Некоторое время СП еще находилась в Черепаховой долине — нельзя было сразу покидать планету вейнов, так как изрядно потрепанная психика ее обитателей могла не выдержать еще одного стресса. Необходимо было дать вейнам хоть намного привыкнуть и обжиться на новом месте.
Но и медлить особо тоже было нельзя.
Ирюммы без устали и с завидным терпением повторяли, что их «спасательная планета» — не обычный космический корабль. Она не обладает маневренностью, энергетическими ресурсами, запасом хода и прочностью, сравнимыми со средним звездолетом, если брать все это относительно собственной массы, конечно. Точнее, энергетические ресурсы ее на самом деле громадны, но большая часть энергии уходит на силовой купол, гравигенераторы, регенерацию воздуха и воды и вообще на поддержание необходимых условий для жизни более чем полутора миллионов вейнов и двухсот тридцати двух ирюммов. Так что для двигателей разгона и торможения, а также для силовой гиперпространственной установки энергии оставалось сравнительно мало. Именно поэтому — объясняли ирюммы — им придется долго разгоняться до субсветовой скорости, на которой только и возможен переход в гиперпространство.
Но настал долгожданный день, а точнее, ночь, когда летающий остров СП чуть дрогнул и сначала очень медленно, а потом все быстрее и быстрее пошел вверх, покидая сотворенную Богом и погубленную его нерадивыми детьми планету.
А когда утром жители Нового Даррена проснулись, то первое, что они увидели, было солнце.
Да, это было самое что ни на есть настоящее солнце с самыми настоящими теплыми и ласковыми лучами, и смотреть на него было по-настоящему больно. Правда, размерами оно было гораздо меньше того, к которому они привыкли, но на такие мелочи можно было с легкой душой и плюнуть.
Солнце! Его так давно не было… Солнце и голубое небо. Этот день стал настоящим праздником, и мало кто из вейнов задумался о том, что они вышли наконец в открытый космос.
Улстер Ката не верил ирюммам.
Не только собственный жизненный опыт, но и опыт бесчисленных поколений его предков буквально вопил о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках. А им этот самый сыр предлагали, казалось, совершенно бесплатно да еще и практически в неограниченных ко-личествах.
Часто встречаясь с ирюммами (всякий раз ему приходилось преодолевать отвращение к этим разумным ящерам) всяких уровней — от простого техника до руководителя экспедиции, он и так и эдак пытался вызнать, что же потребуют спасители взамен за свою помощь, и всякий раз получал один и тот же ответ: «Ничего», Впрочем, не совсем ничего.
Ирюммы оставляли за собой право поначалу помогать вейнам освоиться на новой родине, следить за их успехами и неудачами, а также не допускать вооруженных столкновений между своими подопечными.
Улстер Ката не спорил. Он только кивал головой, соглашаясь, и улыбался. Но улыбка его отнюдь не излучала тепло и благодарность.
В тридцать лет волею обстоятельств, подкрепленной собственной волей, он получил практически неограниченную власть над последним родом вейнов и прекрасно понимал, что властью этой не только придется делиться с ирюммами, но, возможно, и вовсе ее отдать, так как его представления о благе для вейнов совсем не совпадали с представлениями о том же благе ирюммов.
Улстер Ката оказался умным, хитрым и, как выяснилось, обладающим изрядным талантом к интриге по-литиком. За очень короткое время ему удалось создать целую партию своих единомышленников, в которую, кроме трехсот абсолютно преданных ему спецназовцев, готовых в любую секунду выполнить любой его приказ, вошли также руководители и многие члены добровольческих отрядов, часть радикально настроенных полицейских и пожарных, представители технической интеллигенции.
Нельзя сказать, что Улстер Ката достиг больших успехов в разжигании недоверия, а порой и ненависти к ирюммам — слишком комфортными оказались условия жизни на СП, а уж после всего, что пришлось пережить за последнее время вейнам, и вовсе райскими. Среднему обывателю ведь, по сути, глубоко наплевать на то, кто именно находится у власти, — было бы вдоволь еды, крыша над головой да уверенность в собственной безопасности и безопасности детей, родных и близких, а все это, включая развлечения и даже интересную работу для желающих, ирюммы предоставляли с охотой и совершенно ничего не требовали взамен.
Но и ничтожными его успехи тоже назвать было нельзя — практически вся молодежь оказалась на его стороне.
Молодежи вообще свойственны радикализм, смутное революционное сознание (все сокрушим, а там посмотрим) и безотчетное стремление к анархии. Опять же молодежь легко увлечь яркой идеей, особенно если идея эта непосредственно касается прав и свобод молодежи.
А Улстер Ката увлечь умел.
В конце концов, он сам был достаточно молод и легко находил общий язык с семнадцати-двадцатидвухлетними юнцами.
Разумеется, приходилось соблюдать конспирацию, которая, впрочем, из-за воистину детской беспечности ирюммов не была слишком строгой.
«Нас везут в рабство, — говорилось в одной из самых распространенных листовок, выпущенных подпольной типографией Каты. — Те, кто не видит и не понимает этого, уподобляются домашней скотине, которую ведут на убой.
Неужели вы поверили в жалкую и лживую сказку о прекрасной новой родине, где земля плодородна и богата полезными ископаемыми, а вода и воздух первозданно чисты?
Опомнитесь!
Самыми авторитетными учеными-вейнами давно доказано, что кислородные планеты — исключительная редкость во Вселенной. Если бы такая, о которой нам постоянно твердят наши «спасители», и существовала на самом деле, то они, конечно же, давно прибрали бы ее к своим рукам.
Нет, братья. Коварные ирюммы воспользовались нашей бедой и нашей слабостью и захватили нас или в качестве рабов, или как расходный материал для своих жестоких биологических экспериментов.
Да и что может быть общего между нами?
Они — холоднокровные и бесчувственные ящеры, детеныши которых появляются на свет из яиц.
Мы же — теплокровные живородящие и млекопитающие вейны.
Да, сейчас они сильнее. Но не все потеряно. У нас есть силы, которые не позволят осуществиться коварным замыслам ирюммов. Мы не призываем вас браться за оружие, которого, впрочем, у нас и нет. Мы лишь призываем вас всегда помнить, что вы — вейны. Комитет Спасения Цивилизации. Конечно же, образцы этой и других подобных листовок попадали в руки (лапы?) ирюммов, и руководство экспедиции даже провело нечто вроде расследования, которое, как и следовало ожидать, не разъяснило ровным счетом ничего. Они даже пригласили Улстера Кату, показали злополучные листовки и попросили у него, как у лидера вейнов, совета. Лидер вейнов внимательнейшим образом прочел собственноручные агитационные творения, пожал плечами, улыбнулся и авторитетно заверил руководство в том, что никакой опасности нет и быть не может. Просто группа каких-то полусумасшедших радикалов, каковые всегда найдутся в любом сообществе разумных («Только не у нас!» — запротестовали ирюммы. «Хорошо, в сообществе гуманоидов», — охотно согласился Ката), слегка мутит воду. А возможно, и вовсе это результат действий одного вейна. Мало ли шутников и безумцев на свете? К принтеру же нынче любой имеет свободный доступ. Со своей стороны он пообещал разобраться и навести порядок, что и было незамедлительно выполнено — листовки исчезли. Но дело свое они успели сделать.
У ирюммов не существовало практически никакого опыта разведки и контрразведки, так как их общество уже очень давно развивалось ровно и стабильно, без всяких социальных потрясений, революций и вооруженных конфликтов. Так что все дело кончилось тем, что ирюммы просто-напросто усилили собственную агитацию через компьютерные дисплеи, которые имелись во всяком жилище вейнов или общественном помещении. День и ночь на экранах крутились изумительные по качеству цветные кадры с пейзажами будущей планеты-пристанища, а также документальные фильмы о жизни ирюммов на их родной планете с соответствующими комментариями.
Если бы ирюммы хоть немного разбирались в психологии вейнов… но увы. Подобная политика только сыграла на руку Улстеру Кате и его сподвижникам, так как любой вейн с молоком матери впитал, а также давно убедился на собственном опыте, что если власти предержащие за что-либо активно агитируют, то именно этого самого «чего-либо» и следует опасаться более всего.
Тем временем Улстер Ката детально планировал военный переворот и захват СП, заставляя своих сторонников активно изучать «спасательную планету» и язык ирюммов.
Собственно, особенно и заставлять не приходилось. Фантастическая техника пришельцев приводила в благоговейный восторг инженеров и ученых, а сами ирюммы ничего не скрывали и охотно учили всех, кто хотел учиться. Да и овладеть языком ирюммов оказалось не так уж сложно опять же с помощью все той же техники. Конечно, говорить на нем и воспринимать его на слух было практически невозможно (уж больно по-разному устроены голосовые связки и слуховой аппарат у вейнов и ирюммов), но вот письменность пришельцев оказалась вейнам вполне по силам. Даже Улстер Ката ухитрился найти время, чтобы кое-как овладеть письменностью своих врагов, и заставил это сделать наиболее приближенных помощников, выстраивая проверенную веками многоступенчатую систему контроля каждого за каждым.
Спал он в эти дни очень мало.
И вот все оказалось готово.
Улстер Ката с самого начала планировал, что крови будет много, но даже он не предполагал ТАКОГО оборота дела.
«Пилотов, навигаторов и техников не убивать», — таков был его приказ, и даже были составлены и розданы списки тех, кто должен был остаться жив. Но вошедшие в раж спецназовцы, снова получившие в руки оружие и возможность заняться любимым делом, перестарались… К тому же пули не убивали сразу толстокожих и живучих ирюммов, и некоторые из них, умирая, успевали захватить с собой в лучший мир одного-двух, а то и трех головорезов Каты. В общем, вместо запланированных трех часов операция по захвату СП длилась почти сутки, после чего в живых осталось только два ирюмма, а спецназ потерял четырнадцать бойцов убитыми и девятнадцать ранеными. Под конец операции спецназовцы и вовсе озверели от потерь и крови и уже откровенно игнорировали приказ своего начальника, убивая без жалости всякого попавшегося на мушку ирюмма. Собственно, те два ирюмма — Первый и Второй, как звал их Улстер Ката, — остались живы по чистой случайности, вовремя забаррикадировавшись в одном из складов. К сожалению, склад оказался не продовольственным.
Когда Улстер Ката узнал о результатах операции, в частности, о количестве убитых ирюммов, он пришел в бешенство. Нет, он никого не расстрелял, но провел тщательнейшее расследование, в ходе которого обнаружил самых злостных нарушителей приказа и с позором выгнал их вон, заменив наиболее крепкими парнями из бывших добровольческих отрядов.
Теперь нужно было как-то жить дальше.
Народу через компьютерную сеть, а также возобновившийся «Вестник Нового Даррена» популярно объяснили, что он, народ, наконец свободен от ненавистного ига коварных ирюммов и теперь заживет счастливо под мудрым руководством Временного Правителя Нового Даррена Улстера Каты.
«Мы найдем себе новую родину, — обратился к вейнам в первый же день после переворота Улстер Ката.
Но мы найдем ее сами, а не по чьей-то указке. Теперь ирюммам никогда не отыскать нас. А если это каким-то образом и случится, то к тому времени мы будем достаточно сильны, чтобы дать захватчикам надлежащий от-пор. Наши инженеры и ученые уже практически разобрались в устройстве СП, и скоро мы отправимся в трудное, но увлекательное путешествие к новой жизни. Ничего не бойтесь. Я — с вами».
Но в том-то и дело, что ни ученые, ни инженеры вейнов не могли хотя бы с пятидесятипроцентной уверенностью назвать звезду, возле которой могла бы вращаться планета, способная их приютить.
Кроме, разумеется, той, на которую их с самого начала собирались доставить ирюммы.
Глава 4
— Как ты думаешь, они нас заметили? — с плохо скрываемым беспокойством обратился Дитц ко второму пилоту «Невредимого» Слерру.
— Трудно сказать, — пожал тот плечами, и Хельмут в который уже раз поразился схожести некоторых жестов сварогов и людей. — Мы же ни черта, по сути, не знаем, кроме того, что они гуманоиды, такие же, как и мы. Положительно, последнее время плюнуть во Вселенной стало некуда, чтобы не попасть в гуманоида, — он рассмеялся.
— А что, большая редкость?
— Мы, свароги, шастаем по космосу уже около двух тысяч лет и за все это время, насколько мне известно, четырежды натыкались на разумную жизнь — один раз в пятьсот лет получается. В трех случаях из четырех жизнь эта была отнюдь не гуманоидного типа. И лишь в четвертом случае — гуманоидного. Да и то, если честно, с большой натяжкой. Вы, люди, — пятый случай, а эти, — он кивнул подбородком на обзорный экран, — шестой. Так что сам посуди.
Облаченные в десантные боевые скафандры, трое землян и два сварога сорок минут назад покинули борт «Невредимого» на одном из трех его космокатеров.
Их путь лежал к неизвестному объекту искусственного происхождения, находящемуся в данный момент на расстоянии ста пятидесяти тысяч километров от «Невредимого».
Решение о необходимости экспедиции было принято сравнительно легко, но вот ее состав… Экипаж «Невредимого» был слишком мал — каждый сварог на счету, — и капитан Грапп мог выделить лишь одного, а именно — второго пилота Слерра, как самого молодого и наименее ценного, с его, капитана, точки зрения, члена команды. Земляне же, наоборот, захотели поучаствовать все, кроме сержанта Сергея Вешняка, заявившего, что ему хватит пережитых приключений на всю оставшуюся земную жизнь и загробную в придачу и что он лучше уж тут посторожит Милосердие Бога и принцессу Стану. Конечно, если товарищ лейтенант прикажет… Товарищ лейтенант не приказал.
Более того, Александр Велга счел необходимым самому остаться на крейсере, так как покидать «Невредимый» ему и Дитцу одновременно было бы непростительной глупостью.
После недолгого, но бурного обсуждения, закончившегося волевым решением Дитца и Велги, в состав экспедиции со стороны людей вошли: Хельмут Дитц, Рудольф Майер и Валерка Стихарь. Со стороны же сварогов, кроме пилота Слерра, вызвался поучаствовать старший советник Карсс, который хоть и не являлся членом экипажа, но вполне мог считаться полноправным представителем правительства «северных» сварогов, то есть являлся лицом официальным, а значит, наделенным полномочиями вести переговоры с представителями чужой цивилизации.
Принцессу Стану, разумеется, несмотря на все ее уговоры и даже угрозы, оставили на «Невредимом». Подготовка к экспедиции заняла четверо суток. Нужно было выработать план, обучить землян пользоваться десантными скафандрами и провернуть еще кучу всевозможных дел.
За это время крейсер приблизился к необыкновенному объекту на расстояние в сто пятьдесят тысяч километров и, уравняв свою скоростью с его, завис как бы «под ним», тщательно сканируя разделяющее их пространство на предмет обнаружения радио или каких-либо иных волн, могущих нести информацию о языке существ, населяющих этот удивительный искусственный мир.
Кое-что перехватить удалось. С помощью корабельного компьютера расшифровали структуру и основные понятия чужого языка, ввели соответствующую самообучающуюся программу в переносные «переводчики» (с этим чудесным устройством земляне познакомились еще раньше, и до сих пор оно вызывало у них нечто среднее между священным трепетом дикарей и восхищением ребенка новой дорогой игрушкой). Можно было отправляться.
Инструкции, полученные ими перед погрузкой в катер от капитана Граппа, были предельно точными и краткими, а именно: понапрасну не рисковать, в случае малейшей угрозы применять оружие, вернуться живыми и в срок, срок — двое суток, связь — через каждые два часа. Начальником экспедиции был назначен старший советник Карсс. Хельмуту Дитцу скрепя сердце пришлось с этим решением согласиться, — ведь он, Дитц, хоть и являлся целым обер-лейтенантом и командиром взвода разведки славного вермахта, но в контактах с иным разумом смыслил, прямо скажем, слабо и в тактике космического боя на чужой территории, будь то звездолет, «челнок», десантная баржа, искусственная планета или что другое, не разбирался, хотя и справедливо полагал, что тактика сия мало должна отличаться от тактики боя, скажем, в каком-нибудь общественном здании типа университета или министерства со множеством коридоров, разнообразных помещений, обширным темным подвалом и донельзя захламленным чердаком.
Итак, пятеро представителей гуманоидной расы (вернее, рас) в полной экипировке заняли свои места в космокатере, попрощались с товарищами и, помолясь, отчалили.
За пультом управления сидел, разумеется, второй пилот «Невредимого» Слерр, но, в случае чего, управлять этим космическим корабликом, предназначенным, кстати, не только для длительных перелетов внутри планетных систем, но и для посадок на атмосферные и безатмосферные планеты, мог и старший советник Карсс, успешно прошедший в свое время обязательный для правительственных служащих курс астронавигации и управления космическими кораблями и уже на «Невредимом» освеживший свои знания.
Свароги честно попытались дать хоть какие-то зачаточные навыки (пусть лишь в теории) управления космокатером и людям, и частично это им удалось, видимо, в силу личностных качеств обучаемых, — ведь хороший разведчик должен быть внутренне готов воспользоваться любой техникой — будь она простая или сложная, чужая или своя. А Дитц, Майер и Стихарь были хорошими разведчиками.
Здесь, в катере, космос подступил к ним вплотную.
Сами размеры «Невредимого» и условия жизни на борту не давали, что называется, «всей кожей» ощутить равнодушную черную бездну с мириадами не менее равнодушных звезд там, за тонким слоем пластика и металла.
В космокатере все обстояло иначе.
Здесь не было отдельных кают, а все внутреннее пространство делилось перегородками на три основных отсека: двигательный, грузовой и рубку управления, служившую одновременно и спальней, и кают-компанией, и камбузом. Между рубкой и грузовым отсеком располагались сантехнический блок и шлюзовые камеры.