Дверь комнаты Змей запер за собой на засов, не забыв тщательно рассмотреть и подергать гвозди и заклепки, а когда обернулся посмотреть, чем занята "невеста" снова испытал разочарование. И одновременно — умиление, хотя никогда бы ранее не поверил, что может одновременно испытать к кому-то эти чувства. Девушка уже успела повесить на спинку стула свой жакет-перевертыш, снять чепец и вынуть из волос шпильки. И теперь сидела за столом, чуть склонившись над клочком бумаги, и что-то стремительно писала.
— Зайчик, — Эста подняла глаза от письма, и, небрежно откинув в сторону прядь шелковистых волос, ласково улыбнулась, — ты ложись. Я сейчас, только волосы переплету и прибегу.
— Снова кто-то подслушивает? — в молчаливом вопросе поднял брови Дагорд, но она лишь качнула головой и снова сосредоточила все внимание на своем занятии.
Змей совсем уже собрался сделать так, как она приказала, и вдруг в его душе что-то взбунтовалось. Как-то глупо и неправильно было так поступить, словно он действительно бродячий наемник, сманивший из надежного дома наивную девчонку.
— Эста, — шагнул граф к тихоне вплотную и присел возле ее стула, снизу заглядывая девушке в глаза, — я буду спать на диванчике.
— Да?! — отстранено отозвалась она, торопливо дописывая письмо, засунула его в пенальчик, закрутила, отправила, и только после этого задумчиво уставилась в глаза Змея, — а почему?
— Потому что знаю… просто спать рядом с тобой я не смогу, — честность далась ему не так-то легко, но Дагорд упрямо продолжал, — но дорожного романа тоже не хочу. Но если ты согласна… заключить помолвку, и взять мое кольцо, то, с изумрудом, фамильное…
— Змей… — вот такого Эста от него никак не ожидала.
Через полгода или год, а может позже или раньше, когда Арвельд закупит племенных животных, наймет пастухов и начнет возрождать на возвращенных пастбищах прежние тучные стада и незыблемое богатство, герцогиню Адерскую трудно будет удивить или порадовать таким предложением. Но сейчас, пока она никому не известная сестра Тишины, не имеющая ни герцога-брата, ни покоев в старинном замке, это просто роскошное предложение, и девушка чувствовала себя польщенной и искренне тронутой. А еще грело душу осознание исключительности такого поступка, пожалуй, даже матушка не поверила бы, что Змей способен на такое. И где-то в самом потаенном, накрепко запертом и защищенном от любого подглядывания уголочке души ликующе расцветало что-то очень горячее и смелое, но неимоверно опасное. Хотя думать про эту опасность не хотелось совершенно.
— Что? — смотреть на ее растерянное личико и разгоравшийся на щечках заразительный пожар было невыносимо приятно, но Змей желал до конца выяснить этот вопрос, — если ты что-то пообещала Геверту…
— Нет, не обещала. Да и не могла обещать, у нас не такие отношения… — сразу отрицательно замотала она головой, и рассмотрела, с каким огромным облегчением выдохнул Змей, — я позже объясню. А твое кольцо… если ты хорошо подумал, я возьму.
В конце концов, его же можно будет потом вернуть назад? Если она заметит, что чувства графа далеки от тех, какие нужны ей. Она же не взаправду глупышка какая-нибудь… и вообще, торты нужно пробовать, это она после уроков матушки усвоила очень хорошо.
— Эста, — Сильные руки вмиг обняли девушку, а в следующий момент уже несли по направлению к постели, — глупышка моя… ну, конечно же, я подумал.
— Ты его узнал? — отгребая почти прогоревшие угли к дальней стенке очага, и закрывая заслонкой, тихо спросила Олита и обернулась.
— Конечно, — помолчав, проворчал Кирт, неспешно строгавший мешалку, — да он имени и не скрывает. Но вот почему он в таком виде и с этой девочкой… ума не приложу.
— Будем докладывать или подождем? — кухарка присела к столу и положила на столешницу натруженные руки, — могли бы ведь и не узнать?
— А что они ему сделают? — стрельнул в нее хмурым взглядом муж.
— Кто знает, что им в голову взбредет. А девочка останется… без своего зайчика.
— Добрая ты… а вдруг прознают?
— Откуда? Мы не молоды, память все хуже… да и столько лет прошло, мудрено узнать.
Они еще немного помолчали, потом сторож отложил в сторону свою работу, поднялся и отряхнул от стружек штанины.
— Ладно, поглядим. Гаси лампу, пора спать.
Змей проснулся ровно в тот момент, какой заказал, засыпая, и, еще не открывая глаз, расплылся в довольной улыбке. Настроение было таким хорошим, как не бывало уже давно, он даже припомнить не мог, насколько.
Протянув руку туда, где должен был находиться источник его благодушия, Даг почему-то никого не нащупал, и резко сел, распахивая глаза. Рядом с его глупышкой расслабляться не стоило, она во всем ведет себя не так, как другие девушки ее возраста и нельзя сказать, чтобы Змею это не нравилось. Но уверенности не добавляло.
— Мог поспать еще четверть часа, я бы разбудила, — так мирно и очень по-домашнему сообщил от столика голос Эсты, что у графа мгновенно отлегли от сердца уже всполошившиеся подозрения.
— Я хотел поговорить с тобою перед работой, — торопливо натягивая одежду, отозвался Даг и направился к ней. Эста уже была полностью одета, только чепец с оборками еще лежал рядом с зеркальцем, перед которым монашка возрождала вчерашний облик.
По-хозяйски приподняв рукой лицо девушки, Змей придирчиво рассмотрел свеженарисованные веснушки и огорченно поинтересовался:
— Как я понимаю, поцеловать невесту мне уже нельзя?!
— Ты об этом хотел поговорить? — лукаво прищурилась Эста, чувствуя, как невольный румянец заливает скулы.
Они все рассказали и все объяснили ей, ее многоопытные и многомудрые наставницы, вот только про одну очень важную вещь почему-то не обмолвилась ни одна. Даже не так, не важную, а самую главную. Как жить, о чем говорить и просто дышать, если торт оказался сказочным чудом.
Ну конечно, можно сравнивать произошедшее между ними этой ночью хоть с тортом, хоть с вином, и в чем-то это будет верно. Но на самом деле все намного сложнее и тоньше. Никогда раньше Эсте даже в голову не приходило, что всего за ночь почти чужой мужчина может стать ей настолько близким и своим, что даже мимолетная мысль о том, что можно вернуть ему кольцо, будет вызывать яростное негодование. И что всего за несколько часов немыслимое сплетенье сокровенных тайн и прикосновений, слов и обещаний, крепче стальных цепей намертво привяжет ее мечты и надежды к этому человеку. Но больше всего ее пугало осмысление, что где-то в глубине души это ей нравилось и казалось очень правильным.
А утром очнувшийся разум и воспоминания о наставлениях учительниц просто засыпали ее предостережениями о том, что Змею нельзя ни показывать этого, ни рассказывать.
— Мужчины, они ведь в большинстве своем в душе завоеватели, — объясняла одна из сестер, — и чем более сильным полководцем себя чувствуют, тем больше крепостей желают положить к своим ногам. Вот только никогда не оглядываются назад, и потому не видят, сколько ненависти и злобы прорастает на тех руинах. А когда эта ненависть настигает кого-то из них ядовитой стрелой или брошенной под ноги петлей, еще и удивляются, за что?
— И об этом, — подхватив девушку на руки, Змей сел на стул и осторожно заглянул ей в глаза, — но главное другое. Я не хочу, малышка, чтоб ты рисковала. Они ведь получили твое письмо? Значит, скоро найдут эту башню. Давай, сделаем так, я пойду рубить дрова и скажу, что ты заболела. Ты сумеешь изобразить эту болезнь, но не думаю, что притворяться нужно будет долго.
— Даг… — тихоня хотела что-то сказать, но он нежно положил палец ей на губы.
— Прошу тебя, не спорь хоть один раз. Не нужно. Ты не понимаешь, я так счастлив сегодня… и готов за это бороться.
— Змей, — еле слышно шепнула Эста, обвивая его шею руками, и чувствуя, как осыпаются с нее мудрые советы настоятельницы, словно под ветром перезрелые сливы с веток, — ты не понял. Я им написала, чтоб не приходили сразу, подождали несколько дней. И дали нам время самим разобраться. Поэтому мы идем вместе, и не сиди босиком, пол тут холодный.
— Дьявол, — расстроенно рыкнул он и крепче прижал ее к себе, — как чувствовал. Ну, вот почему ты такая рисковая, глупышка?
— Тебе не нравится?
— Мне все в тебе нравится, — честно сознался он, — но сейчас мы не об этом. Ты же вечером сама поняла, что они что-то темнят? А ночью мне приснился сон и я все вспомнил. Они служили у Олтерна, в том самом поместье, эта кухарка и ее муж. Но вскоре после его свадьбы уволились, якобы наследство получили.
— Вот как, — задумалась Эста, нежно поглаживая жениха по щеке — в таком случае, нам нужно показать себя очень старательными работниками. Идем.
Однако никуда идти им не пришлось. В коридоре раздались шаги и голоса и девушка, рыбкой выскользнув из рук Змея, торопливо натянула на голову свой чепчик.
А едва раздался стук, незаметно для насторожившегося графа подсунула что-то под ремень висевших на спинке стула ножен, и ринулась отпирать дверь.
Монашка успела ее распахнуть, и даже состроить перед стоявшими за дверью людьми самое приветливое выражение лица, когда за спиной раздался знакомый и долгожданный треск.
— Ушел, змей! — отталкивая в сторону девушку, бросился в спальню мужчина, уже понимания, что это бесполезно.
— Как ушел? — оглянувшись, испуганно вскрикнула глупышка, — что вы натворили! Зайчик! Куда ты?! Верни-иссь…