Ральф медленно подошел к ближайшей колеснице.
Она была прекрасна, словно ее позолотили пару дней назад. Необычный орнамент поражал воображение, инкрустации из цветного фаянса и камня волшебно переливались в свете электрического фонарика.
Современным людям здесь нечего было делать, они были тут чужими. За секунду они словно переместились в прошлое, где им не было места. На протяжении тысяч лет взгляд живого человека не касался этих сокровищ, и Ральф прекрасно понимал это, пытаясь рассмотреть и запомнить каждую деталь, каждый завиток на великолепных ларцах, каждую алебастровую вазу с органами давно умершего великого человека, над чьим именем не властно было даже само время.
Вот чуть левее, в углу, лежит пектораль в форме распростершего крылья ястреба с увенчанной алым солнечным диском головой. В лапах с удивительной —красотой выполненная птица сжимает могучие защитные амулеты: два знака “шену” и символы вечной жизни “анх”.
Ральф как завороженный перевел взгляд чуть правее. Вторая пектораль, не менее прекрасная, чем первая, предстала его взору. Крылатый скарабей, переливаясь всеми цветами радуги, держит перед собой солнечный диск, мерцающий глубоким оранжевым светом.
Словно живые бегут изображенные на крышке громадного ларца преследуемые разгневанным фараоном враги. Стремительно несется вперед могучая колесница. Грозно вкладывает в лук очередную черную стрелу Сети I, разя противника одного за другим…
— Твою мать! — громко заорал Бумба, и наваждение исчезло.
Ральф резко оглянулся.
Покровский стоял рядом с метровой черной статуей, матово переливающейся в свете электрических фонарей, глупо таращась на холодное невозмутимое лицо древнего стража.
— Фух, — тяжело вздохнул Бумба, — а я думал, что это Миша.
— Не вздумайте ничего трогать, — резко бросил Ральф, отпихивая Покровского от статуи. — Некоторые предметы очень хрупкие и могут рассыпаться всего лишь от одного прикосновения.
Гурфинкель, так и не осмелившийся войти в сокровищницу, испуганно стоял на самом пороге, стойко терпя идиотские насмешки рабочих.
— Подождите.
Бетси, рассматривавшая одну из алебастровых ваз-каноп с органами фараона, осторожно подошла к статуе, которую слегка окосевший от сокровищ Бумба спутал с Гурфинкелем.
— Ральф, посвети чуть левее…
Ральф посветил.
Рядом стояла вторая статуя, черный близнец той, что была справа, а посередине между ними в нише…
— Еще одна комната? — Парень с девушкой переглянулись.
— Чего? — робко переспросил Покровский, на всякий случай сделав пару шагов назад.
Ральф осторожно приоткрыл дверь, на этот раз полностью отлитую из золота. Дверь поддалась на удивление легко. Бетси шагнула вперед. Луч ее фонарика ударил в темноту, затравленно метнулся по расписным стенам, после чего остановился на небольшом округлом возвышении в центре странного помещения.
— Но ведь это же.„ — начал было Ральф, роняя фонарь.
— Правильно. — Бетси быстро кивнула. — Это Бен-Бен…
Элизабет украдкой из-за шторы выглянула в окно. На это незаметное движение в окне внизу немедленно защелкали фотоаппараты и загомонили журналисты. Кто-то наговаривал текст в камеру, кто-то на диктофон, а кто-то просто стоял и разговаривал с коллегами, яростно затягиваясь сигаретой.
— Да, — сказала она, обращаясь к кошке, — выбраться нам будет нелегко.
И хотя сегодня утром девушка обзвонила несколько телевизионных каналов и газет и объявила о предстоящей на следующий день пресс-конференции, журналисты все равно охотились за ней, как за дичью.
В холле гостиницы вообще было столпотворение. Кошка послушно сидела в заранее купленной корзинке, а Бетси тем временем просчитывала пути к отступлению. Недолго колеблясь, она юркнула в одну из дверей обслуживающего персонала. Незаметно добравшись до гостиничного гаража, девушка с облегчением забралась в машину и через несколько мгновений лихо, с ветерком, выскочила прямо на ошалевших от неожиданности репортеров.
Зазвонил телефон.
— Бетси, добрый вечер, — поздоровался Ральф. — Как ты?
— Привет. Нормально.
— У “Миш-Мэш” чуть ли не с утра столпотворение. Я и не думал, что в Луксоре столько репортеров. Может быть, за тобой заехать? — предложил он свою помощь. — Журналисты ведь не отличаются особой вежливостью.
— Нет. Спасибо, — ответила она доброжелательно и даже усмехнулась. Женщине всегда приятно, когда о ней заботятся. — Мне еще нужно Гора проводить.
Такими же “медвежьими тропами” она добралась до двери номера Гора. Кажется, журналисты были на каждом шагу.
Девушка требовательно постучала. Буквально через мгновение открылась дверь, словно парень стоял в ожидании рядом. Бетси вошла, стараясь невзначай приглядеться к Гору. Какое у него сегодня состояние? Они поздоровались, и Элизабет протянула корзинку.
— Вот, — сказала она с сожалением. Молодой человек принял корзинку из рук и заглянул внутрь. И тут же тихо рассмеялся.
“Если смеется, значит, жить будет”, — с облегчением подумала она и тоже заглянула.
Из корзинки выглядывала кошачья морда с огромными желтыми глазищами, в которых крупными буквами было написано угрюмое недоверие вперемежку с укоризной. Гор поставил убежище на пол и открыл крышку, выпуская животное на свет Божий. Баст немедленно встала на все четыре лапы и сладко потянулась. Затем с урчанием “Ну, наконец-то” грациозно вышла из корзинки и направилась к миске с едой, о которой заранее побеспокоился парень.
“А мой гуляка как убежал тогда по своим делам, так до сих пор и не вернулся”, — с тревогой подумала Бетси.
Девушка огляделась. За это время Гор многое успел сделать: собрал вещи профессора, разобрал его бумаги. На журнальном столике лежал билет на самолет.
— Уже все уладил? — спросила она.
— Да. Гроб с… — У него так и недостало духу произнести “с телом”, поэтому исправился: — Отца уже доставили в аэропорт.
— Я провожу тебя.
Он кивнул в знак согласия.
— Как я тебе завидую… — начала было Элизабет и тут же поправилась: — Так хочется домой…
— Ну, как я понимаю, уже осталось недолго. Четвертый день все каналы трубят, все газеты пухнут от сообщений о твоих достижениях.
— Это не мои достижения. Если бы не твой отец, этого бы никогда не было.
Молодой человек махнул рукой. Он прекрасно знал, чего стоит вся эта информационная истерика, сам принадлежал к пишущей братии.
— Ну, ты готова? Пора ехать.
У самого входа в “Миш-Мэш” ее встретил Ральф. Парень помог ей пробиться сквозь толпу журналистов, пару раз пустив в ход кулаки и локти. Бетси почувствовала прилив благодарности. Все-таки хорошо, когда есть возможность опереться на твердое мужское плечо.
Миша и Бумба уже сидели за столиком. Насупившиеся и суровые. Как и подобало в такой момент. Больше никого не было. Только ближний круг.
Выпили. Затем еще раз.
Говорить, собственно, было не о чем. Все, что бы ни сказалось, выглядело каким-то фальшивым. Лишним.
— Госпожа… — Тихий голос с чудовищным арабским акцентом.
Она обернулась, ожидая увидеть мальчика, но для того, чтобы разглядеть говорящего, ей пришлось очень высоко задрать голову. Ага, один из подручных Хусейна.
Верзила склонился к ее уху и тихим шепотом сказал:
— Госпожа, мой хозяин велел передать вам, что великий камень похищен. Хозяин сожалеет и очень просит не гневаться.
Дальнейшие слова араба заглушила трель телефонного звонка.
“Господи, ну кто выдумал эти несносные мобильники?”
Это был Гор, с которым она рассталась всего пару часов назад.
— Бетси! — заорал парень, едва не оглушив ее. — Бетси! Здесь какая-то дьявольщина!
— Что случилось?!
— Тело отца похищено!
— Как? Не может быть!
— Кто-то подменил его. В гробу вместо отца лежит искусно сделанная восковая фигура! Бетси, что это значит?!
Девушка закрыла глаза. Неужели еще не все?!
“Анубис, черт подери, где же ты?!” — мысленно позвала она.
Глава шестнадцатая ЖИВЫЕ МЕРТВЕЦЫ
В это трудно было поверить. Происходящее просто не укладывалось в рамки обыденного понимания. Невероятные события буквально опережали друг друга, словно кто-то всевидящий и всемогущий ненароком заснул и выпустил ситуацию из-под своего контроля.
Но время уходило, и, понимая это, Бетси не могла позволить себе бездействовать.
Ральф был мрачен, но настроен решительно и ободряюще сжимал узкую прохладную ладонь девушки. Он, как и Элизабет, переживал обе потери, но был бессилен помочь ей. Гурфинкель с Бумбой озадаченно почесывали макушки и старались в глаза Бетси по возможности не смотреть. Конечно же, в произошедшем не было их вины, но и помочь чем-либо девушке они сейчас не могли.
— Это наверняка кто-то из местных, — наконец нарушил тягостное молчание Миша. — Так профессионально замести следы могли лишь они.
Но время уходило, и, понимая это, Бетси не могла позволить себе бездействовать.
Ральф был мрачен, но настроен решительно и ободряюще сжимал узкую прохладную ладонь девушки. Он, как и Элизабет, переживал обе потери, но был бессилен помочь ей. Гурфинкель с Бумбой озадаченно почесывали макушки и старались в глаза Бетси по возможности не смотреть. Конечно же, в произошедшем не было их вины, но и помочь чем-либо девушке они сейчас не могли.
— Это наверняка кто-то из местных, — наконец нарушил тягостное молчание Миша. — Так профессионально замести следы могли лишь они.
— V nature, — согласился с приятелем Бумба. — Может, прочесать город, полицию привлечь…
— Они что, по-вашему, идиоты? — усмехнулся Ральф, нервно кусая губы. — Камень явно похищен не для продажи. Здесь что-то другое.
— Что, например? — спросил Миша, шестым чувством понимая, что из Луксора в ближайшие двадцать четыре часа нужно срочно рвать когти.
— Возможно, неведомые похитители собираются воспользоваться силой камня, — мрачно заметил Ральф.
— Опять эти россказни, — сокрушенно покачал головой Гурфинкель. — Скорее всего Бен-Бен уже на пути в какую-нибудь частную коллекцию. Полиции следовало сразу, как только его похитили, перекрыть границу, установить на дорогах Луксора посты, но со мной, конечно же, никто не посоветовался.
— Ральф прав, — кивнула Бетси, судя по отсутствующему взгляду абсолютно не слушавшая то, что только что говорил Миша. — И если кто-то действительно хочет воспользоваться силой камня, мы должны ему помешать.
— Это, интересно, как? — ехидно поинтересовался Гурфинкель.
“Сегодня же, не дожидаясь утра, попуткой — в Каир, — лихорадочно соображал он. — Ой, чувствую неприятности, большие неприятности, будь неладен этот чертов Египет. Ноги моей здесь больше не увидят…”
Бумба бессмысленно заморгал, покосившись на скрипящего зубами от злости напарника.
Гурфинкель мысленно корил себя за допущенную им впервые в жизни серьезную оплошность. Ведь еще после внезапной смерти профессора Енски он ощутил зыбкий холодок беды, то редкое чувство, которое его никогда не подводило, которое во всю свою луженую глотку кричало: “Беги, Миша, беги подальше из этого города, из этой страны, немедленно, иначе…”
А вот о том, что будет “иначе”, думать не хотелось.
Такое происходило с Гурфинкелем четвертый раз в жизни, и он еще ни разу не посмел ослушаться своего внутреннего ангела-хранителя и, возможно, именно поэтому до сих пор был жив.
“Идиот! — мысленно ругал себя Миша. — Баран чертов, о чем ты думал? Зачем тебе эта девчонка с ее проблемами и сенсационными находками? На фиг ты вообще во все это ввязался?”.
Но Миша не мог бросить Бетси в столь ответственный момент. Возможно, в нем проснулась совесть либо он чувствовал себя виноватым в том, что некогда мешал ей, будучи по другую сторону баррикад, но так или иначе покинуть Луксор Гурфинкель не мог.
Хотел, но не мог.
Со стороны сидящие за круглым столиком трое мужчин и симпатичная понурая девушка напоминали родственников некоего преждевременно усопшего дедушки, не оставившего оным ожидаемого наследства. Хотя под усопшего дедушку вполне сошел бы бедняга профессор Енски. Правда, он не являлся родственником ни одному из присутствующих в ресторане посетителей.
— Ну что? — после очередной порции продолжительного молчания грустно спросил Ральф.
Миша с Бумбой недоуменно развели руками, и как раз в этот момент в ресторане раздались негодующие вопли одного из официантов.
Элизабет с Ральфом обернулись.
Преследуемый ругающимся официантом, к их столику со всех лап несся непонятно как ухитрившийся проскочить в “Миш-Мэш” Анубис.
— Стой, мразь! — взревел официант, занося ногу, дабы отшвырнуть остановившуюся у столика иностранцев собачонку, но сделать он ничего не успел, так как по дуге улетел в другой конец ресторана, переворачивая попадающиеся по пути пустые столики.
Довольно ухмыляясь, Бумба потер правый, тяжелый, как у Майка Тайсона, кулак, после чего спокойно опустился за столик. Миша с укоризной посмотрел на друга, хотя его резкий поступок в душе одобрил.
Анубис вел себя как-то странно, подпрыгивал, вилял хвостом и просяще приседал, глядя исключительно на Бетси.
— Может, он сахарку просит? — предположил Гур-финкель, но громкое негодующие рычание в ответ означало, что пес хочет явно чего-то другого.
— Я понял, blin! — внезапно вскричал Бумба, хлопнув себя мощной ладонью по лбу. — Он желает, чтобы мы за ним пошли.
Собака радостно залаяла и, завиляв хвостом, потрусила к выходу из ресторана.
Бетси с Ральфом переглянулись.
— Вперед! — скомандовала девушка, сообразив, что Анубис действительно хочет показать им нечто важное.
Недаром накануне он делал ей весьма прозрачные намеки на то, что знает некую тайну, но не желает говорить о ней раньше времени.
Ушедшего в глубокий нокаут официанта коллеги отливали в углу ресторана холодной водой, и поэтому на внезапное бегство иностранцев никто в “Миш-Мэше” внимания не обратил.
На улице напротив ресторана был припаркован малолитражный грузовик Ральфа, в который охотники за древностями весьма поспешно погрузились, неосознанно ощущая исходящую от черного пса тревогу.
Парень сел за руль, Бетси с Анубисом на руках примостилась рядом, Миша с Бумбой запрыгнули в открытый кузов. Машина тронулась.
— Куда? — удивленно спросил Ральф, выруливая на середину проезжей части.
Звонко залаяв, Анубис указал острой мордочкой налево. Молодой человек кивнул, резко крутанув баранку влево. В кузове грузовика что-то загрохотало, затем послышался отборный русский мат Бумбы.
— Эй, вы там поосторожнее! — завопил Гурфинкель, ударив кулаком в крышу кабины. — Мы ведь не резиновые!
Грузовик летел под сто.
Через двадцать минут стало ясно, что пес настойчиво зовет их в Долину Царей.
— Неужели… — не веря своей внезапной догадке, прошептал Ральф.
Бетси быстро кивнула:
— Он выследил похитителей.
— Но как?!
— Не спрашивай, пожалуйста, все вопросы потом.
Парень молча согласился, и вскоре под колесами грузовика зашуршала пыльная неровная дорога. Машина наконец покинула городскую черту.
Ночью Долина Царей представляла собой удивительное зрелище. Таинственные некрополи в свете полной луны напоминали декорации к культовым голливудским ужастикам, а остывающие, нагретые за день солнцем камни создавали над землей зыбкое марево, словно проход в иную неизведанную реальность, где по-прежнему правят великие египетские фараоны и где над смертью властвует вечность.
Именно такие мысли, не лишенные чертовщины, стали лезть в голову впечатлительному Мише Гурфинкелю, когда грузовик достиг Бибан эль-Мулкж.
— Мама моя родная, — прошептал Гурфинкель, судорожно вцепившись в борта подпрыгивающего на ухабах грузовика, когда узрел на одном из некрополей медленно перемещающиеся желтые светящиеся глаза.
— Нет, ты видел, видел?! — закричал Миша, поворачивая к напарнику перекошенное от ужаса лицо.
— A, fignja, — махнул рукой Бумба, вяло сплевывая на несущуюся внизу, словно полоса конвейера, землю. — Это шакалы бродят, пожрать ищут.
— О Боже! — снова запричитал Гурфинкель, заметив слева от грузовика еще одну пару светящихся глаз.
— Не бойся, koresh, — знающе добавил Покровский. — Они тебя не тронут, разве что…
— Разве что? — визгливо поинтересовался Миша. — Давай договаривай, раз начал. Бумба пожал крутыми плечами:
— Ну, разве что твой труп…
— Кто это там так вопит? — удивился Ральф, имея в виду кузов грузовика.
Бетси, заглянув в зеркало заднего обзора, вяло усмехнулась:
— Гурфинкель запаниковал, шакалов, видно, испугался.
— Да, — задумчиво произнес юноша, — шакалов здесь много…
— Ну почему я не послушал его? — продолжал причитать Миша. — Ну почему…
— Кого его? — переспросил Бумба, испуганно таращась на приятеля, у которого вполне мог случиться очередной приступ помрачнения рассудка, как тогда у храма Хатшепсут, что было бы сейчас весьма некстати.
— Свой внутренний голос! — возопил Гурфинкель и чуть не выпал при этом из подскочившего на очередной колдобине грузовика.
— Тьфу ты, blin, — отмахнулся от напарника Бумба, которому все в принципе было по фигу.
Шакалов он сроду не боялся, в привидения не верил, а голливудские фильмы “ужасов” принимал за черные комедии и громко, от души смеялся при их просмотре. Короче, воображение как таковое у Покровского отсутствовало. В данный момент его интересовали не шакалы и не истеричный приятель, а странные железные предметы, накрытые брезентом, которые со звяканьем катались у него под ногами. Если бы была такая возможность, Бумба давно бы уже заглянул под брезент, но это могло ему стоить эффектного полета на землю с последующим сворачиванием могучей шеи.