В данном случае все сопутствующие обстоятельства, а также необходимые и достаточные условия присутствовали в полном объеме. С одной стороны, осознание вейнами конца света, а с другой — наличие в городе крупных продовольственных складов, полных еды и спиртного, а также действия банды Зомби Разумного, первой подавшей пример, обеспечили Даррену безумный пир во время чумы.
Первой, как всегда, слетела с катушек молодежь, часть которой просто примкнула к банде Зомби, а часть быстренько организовалась в самостоятельные шайки; ну а уж затем в игру включились люди постарше.
Поначалу, пока просто грабили склады, обыватели города находились в относительной безопасности, но позже, когда перепившимся подонкам потребовались женщины…
Те из мужчин, кто сохранил остатки здравомыслия, совести и смелости, взялись за оружие, чтобы защитить своих жен, матерей, дочерей и сестер. К сожалению, в отличие от бандитов обыватели были разобщены, и редко сосед помогал соседу отразить нападение.
Опять обильно пролилась кровь. Горожане и бандиты окончательно озверели во взаимной резне, и если бы не спецназовцы с полицейскими, прибывшие в город, то Даррен, вероятнее всего, был бы уничтожен и без всякой ядерной бомбы.
Новый командир спецназа (прежний оказался фанатиком и был застрелен в стычке), тридцатилетний Улстер Ката, оказался вейном решительным. В Даррене был немедленно объявлен комендантский час и введены законы военного времени, а также сформированы вооруженные дружины добровольцев по восстановлению порядка и пожарных. Последние оказались крайне необходимы, так как город уже пылал в разных местах. Пожарных, кстати, тоже приходилось охранять — бандиты, прекрасно осознавая, чем им грозит усмирение анархии, стреляли в пожарников с не меньшей охотой, чем в полицейских, спецназовцев или дружинников.
Вспоминая это чертовски трудное и страшное время, Илтвар Мур с некоторой долей удивления вдруг понял, что оно, это время, было, пожалуй, одним из лучших в его жизни, если, разумеется, не считать тех лет, когда он только окончил Высшую Полицейскую Школу и познакомился со своей будущей женой.
Тогда — понятно: он был молод и полон сил и надежд сделать мир лучше, по возможности не забывая о себе. С годами оказалось, что ежедневная рутина полицейской службы, а также однообразный семейный быт отнимают большую и лучшую часть времени, отпущенного вейну богом на жизнь. Нет, Илтвар Мур не превратился в тупого и бесчувственного служаку, как многие его товарищи, и не растерял окончательно остатки юношеских надежд. Он по-прежнему любил жену и детей и любил свою, пусть не самую чистую, но такую необходимую работу. Однако круг его интересов резко сузился, а интрига и романтика полицейского расследования уже не горячили кровь так, как раньше.
После крушения мира, после гибели жены, детей и вообще всего, что было ему дорого и что он любил, впору было пустить себе пулю в лоб. Но чувство долга, а может быть, даже не оно, а обычная полицейская привычка взяла верх — Мур включился в работу. И работа, та работа, которую он умел и любил делать, его спасла.
Работы оказалось много, и она оказалась трудной — как раз такой, чтобы потребовать от старшего детектива Илтвара Мура всех его способностей, всего его многолетнего опыта и всех его сил.
Да, именно это его спасло, как, впрочем, спасало и миллионы других до него.
Он сидел голый в полной темноте на узкой койке в своей комнатушке-ячейке и, глядя на теплый огонек сигареты, вспоминал бесконечные сумерки и ночи, заполненные погонями, засадами, грохотом выстрелов, едой на ходу и сном урывками в перерывах между рейдами и патрулированием.
Да, это было хорошее время. Это было время, когда он смог если и не забыть полностью свое горе, то хотя бы задвинуть его на самые дальние задворки души.
В результате решительных действий спецназа и полиции порядок в Даррене и близлежащих окрестностях был все-таки наведен. Бандитов частью убили в перестрелках, частью расстреляли по законам военного времени, а частью рассеяли (правда, Зомби Разумный с четырьмя ближайшими подельниками и любовницей опять ушел живым и невредимым).
Улстер Ката провозгласил во всей Черепаховой долине власть военных на неопределенное время (позже их прозвали Пятнистыми из-за характерной камуфляжной формы), а себя — самоназначенным главой Временного правительства всех вейнов, обитающих по эту сторону гор.
Полиции и многим гражданским подобная прыть не очень пришлась по душе, но, во-первых, спецназовцев было гораздо больше, чем полицейских, и они оказались лучше организованы, а во-вторых, большая часть населения поддерживала новый порядок, не без резона полагая, что их спасение на данном этапе — в жесткой дисциплине, которую могут обеспечить только военные. И вот, когда уже были сформированы и высланы в соседний город и крупные поселки вооруженные отряды для установления в Черепаховой долине единой власти, с черно-серого грязного неба спустились пришельцы.
С десяток чудной пирамидальной формы космических кораблей в один прекрасный день, а вернее сказать, в одни отнюдь не прекрасные сумерки бесшумно вынырнули из грязно-серой мути, в которую теперь превратилось небо, — и одновременно приземлились в разных местах Черепаховой долины.
Четыре корабля сели возле Даррена. Улстер Ката, новоявленный правитель Черепаховой долины, сгоряча приказал было уничтожить незваных гостей, приняв корабли за секретные боевые машины противника, но вовремя сообразил, что к чему, и отменил приказ.
Впрочем, как выяснилось позже, вейны все равно не сумели бы причинить чужим кораблям ни малейшего вреда — самым мощным оружием, которым обладал спецназ, был пятизарядный ручной гранатомет, а здесь требовалась как минимум небольшая атомная бомба. Но атомных бомб к тому времени было взорвано на планете более чем достаточно, запас их истощился, а сделать новые было некому.
Так или иначе, а с пришельцами пришлось идти на контакт.
Несмотря на странный и даже устрашающий вид — больше всего космические гости напоминали прямоходящих разумных ящеров, облаченных в какую-то нелепую одежду, похожую на мешок с пятью дырками: для головы, четырех лап и мощного хвоста, — они оказались вполне дружелюбными созданиями и даже довольно прилично разговаривали по-вейнски.
Очень быстро выяснилось, что прилетели они специально на помощь оставшимся в живых вейнам; что на высокой орбите ждет не дождется прекрасно оборудованная искусственная «спасательная планета», способная вместить почти два миллиона особей, с тем чтобы доставить их уже на настоящую необитаемую планету возле другого солнца, где бы они, вейны, смогли начать новую и теперь уже по-настоящему счастливую жизнь.
Пришельцы с помощью цифр и видеофильмов, снятых ими уже после ядерной катастрофы, очень быстро и убедительно доказали, что делать вейнам на родной планете больше нечего, так как наступила ядерная зима и на новые урожаи в ближайшие десятилетия рассчитывать не приходится. Это во-первых. А во-вторых, несмотря на защищающие их горы, вскоре радиация доберется и сюда, в Черепаховую долину, и тогда… Пришельцы также намекнули, что в случае отказа им придется применить силу, потому что, видите ли, они не могут себе позволить такой бесполезный и бессмысленный расход столь редкого во Вселенной разумного материала…
To ли пришельцы все-таки недоучили язык вейнов, то ли плохо учли их психологию (и немудрено — вейну вейна зачастую понять невозможно, а тут — ящер!), но последние их замечания насчет возможности применения силы оказались явной и, как позже выяснилось, непоправимой ошибкой.
Глава 2
«Мы в космосе… Невероятно!»
В сотый, а может быть, и в тысячный раз эта мысль, как ночной метеор, мелькнула в мозгу Саши Велги и тем не менее не показалась ему ни стертой, ни избитой.
Лейтенант стоял в дверях рубки управления, не в силах оторвать ошеломленный взгляд от пятиметрового главного экрана внешнего обзора.
С экрана на пехотного лейтенанта с великолепным безразличием взирала, казалось, сама Вселенная.
Они находились в относительной близости от центра Галактики. Изрядно запыленная атмосфера Пейаны не давала возможности увидеть ночью звездное небо во всем его грозном блеске. Теперь же… круговерть бесчисленных солнц, созвездий, газовых туманностей, звездных скоплений завораживала, гипнотизировала и затягивала в свой чудовищный и в то же время чарующий омут, откуда не было выхода и где тебя неминуемо ждала гибель; но в гибели этой была такая невыносимая сладость, что ради нее, этой сладости, легко можно было пожертвовать своей никчемной и никому, в общем-то, не нужной жизнью.
Велга вздрогнул, очнулся и обвел рубку трезвеющим взглядом.
Велга вздрогнул, очнулся и обвел рубку трезвеющим взглядом.
Все было как обычно.
Вахтенный пилот привычно развалился в своем левом крайнем кресле, лениво следя за показаниями десятков стрелок и огоньков на гигантском подковообразном пульте управления. Кресла командира корабля, штурмана и бортинженера пустовали — на данном этапе разгона крейсера до субсветовой скорости с последующим переходом в гиперпространство особого внимания к управлению кораблем не требовалось.
Лейтенант еще раз мельком глянул на обзорный экран и отправился в спортзал.
Шли пятые сутки их пребывания на борту Имперского, лично его превосходительства Первого министра крейсера класса «А» «Невредимый».
Пока ничто не выходило за рамки установленного плана.
Ни на Пейане, ни в «челноке», доставившем их на борт «Невредимого», ни на самом крейсере свароги не сделали ни единой попытки отбить принцессу и Милосердие Бога, демонстрируя верность данному слову и честное соблюдение договора.
Конечно, Саша с Хельмутом, прихватив с собой для верности Валерку Стихаря и Рудольфа Майера и воспользовавшись предоставленным Карссом планом-схемой «Невредимого», облазили крейсер от носовых импульсных пушек до реакторных камер, а затем заставили это сделать и остальных членов отряда. Обнаруженные в оружейной комнате ручные излучатели и парализаторы, по инструкции принадлежавшие членам экипажа, были безжалостно изъяты и надежно спрятаны под замок вместе с Милосердием Бога в одной из двух кают-компаний крейсера, где, собственно, и расположился весь отряд вместе со своей высокородной пленницей — принцессой Станой.
Обеспечить посменную охрану Милосердия, оружия и принцессы было несложно. Гораздо труднее оказалось научиться пользоваться такими на первый взгляд простыми вещами, как туалет, ванная, камбуз, средства связи, видеотека. В общем, сложно было научиться жить в том, с точки зрения землян, сказочном и чужом комфорте, который предоставлял пассажирам и команде Имперский крейсер класса «А» «Невредимый».
Сразу три фактора одновременно и мощно воздействовали на психику землян.
Первый — это то, что они находились в открытом космосе, что само по себе казалось сразу и кошмаром, и совершенно фантастическим и прекрасным сном.
Второй — чудеса технической мысли сварогов, которые, начиная с туалета и ванной и заканчивая ошеломляющей чувства и разум рубкой управления с ее пятиметровым вогнутым экраном наружного обзора, окружали их буквально со всех сторон.
И третий — то, что космическое путешествие и связанный с ним небывалый комфорт, а следовательно, и досуг свалились на них сразу, без всякого, так сказать, переходного периода.
А ведь все они провели в пыльных, грязных, мокрых и ледяных окопах на самой страшной войне в истории человечества не дни и даже не месяцы, а годы… Тут и обычный кран с горячей и холодной водой показался бы настоящим чудом, а черно-белое кино «Трактористы» или, скажем, «Девушка моей мечты», привезенное потрепанной передвижкой на линию фронта, — недостижимым счастьем.
И Велга, и Дитц прекрасно понимали опасность, грозящую отряду, — в подобных тепличных условиях бойцы размякали телом и душой, что грозило быстрой потерей бдительности и боеготовности. Впрочем, против подобной угрозы любая армия с незапамятных времен имела старую и надежную защиту: жесткий режим дня и усиленный тренинг.
Рабочий день разделили на две части. До обеда отряд изучал ручное оружие сварогов: импульсные излучатели и парализаторы. И если принцип действия чужого оружия оставался мало понятен в силу недостаточности знаний членов отряда и общего технического отставания человеческой цивилизации от сварожьей, то уж материальную часть и устройство излучателя или парализатора любой солдат через три дня знал назубок и мог разобрать и собрать незнакомое прежде оружие с закрытыми глазами. В дальнейшем предполагалось изучение самого крейсера и его вооружения, вторая же часть дня была отведена в основном для физической подготовки.
В спортзале «Невредимого» обер-лейтенант Хельмут Дитц, припомнив навыки, полученные еще в унтер-офицерской школе, гонял бойцов по полной программе.
Блестели мокрые спины.
В зале, несмотря на отличную систему вентиляции и кондиционирования, отчетливо пахло мужским трудовым потом.
Здесь были все, за исключением Карла Хейница и Сергея Вешняка, чья очередь была сегодня сторожить принцессу Стану и Милосердие.
Велга быстро переоделся, провел энергичную разминку и прыгнул на перекладину. Перекладина была несколько толще, чем он привык, и сильнее пружинила, но все же это была именно перекладина, и на ней можно было работать.
Подъем переворотом… подъем разгибом… подъем махом… В школе Саша Велга занимался спортивной гимнастикой и теперь с удовольствием выполнял полузабытые упражнения/Впрочем, ему и не требовалось особо стараться, чтобы их выполнить, — мышцы помнили все гораздо лучше мозга, и тело само, без подсказки и умственного напряжения, совершало все нужные движения. Приятный зуд побежал по хорошо разо-1ретьтм мускулам. Лейтенант подумал, не крутануть ли напоследок «солнце», но, прислушавшись к собственным ощущениям, понял, что с непривычки может сорваться, и ловко спрыгнул на теплый, слегка пружинящий пол.
Под потолком загорелся экран внутренней связи.
— Товарищ лейтенант! — На Велгу с экрана глядели голубые, как незабудки, глаза сержанта Вешняка.
— Слушаю, сержант.
— Тут с вами и господином обер-лейтенантом наша принцесса поговорить хочет.
Хельмут Дитц аккуратно поставил на пол спортивный снаряд, весьма напоминающий штангу, и подошел ближе.
— Это ничего, что мы голые? — подмигнув, осведомился он у Велги с самым серьезным видом.
— Какие же мы голые, — в тон ему ответил тот. — Штаны на нас, чай, имеются.
— Штаны! — презрительно фыркнул Хельмут, сморщив свой длинный аристократический нос. — Ты вообще хоть когда-нибудь хоть что-нибудь слышал о такой штуке, как этикет?
— Э-э… видишь ли, мой друг, мы, славяне…
— Кончайте придуриваться, господа!
Широкоскулая курносая физиономия сержанта Вешняка исчезла, и вместо него на экране возникла черноволосая и сероглазая принцесса Стана — единственная и любимейшая дочь Императора «северных» сварогов, а также живая гарантия их, землян, благополучного возвращения домой.
— Саша, Хельмут… — она обворожительно улыбнулась, блеснув безупречными зубами. — Я все-таки как-никак не только молодая женщина и принцесса, но, если вы не знали, еще и офицер космофлота Его императорского величества.
— Ну и что? — искренне не понял Дитц.
— А то, что мне тоже нужно поддерживать форму! — в лучших традициях унтер-офицерства славного вермахта рявкнула с экрана принцесса (Велга от изумления приоткрыл рот). — Моему телу необходимо активное движение, черт подери! Я просто требую посещения спортзала и бассейна наравне с вами и…
— Всего-то? — невозмутимо перебил ее Дитц. — Что ж вы раньше молчали? Нам так даже удобнее. Желаете прямо сейчас?
— Желаю! — тряхнула густой черной гривой волос Стана.
— Дайте мне Карла.
— Я слушаю, господин обер-лейтенант.
— Приведите принцессу сюда, в спортзал. Пусть девочка разомнется, действительно. Только по дороге не упустите.
— Обижаете…
— А я? — послышался «за кадром» голос Вешняка.
— А ты охраняй Милосердие и оружие, — сказал Велга. — Сам, что ли, не понимаешь?
Однако размяться принцессе не удалось. С едва слышным щелчком длинноносое веснушчатое лицо ефрейтора Карла Хейница исчезло с экрана, а вместо него появился коротко стриженный тонкогубый и бесстрастный командир корабля Грапп.
— Внимание всем членам экипажа и пассажирам, — произнес он голосом хорошо выдрессированного робота. — Через два часа нами будет осуществлен переход в гиперпространство. Приказываю занять свои места по штатному расписанию и подготовиться к переходу согласно инструкции. У меня все.
Экран погас.
— Все в душ! — скомандовал Дитц и покинул спортзал последним.
«Гиперпространство… — размышлял Саша Велга, с наивозможнейшим удобством устроившись в одном из кресел кают-компании Вокруг в таких же креслах расположились его товарищи, за исключением Хельмута Дитца и принцессы Станы, которые выбрали диваны До перехода оставалось двадцать пять минут. — Гиперпространство… Совершенно непонятная штука. Помнится, Эйнштейн утверждал, что ничто во Вселенной не может двигаться быстрее света, да и в школе меня так учили, а тут: За какие-то часы и дни перемещение на целые световые годы! На десятки световых лет! Невероятно… Черт возьми, я до сих пор не могу прийти в себя от того, что мы ПРОСТО в космосе, в обычном космосе, а тут еще и гиперпространство какое-то, будь оно неладно! Эдак и мозги набекрень съехать могут…»