Доктор Миллз проводил их в смежный корпус и оставил в пустой комнате ожидания. От потрясения сознание Аманды словно онемело.
«Джареду требуется операция, иначе он умрет».
Он не мог умереть. Ведь ему всего девятнадцать. Вся жизнь впереди.
Аманда закрыла глаза и бессильно опустилась на стул. Она все пыталась, но никак не могла осознать смысл происходящего.
Кэнди это было совсем ни к чему. Тем более сегодня.
Молодому парню, сидящему в конце барной стойки, — Алану, или Элвину, или как там его, — не терпелось пригласить ее на свидание. Но хуже того — дела сегодня шли так вяло, что ей скорее всего даже на бак бензина не хватит. Отлично. Просто отлично.
— Эй, Кэнди? — Опять этот парень. Навалился на барную стойку, как голодный щенок. — Можно еще пива?
Выдавив из себя улыбку, Кэнди откупорила бутылку и принесла ее ему. Когда она приблизилась к концу стойки, парень что-то громко спросил, но в ту же минуту по двери скользнул свет фар — не то машина мимо проехала, не то кто-то зарулил на стоянку. Кэнди повернула голову по направлению к входной двери. И замерла в ожидании.
Но никто не вошел, и она с облегчением вздохнула.
— Кэнди?
Голос парня вернул ее к действительности. Он откинул со лба прядь глянцевых черных волос.
— Извините. Что?
— Я спросил, как у вас сегодня идут дела.
— Супер, — вздохнула она. — Просто супер.
Фрэнк занял стул напротив. Его до сих пор слегка покачивало, а взгляд оставался рассеянным. Аманда изо всех сил старалась его не замечать.
В остальном она ни на чем не могла сосредоточиться, в ней были только страх и мысли о Джареде. Фантастическим образом в этой тихой комнате перед ней мелькали годы жизни ее сына. Вот она держит его, совсем крошечного, на руках, вот причесывает его и упаковывает сандвич в коробку «Парк юрского периода» перед его первым днем в детском саду. Аманда вспомнила, как он волновался перед своим первым танцем в средней школе; как он пил молоко прямо из пакета, хотя она тысячу раз просила его этого не делать. Она вздрагивала время от времени, обеспокоенная звуками больницы, напоминавшими ей, где она и что происходит. И тогда ее снова охватывал ужас.
Врач предупреждал, что операция продлится не один час, возможно, до полуночи, но Аманда все же надеялась, что им сообщат хоть что-то раньше. Она должна была знать, что происходит, хотела, чтобы хоть кто-то ей все объяснил доступным языком. Но больше всего ей хотелось, чтобы кто-нибудь, обняв ее, пообещал, что с ее маленьким мальчиком — пусть он уже почти мужчина — все будет хорошо.
Эби стоял посреди спальни Кэнди. Уяснив обстановку, он плотно сжал губы. Ее шкаф был пуст. Пусты были и все ящики, так же как и шкафчик в ванной. Неудивительно, что она не отвечала на телефонные звонки — собирала вещи. А когда наконец ответила? Тогда сказать, что собирается уехать, наверное, забыла. Но Эби Коула еще никто не бросал. Никто.
А вдруг это из-за ее нового дружка? Вдруг они задумали сбежать вместе? Эта мысль заставила Эби выскочить из разбитой двери черного хода. Обежав дом, он поспешил к пикапу. Теперь ему нужно в «Тайдуотер», срочно. Нужно проучить Кэнди с ее дружком.
Обоих. Так, чтобы они запомнили его навсегда.
20
Такой темной ночи, как эта, Доусон еще не помнил. Абсолютно безлунной — над головой непроглядная темень, пробиваемая кое-где лишь тусклым мерцанием звезд.
Он находился уже почти на въезде в Ориентал и никак не мог отделаться от ощущения, что, возвращаясь, совершает ошибку. К дому Така надо было ехать через весь город. Он знал, что где угодно мог наткнуться на своих родственничков.
Впереди, за поворотом, навсегда изменившим его жизнь, вверху, над линией деревьев мерцали огни Ориентала. Если все же повернуть обратно, то нужно сделать это сейчас.
Доусон машинально снял ногу с педали и, когда машина замедлила ход, вдруг почувствовал на себе чье-то пристальное внимание.
Эби крепко сжимал руль. Пикап с ревом, скрипя шинами, несся через весь город. Резко крутанув руль влево, Эби въехал на стоянку перед «Тайдуотером» и так резко ударил по тормозам, что машину занесло. Предчувствие драки было настолько ощутимо, что даже Тед, впервые после того, как разнес «стингрей», стал проявлять признаки жизни.
Едва пикап остановился, Эби выпрыгнул из машины. Тед следовал за ним по пятам. У Эби просто в голове не укладывалось, что Кэнди ему лгала. Видимо, она уже давно планировала свой побег и надеялась, что он не узнает. Так, пора показать ей, кто тут главный. «Потому что, видишь ли, Кэнди, это не ты».
По пути к «Тайдуотеру» Эби заметил, что «мустанга» Кэнди с откидным верхом на стоянке нет. Значит, она оставила его где-то в другом месте. Наверное, возле дома кого-то из своих парней. И теперь они на пару посмеиваются над Эби. Он почти слышал, как Кэнди, рассуждает, что за дурак Эби. И от этой мысли ему захотелось вломиться в бар, направить пушку на барную стойку и палить напропалую.
Но он так не сделает. О нет. Потому что сперва она должна понять, что происходит. Должна понять, что это он устанавливает правила.
Тед рядом с ним стоял на ногах удивительно твердо и просто светился от радостного предвкушения. Из заведения доносились приглушенные звуки музыкального автомата.
Неоновые буквы названия заведения отбрасывали на лица Эби и Теда красноватый свет.
Эби кивнул Теду и ударом ногой открыл дверь.
Доусон сбросил скорость до минимума и еле полз. Каждый нерв его был напряжен до предела. Где-то впереди смутно различались огни Ориентала. Доусона вдруг охватило ощущение дежа-вю, словно он уже знал, что последует дальше, но вопреки своему желанию был бессилен изменить ход событий.
Он склонился к рулю. Если поднапрячься, можно разглядеть магазин, мимо которого он утром совершал пробежку. Подсвеченный прожекторами шпиль Первой баптистской церкви, казалось, парил над деловым районом города. Галогеновые уличные фонари отбрасывали зловещие отблески на асфальт, высвечивая неясный путь к дому Така, заманивая туда Доусона, словно дразня возможностью никогда до него не добраться. Звезды погасли, и небо над городом стало неестественно черным. Впереди справа, там, где на окраине города шоссе делает изгиб, линия деревьев прерывалась, уступая место низенькому зданию. Доусон внимательно сканировал окрестности, ожидая… сам не зная чего. И его ожидания оправдались: почти тут же за окном с его стороны что-то мелькнуло.
Он был тут, стоял на траве, росшей вдоль шоссе у прочерченной светом фар в воздухе линии.
Темноволосый незнакомец.
Призрак.
Все произошло так стремительно, что Алан даже не успел ничего понять.
Он все подкатывался к Кэнди, которая собиралась поставить перед ним еще одно пиво. В этот момент дверь бара вдруг распахнулась с такой силой, что ее верхняя часть слетела с петель.
Алан даже не успел опомниться, но Кэнди моментально все поняла: ее рука с пивной бутылкой остановилась на полпути.
— Черт, — одними губами проговорила Кэнди и выпустила бутылку из рук.
Когда бутылка, грохнувшись о бетонный пол, разлетелась на мелкие осколки, Кэнди уже с воплем бежала прочь. А за ее спиной ревело на весь паб:
— Что это ты, черт побери, о себе возомнила?!
Алан втянул голову в плечи, а Кэнди тем временем неслась к дальнему концу барной стойки, где располагался директорский кабинет. Будучи завсегдатаем «Тайдуотера», Алан знал, что этот кабинет закрывался на стальную дверь с засовами, потому что там находился сейф.
Съежившись, он наблюдал, как мимо за Кэнди, махнувшей светлым хвостом, пронесся Эби.
Он тоже знал, куда бежит Кэнди.
— Стой!
Кэнди в ужасе оглянулась, схватилась за дверной косяк и с криком ринулась в приоткрывшуюся дверь.
Дверь захлопнулась именно в тот момент, когда Эби оперся рукой о барную стойку, чтобы через нее перемахнуть. Пустые бутылки и стаканы полетели в разные стороны. Касса грохнулась на пол, и он почти перемахнул.
Но только почти.
Неловко шатаясь, он приземлился на пол, сбивая с полки словно кегли бутылки под зеркалом.
Но это его почти не остановило. Через мгновение он уже обрел равновесие и стоял у двери в офис. Для Алана, который все это видел, каждая сцена разворачивалась отдельно, с какой-то нереальной безжалостной отчетливостью. Но вот он осознал, что происходит, и каждая клеточка его тела наполнилась ужасом.
«Ведь это не кино».
Эби забарабанил в дверь, бросаясь на нее всем телом.
— Открой эту чертову дверь! — ревел он как ураган. «Ведь все это на самом деле».
— О Господи… — доносился истерический вопль Кэнди из-за двери.
Парни, игравшие в глубине бара в бильярд, внезапно побросав кии, рванули к запасному выходу. Именно звук роняемых на бетонный пол киев заставил сердце Алана подскочить в груди, и, подгоняемый первобытным инстинктом самосохранения, он бросился наутек.
Нужно уносить отсюда ноги.
Как можно скорее!
Как ошпаренный Алан вскочил, опрокинув табурет, и, чтобы не упасть, ухватился за барную стойку. Повернувшись к перекосившейся входной двери, он увидел в ее проеме манившую к себе парковку и дорогу и побежал туда.
Алан уже почти не слышал, как Эби молотил кулаком в дверь и орал, что убьет Кэнди, если она не отопрет, едва замечал опрокинутые столы и стулья. Главное, добежать до выхода и как можно быстрее вырваться из этого «Тайдуотера» к черту.
Подошвы его кроссовок топали по бетонному полу, но дверь, казалось, оставалась на том же расстоянии. Как аттракцион в парке развлечений…
Откуда-то донесся вопль Кэнди:
— Оставь меня в покое!
Теда Алан вообще не видел, как не видел стула, который тот швырнул в него. Стул попал Алану в ноги. Попытка удержаться на ногах не удалась, и он упал, растянувшись на полу и сильно ударившись головой. В глазах замелькали белые вспышки, потом все погрузилось во тьму.
Однако через какое-то время зрение вернулось.
Алан почувствовал вкус крови. Он попытался высвободить ноги из-под стула и перевернуться, однако его голову, больно врезавшись каблуком в челюсть, приковывала к полу нога в ботинке.
Над Аланом, нацелив на него пистолет, стоял, забавляясь, Сумасшедший Тед Коул. — И куда ты, спрашивается, собрался?
Доусон остановился у обочины. Когда он вышел из машины, то был почти уверен, что фигура исчезнет в тени, но темноволосый незнакомец продолжал спокойно стоять в высокой, по колено, траве. Он находился ярдах в пятидесяти, то есть достаточно близко, чтобы видеть, как трепещет на вечернем ветру его куртка. Хватило бы и десяти секунд, чтобы добежать до него по траве.
Доусон был уверен, что этот человек не плод его воображения, потому что ощущал его так же ясно, как биение собственного сердца. Не отводя от него глаз, Доусон просунул руку в машину и заглушил двигатель. Фары погасли, но даже в темноте он видел под расстегнутой ветровкой человека белеющее пятно его рубашки. А вот лица, как всегда, разглядеть не мог.
Доусон отошел с шоссе на узкую полоску гравия. Незнакомец не сдвинулся с места.
Тогда Доусон отважился шагнуть в траву, но человек по-прежнему оставался недвижим.
Не сводя с него глаз, Доусон начал медленно сокращать разделявшее их расстояние. Пять шагов. Десять. Пятнадцать. Днем он хорошо бы его разглядел. При свете дня рассмотрел бы его лицо. Но в темноте его черты оставались неясны.
Еще ближе. Не веря в происходящее, Доусон продолжал осторожно продвигаться вперед.
Еще никогда он не подбирался к этой призрачной фигуре так близко. Так близко, что одним прыжком мог бы преодолеть разделявшее их расстояние.
Продолжая неотрывно смотреть на незнакомца, Доусон выбирал время, чтобы рвануть к нему. Но незнакомец будто прочитал его мысли и сделал шаг назад.
Доусон остановился. Незнакомец тоже.
Доусон сделал еще шаг — и человек вновь отступил назад. Доусон быстро сделал два шага, и темноволосый человек, словно отражение в зеркале, в точности повторил его движения.
Не выдержав, Доусон побежал. Человек тоже повернулся и бросился прочь. Доусон ускорился, но расстояние между ним и незнакомцем каким-то сверхъестественным образом оставалось неизменным. Словно дразня Доусона, развевалась ветровка.
Доусон прибавил ходу, и незнакомец отклонился в сторону, меняя направление: теперь он бежал не в противоположную от шоссе сторону, а параллельно дороге, и Доусон следовал за ним. Они неслись в сторону Ориентала, к приземистой постройке в начале изгиба дороги.
«Изгиб дороги…»
Доусон не преуспел в своей погоне, но и темноволосый незнакомец, в свою очередь, не увеличил расстояние. Вот он остановился, чтобы изменить направление, и Доусон понял, что человек целенаправленно ведет его куда-то. Это сбивало с толку, но Доусону, занятому погоней, было некогда над этим подумать.
Каблук Теда продолжал давить на щеку и челюсть Алана. Оба его уха расплющились под ботинком. Нацеленный на него пистолет казался гигантским и вытеснял из поля зрения все остальное. Живот Алана свело судорогой. «Я скоро умру», — вдруг подумал он.
— Ты это видел. — Тед покачал пистолетом, продолжая целиться. — Если я позволю тебе подняться, ты ведь не попытаешься сбежать?
Алан попытался сглотнуть, но у него не вышло, горло словно онемело.
— Нет, — проскрипел он.
Тед еще сильнее надавил на его лицо. Боль стала невыносимой, и Алан вскрикнул. Оба его уха, расплющенные до невозможности, горели огнем. Скосив на Теда глаза, Алан пробормотал что-то невнятное, моля о пощаде. Он заметил, что вторая рука у Теда загипсована, а лицо фиолетово-черное. Интересно, что с ним такое, промелькнуло в голове Алана.
Тед отступил назад.
— Вставай, — велел он.
С трудом вытащив ногу из-под стула, Алан встал, но не смог разогнуться, потому что какой-то острой железякой ему пробило колено. Всего в нескольких футах от него находилась открытая дверь.
— Даже не думай, — прорычал Тед, рукой указав Алану путь к барной стойке. — Мерзавец.
Хромая, Алан направился туда. Эби до сих пор стоял у входа в офис и, изрыгая проклятия, всем телом бился о дверь. Наконец он обернулся к ним.
Склонив голову набок, он с безумным видом уставился на Алана. У Алана снова скрутило живот.
— У меня тут твой дружок! — прокричал Эби.
— Он мне не дружок! — послышался ему в ответ приглушенный дверью крик Кэнди. — Я вызываю полицию!
Эби в это время уже выходил из-за барной стойки, а Тед держал Алана под прицелом.
— Неужели вы думали, что сможете вот так просто сбежать? — спросил Эби. Алан открыл было рот, чтоб ответить, но от ужаса не мог выговорить ни слова. Эби нагнулся и, подобрав один из упавших киев, половчее ухватил его, словно бейсбольный отбивающий, готовый идти к «дому», совершенно безумный и бесконтрольный.
«О Боже, не надо, прошу тебя…»
— Думали, я не соображу? Не узнаю, что вы задумали? Я видел вас вместе в пятницу вечером!
Алан стоял всего в нескольких шагах от него, словно пригвожденный к месту, не в силах пошевелиться. Эби замахнулся кием. Тед чуть отступил назад. «О Боже…»
— Я не знаю, о чем вы, — задыхаясь, выпалил Алан.
— Она у тебя оставила свою машину? — продолжал допрос Эби. — Она там?
— Что… я…
Шагнув к нему, Эби, прежде чем Алан успел закончить фразу, обрушился кием на его череп, и мир для Алана взорвался тысячью ослепительных искр.
Он повалился на пол, а Эби лупил и лупил. Алан вяло пытался закрываться. Послышался тошнотворный звук ломающейся руки. Когда кий развалился надвое, Эби пнул ему в лицо ботинком со стальным мысом. Потом Тед начал бить Алана по почкам, и каждый его удар казался смертельным.
И крики Алана лишь распаляли истязателей.
* * *Они бежали по траве, постепенно приближаясь к приземистой, уродливой постройке, возле которой виднелось несколько легковых машин и пикапов. Доусон впервые заметил над входом бледное красное свечение.
Пока темноволосый незнакомец без видимых усилий скользил вперед, Доусона не оставляло ощущение узнавания. Расслабленные плечи, ритмичные движения рук, высоко поднимающиеся при беге колени… Ведь он уже видел это когда-то давно, не только в лесу за домом Така. Он никак не мог вспомнить, хотя воспоминание постоянно выплывало откуда-то, но тут же исчезало, словно поднимающиеся к поверхности и тут же лопающиеся пузырьки воды. Мужчина оглянулся через плечо, казалось, он знал каждую мысль Доусона, и Доусон, впервые ясно увидев черты незнакомца, понял, когда видел его.
«Еще до взрыва».
Доусон споткнулся, почувствовав пробежавший по спине холодок, однако быстро обрел равновесие.
Этого не может быть.
С тех пор прошло двадцать четыре года. Он успел отбыть срок в тюрьме, не один год отработать на нефтяных вышках в Мексиканском заливе. Он любил и потерял любовь, снова нашел ее и снова потерял, а некогда приютивший его человек уже закончил свою жизнь. Но этот незнакомец — ведь он всегда был для него незнакомцем — совсем не постарел. Он выглядел точно так же, как в тот дождливый вечер, когда после приема пациентов совершал пробежку. Это был он, Доусон увидел его удивленное лицо в тот вечер, когда съехал с шоссе, когда вез покрышки для Така, возвращался в Ориентал…
Это случилось как раз здесь. Здесь погиб доктор Дэвид Боннер, муж и отец.
Доусон резко втянул в себя воздух и снова споткнулся, но человек как будто прочитал его мысли. Он кивнул, его лицо оставалось серьезным. Как раз в этот момент он оказался на подъездной дороге из гравия, ведущей на парковку. Он снова устремился вперед, ускорив движение, следуя вдоль фасада здания. Доусон, взмокший от пота, спотыкаясь, вбежал за ним на стоянку. Незнакомец — а это был доктор Боннер, — окутанный зловещим красным неоновым светом, остановился у входа в здание.