Карта Бегайма
Повсюду в комнате, и на столе и на полу, были разбросаны куски картона, покрытого пергаментом. Некоторые куски были изогнуты, а другие — ещё плоские. Все они были расписаны изображениями кораблей и рыб, гербами и знамёнами и разрозненными очертаниями земель и морей. Быстро нагибаясь и покряхтывая, Бегайм стал подбирать эти куски и складывать их на столе.
— Это моя карта, — говорил он при этом, — или, вернее, глобус, изображающий земной шар. Это будет большой глобус, самый большой в мире. Я подарю его моему дорогому городу Нюрнбергу. На нём будет начертан весь мир — Европа и Африка в Западном полушарии, Азия — в Восточном.
Бегайм выпрямился, вытер пот с шеи и сказал:
— Сейчас я покажу вам, какие трудности вас ждут. Во–первых, магнитные скалы…
— Я думаю, что это смешные сказки, — сказал Колумб.
— Ах, вы так думаете? — крикнул Бегайм и побагровел. — Вы так думаете? Кто вы такой, чтобы думать? И как вы смели придти ко мне, рассказывать здесь, о чём вы думаете! Я знаю, что магнитные скалы есть. Я читал об этом во многих учёных трудах. И я нанёс эти скалы здесь, на юго–востоке от Индии, так что если вы пойдёте на запад, то по пути вы обязательно на них натолкнётесь. Вот здесь остров Брандан; я поместил его в этих широтах, потому что здесь мореплаватели видели этот остров в последний раз. Но с тех пор он, вероятно, переменил место, потому что этот остров — бродячий. Вот здесь, пониже тропика Козерога, вы видите острова, где живут люди–псоглавцы, что значит — люди с собачьими головами.
— А мы видели человека с тех островов, — вдруг сказал Диего. — У него была человечья голова.
Бегайм даже захлебнулся от возмущения. Он только шевелил пальцами и не мог сказать ни слова. Наконец он крикнул:
— Пусть этот мальчишка замолчит! С каких это пор такие мальчишки разевают рот в моём присутствии?
— Ах, замолчи наконец, Диего! — крикнул Колумб. Он был очень бледен и расстроен и был бы рад ударить Бегайма.
— Вот, — продолжал Бегайм, немного успокоившись. — Здесь я изобразил разных сирен, или морских женщин, и других чудовищ, которые водятся в тех морях. И моя карта, мой глобус — это не карта Тосканелли, потому что его карта лежит в королевском архиве и мыши кормят ею своих мышат, а мой глобус я подарю моему городу Нюрнбергу, и португальский король даёт мне деньги, чтобы я кончил его, потому что он тоже хочет иметь мой глобус.
Колумб насупился и с отвращением перебирал куски пергамента. Его смущало, что такой знаменитый учёный помещает на своей карте все эти чудовища и острова и, значит, верит в них. И он позавидовал тем большим деньгам, которые будут затрачены на этот глобус и поддержат во всём мире веру в невозможность западного пути. И, поскольку король даёт деньги Бегайиу, он, наверно, откажет в них Колумбу.
Меж тем голос Бегайма вдруг стал нежным, как флейта:
— Вот здесь вы видите причину того, что люди стремятся в этот гибельный путь. Здесь вы видите изумительное богатство этих восточных стран, которые можно назвать также западными, смотря по тому, с какой стороны к ним подъедешь. Здесь вы видите остров, столь сильно благоухающий пряностями, что кормчий по этому аромату направляет к острову свой корабль, не руководствуясь другими указаниями и не нуждаясь в них. Здесь вы видите змеиные горы, где змеи сторожат бриллианты, такие большие, как голова этого мальчика, которого вы привели с собой. Здесь вы видите остров, где растёт дерево алоэ и водятся мускусные быки, но люди — дикари и ходят голые. И здесь вы видите благородный остров Чипанго, где растёт золото!
Он поднял палец при этом слове и застыл.
А Колумб, сказав:
— Ну вот, это золото я и привезу! — взял Диего за руку и ушёл. При этом он так сильно хлопнул дверью, как ни разу никто, кроме самого Бегайма, в этом доме дверями хлопать не смел.
Глава третья О том, что случилось неожиданно
Дело вдруг двинулось вперёд с необычайной быстротой. Колумбу казалось, что он мяч, который перекидывают друг другу опытные игроки. Дворцовый привратник, у которого он попытался разузнать, как следует хлопотать о королевской аудиенции, случайно спросил, в чём его просьба, и вдруг передал его лакею. Лакей повёл его вверх по лестнице, такой широкой, что десять человек могли пройти по ней рядом, не коснувшись друг друга. Наверху лестницы, в аванзале, лакей передал его другому, из числа стоявших там вдоль стен. Но этот лакей повёл его не в огромные открывавшиеся перед ним залы, а боковой дверцей в тёмный коридор и снова вверх, узкой витой лестницей. Здесь Колумб перешёл к третьему лакею, и тот всякими переходами доставил его в маленькую пустую комнату и там покинул.
В комнату вошёл старый писец с золотым чернильным прибором у пояса. Он попросил кратко сообщить имя и дело. Колумб ответил:
— Христофор Колумб, генуэзец. Проект западного пути в Индию.
Тогда писец провёл его в соседнюю комнату, такую же небольшую и низкую, но великолепно убранную. На столе, покрытом сверкающей белой скатертью поверх другой, бархатной, стояла ваза с фруктами и венецианский кувшин со светлым напитком. В одном из кресел у стола сидел молодой человек в чёрной докторской одежде. Но эта одежда была не застёгнута, и из–под неё виднелся богатый придворный костюм. Молодой человек любезно пригласил Колумба присесть и изложить своё дело. Потом, немного подумав, сказал:
— Вы знаете, сеньор, ваша идея приходила в голову многим, но она считается неосуществимой.
— Я совершенно убеждён, — ответил Колумб, — что это плаванье не трудней тех, которые совершают португальские капитаны вдоль побережья Африки. Но оно значительно короче.
— Видели вы карту Бегайма? — любезно улыбаясь, спросил молодой человек. — На ней достаточно неодолимых препятствий.
— Ах, эти препятствия тоже не новы, — ответил Колумб, — я слышал о них от всех старых матросов. Но, сеньор, я позволю себе усомниться в существовании этих магнитных скал, так как ни один очевидец не испытал на себе их влияния. Кроме того, на карте Бегайма они указаны на юго–западе. Можно направить корабль так, чтобы избежать их притяжения, — на запад или северо–запад, и пристать не к Индии, а к острову Чипанго. Тем более, что это значительно сократит и без того недолгую дорогу. Что касается сирен и прочих чудовищ…
— То вы поступите подобно Одиссею и заткнёте воском уши своим спутникам, чтобы они не погибли, услышав пение этих чудовищ? — смеясь, спросил молодой человек.
— Да, сеньор, — вежливо согласился Колумб. — А так как вы читали древних авторов, то вам, без сомнения, встречалось упоминание о том, что берег Индии лежит прямо против нынешнего Кадикса. И если мы отплывём несколько северней, то как раз по прямой линии, будет остров Чипанго.
— Благородный остров Чипанго, — сказал молодой человек и, передразнивая Бегайма, поднял кверху палец. — Там растёт золото.
Потом, легко поднявшись, добавил:
— Будьте любезны, согласитесь подождать меня несколько мгновений. Я всего только один из королевских секретарей и не имею права самостоятельно решать дела. Я должен доложить о вашем интересном плане. Я сейчас вернусь. Ешьте фрукты — сегодня жарко. Особенно рекомендую вам этот виноград. Если вас не затруднит, начертите так, начерно, чтобы я не забыл, ваш путь из Лиссабона в Чипанго. Вот, случайно, карта Тосканелли.
Он вышел, но едва успел Колумб провести по карте прямую линию, как он снова вошёл, и лицо его сияло ещё более приветливой улыбкой.
— Сеньор, — сказал он, — его величество соблаговолит выслушать всех желающих обратиться к нему в это воскресенье, после ранней обедни. Я внёс ваше имя в список, и привратник вас пропустит. Только приходите вовремя, так как король обычно сам выходит к ожидающим его и неизвестно, к кому он сперва соизволит обратиться… Ах, как это просто, — вдруг сказал он, бросив быстрый взгляд на карту. — Любой капитан мог бы проплыть этот путь не сбившись. Всего только прямая линия.
Держа в одной руке свёрнутую карту, он подошёл к Колумбу и негромко добавил:
— Дорогой друг, — ведь вы разрешите так называть вас? — я вижу, ваши дела не блестящи. Его величество, вероятно, предоставит вам несравненно бóльшие средства… Мои возможности невелики, но разрешите пока предложить вам этот пустяк.
Изящным, почти женским движением подвесил он к поясу Колумба маленький тяжёлый кошелёк, воскликнул:
— До свидания, дорогой друг! — и исчез.
Тотчас появился лакей, и, снова переходя из рук в руки, Колумб добрался до привратника, где ждал его не успевший ещё соскучиться Диего.
Глава четвёртая О том, как исполнились все их желания
Глава четвёртая
О том, как исполнились все их желания
Диего сказал:
— Отец, купи мне такие сладкие коврижки, какие печёт наша хозяйка. Здесь на рынке их тоже продают. И купи мне башмаки с загнутыми носками, как у пажа.
Колумб купил ему всё, что он просил, и ещё третий кафтанчик, тёплый, на зиму, с круглым меховым воротником и пышными рукавами, под цвет к нему круглую шапочку с приколотым к ней шарфом. Кроме того, Колумб наконец сменил свою старую одежду на подержаное, но вполне приличное платье.
Дома он дал денег хозяйке и велел ей приготовить сытный обед.
— И блюдо перепёлочек! — крикнул Диего.
А Колумб сказал:
— И перепёлочек, и свежую рыбу, и всё, что можно достать.
В субботу вечером они пошли в баню. Это была большая зала, и посредине был бассейн; вокруг стояли столики, за которыми обнажённые купальщики пили вино или играли в шахматы.
Диего плескался в воде, прыгал, плясал, подымая фонтаном брызги, и пел, что взбредёт на язык:
Тёплая волна
Рыбками полна,
Звёздами, медузами и розами…
А Колумб молча смывал с худого тела всю накопившуюся за дорогу грязь.
Потом они сели за столик, и цирюльник обоим подровнял рыжие волосы, причесал их одинаково: на лбу чёлка, а волосы круто подвиты и сиянием окружают голову.
— Диего, — сказал Колумб, когда они шли домой, — этот замшевый кошелёчек похож на кошелёк Фортуната. Он такой маленький, а мы уже достали из него одежду, обед, и купанье, и надежду на много обеспеченных дней.
— А кто это Фортунат? — спросил Диего. Его рот был опять набит сладостями.
— Фортунат? Он встретил в лесу Фортуну — счастье. И она спросила его, что он хочет: долгую жизнь, здоровье, мудрость, красоту, почести или богатство?
— Я бы выбрал богатство, — сказал Диего.
— Я бы тоже. И Фортунат тоже выбрал богатство, и тогда Фортуна дала ему неисчерпаемый кошелёк. Но почести — тоже неплохо.
— Давай мечтать, — сказал Диего. — Будто мы выдумываем сказку. Будто мы встретили Фортуну — счастье, а она спрашивает: «Чего вы хотите?» А ты говоришь: «Я хочу почести!» А я говорю: «Богатство!» Ведь нас двое. Как ты думаешь, мы могли бы сказать Фортуне два желания? Давай почести и богатство, хорошо?
— Десятую часть доходов Индии и звание адмирала, — сказал Колумб и засмеялся.
Диего тоже засмеялся:
— Ну вот, адмирал! Это не сказка. Давай желать, чтобы ты был сам король.
— Этого нельзя: король уже есть, а второго не бывает. Но, знаешь, вице–королём можно, наместником короля. Вице–король Индии.
Ночью Диего проснулся и крикнул:
— Король Индии, мне хочется пить!
— Ты очень много поел сладостей, — ответил Колумб и напоил его водой из кувшина.
— Спокойной ночи, король, — сказал Диего и опять заснул.
Утром Колумб встал задолго до того, как колокола загудели к ранней обедне. Он долго одевался, но поесть был не в силах. Потом медленно пошёл ко дворцу.
И на этот раз снова привратник передал Колумба лакею, и тот повёл его вверх по лестнице. И на этот раз в аванзале перешёл он в руки второго лакея, но тот повёл его не в боковую дверцу, а прямо в огромную и роскошную залу, где множество людей шуршало и жужжало, как пчёлы в улье в летний и знойный день.
Зала была обтянута до половины стены ткаными обоями, изображавшими плывущие по волнам корабли, а выше, прямо на штукатурке, были написаны красками сражения и битвы. Особенно хорошо удались художнику гербовые щиты, развевающиеся одежды рыцарей и попоны коней, тоже украшенные гербами.
В зале стояло два поставца чёрного дерева, а на них расставлены были напоказ редкой работы кубки, кувшины и блюда. И у каждого поставца на страже стояли слуги. Но, кроме этих поставцов, другой мебели не было, и поэтому никто не сидел, а все разместились у стен, терпеливо ожидая и перешёптываясь.
И только когда проходил залой вельможа в одежде из золотого сукна или багровой парчи, ряды ожидающих начинали колыхаться и тянуться к нему, как прилив тянется к луне.
Колумб стоял в стороне, и так как он был чужеземец и одет очень скромно, то никто с ним не заговаривал. Вокруг него было небольшое свободное пространство, и он стоял один, как на маленьком острове.
Вдруг двери широко распахнулись, и все зашептали:
— Король! Король!
Но это был не король. Это вышел знакомый Колумбу королевский секретарь и позвал:
— Христофор Колумб, генуэзец, следуйте за мной.
Колумб отделился от стены и пошёл за ним. Они прошлинесколько комнат. Молодой человек шёл не оглядываясь и молча. Наконец он остановился у закрытой двери и сказал:
— Сейчас вы увидите его величество. Его величество расположен к вам благосклонно, поэтому не волнуйтесь и отвечайте громко и коротко на все вопросы.
Он открыл дверь и пропустил Колумба вперёд. Король стоял посреди комнаты. Колумб не мог рассмотреть его, у него перед глазами словно плыл туман. Сквозь туман раздался голос короля:
— Дон Христофор, подойдите.
Он ступил шаг.
— Я знаком с вашим проектом, одобряю его и дам вам всё, что нужно, чтобы его осуществить…
Колумб поднял голову. За спиной короля он вдруг увидел Фортуну — счастье, такую, какой её изображают картины: она стояла на парящем в воздухе шаре. Колумб протянул руки, чтобы удержать её, и подумал: «Почести и богатство, почести и богатство; нас двое, нам двоим…»
— Что вы хотите? — громко спросил король. Может быть, он спрашивал уже второй раз.
— Десятую часть доходов с открытых мною стран, звание–адмирала и вице–короля этих стран для меня и моих потомков, — громко ответил Колумб.
Наступило молчание. Колумб вдруг увидел короля. Он был маленький, невзрачный и смотрел растерянно. Секретарь, нагибаясь к нему, почтительно шептал ему на ухо.
— Ваш проект будет рассмотрен комиссией, — вдруг сказал секретарь и выпрямился. — Ваши требования так велики, что его величество хочет обдумать их. Вас известят.
На стене за спиной короля в самом деле была изображена Фортуна. Сейчас Колумб ясно её рассмотрел. Она действительно была тут, неподвижная, пригвождённая в золотой раме к стене, уносящаяся вдаль на парящем в воздухе шаре.
Глава пятая О том, как они услышали о себе
Колумб взял кошелёк за два угла и перевернул. Из него вылетела муха.
— Не много, — сказал Диего и засмеялся.
— Всё, — ответил Колумб и бросил кошелёк под кровать.
— Тогда идём гулять, — предложил Диего. — Когда гуляешь, не скучно без обеда.
— Обед–то у нас будет. Неужто после того, как мы целый месяц платили по–королевски, хозяйке жалко покормить нас неделю в долг. А к тому времени соберётся же наконец комиссия.
Диего не ответил. За последнее время ему немного надоело слушать про эту королевскую комиссию.
— Я вчера опять ходил туда, — сказал Колумб. — Назначили комиссию из учёных докторов и епископа Сеуты. На днях всё решится.
— Идём гулять, — сказал Диего и потянул отца за рукав.
Они пошли на набережную. Там всегда было интересно. Приходили корабли со всего света. Матросы торговали африканскими плодами и попугаями и своей собственной старой одеждой. Всегда была какая–нибудь драка. Воришки ловко обманывали приезжих, и было смешно смотреть на их проделки. Под незаметным взмахом ножа чужие чемоданы будто сами собой раскрывались, рассыпали ворохом бельё, и целая стая мальчишек разлеталась во все стороны, унося чужие пожитки, а владелец ещё не успевал обернуться и сообразить, в чём дело.
На этот раз, когда Колумб с Диего пришли на пристань, они увидели растрёпанное грузовое судёнышко, на буксире возвращавшееся домой. Оно едва двигалось, качалось и спотыкалось, как пьяное. Одну мачту у него, как видно, сорвало бурей, и она, падая, повредила борт. Другую пришлось подпилить самим матросам, и обрывки паруса болтались без толку, ничуть не помогая движению. С берега бросили судёнышку конец и подтащили его к причалу. Матросы, видно, сами не верили своему счастью, когда почувствовали наконец под ногами твёрдую землю, и, не отвечая на вопросы обступивших их моряков и не благодаря за оказанную помощь, стали неистово браниться.
— Проклятый генуэзец! — кричали они. — Чёртов Колумб, чтоб ему потонуть в дождевой луже! Чтоб ему сломать голову и шею, и правую и левую руку, и ногу — и больше ничего!
— Ай! — шепнул Диего. — Это они нас ругают?
— Чипанго! — кричали матросы. — Выдумал какой–то Чипанго, сидя в кабаке, а мы изволь искать его на море. Мы сами согласны за стойкой десять Чипанго выдумать, пусть он сам их потом ищет на море, проклятый Колумб!
— Эй, добрые люди, — сказал Колумб, — кто это вас довёл до такой беды?