.
— Ты хочешь сказать, — перебил его Мастер, — что такую квазиживую зверюгу пульсатор может и не взять?
— Как с тобой все-таки тяжело! — сказал Доктор. — Вечно ты все заранее обдумал!
— С каждым днем все хреновей и хреновей, — пробормотал Мастер очередное свое заклинание, опуская глаза. — Прости, но у меня есть совершенно четкие данные о воздействии пульсатора на живой организм.
— Что значит «живой»?! — Доктор ощутимо повысил голос.
— Человек. Не охотник, конечно. Посторонний человек.
— Ну?
Мастер обвел глазами присутствующих, криво улыбнулся и, повернувшись к Доктору, произнес четко, как на докладе:
— Точечный импульс стандартной мощности. Дистанция около пятидесяти метров, зона поражения — голова и плечи. Несколько минут — шок, около часа — нечто вроде сна. Затем пришел в себя, координация движений ощутимо нарушена, но в трезвом уме и, что самое обидное, в здравой памяти.
— Как же так вышло? — пробормотал Доктор.
— Пытался ночью на улице сфотографировать экипаж одной нашей машины. Ребята домой ехали, с оружием. Сразу после охоты. Сам понимаешь — условный рефлекс…
— Боже мой! — почти простонал Доктор. — И где он сейчас?
— Я думаю, в Штабе. И уверен, что скоро его тебе подсунут для промывания мозгов. Его и еще одного деятеля. Но, чую я, утечка будет.
— Ну, вы даете, мужики! — покачал головой Доктор. — Что ж ты молчал?!
— Тебя Штаб вызывал?
— Нет, пока нет…
— Ничего, скоро вызовут. Убивать этих двоих резона нет. Значит, блокада памяти. — Мастер говорил легко и спокойно, будто лекцию читал. Доктор нехорошо глядел на него исподлобья. Лицо пожилого мужчины кривилось, как от зубной боли.
— Боже мой… — снова простонал он.
— Придется, — сказал Мастер. — Заставят. В конце концов, ты же не настоящий врач. Ты не связан клятвой Гиппократа…
— Я связан клятвой идиота! — рявкнул Доктор. — Я связался с бандой шизофреников и вот только сейчас начинаю понимать, как же я с вами со всеми попал! Ты думаешь, это очень весело — блокада памяти? Да это хуже, чем резать по живому без наркоза… Я себе, если надо, руку зубами отгрызу. А в другого нож воткнуть — нет уж, увольте. А такая агрессивная терапия — это хуже любого ножа! Сердце кровью обливается… Как же вы так, ребята, а? — Доктор посмотрел на Боцмана, потом на Китайца, потом отчего-то на обрез у Бенни на коленях.
— Он сам нарвался, — сказал Мастер. — И поверь, он знал, на что шел. Только он рассчитывал, наверное, на пулю. А огреб кое-чего похуже.
— А ты-то с чего взял, что похуже? — спросил Доктор.
— Додумался.
Доктор снова обвел взглядом присутствующих. Он уже вроде бы успокоился, и в его глазах загорелся огонек пристального и не очень приятного интереса.
— Только ты додумался или кто-то еще?
Мастер скрежетнул зубами и сунул Доктору под нос кулак. Правой рукой он на всякий случай продолжал обнимать Карму, зная ее манеру приходить на помощь, даже когда не просят.
Высказаться Мастеру помешали. В недрах технички снова зажужжал моторчик, и кабель начал сматываться. Это было так неожиданно, что люди вздрогнули. Собаки даже ухом не повели.
— А?! — гневно вопросил Мастер, тыча пальцем в сторону фургона. — Каково?! Вот отсюда мы поняли, что внутри кабеля есть и канал связи. Причем остаточный фон дырки его не колышет. Наши рации до сих пор хрипят и пукают, а этим — хоть бы хны! Черт знает что такое. О собственном оружии ничего не можем выяснить… Хоть на собаках эксперименты ставь.
— На собаках нельзя, — сказал издали Китаец.
— Да это я так… — смутился Мастер. Он уже остывал. — Сгоряча. Действительно, зачем на собаках, когда людей навалом. Бегают, понимаешь, всякие с фотоаппаратами…
— Послу-ушай, — протянул Доктор. — Так ты это нарочно устроил! Экс-пе-ри-мен-татор! Да?
— Боже упаси! — Мастер конвульсивно перекрестился, чего за ним в Школе никогда раньше не замечали. — Но не нужно было этому репортеришке лезть куда не след, понимаешь?
— Это ты мне говоришь или себя уговариваешь?
— Вот уже… — Мастер посмотрел на часы, — двадцать один час я занят только тем, что себя в этом убеждаю. Я обязан защищать своих людей, даже если они совершают ошибки. Иначе конец охоте… Китаец! Ты что, обезумел?!
Китаец, который в этот момент крепил за край транспортера альпинистский шнур с узлами, затрясся всем телом, как пудель в ожидании взбучки.
— А-а что? — пробормотал он, поворачиваясь к Мастеру. В глубине тоннеля зашуршало — ползла вверх по ленте транспортера лучевая пушка. Шериф бросился к люку и, тихо завывая, вновь принялся исполнять свой приветственный танец, немилосердно колотя хвостом Бенни, который плевался и заслонял лицо руками.
— Когда Абрам туда спустился? — спросил Мастер тоном, от которого поежился даже Доктор.
— Д-двадцать минут…
— Когда ты ему шнур бросил?!
— Ой… — только и выдохнул Китаец. Он допустил одно из страшнейших нарушений техники безопасности. Независимо от наличия радиосвязи или присутствия экстрасенса, способного засечь местоположение и эмоциональное состояние находящихся внизу людей, первое и главное, что должен был сделать Китаец, отправив Абрама в подвал, — бросить ему веревку. Китайцу стало так нехорошо, так больно, так стыдно, что он даже и не понял, как очутился задом в сугробе, с расстегнутым воротом, а Доктор делал над его головой какие-то замысловатые пассы руками, и Бенни, тоже в нарушение инструкции бросивший пост, сыпал ему пригоршнями за шиворот снег. Подбежавший Мастер оттолкнул Бенни к люку, склонился над Китайцем и сунул ему в зубы горлышко фляги. Лицо у Мастера было такое, будто он вот-вот заплачет. Китаец испугался и послушно глотнул. Во фляге был коньяк, да еще какой!
Китаец глотнул еще, потом еще, потом флягу у него отняли, он часто-часто задышал, и вдруг из его глаз-щелочек бурным потоком хлынули слезы. Доктор что-то шипел Мастеру насчет «нервного истощения», перекошенный Мастер рычал ему, что «скоро всех поубивает». Китаец рыдал и утирался рукавом. Абрам стоял рядом на коленях и бормотал: «Что такое, что такое?» Джон тыкался в лицо холодным носом и глядел на всех бешеными глазами, ища обидчика. И посреди всего этого безобразия Шериф припер к стенке техников и не давал им шагу ступить. Карма, как всегда в трудных ситуациях, держала спину хозяина и высунувшуюся из двери технички испуганную физиономию встретила таким ревом, что бедолага просто рухнул внутрь фургона. А Карма встала передними лапами на порог и разразилась в адрес техника оглушительными проклятьями.
Не сплоховали только Боцман и Сильвер. Боцман вернулся на позицию с пульсатором наперевес, готовый устранить любую неожиданную опасность. Сильвер вообще остался сидеть, где сидел. Это была единственная собака в Школе (а может быть, и в мире), способная заснуть сидя. Вот он и дремал себе.
Спас положение, как всегда, Мастер. Правда, выбрав не самый деликатный прием. Однажды он таким образом затормозил грандиозную собачью драку — ровно на секунду, но за это время десять хозяев успели схватить за ошейники десятерых разъяренных псов. Мастер просто сжал кулаки и во всю глотку заорал:
— Стоя-я-я-ать!!!
Кажется, он хотел еще прибавить «Вашу мать!», но закашлялся.
Тем не менее обстановка разрядилась. Карма отскочила к хозяину. Абрам схватил Шерифа за охвостье. Доктор помог Китайцу подняться на ноги. Только Бенни остался стоять, опираясь плечом о стену, в позе человека, которого мучительно тошнит. В наступившей тишине оказалось, что он смеется, и слезы у него текут еще обильнее, чем у Китайца.
В техничке заворочались, и мрачный голос произнес:
— Мужики, вы все больны.
И тут словно открылся клапан — все, в том числе и прижавшиеся к стене техники, разразились гомерическим хохотом. Люди смеялись как ненормальные, держась за животы, отдуваясь, показывая друг на друга пальцами. Бенни упал. Китаец опять сел. Псы с радостным лаем прыгали вокруг — им явно понравилась такая перемена обстановки. Вакханалия продолжалась несколько минут, пока наконец Мастеру не перехватило горло и он не замолк, задыхаясь. Постепенно стихли и остальные. Доктор грозно высморкался в громадный клетчатый носовой платок и сказал Мастеру:
— Напишешь заявку на внеочередную профилактику. Прямо в этом месяце. Потом всю Вторую — в Лагерь. Или я ни за что не отвечаю. Ты людей загнал.
— Да пош-шел ты! — весело ответил ему Мастер. — Пятый?
Абрам шагнул вперед и изобразил подобие строевой стойки.
— Свидетельствую полное гашение инородной активности согласно показаниям дисплея.
— Бенни? Бенсон, чтоб ты сдох! Хватит ржать!
— Порядок, Мастер, — пробормотал Бенни, все еще подхихикивая. — Готов подписаться. Вывели начисто.
— А рация все фонит, — ввернул Китаец. — Ничегошеньки не слышно.
— Дальше будет только хуже, — пообещал Мастер. Он сунул руку за пазуху и вытащил маленький — в размер обычной кредитки — кусочек пластика. Старший из техников, крепкий еще пожилой мужик лет за пятьдесят, вскарабкался в свой фургон и через минуту вернулся с компьютером. Официальные лица уселись на ящики, точнее — провалились в них, и ввели свои коды в заранее подготовленный типовой акт. Копию старший техник сбросил Мастеру на его карточку. Мастер участвовал в этой процедуре в черт знает какой раз. Сначала — как член комиссии со стороны Школы, потом — как старший на объекте, и каждый раз его безумно раздражал компьютер Техцентра. Мастер никак не мог избавиться от ощущения, что этот суперноутбук, способный работать при любой температуре, любом давлении и любой влажности (в том числе и под водой), сконструирован с одной только целью — чтобы никому и никогда не давать повода заглянуть внутрь принадлежащего Техцентру фургона.
Мастер уложил карточку обратно в карман.
— Ладно, отцы, — сказал он техникам устало. — Желаю вам счастливого полета.
Техники молча кивнули и убрались. Ветхий на вид грузовик взвыл стартером и мгновенно завелся. Слышно было, что двигатель у него совсем не простой. Всего за несколько минут пропихавшись кое-как задом через узкую арку (охотники даже подпрыгивать стали от нетерпения), техничка бодро развернулась и, резво взяв с места, исчезла в ночи.
— Уходим, — тихо сказал Мастер. — Мы уходим. Я очень, очень хочу домой.
* * *— Следующий вопрос, — сказал Генерал. — Тебе, мальчик, не кажется, что у нас слишком много вопросов к тебе накопилось?
— Это даже приятно, — ответил Мастер, сладко улыбаясь. — Обычно ведь у нас взаимоотношения сухие, черствые, товарно-денежные. А тут просто любовь какая-то…
— Ну-ну, — протянул Генерал. — Посмотрим, добьемся ли взаимности. Значит, вопрос номер два. — Он принял у Очкарика очередной листок и, прищурившись, начал его рассматривать. — Значит, так. Вчера в ноль пять пятнадцать техничка, возвращаясь с расчистки, обнаружила за собой «хвост», о чем немедленно доложила. Водителю приказали уйти на запасной маршрут, и тут «хвост» отвалился. Замены «хвоста» не последовало. Вот такой вот инцидент. Интересно? — Генерал коротко глянул на Мастера и снова опустил глаза в свое донесение.
Мастер подвинул к себе пепельницу.
— Интересно, — сказал он. — А как это — «понял, что обнаружен»? Я в школе КГБ когда учился, до слежки не дошел. Меня раньше оттуда поперли за аморалку. Как машина слежения может понять, что ее засекли?
— Ты меня достал с этой школой КГБ, — сказал Генерал. — Все зависит от поведения объекта. Захочет он, чтоб «хвост» был в курсе, — сделает. Тут было наоборот. Технички водят мастера, у них рука не дрогнет, — а «хвост» взял и отвалился.
— Надо же! — Мастер аж губу выпятил в притворном изумлении. Нагло притворном. — А может, это и не «хвост» был вовсе?
— Человек крутит те «хвосты», на которые натаскан, — поучительно сказал Генерал. — Ты, например, под собачьи заглядываешь, а мы — в меру способностей, так сказать… В общем, поверь специалисту.
— Мне это так понимать, что меня в задницу послали? — осведомился Мастер. — Да еще и в пёсью? — Он прищурился и театральным жестом раздавил в пепельнице окурок.
— Ты перестанешь издеваться? — спросил Генерал кротко.
— Нет! — рассмеялся Мастер. Некоторое время он противно хихикал, не открывая рта и переводя смеющийся взгляд с Генерала на Очкарика и обратно. Те с интересом изучали Мастера: глаза Генерала смотрели, как обычно, почти отечески, линзы Очкарика, напротив, блестели зловеще. Видно было, что он зол, но пока сдерживается.
— Простите… — пробормотал Мастер и прыснул в кулак. — Простите, но это правда как-то несерьезно. Был «хвост», отвалился «хвост»… Детский сад. Кому нужна ваша дохлая техничка с вашими мастерами, которые только в будке прятаться мастера, когда нас по подвалам заживо едят… Ну что за ерунда такая? И вообще, при чем здесь Школа?
— А при том, милейший, — ликующе провозгласил Очкарик, — что мы установили принадлежность машины-«хвоста»! — Очкарик так и сиял — он вбивал в Мастера слова, как гвозди, и даже чуть приподнялся над стулом. Щеки Очкарика залил румянец, а Генерал поедал взглядом Мастера. Тот мрачно уставился Очкарику в «третий глаз» — видимо, почуял вампира. Ничего в лице Мастера особенного не было, кроме брезгливого напряжения.
— Н-ну?! — победоносно вопросил Очкарик. — Мне сообщить вам, сударь, чья это была машина?
Мастер отвернулся от Очкарика, плавным уверенным движением вытянул из пачки очередную сигарету и элегантно прикурил. Глубоко затянувшись, он выпустил несколько колец дыма и посмотрел в глаза Генералу. Генерал побагровел. Мастер был абсолютно спокоен. «Этот гаденыш битый час издевается над нами, — подумал Генерал, — разыгрывая какую-то собственную игру. Или? Никогда ведь не знаешь, что кроется за его выражением лица. Никогда не догадаешься, говорит он серьезно или шутит. Это за ним заметили еще в детстве и сразу внесли информацию в личный файл. Зар-раза!» Генерал был готов растерзать Мастера. Если бы Генерал был собакой, он бы его молча укусил.
— Я их накажу, — сказал Мастер сурово. — Я их очень больно накажу.
Генерал мгновенно расслабился, по инерции проткнул Мастера леденящим душу взглядом, склонил голову набок и послушно заглотил наживку.
— Нет, мой мальчик, — сказал он проникновенно. — Ты их ни в коем случае не накажешь. Ты просто скажешь мне их имена, а потом мы подождем следующей профилактики. И тогда на Базе этих типов распотрошат. Тебе это, конечно, неприятно, я понимаю, но ничего не попишешь. Ты должен понять — дело превыше всего. Сейчас, когда на карту поставлено будущее человечества, все, что нам нужно, — это резидентура противника. Вот тут-то мы и узнаем, с какого боку к ним подступиться и как нанести решающий удар. Один-единственный! И это будет расплата за все бессонные ночи, за всех погибших товарищей, за всех, кто пропал без вести на нашей земле! — Голос Генерала зазвенел, в нем уже слышался рев моторов и мерная поступь колонн, уходящих по межпространственным тоннелям наносить решающий удар, а может, даже завоевывать!