Дарья Донцова Правда в три короба
Если в понедельник, около четырех утра, вам звонят в дверь, а потом начинают громко в нее барабанить и орать: «Откройте», то не ждите, что это друзья, решившие принести вам свежие булочки к завтраку.
Я быстро накинула халат, добежала до домофона и посмотрела на экран. Так и есть! На лестничной клетке стоит милиционер.
– Кто там? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Тань, открывай, – раздался знакомый голос, и рядом с парнем в фуражке появилась наша домоуправ и соседка Светлана Чернышева.
Я быстро открыла дверь.
– Извини, – забубнила Светка, когда я выглянула наружу, – им понятая нужна.
– Кому? – прикинулась я идиоткой.
Света поежилась и ткнула пальцем в квартиру, расположенную справа от лифта.
– Ща ее вскрывать будут, по закону свидетели нужны. Нехорошо, конечно, было тебя будить, да больше некого. Рындины уехали в Египет, у Корольковых дети маленькие.
– Зачем к Лагутиным вламываться? – заморгала я. – Позвоните, Никита откроет.
Мент крякнул, а Светка спросила:
– Когда ты Лагутина последний раз видела?
– Ну… не помню, – призналась я, – раньше часто встречались у лифта, а после смерти Тони с Яной он словно исчез. Хотя нет, вспомнила! В прошлый четверг я столкнулась с Никитой в супермаркете, он по отделу инструментов бродил. Я так обрадовалась!
– Чему? – влез в разговор милиционер.
Вместо меня ответила Светка.
– В конце осени у Лагутиных девочка пропала, трехлетняя Яна. Они всей семьей пошли гулять в парк, там детей на пони катали, я с дочкой была с ними. Яночка запросилась в тележку, жена Никиты, Тоня, ее не пустила, сказала:
– Ты еще маленькая, не дай бог, свалишься, а я с тобой сесть не могу, лошадка крошечная, она взрослых не возит.
На ребенка разумные слова не подействовали, Яночка заплакала. И тут Никита, который обожал дочь, сказал жене:
– Пусть прокатится.
– Яна не удержится на сиденье, – возразила Антонина.
– Глупости, – возмутился Никита, – смотри, там объявление вывешено: «Катаем детей садовского возраста», а нашей девочке уже три года исполнилось.
– Она маленькая, – стояла на своем мать, – садик не посещает, и ты ведь знаешь, что у Яны плохое здоровье.
Никита обозлился.
– Нечего из ребенка инвалида делать, – резко сказал он.
– У Яны особый случай, – занудила Антонина, – внезапный приступ у нее может спровоцировать любой стресс, даже радость, дочь сидит на лекарствах. Аллергия – жуткая штука!
– Все, – оборвал ее муж, – ты меня своей глупостью достала! Может, завернешь Яну в вату? Она, по-твоему, и в школу ходить не должна? Посмотри в тележку, там меньше нашей дочери дети есть!
Светлана, которая уже успела посадить на скамеечку свою двухлетнюю Лиду, решила не вмешиваться в чужую ссору. Парень в очках с толстыми стеклами, управлявший маленькой лошадкой, стоял чуть поодаль и курил, разговора он явно не слышал, потому что крикнул:
– Ну что? Едем?
– Нет, – решительно заявила Антонина.
Яна зарыдала во весь голос.
Никита посадил дочь в повозку и торжествующе посмотрел на жену.
Юноша бросил сигарету, сел на козлы и дернул за вожжи, пони медленно потрусил по дорожке.
– Господи, – испуганно зашептала Тоня, – как бы чего не случилось!
– Прекрати, – поморщился Никита, – противно слушать! И вообще, тебе пора выходить на работу, нечего дома сидеть, от безделья глупости выдумываешь. Или на тебя так изменение внешности подействовало? Месяц назад покрасилась в блондинку и совсем в дуру превратилась!
– Яна больна, – всхлипнула Тоня, – ей надо лекарство по часам принимать.
Никита набрал полную грудь воздуха, но достойно ответить жене не успел, Света решила разрядить обстановку.
– Какие таблетки пьет Яна? – спросила она у Тони. – Моя Лидочка давно диатезом мучается, может, ей пилюли помогут?
– У вас ерунда, – отмахнулась Тоня, – а у Яночки очень тяжелая форма аллергии, нам помогает лишь очень дорогой американский препарат «Зоротин»,[1] в Москву он не поставляется.
– И как ты его приобретаешь? – изумилась Света.
– Через Интернет, – пояснила Антонина, – заказ на дом привозит фирма, это очень удобно.
– Лучше поинтересуйся, сколько один пузырек стоит, – ехидно перебил жену Никита, – а доставка и без того недешевую цену увеличивает.
– Тебе жаль денег для больного ребенка? – вспыхнула Тоня.
– Нет, – чуть сбавил тон Никита, – когда речь идет о здоровье, деньги не считают. Но ты зря не отведешь Яну еще к одному врачу, вероятно, наш доктор нарочно дорогое средство прописал! Говорят, медики теперь процент с продаж имеют.
Светлана только вздохнула. Антонина и Никита постоянно ругаются, с ними в последнее время не очень приятно находиться в одной компании.
– Где пони? – занервничала Тоня. – Я не вижу повозку!
– Не волнуйся, – успокоила ее Света, – лошадка вон за теми деревьями! Сейчас покажется.
И точно, спустя несколько минут вдалеке замаячила тележка.
– Успокоилась? – язвительно осведомился Никита. – Сейчас обнимешь свое сокровище и обложишь его поролоном.
– Яна! – закричала Тоня. – Господи, где девочка?
– В повозке, – начал злиться Никита.
– Ее там нет! – прошептала мать.
Никита повернулся к Свете:
– Объясни своей подруге, что ей нужно пить успокаивающие таблетки.
– Тоня просто очень заботливый и впечатлительный человек, – заступилась Света за Лагутину, – или ты хочешь иметь дома кукушку, которая, бросив малютку одну, убежит на гулянку?
– Крайности мне не нужны, – покраснел Никита, – я раздолбайство не поощряю, но еще хуже тотальный контроль за ребенком.
– Яна! – заорала Тоня, кидаясь к тележке. – Моя девочка!
Света повернулась и лишилась дара речи. Ее Лидочка и еще четверо малышей весело размахивали флажками, которые им дал возница. Но один флажок сиротливо лежал на сиденье. Яна исчезла.
Тоня упала в обморок, Никита бросился к хозяину пони, тот испуганно сказал, поправляя очки:
– Девочку взял отец!
– С ума сошел? – заорал Лагутин. – Это невозможно! Я здесь стоял.
Лоб возницы покрылся каплями пота.
– Я ваще-то плохо вижу, – протянул он, – когда я за деревья заехал, подбежал мужчина, снял ребенка и сказал: «Жена – коза, не собираюсь ее слушать! Яне нельзя одной кататься!» Это же были вы!
– Никита был с нами! – ахнула Света.
Лагутин схватил парня за грудки и принялся трясти его, приговаривая:
– Где моя девочка?
Яну так и не нашли. Вечером того же дня Тоня покончила с собой, выбросившись с чердака высотного недостроенного здания. Около трупа лежала сумочка, среди всяких женских мелочей нашли записку, в которой Тоня винила в своей смерти и похищении Яны Никиту. Лагутин попал с нервным расстройством в больницу, потом вернулся домой. Он маялся от одиночества, постоянно заглядывал к Светлане, но разговаривал только на одну тему, повторяя:
– Зачем я посадил Яну в тележку?
Домоуправ замолчала, потом завершила рассказ:
– Понятно, почему Татьяна обрадовалась, увидев его в магазине? Раз мужик о ремонте думать начал, значит, в себя приходит!
– Открыто, – возвестил слесарь, ковырявшийся с замком.
Мы все вошли в холл квартиры Лагутиных.
– Вода течет, – вздохнул представитель закона, – эй, тут есть кто живой?
Продолжая звать на разные лады хозяина, парень пнул дверь в ванную. Я осталась у вешалки, машинально отметив, что Никита не избавился от вещей жены. На одном из крючков висело зимнее пальто Тони, внизу стояли ее ботиночки, не очень модные и не новые, каблуки у них были стоптаны с внутренней стороны.
– Мама! – пискнула Света и осела на пол.
– Ясно, чего он в хозяйственном отделе бродил, – прогудел слесарь, – нож покупал, таким обои режут. Острый, зараза, почище бритвы. Кровищи сколько!
Милиционер потянулся к крану.
– Стой! – воскликнула я. – Что ты собрался делать?
– Воду перекрыть, – заявил дурачок.
Я схватила неопытного Шерлока Холмса за плечо.
– Ничего нельзя трогать до прихода милиции.
– А я кто? – фыркнул парнишка.
– Перчатки есть? – не успокаивалась я. – Если нет, лучше ничего не касаться, иначе потом эксперт замучается в твоих отпечатках рыться. Кстати, ты можешь смазать «пальчики» преступника.
– Это самоубийство, – самонадеянно заявил идиот.
Я возмутилась:
– Ты что, эксперт? Причем, похоже, самой высшей категории, раз мельком посмотрел на ванну и сделал вывод.
– На стиральной машине есть записка, – отстаивал свое мнение участковый, – нож окровавленный на бортике лежит! А воду надо перекрыть, соседей снизу затопило!
– Вызывай ребят из убойного отдела, – велела я, – они и решат, что здесь случилось! Тебя как зовут?
– Леонид, – нехотя ответил участковый, – слушай, ты где работаешь?
Я сделала простодушное лицо.
Я сделала простодушное лицо.
– В торговом центре менеджером, а что?
– Больно много знаешь, – сердито констатировал мент, – небось муж из наших?
– Нет, он в рекламе снимается, – опять соврала я.
– И мертвеца не испугалась, – бубнил Леонид, – вон домоуправ совсем плохая.
Я опустила глаза. А из Леонида мог бы выйти толк, попади он, как в свое время я, в особую бригаду Чеслава, которая расследует тяжкие преступления. Парень наблюдателен, действительно, нормальной женщине положено при виде трупа, лежащего в кровавой воде, незамедлительно лишаться чувств. Но я за последнее время нагляделась на всякие ужасы и перестала воспринимать их как экстраординарное зрелище. Надо успокоить Леонида.
– Я работала санитаркой в морге, – пожала я плечами, – а еще очень люблю детективы.
Участковый хмыкнул, но ничего не сказал.
– Таняша, – прошептала белая, как обезжиренный кефир, Света, – дай мне валидол.
Я развела руками:
– Прости, не держу его дома. Могу к тебе в квартиру сходить.
Светлана ткнула рукой в сторону коридора:
– На стене около кухни аптечка висит, посмотри там!
Я послушно пошла в сторону кухни и открыла небольшой шкафчик. Первое, на что наткнулся взгляд, были две красные упаковки с синей надписью «Зоротин». Чтобы найти валидол, я вынула тубы, обнаружила за ними блистер с белыми таблетками и вернула лекарство несчастной девочки на место. На крышках четко было написано «30.03.2009 – 30.03.2010». Я слегка удивилась: если Яна пропала осенью, зачем сейчас для нее купили пилюли? Может, Тоня заказала лекарство давно, а фирма задержала его доставку?
– Нашла валидол? – закричал Леонид.
Я вздрогнула и пошла к Свете.
Смерть Никиты была признана самоубийством. Эксперт ни секунды не колебался, подписывая протокол вскрытия. Лагутин оставил письмо, в нем он указал причину, по которой решил расстаться с жизнью, Никита винил себя в исчезновении Яны и в смерти Тони, которая шагнула с двадцатого этажа.
Родственников у Лагутина не было, поэтому всеми скорбными процедурами занимались мы со Светой. С деньгами не было никаких проблем, Никита положил в кухне на самом видном месте увесистую пачку купюр и записку всего из двух слов: «Для похорон».
– Куда девать остаток денег? – спросила я у Светланы утром после поминок.
Домоуправ на секунду призадумалась, но потом бойко ответила:
– Может, Тоня завещала свое имущество сестре? Других-то претендентов на него нет.
– Не знала, что у Лагутиной есть близкая родственница, – удивилась я, – мы иногда забегали друг к другу за всякой мелочью, типа соли, несколько раз пили вместе чай. Антонина мне жаловалась, что ей некому помочь, ни мамы, ни тети, ни хоть кого-нибудь из близких нет, а няню она нанимать не хотела!
– О мертвых плохо не говорят, – вздохнула Светка, – но Тонька слишком девочку баловала, Яна ни с кем оставаться не соглашалась! Помнишь, Антонину увезли на «Скорой» с аппендицитом?
– Да, – кивнула я.
Светлана скорчила гримасу.
– Я чуть с ума не сошла, пока Никита с работы примчался! Яна орала без продыху три часа, слегка утихла, лишь когда отец приехал. Но есть и спать без мамы капризница категорически отказывалась. Пришлось Тоне из больницы через день после операции сбежать. Так распускать детей нельзя. Моя Лида прекрасно понимает: маме надо работать, а она должна в садик ходить. Хотя я теперь, после того как Яна в лапы педофила попала, Лиду на руках по улицам тащу.
– Думаешь, Яну похитил маньяк? – вздохнула я.
– Каждый день газеты об уродах пишут! Дети постоянно исчезают! Господи, отведи от меня беду! – пробормотала Света.
Не успела она перекреститься, как с лестницы раздался мат:
– …! …! …!
– Кто там? – поинтересовалась Светлана, поднимаясь с табуретки.
– Сиди спокойно, – велела я, быстро пошла в прихожую и посмотрела на домофон.
К сожалению, камера у нас висит не совсем правильно, полного обзора лестничной клетки она не дает, хорошо видно пространство у лифта и дверь Рындиных, а вот то, что происходит у квартиры Лагутиных, разобрать трудно, но все же при желании можно. Затаив дыхание, я пыталась понять, кто возится возле опечатанной квартиры. Разглядев, я изумилась. Мужчина, стоявший спиной к подъемнику, больше всего напоминал бомжа.
И тут Светка схватила трубку и заорала:
– Ты чего там копошишься, а? Ща милицию позовем!
Большей глупости нельзя было сделать. Я быстро открыла замок, но мужчина оказался проворен, как ящерица. Прежде чем я успела выбежать на лестницу, он заскочил в лифт и укатил на первый этаж. К сожалению, мой вес превышает восемьдесят килограммов, и физическая подготовка оставляет желать лучшего, поэтому я даже не сделала попытки побежать вниз по ступенькам. Какой в этом смысл? Лифт мне ни за какие конфеты не обогнать.
– Ну надо же! – бурно радовалась Светка. – Я прогнала вора!
Наверное, следовало объяснить Чернышевой глупость ее поступка. Не было никакой необходимости пугать вора обещанием вызвать милицию, надо на самом деле звонить 02, но Светка так сияла от радости, что я промолчала.
– Ну не гад ли! – возмущалась Чернышева, когда мы с ней оказались у двери Лагутиных. – Смотри, мерзавец печать сорвал! И когда московское правительство разберется с бомжами?
Я молча огляделась. Неподалеку от ступенек валялась до безобразия грязная, некогда бело-красная клетчатая сумка, а белая бумажка, прикрепленная к косяку двери, разорвана.
– Услышал небось, что хозяева умерли, полгода теперь жилплощадь будет пустовать, пока кто-нибудь официально наследство не получит, – тараторила Светка, – вот и решил в тепле пожить!
Но у меня в голове копошились совсем другие мысли. Да, бездомные люди устраиваются в домах, приготовленных под снос, но бомжи никогда не лезут в густонаселенные здания. Маловероятно, что маргинал предполагал уютно устроиться в квартире Лагутиных. Может, он задумал обворовать покойного Никиту? И снова странно! Да, лица без определенного места жительства промышляют мелкими кражами, они вполне могут спереть продукты с прилавка или выхватить у зазевавшегося прохожего из рук телефон. Но шарить по домам – это не их стиль. Если же бомж решается обчистить чьи-то апартаменты, он выбирает дом попроще, входит в скромное блочное здание и заруливает в квартиру на первом этаже. Выше бродяга не пойдет, велик риск нарваться на жильцов, которые не пощадят грабителя. А наш фигурант прикатил на лифте днем, да еще в субботу! Он что, дурак, который не знает, что в рабочие дни шанс наткнуться на хозяев во много раз меньше? Похоже, попрошайка знал, что Никита умер. Впрочем, он мог увидеть бумагу с печатью и сообразить, что в квартире никого нет.
– Открыто! – воскликнула Светка. – Тань, гляди, он дверь успел отпереть, надо посмотреть, вдруг чего пропало!
Я не успела остановить Чернышеву, она быстро вошла в прихожую Лагутиных, мне пришлось следовать за Светой.
– Ну и как ты собираешься определить, цело ли имущество? – спросила я, глядя, как Светлана бойко семенит по коридору. – Навряд ли ты знаешь все вещи Лагутиных.
– Начнем с ванной, – деловито заявила Светка. – Тоня там в коробочке колечки держала. Ой!
– Что с тобой? – насторожилась я.
Чернышева, успевшая войти в санузел, выскочила назад в коридор и прошептала:
– Там все в крови и какой-то пылью засыпано.
– Эксперт снимал отпечатки пальцев, – пожала я плечами, – обычная процедура.
– Менты за собой не убрали!
– Неужели ты полагаешь, что сотрудники убойного отдела должны мыть квартиру жертвы? – хмыкнула я. – Наводить порядок предстоит наследникам!
– Я всего полгода работаю домоуправом, – прошептала Чернышева. – Никаких стремных ситуаций пока в доме не случалось, только потопы и мусор иногда не вывозят. Помнишь, где аптечка? Принеси валидол!
Я кивнула и поторопилась в сторону кухни. Маленький шкафчик выглядел нетронутым, но внутри оказалось пусто! На полках не было ни блистеров, ни флаконов, ни коробочек, вообще ничего.
– Таняшка, – крикнула Света, – чего застряла? У меня сердце прям из груди выпрыгивает!
Я вернулась к Чернышевой.
– Валидола нет, похоже, вор забрал лекарства.
– Наркоман! – всплеснула руками Светка. – Надо ментам сообщить, чтобы снова квартиру опечатали. А еще лучше сделать опись имущества. Эй, ты заснула?
Я покачала головой и вынырнула из размышлений.
– Зачем составлять список вещей?
– Вдруг сестра Тони претензии предъявит, – нервничала Чернышева, – еще обвиноватит домоуправление. Побегу к участковому.
Забыв про сердце, которое «прям из груди выпрыгивает», Светка схватила меня за руку и потянула к выходу, продолжая на ходу причитать:
– Зря, наверное, я на работу управдома согласилась. Но Лида маленькая, за ней присмотр нужен, вот я и решила, что…
Договорить Чернышева не успела, лифт раздвинул створки, и Светка, вскочив в кабину, отправилась на первый этаж.