Баллада, которую в более поздние времена бретонцы переделали в боевой гимн, начинается типично для этого жанра: «Сокол задушил домашнюю птицу, крестьянская женщина убила графа, притеснявшего народ, бедных людей, подобно жестокому зверю».
Затем вспыхивает ненависть к иноземцам, столь характерная для живших в старинные времена бретонцев: «Страна была осквернена иноземцами, людьми из земли галлов, и из-за смерти курицы и сокола Бретань утонула в огне, потоках крови, а люди ее погрязли в скорби».
На вершине Черной горы тридцать крепких крестьян собрались, чтобы устроить праздник в честь святого Иоанна. Среди них был некий Кадо, стоявший опираясь на свои железные вилы. На протяжении какого-то времени он молча смотрел на своих товарищей, но затем произнес:
– Что сказать вам, друзья-крестьяне? Собираетесь ли вы платить этот налог? Что касается меня, то я конечно же не стану этого делать. Пусть уж лучше меня повесят. Никогда впредь не стану я платить этот несправедливый налог. Никогда больше не стану платить. Клянусь в этом красными языками этого огня, святым Кадо, моим покровителем, и святым Иоанном.
– Моя жизнь сломлена. Я полностью разорен, – зарычал один из его приятелей. – Прежде чем закончится этот год, мне придется просить милостыню.
Все они тотчас же вскочили, будто повинуясь единому сигналу.
– Никто из нас не станет платить этот налог! Мы клянемся в этом солнцем и луной, а также великим морем, омывающим берега Бретани!
Кадо, выступая из круга, схватил охваченную огнем головню и, подняв ее вверх, закричал:
– Давайте тогда пойдем, друзья, и поборемся за свою свободу!
Соратники Кадо с радостью поддержали его предложение и последовали за ним. Его жена шла рядом с ним в первом ряду, неся на плече серп. Все восставшие пели.
– Быстро, быстро, дети мои! Мы идем, чтобы побороться за свою свободу! Разве я принес в этот мир тридцать сыновей для того, чтобы они выпрашивали хлеб для себя, носили дрова, разбивали камни или таскали тяжести, как скот? Разве должны они возделывать зеленую землю и серую землю босыми ногами, когда богатые кормят своих лошадей, своих охотничьих собак и своих соколов лучше, чем едят они? Нет! Я родил так много сыновей для того, чтобы они помогли мне убить угнетателей!
Они быстро сошли с горы, и другие крестьяне присоединялись к ним по дороге. Теперь их стало три тысячи человек, затем – пять тысяч, а когда они прибыли в Лангоад, их стало уже девять тысяч. Старая баллада заканчивается на том, что дома тех, кто мучил их, были охвачены пламенем, а «кости угнетавших их хрустели, подобно костям проклятых, находящихся в Тартаре».
Никаких исторических свидетельств о Кадо не сохранилось, но вряд ли стоит утверждать, будто он всего лишь плод народного воображения. Однако мы знаем о том, что жестокой герцогине и ее отряду нормандцев-наемников пришлось бежать, а их место занял более справедливый и легитимный правитель.
МАРКИЗ ИЗ ГОРОДА ГЕРАНДБретонцы рассказывают историю о грубом молодом аристократе, Луи-Франсуа де Геранде, сеньоре Локмарии, жившем в первой половине XVII века. Он был очень богат, вел беспечную жизнь и стал настоящим ужасом для всех прихожан и самым большим разочарованием своей благочестивой матери, которая, когда он отправлялся на поиски приключений, звонила в колокол замка, чтобы предупредить живших в округе крестьян. Баллада, рассказывающая о поступках этого титулованного негодяя и сочиненная Тугдуалем Салаюном, крестьянином из Плобера, начинается с описания домашней идиллии. Некий писарь из Гарлона посещал семью девушки, с которой он обручен.
– Скажи мне, матушка, – спросил он, – где Аннаик? Я хочу, чтобы она потанцевала со мной на лугу.
– Она спит наверху, сын мой. Осторожно, – ответила пожилая женщина, – тебе не следует будить ее.
Писарь из Гарлона быстро взбежал по лестнице и постучал в дверь комнаты Аннаик.
– Выходи, Аннаик, – прокричал он. – Почему ты спишь, когда все остальные танцуют на деревенском лугу?
Я не хочу идти танцевать, потому что боюсь маркиза де Геранда, – ответила девушка. Писарь из Гарлона засмеялся.
– Маркиз де Геранд не сможет обидеть тебя, пока я буду рядом, – спокойно сказал он. – Пойдем, Аннаик. В мире сотня людей, подобных ему, и я должен защищать тебя от них.
Успокоенная смелыми словами своего возлюбленного, девушка встала и надела белое платье. Они были счастливой и очень красивой парой. Писарь был прекрасно одет, из его шляпы торчало павлинье перо, на груди висела цепь, а лиф платья его невесты был вышит серебром.
В этот вечер маркиз де Геранд вскочил на своего огромного скакуна и выехал из замка. Проезжая по дороге, он встретил писаря из Гарлона и его возлюбленную, направлявшихся на танцы.
– Эй! – закричал он. – Вижу, вы идете на танцы. Кажется, там есть обычай устраивать состязания борцов.
– Да, сеньор, – ответил писарь, снимая шляпу.
– Тогда снимай свой камзол, и давай проведем одну или две схватки, – сказал Геранд, злобно посмотрев на Аннаик.
– Дабы сохранить вашу честь, я не стану соревноваться с вами, – ответил писарь. – Вы джентльмен, а я никто. Вы сын лорда, а я сын крестьянина.
– Да ну! Говоришь, что ты сын крестьянина, но свой выбор остановил на самой красивой девушке во всей деревне.
– Сеньор, простите, но я не выбирал эту девушку. Ее мне дал сам Господь.
Во время этого разговора Аннаик стояла рядом, и ее сотрясала дрожь. Она слышала слова маркиза де Геранда и прекрасно знала, насколько злым и безрассудным он может быть. Писарь попытался успокоить ее, прошептав ей несколько ласковых слов и взяв ее за руку, но жестокий маркиз, увидев, что она в ужасе, был непомерно рад тому, как она на него реагирует.
– Что ж, приятель, – сказал он, – раз ты не можешь биться со мной, то, возможно, решишься на схватку на мечах.
Как только он произнес эти слова, розовые щечки Аннаик побледнели, и она стала походить на покойницу. Но писарь из Гарлона вел себя очень достойно.
– Господин, – ответил он, – у меня нет меча. Единственное доступное мне оружие – это дубина. Если вы поднимете свой меч против меня, вы всего лишь запачкаете его.
Жестокий маркиз злобно засмеялся.
– Если я запачкаю свой меч, то отмою его в твоей крови, – прокричал он и, выхватив свою рапиру, вонзил ее в тело безоружного писаря.
Увидев, что ее возлюбленный убит, Аннаик обезумела от горя. Будто тигрица, она набросилась на маркиза и вырвала у него из рук меч. Без своей рапиры он был как ребенок в руках сильной бретонской крестьянки. Собрав все свои силы, в порыве отчаянного безумия она потянула негодяя на луг, где танцы были в самом разгаре, и протащила его несколько кругов, пока не выбилась из сил. Наконец она бросила его бездыханное тело на лугу и поспешила домой.
И снова мы встречаем западающие в память слова:
– Матушка, постели мне постель, потому что я смертельно больна.
– Почему, дочь моя? Ты слишком много танцевала? Поэтому заболела?
– Я вообще не танцевала, мама. Но злой маркиз убил моего несчастного писаря. Скажи могильщику, который будет хоронить его: «Не закапывай слишком глубоко, потому что вскоре тебе придется положить рядом с ним в эту могилу мою дочь». Раз нам не довелось спать в одном брачном ложе, дай нам возможность делить одну могилу. Мы не сумели пожениться в этом мире, так пусть нас обвенчают Небеса.
Читателю будет приятно узнать, что герой этой баллады, писарь из Гарлона, не погиб. Пожалуй, этот факт немного подкорректирует ее общий печальный фон. В конце концов, если задуматься, в жизни есть много более грустных вещей, чем сюжет фольклорной баллады, которая, хотя и вызывает эстетические чувства, может стать причиной и навязчивой боли. В нашем распоряжении имеется хроника, в которой говорится о том, что достойный писарь не умер от раны, как утверждал Тугдуаль Салаюн из Плобера, автор этой баллады, и что жестокий маркиз избежал смерти, которая, по бретонскому обычаю, грозила бы ему, если бы писарь погиб. Его достопочтенная мать взяла на себя обязательство выплачивать престарелым родителям писаря ежегодное содержание и стала воспитывать второго ребенка Аннаик, вышедшей замуж за своего возлюбленного. Пожилая дама дала ему образование и всеми силами старалась расширить сферу его интересов. Что касается маркиза, то на самом деле он остепенился. Кто-то может даже почувствовать досаду оттого, что такой многообещающий мерзавец, о котором можно было бы сложить еще множество легенд, пожертвовал свой выдающийся талант на алтарь банальности. Обремененный грехами своего прошлого, он основал больницу для живших в округе бедных. Каждый вечер крестьяне видели огонь, горевший в одном из окон этого здания. Если кто-то спрашивал, зачем нужен этот свет, ему отвечали: «Это маркиз Геранд не может заснуть и молит Бога простить ему прегрешения молодости».
Замки Бретани
Замки Бретани можно назвать настоящими шедеврами, в которых оживают история и легендарное прошлое этой провинции. Ведь именно в их залах, башнях и донжонах вершились бретонская фольклорная традиция и история. Действительно, вряд ли укрепленные особняки других стран, за исключением, пожалуй, расположенных на Рейне, ассоциируются с таким же множеством легенд, появившихся благодаря связанным с ними реальным историческим событиям или из намного более колоритных, а следовательно, и пугающих представлений об их возможной связи с силами зла. Сам внешний вид таких сооружений, как бретонский замок, как это ни удивительно, связан с весьма печальной традицией. Массивные стены кажутся довольно толстыми для того, чтобы сохранить все тайны, и призыв к кровавой мести, раздававшийся в них, не мог проникнуть во внешний мир через узкие бойницы. Широкие и высокие башни защищают переднюю часть здания, возвышаясь над кровлей, подобно коническим шляпам волшебников. Слуховые окна, створные оконные переплеты чердака со всех сторон охраняются страшными горгульями или грифонами, держащими руки со щитами давно почивших сеньоров. Вы можете отправиться в путешествие по волшебной старой Праге, логовам ведьм Эдинбурга, заселенным летучими мышами замкам Драхенфельс или Райнштайн, но не найдете ни одного сооружения, более исполненного духом Средневековья, окутанного тайной, чем эти прочные твердыни, гребни и флюгеры которых по всей Бретонской земле возвышаются над окружающими их лесами и зеркальными реками.
Ля-Рош-ЯгуШато Ля-Рош-Ягу – один из типичнейших замков Бретани. Некогда он защищал устье реки Трие. Он построен на вершине холма, нависающего над Трие, и с одной из его стен, усеянных бойницами, открывается потрясающий вид на изгибы реки. Стены в этой части крепости настолько толстые, что в их толще уместилась целая часовня. Наиболее примечательная архитектурная деталь замка – это четырнадцать превосходных дымовых труб из резного камня, украшенных железными остриями.
ТонкедекВ нескольких милях вниз по течению реки, на противоположном ее берегу, расположен внушительный замок Тонкедек. Возможно, это самый выдающийся памятник средневековой военной архитектуры Бретани. На протяжении всей своей истории он принадлежал виконтам Кётманам, которые были одними из знатнейших людей Бретани. Но один из них принял участие в заговоре коннетабля Клиссона против герцога Иоанна IV, из-за чего вынужден был со страданием наблюдать, как твердыню его предков ровняют с землей. Однако в период правления Генриха IV замок был восстановлен, но вновь разрушен по приказу кардинала Ришелье, который резко выступал против подобных мощных укреплений.
Снаружи он был окружен стеной, а в сам замок можно было попасть только через подъемный мост. Он мог похвастаться всеми достижениями искусства военной архитектуры того времени. Вокруг замка стояли жилища, построенные для удобства слуг сеньора. До сих пор сохранился превосходный фехтовальный зал. К четырехэтажной центральной башне вел подвесной мост, благодаря которому в случае осады гарнизон мог покинуть замок. Те, кто находился внутри стен толщиной в десять футов, могли, пока у них были пища и боеприпасы, сдерживать противника и высмеивать его попытки взять укрепление приступом.
КлиссонОт замка Клиссон, в прошлом принадлежавшего великому коннетаблю Оливье де Клиссону, которому помогали виконт Кётман и бретонцы Пентьевры, ныне остались только развалины, свидетельствующие о том, какое великолепное архитектурное сооружение некогда стояло на этом месте. Тот, кто видел эти руины при лунном свете, вряд ли когда-нибудь забудет это зрелище – вытянутый, неровный и неподвижный силуэт этого свидетеля многочисленных исторических событий, «видевшего» многих давно почивших людей и «слышавшего» бессмертные легенды, которые те рассказывали, хранителя многочисленных тайн, которые он, вероятно, никогда не раскроет, производит неизгладимое впечатление. Его противоположностью стал замок Нанта со своими тщательно вырезанными в стиле эпохи Возрождения балконами и оконными рамами. В настоящее время он служит в качестве арсенала, и этот факт несколько портит романтическое впечатление, столь присущее замку Клиссон, да и руинам в целом. К тому же в нем были оборудованы темницы, в которых томились Жиль де Лаваль, амбициозный министр финансов Фуко, кардинал де Рец и герцогиня Беррийская. На протяжении многих лет он служил тюрьмой для французских политических заключенных, хотя в его истории были и более яркие и счастливые времена. Отсюда страной управляли многие французские короли, начиная с Людовика XI, здесь останавливалась мадам де Севинье. Благодаря этому обстоятельству замок приобрел известность не только среди романтиков, но и у любителей литературы. Во дворе находится колодец, окруженный кованой металлической оградой и очень похожий на знаменитый колодец Квентина Массейса в Антверпене.
ЖосленЗамок Жослен, также связанный с именами великого коннетабля де Клиссона и его союзников, впрочем, как и с печально известным союзом, члены которого принесли Бретани нестерпимые страдания, построен на скальном основании недалеко от реки Уст. Благодаря своему внушительному фасаду и башням с коническими крышами он стал лучшим примером того, как должна выглядеть замок-крепость XII века. Архитектура внутреннего двора довольно специфична, так как она относится к периоду, когда в моде были более воздушные узоры и вычурные линии, – эпохе Возрождения. Оконные проемы первых двух этажей настолько красивы, что могут соперничать со своими «собратьями» из замков Шамбор или Блуа. Над окнами расположена открытая галерея, а в каждом промежутке между ними вырезаны герб и девиз дома де Роганов, так как члены именно этой знатной семьи построили данную часть замка. Около 1400 года Клиссон пристроил башню, продлил стены и парапеты, но в 1629 году, когда замок перестал быть штаб-квартирой союза, все эти сооружения были разрушены. Благодаря любезности семьи, которая в настоящее время живет в замке, он открыт для посещения, за что каждый турист, посещающий Бретань, должен быть глубоко благодарен его владельцам. Внутри этих массивных стен находится много примечательных сооружений – колодец с резной оградой, величественный зал с высоким потолком, библиотека с прекрасным камином, над которым снова вырезан девиз де Роганов, стоящая в столовой конная статуя Клиссона, работа скульптора Фремье.
Эннебон и ЛаргоэОт древнего замка Эннебон, в котором некогда последний вздох сделал после побега из Лувра Жан де Монфор, осталась лишь груда камней. Состояние старой крепости Ларгоэ не намного лучше – ни одно из ее изначальных строений не сохранилось, за исключением знаменитой башни Тур-д'Эльвен, которая считается одной из красивейших в Бретани. Она также была увековечена в литературе, так как именно в ней разворачиваются события одного из самых волнующих фрагментов произведения Октава Фейе «Роман бедного молодого человека».
ШатобрианДревняя феодальная крепость Шатобриан, название которой состоит из двух слов – «шато» («замок») и «бриан» – фамильное имя его исконного владельца, ныне в руинах, но сам замок, построенный Жаном де Лавалем, губернатором Бретани, жившим в период правления Франциска I, тщательно восстановлен. Над порталом колоннады находится надпись, в которой содержится дата завершения строительства нового замка – 1538 год. Со старым замком связана ужасная легенда. Дело в том, что на протяжении некоторого времени в нем жила Франсуаза де Фуа, графиня Шатобриан и любовница Франциска I. Устав от любовника или заподозрив его в измене, она решила вернуться к супругу, старому графу Ла-валю. Семейное воссоединение, однако, не удалось – муж был охвачен ревностью из-за ее связи с королем. Эта ревность со временем превратилась в настоящую навязчивую идею, особенно после того, как он узнал о том, что его неверная супруга посещала своего бывшего любовника в тюрьме Павии, в которую он был заключен. Тотчас же он запер жену в темной, обитой тканью комнате и наконец приказал двум хирургам разрубить ее на куски (по другой версии, он велел им перерезать ей вены и пустить кровь. – Пер.). Сразу после этого он, придя в ужас от того, что совершил, и от мыслей о том, как отреагирует король, услышав о его зверстве, немедленно бежал из страны.
Замки Бродиньеф (построенный в XII веке) и Каредек также были тщательно отреставрированы, хотя некоторые части последнего пришлось реконструировать. На его стенах висят две картины Мурильо. Живописный замок Комбург первоначально был феодальной крепостью, а впоследствии в нем прошло детство Рене Шатобриана. Это место стоит посетить всем любителям творчества писателя. Они смогут увидеть там письменный стол, за которым трудился сам автор «Гения христианства», а в его спальне стоит та самая кровать, в которой он умер в Париже. Замок Витре также находится в состоянии консервации. Именно он считается одним из лучших образцов военной архитектуры провинции. Сравнительно недалеко от него находится замок Роше, где некогда жила мадам Севинье, вследствие чего он является одной из самых знаменитых достопримечательностей Бретани. Во множестве писем, которые она написала здесь, ярко и подробно отражена общественная жизнь XVII века. К счастью, атмосфера того времени удивительным образом сохранилась в самом здании.