Затем сообщает:
– Я не был бы грузином, если бы в этот счастливый миг не преподнес тебе подарок, который ни один мужчина в мире тебе не преподносил.
Миша встает и подходит к музыкальному центру. Достает из кармана браслет. Юлия из-за спины угадывает:
– Десять карат?
Мише становится жаль браслета, и он прячет его обратно в карман.
«Неправда все! – подумала Юлия. – Миша на самом деле щедрый и добрый!».
– Нет, дорогая, – говорит он и вытирает лоб платком.
– Пятьдесят карат? – продолжает угадывать Юлия.
Миша молчит.
– Голубой бриллиант? – всплескивает Юлия руками.
«Неплохая актриса, надо отдать ей должное, – признала Юлия, – моложе меня, но не сильно. До революции я тоже так выглядела. Только что-то у нее с кожей. Намекают на Ющенко?»
– Нет, дорогая, – отвечает Миша, достает из кармана подаренный диск «Мин нет» и подходит к музыкальному центру. – Бери выше. Вставляем в музыкальную систему – упс! – Он нажимает кнопку, и звучит «Оранжевая песня».
«Где им понять наши идеи! – скептически скривилась Юлия. – Москали клятые! Лишь бы все опошлить».
Миша начинает пританцовывать, убыстряя темп. Движения его напоминают лезгинку. Юлия, балдея от музыки, жестом стриптизерши расстегивает блузку.
– Ой, как мне это нравится. Чувствую энергетику Майдана, – говорит она. – Как хорошо. Миша, спасибо тебе за этот подарок.
Встает и подходит к нему.
– Хочешь, я тебя отблагодарю?
Миша кивает. Юлия опускается на колени и расстегивает ему брюки. Далее камера поочередно показывает то ритмично движущийся затылок Юлии, то блаженно улыбающееся лицо Миши. Он вертит на пальце так и не подаренный Юлии браслет. Темп вращения браслета все ускоряется. Звучит «Оранжевая песня» с причмокиваниями и стонами.
«Черт, уроды! Как же можно такое показывать? У них что там, вообще никаких тормозов нет?» – Юлия приложила ладони к пылающим щекам.
Камера показывает сидящего в кустах Лелика, который тревожно говорит в рацию.
– Митруха, беда – звук пропал!
– Как пропал? – недовольно откликается Микруха из «шестерки».
– Говорю – пропал! Техника еще каких лет? Шестидесятых.
– Какого черта шестидесятых?
– Хотелось же подешевле. Да и накинуть надо. Ты ведь в доле.
– Теперь шеф тебе наварит по полной программе, – угрожающе говорит Митруха. – Будешь нюхать паленую резину десять лет.
– Попробую проникнуть в дом, проверю провода, – решает Лелик.
– Смотри осторожнее, – говорит Митруха. И добавляет презрительно и немного в сторону: – Козел!
Лелик, завернувшись в маскировочную сетку, лезет через глухой дощатый забор. Теперь видно, что он в шортах, блестят голые колени.
Во дворе трое охранников в темных костюмах и темных очках, те самые, что бежали за лимузином Миши, жарят шашлыки. Один из них разгоняет дым теннисной ракеткой. Лелик, таясь, проходит мимо них по дорожке. Крайний к дорожке охранник замечает его.
– Ха! Это что за чудо? – спрашивает он у других.
– Местный, наверное, – флегматично отвечает охранник с ракеткой. – Чужого не пропустили бы.
Лелик, пригибаясь, заходит в дом. Через приоткрытую дверь видно Юлию. Она сидит топлес в кресле, пьет вино и задумчиво смотрит куда-то в угол. Обессилевший Миша, уже без верхней одежды, раскинулся на ковре. Он спит. Лелик на четвереньках заползает в комнату. Юлия курит коричневую сигарету, звучит органная музыка, которая вкупе с обилием красного света делает обстановку зловещей.
«Прямо вампиршу из меня сделали, – подумала Юлия. – Только клыков не хватает».
Юлия замечает Лелика, вскидывается и испуганно-возмущенно спрашивает:
– Вы кто?
Лелик осматривает провода на полу и отвечает, не поднимая голову.
– Я Лелик. Не волнуйтесь. У вас своя работа, у меня – своя.
Юлия успокаивается и ласково спрашивает:
– В каком чине, Лелик, служишь?
– Да я помощник депутата, елки-моталки.
– Считай, что ты уже депутат Верховной рады Украины, как Шуфрич. Подойди-ка сюда.
«Какого черта „иди сюда“! Он совсем не в моем вкусе!» – подумала Юлия.
Лелик подходит. Юлия объясняет ему, что нужно делать. Лелик начинает работать головой. Камера показывает то лицо Юлии, то ритмичные движения головы Лелика с затылка. Лелик так и не снял свою военную шляпу камуфляжной раскраски. Все это время звучит «Оранжевая песня». В какой-то момент все звуки перекрывает исходящий неизвестно откуда дьявольский хохот. Потом стоны Юлии переходят в кошачье мяуканье. Юлия держит Лелика за шляпу.
В руке Юлии с хрустом сломался карандаш, который она вертела между пальцами.
Юлия и Лелик полулежат в постели. Лелик прихлебывает из рюмки коньяк. Миша продолжает спать на полу. Юлия жеманно говорит.
– Хочу в сауну! Здесь есть сауна?
– Есть! – отвечает Лелик. – Сейчас позову карлика Вову, он тут всем командует.
На пороге появляется карлик.
– Да, господа, – говорит он с порога и зачем-то отдает честь, хотя на нем нет военной формы. – Сейчас будет усе готово!
На лице Юлии опять появилась ласковая улыбка. «А как бы он смотрелся в военной форме? – подумала она. – И какая пошла бы ему больше – летчика или моряка?» Она мысленно примерила к нему обе и решила, что морская форма подошла бы Вовчику больше – кортик, капитанская фуражка, белые перчатки. Одно загляденье.
– Неси меня в сауну! – велит Юлия Лелику. Охрана во дворе продолжает жарить шашлыки.
Мимо проходит Лелик с Юлией на руках. На Юлии надет купальник. Сзади семенит с горящими глазами карлик в плавках, на нем висит большое полотенце. Иногда он облизывается. Охранники удивленно смотрят им вслед.
– Кто это такой в этой соломе? – подозрительно спрашивает все тот же охранник, имея в виду маскировочную сетку, в которой Лелик появился в первый раз.
– А черт его знает, – флегматично отвечает другой. – Какой-то дурак – нормальный не бегал бы в соломе.
Вторая часть фильма. Камера показывает деревянную табличку с надписью «Это моя баня». В сауну заходит Юлия, за ней Лелик все в той же камуфляжной шляпе.
Юлия лежит на топчане лицом вниз.
– Где карлик Вова? – капризно спрашивает она.
«Наконец-то догадались позвать Вовчика, – довольно кивнула Юлия. – А то все вокруг да около».
Появляется Вова. Камера дает его лицо крупным планом.
– Это я. Я здесь, – говорит карлик.
– Иди-ка, братец, помой мне спинку и пятки, – велит Юлия. – А ты, Лелик, пиши заявление ко мне в партию.
– А в какой форме писать? – спрашивает Лелик, разложив бумаги на коленях.
– Пиши как хочешь, – отмахивается Юлия. Карлик запрыгивает на топчан и начинает делать ей массаж. Юлия стонет от удовольствия.
«Нет, какой все же мужчина! – подумала Юлия о Вовчике. – Накачанный, мускулистый, ни капли жира. Не то что эти тюфяки! Ему бы подрасти немного. Впрочем, рост – это его фишка. Рельефных красавцев можно за штуку взять в ночном клубе, а Вовчик такой один».
– А номер паспорта указывать? – спрашивает Лелик.
– Укажи, – говорит Юлия. Звучит «Оранжевая песня».
– Адрес полностью? – не унимается непонятливый Лелик.
– Да, полностью.
«Господи, какой же ты тупой!» – подумала Юлия.
В дверях, зевая, появляется Миша.
– Юля, ты где? – спрашивает Миша. – Я так и не рассказал тебе, что говорил Буш.
Юлия подхватывается с лежанки, прикрывая обнаженную грудь рукой.
– Знакомься, Миша! Это Лелик, депутат украинского парламента, – говорит она.
Поворачивается к карлику.
– А это Вова, будущий министр спорта. Карлик сгибает и разгибает руки, демонстрируя Мише бицепсы. При этом корчит дурацкие рожи.
– Идите, хлопцы, погуляйте! – велит им Юлия. – Мы с дядей Мишей хотим поговорить.
– А не могли бы вы перейти в другой дом? – спрашивает Лелик, с неохотой поднимаясь. – У нас здесь нет аппаратуры, мы ведь не думали, что вы сюда придете.
– Лелик, ты же депутат украинской Рады, – одергивает его Юлия, – забудь старые привычки.
Потом поворачивается к Мише.
– Майкл, не желаете ополоснуться, а? – томным голосом спрашивает она.
Камера показывает со спины Юлию топлес, грациозно опускающуюся в бассейн. Звучит кваканье лягушек на пруду. Миша в семейных трусах тоже опускается в бассейн. Они с Юлей становятся друг против друга и берутся за руки. За ними наблюдает Лелик, он и не думал уходить.
– А можно хотя бы снять на фотик? – спрашивает он. – Отчитаться перед шефом. Он будет требовать отчета.
В руках он держит древний фотоаппарат в кожаном футляре.
«Не маньяк ли он?» – забеспокоилась Юлия.
– Снимай, дорогуша, – разрешает Юлия, – только красиво снимай.
Лелик начинает снимать, но его решительно прерывает Миша.
– Я протестую! – заявляет он. – Я как настоящий грузин не могу бесплатно сниматься!
– Так он же дружит с Филатовым, – успокаивает его Юлия.
– Ладно, – соглашается Миша, – как настоящий грузин я снимусь ради дружбы.
Миша и Юлия плещутся в бассейне, а Лелик активно снимает их с суши.
– Лелик, иди к нам! – зовет его Юлия.
«Зачем он там нужен?» – мысленно запротестовала Юлия.
Лелика не приходится долго упрашивать – он откладывает фотоаппарат в сторону и стремглав бросается в бассейн. Все весело плещутся под звуки «Оранжевой песни». На берегу появляется карлик Вова. Миша жестами зовет его присоединиться, и карлик бросается в воду.
«А вот это правильно», – одобрила она.
Теперь плещутся вчетвером, передавая карлика в руки друг другу. Карлик то и дело целует Юлию в плечо, Юлия хохочет.
Миша и Юлия лежат в постели. Юлия спит, положив голову ему на грудь. Миша гладит ее по голове. Звучит задумчивая фортепианная музыка. Вдруг Миша замечает, что коса у Юлии не настоящая. Он с разочарованием отвязывает ее и бросает на пол. Потом привстает и смотрит на нее. По лицу видно, что ему очень досадно.
«И это обыграли, – возмутилась она. – Ну что тебе моя коса? Мешает, что ли? Парик свой лучше сними, чмо!»
Юлия просыпается.
– Ты так мне и не сказал, что тебе говорил Буш, – опять начинает допытываться она.
– Тихо, тут слушают! – останавливает ее Миша. – Завтра мы полетим на вертолете еще к одному моему другу, там и поговорим. Там шумно.
– Здорово, – говорит Юлия, зевая, и обнимает его.
Миша перекатывается на нее, оба хохочут.
Утро следующего дня. Военный аэродром. Камера показывает в полете спортивный одномоторный самолет. Потом переходит на довольно ободранный вертолет, покрашенный разными оттенками зеленого цвета. Вертолет стоит «под парами», вращаются винты. К нему идут Юлия, Миша и два охранника.
Миша садится рядом с пилотом, Юлия устраивается сзади.
«Не мог, что ли, меня вперед посадить? – с раздражением подумала Юлия. Тоже мне, кавалер! Настоящий Миша так никогда бы не сделал».
Внутри вертолет такой же ободранный, как и снаружи. Тем не менее он взлетает.
Юлия подбирается сзади к сиденью Миши и из-за спины опять спрашивает:
– Что тебе говорил Буш?
Теперь Миша может открыть тайну. Он переходит назад.
– Буш говорил…
Камера показывает Лелика, который на земле сидит возле прослушивающей аппаратуры. Он опять накрыт маскировочной сеткой. В наушниках у него звучит морзянка. А Миша в это время в вертолете что-то шепчет на ухо Юлии.
Выслушав, Юлия отстраняется и с восхищенным выражением лица говорит:
– Как это тонко! Неужели Иран? Как американцы далеко смотрят! Какой ты молодец! Как ты вписался в этот план! У тебя же плацдарм! – обнимает его. – Любимый мой, как ты все умеешь!
Потом в брюках у Миши обнаруживается микрофон. Миша щелкает по нему, и Лелик хватается за уши. Звучит «Оранжевая песня».
Глава 49
Юлия выключила ноутбук и долго сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Фильм оглушил ее. «Черт бы побрал этого Филатова!» – подумала она. Ей захотелось вынуть компакт-диск и поломать на мелкие кусочки. Да только что это даст? Фильм уже вышел и разошелся по всему миру. Его видели миллионы людей и еще миллионы увидят.
Н-да, недооценила она этих ребят – Филатова и Лебедова. Но теперь-то уж чего? Теперь ничего исправить нельзя.
Она чувствовала себя так, будто бы оказалась раздетой перед целой площадью народа. Она так ясно себе это представила, что даже увидела лица людей в передних рядах. Люди были в оранжевых шарфах. Захотелось убежать и спрятаться. Она зажмурилась, сжалась и стала ждать свиста и улюлюканья. Но их не последовало. Осмелев, она открыла глаза. Народ как бы смотрел на нее с интересом, но без осуждения. «Ну и что? – читалось у них на лицах. – Это просто шутка». Юлия немного приободрилась.
Зазвонил телефон. В трубке раздался взвинченный голос Миши.
– Ты видела? – спросил он вместо приветствия.
– Только что посмотрела.
– Это возмутительно! – взорвался он. – Как такое вообще возможно? Это переходит всякие границы!
– Успокойся.
– Нет, я этого так не оставлю!
– Хочешь выставить себя посмешищем?
– А что делать?
– Ни-че-го.
– Как это, ничего? – удивился он.
– А вот так. Ты выше этого. Поверь мне, это лучшая тактика. Поговорят – и забудут.
– Забудут? Ты серьезно так считаешь? Это не забудут никогда!
– Ладно, не забудут, – согласилась она. – Но это отойдет на второй, третий, десятый и так далее план.
– Я велю снять ответный фильм! – не унимался Миша.
– Бесполезно, – охладила его пыл Юлия. – Это была гениальная придумка, но такие вещи срабатывают только один раз – первый. Последующее копирование такого эффекта уже не даст. Даже близко ничего подобного не будет. Надо искать нечто новое.
– Я найду, – угрюмо пообещал Миша.
– Не напрягайся, у нас есть дела и поважнее.
– Слушай, – Миша запнулся, – этот фильм…
– Что?
– Он делает невозможными наши дальнейшие встречи. Я теперь не могу приехать к вам, а ты – к нам.
– Почему это?
– А ты представляешь, какими будут комментарии оппозиционных журналистов? Их ухмылки за спиной?
– Глупости. Не обращай внимания.
– Нет, не глупости. Я так не могу. Я не хочу становиться мишенью для насмешек. Мне очень жаль, но отныне это будет так. Извини! – Он положил трубку.
«Слабак! – презрительно подумала Юлия. – А вот Вовчик не испугался бы». Ей вдруг захотелось, чтобы на месте Миши оказался именно он.
Она отвязала косу, положила в ящик стола и достала оттуда книгу о карликах, которую когда-то купила после встречи с Вовчиком. Эта книга всегда помогала ей восстановить душевное равновесие. Юлия открыла ее на месте, заложенном открыткой с портретом молодого Боярского, и углубилась в чтение.
Глава 50
«Уникальная свадьба карлов, – рассказывалось в книге, – состоялась в ноябре 1710 года. Несколькими месяцами ранее, 19 августа 1710 года, вышел царский указ, в котором говорилось: „Карла мужеска и девичьего пола, всех карлов, живущих в Москве в домах боярских и других ближних людей, собрав всех, выслать с Москвы в Петербург, сего августа дня, а в тот отпуск, в тех домах в которых живут, сделать к тому дню на них, карлов, платье: на мужеский пол кафтанье и камзолы нарядные, цветные, с позументами золотыми и пуговицами медными, золотыми, и шпаги, и портупеи, и шляпы, и чулки, и башмаки немецкие добрые; на девический пол верхнее и исподнее немецкое платье, и фантажи, и всякое приличное добро, уборы, и в том взять тех домов“.
Но сразу выполнить царский указ не удалось, поскольку карлов было мало и собирали их почти три месяца. Всего было собрано около восьмидесяти карликов и карлиц.
Накануне свадьбы двое статных, одинаковых ростом карлика в маленькой одноколке о трех колесах, запряженной одной маленькой лошадкой, убранной разноцветными лентами, разъезжали по городу в предшествии двух верховых лакеев со своими приглашениями. На следующий день, 13 ноября, когда гости собрались в назначенном доме, молодые, а вслед за ними торжественное шествие, отправились к венцу.
„Впереди шел нарядно одетый карлик в качестве маршала с жезлом, на котором висела длинная, по соразмерности, кисть из пестрых лент. За ним следовал, тоже в особом наряде, его величество с несколькими министрами, князьями, боярами, офицерами и прочими“.
Шествие заключали семьдесят два карлика, выступавшие парами.
„Они были одеты в одежды разнообразных цветов: карлики в светло-голубые или розовые французские кафтаны, с треугольными шляпами на головах и при шпагах, а карлицы в белых платьях с розовыми лентами. Вслед за карликами шло множество сторонних зрителей.
Пара была обвенчана в русской церкви по русскому обряду. Все карлики заняли середину церкви. На вопрос священника к жениху, хочет ли он жениться на своей невесте, тот громко произнес:
– На ней, и ни на какой другой!
Невеста же на вопрос, хочет ли она выйти за своего жениха и не обещалась ли уже другому, ответила:
– Вот была бы штука!
Но ее «да» чуть можно было расслышать, что возбудило единодушный смех».
Венец над невестой держал сам царь в знак своей особой милости. После венчания все поехали „водою“ в дом князя Меншикова (на Васильевском острове), где молодоженов и гостей ожидал роскошный стол, накрытый в „той же большой зале, где несколько недель назад происходило пиршество по случаю бракосочетания Герцога Курляндского с Анной Иоанновной“.
Карлы заняли несколько специально изготовленных для них столов посередине залы. Над местами жениха и невесты, которые сидели за разными столами, были сделаны шелковые балдахины, убранные по тогдашнему обычаю венками. Маршал и восемь шаферов имели для отличия кокарды из кружев и разноцветные ленты; они важно расхаживали вокруг столов, потчуя гостей, словно, кроме них, здесь никого не было…