— Ко времени вашего следующего пробуждения мы будем уметь значительно больше, — горячо убеждал Четвёртого сын, — ещё немного, и с болезнью будет покончено!
Четвёртый улыбался, глядя через стекло биорегенерационной камеры на молодого врача, извергавшего из себя потоки оптимизма.
— Давай, Андрей Андреич, на тебя вся надежда! — динамики системы связи донесли его шутливый голос. — А то мы уже не можем смотреть без тошноты на эти морозильники.
Покинувшие на долгие годы карантинный подуровень яркие эмоции вернулись, и люди вновь получили надежду на спасение. Главврач даже решился отклониться от графика и выделил два часа для встречи с родственниками тем, у кого они были. Под шум общего ажиотажа Тринадцатый попытался было пробраться в спортзал, но был пойман врачами и препровождён в комнату встреч, где остальные Внешние увлечённо общались с родными и близкими. Из школы привели на встречу начальные классы, и пространство за перегородкой мгновенно наполнилось шумом и гамом, любопытные детские лица прижимались к прозрачной стене, смешно плюща носы. Для малышей шести-девяти лет сотрудники Внешней группы были мифическими героями из сказок, рассказываемых иногда родителями на ночь. Майор с грустью смотрел на бледные лица детей первого поколения, родившегося в Бункере. Они никогда не видели над головой ни яркого солнца, ни звёздного неба, не представляли себе безбрежной сине-зелёной бесконечности океана, не имели возможности бегать по лужам и играть в снежки, не знали, как это — залезть на дерево или замереть в кустах, играя в прятки с родителями или друзьями. Поколения, для которого была привычной узость коридоров, электрический свет подуровней и набор стандартных рационов питания.
Когда спустя несколько часов на панели перед глазами вновь вспыхнул зелёный огонёк и стенка анабиозной камеры закрылась, Тринадцатый успел подумать, что сегодня был хороший день. Угасающая в людях надежда на спасение вспыхнула с новой силой.
Александр не удивился, увидев сидящего за главным расчётным компьютером Серебрякова, чья смена закончилась ещё пять часов назад. В аналитической группе все уже давно молчаливо признали за одержимым пареньком право занимать это место в любое время суток. Вот и сейчас молодой врач лихорадочно набирал что-то на клавиатуре, его пальцы порхали над сенсорными клавишами с фантастической быстротой. Руководитель аналитической группы печально вздохнул. Парень так долго не протянет, попросту сгорит на работе. Его отец — сотрудник Внешней группы, и мальчишка с малых лет мечтал стать врачом и спасти его.
После установления связи с выжившими остатками человечества Внешних не будили вот уже пять лет. Вспыхнувшая поначалу надежда на спасение быстро обернулась разочарованием. Реальное положение дел оказалось крайне тяжёлым. Кроме них в Европе жизнь уцелела только в Швейцарии, где последние несколько тысяч выживших отступили под натиском беспощадных эпидемий к реактору и взорвали подземные тоннели, намертво отгородив себя от гигантского кладбища, распространяющего смертельную заразу. Группе учёных и врачей удалось наладить замкнутый цикл воздухо— и водопотребления и спасти последние остатки своих людей.
В остальном мире спаслось лишь семь убежищ. Формула выживания была простой и практически недоступной большинству людей, начавших борьбу за жизнь после великой катастрофы: автономный реактор, замкнутые циклы воды и воздуха, абсолютная стерильность и герметичность, чётко налаженная система питания. Тысячи различных убежищ, не имевших хотя бы одного пункта из этого списка, не смогли пережить и половину ядерной зимы.
Одно из двух критически перенаселённых китайских убежищ погибло два года назад. Разразившийся голод вызвал сотни смертей, ослабевшие обитатели не успевали вовремя уничтожать трупы, и в убежище вспыхнула эпидемия чумы. Через месяц умирающие люди вышли на связь и сообщили, что отключают системы защиты реактора. Спустя сутки сейсмодатчики зафиксировали сильное возмущение земной коры. Во втором убежище голод привёл к каннибализму, началась анархия, насилие. Герметичность была нарушена в ходе неконтролируемых беспорядков, и в убежище стали проникать насекомые с поверхности, что быстро привело к заражению внутренней среды. Кто-то там ещё оставался и даже поддерживал связь, но было ясно, что эти люди доживают последние месяцы, убежище обречено.
В Австралии, не пострадавшей от ядерных ракет, в первые годы ядерной зимы недооценили опасность радиоактивной пыли, переносимой атмосферными потоками, сосредоточившись на спасении аграрной и пищевой промышленности. Возведение так называемого Большого Ромба, огромного крытого мегаполиса, призванного стать абсолютно чистой зоной, удалось начать только в последние годы. Но до этого момента солнечная радиация и радиоактивные осадки уничтожили и отравили огромные территории, что повлекло гибель большой части спасшихся людей, животных и растений от заражения, лучевых и онкологических болезней. Подобно другим континентам, обилие трупов животных вызвало резкий рост популяций насекомых, являющихся переносчиками инфекций, и австралийский континент захлестнул всплеск эпидемий.
На данный момент население Австралии составляло менее пяти миллионов человек, а численность всех остальных выживших едва превышала сто тридцать тысяч, пятая часть которых проживала в русском бункере, являвшимся крупнейшим из всех убежищ. Но самое главное было то, что благодаря исследованиям, с первых дней направленных на излечение Внешних, методики и технологии бункера в области лечения лучевых болезней и защиты от вредного воздействия внешней среды были самыми совершенными, намного опережающими всех остальных. Специалисты бункера в этой области были самыми квалифицированными, а оборудование лабораторий и аналитических центров оказалось наиболее технологичным. Помощи ждать было не откуда, наоборот, вся медицина выживших обращалась за помощью в бункер, для чего даже были специально выделены отдельные каналы связи.
Заботясь о выживании большинства, Совет запретил всякие выходы во внешнюю среду во избежание угрозы нарушения стерильности. Процедуры вывода Внешних из анабиоза, требовавшие огромных затрат энергии, были временно приостановлены до получения надёжных методик лечения. Но Серебряков не сдавался. Он практически жил на работе, задерживаясь на две, а иногда и на три смены. В такие дни в подуровень аналитиков приходила хмурая седая женщина и молча, взяв за локоть, уводила сына домой. Парень был гением. К двадцати трём годам на его счёту уже было с десяток действительно революционных разработок. Антирадиационные препараты нового поколения, не имевшие побочных эффектов, скафандры радиационной защиты, легко выдерживающие запредельные излучения, эффективные методики биорегенерации и интереснейшие теоретические разработки. Но проблема гибели клеток ДНК и костного мозга по-прежнему была непреодолима. Получив отказ Совета на просьбу об организации выхода на поверхность с целью получения образцов мутировавшей фауны и флоры, молодой учёный создал сложнейшую самообучающуюся программу, которая просчитывала и анализировала выдвигаемые им версии и созданные методики сразу в нескольких направлениях. Программа была настолько сложна, что досконально её, кроме Серебрякова, не знал никто; впрочем, только он один и верил в излечение Внешней группы.
— Андрей, иди домой. Иначе ты точно умрёшь если не от голода, то от недосыпания. — Александр хлопнул по плечу прилипшего к монитору коллегу.
— Да, да, сейчас. Мне совсем немного осталось, — скороговоркой забормотал Серебряков.
— Послушай, Андрей, — Александр заслонил собой экран монитора. — Я понимаю, ты веришь в то, что сможешь спасти своего отца и других, но, похоже, начальство уже поставило на этом крест.
Серебряков замотал головой и сделал вдох, подготавливая гневную отповедь, но начальник жестом остановил его:
— Не перебивай и слушай внимательно. Не знаю, чем это тебе поможет, но я пришёл предупредить тебя. Только что Совет обменял у МКС на твою формулу антирада технологию беспроводной передачи энергии. В условиях земной атмосферы это что-то около тридцати километров. Научному отделу поставлена задача изготовить и откалибровать эти устройства. Через год Внешнюю группу разбудят и отправят на поверхность. Соединённый проводами с бункером передатчик установят непосредственно у входа, а приёмниками заменят элементы питания радиокомплекса и других внешних приборов, после чего всякие выходы во внешнюю среду будут прекращены на неопределённый срок, возможно, на десятки лет. Для обслуживания передатчика достаточно твоих новых скафандров, а приёмники, судя по формулам, и вовсе могут обойтись без профилактики добрую сотню лет. Внешних снова заморозят и уже никто не знает, на сколько, — Александр посмотрел Серебрякову в глаза и закончил: — И последнее. Всё, что я тебе сейчас сказал, уже закрыто грифом секретности с допуском уровня «ноль». Во всём бункере только шесть человек имеют такой допуск, и ты не в их числе.
Молодой учёный устало закрыл воспалённые глаза, откинулся на спинку стула и тихо произнёс:
— Спасибо, Саша. Я успею.
Крышка капсулы поднялась, и Тринадцатый вылез из анабиозной камеры. Встречавший его Антон не выдержал взгляда в упор и опустил глаза.
— А ты изменился, Антон. Даже через гермошлем видно, — спокойно произнёс майор. — Сколько лет прошло?
— Шесть, — тихо ответил врач, не поднимая взгляда.
— Добрый день, папа! — донеслось со стороны капсулы Четвёртого.
— Здравствуй, сынок. Ты стал совсем взрослым. И совсем худым, — майор узнал знакомое ворчание. — Мать совсем тебя не кормит, что ли?
— Кормит, да не в коня корм, — в ответ засмеялся сын и громко добавил, обращаясь к вылезающим из капсул бойцам: — Господа, после совещания с Советом прошу всех оставаться в комнате встреч, мне необходимо ознакомить вас с некоторыми деталями вашего нового снаряжения.
На поверхности снова была зима, но на этот раз солнечная и белоснежная. Бульдозер пробил выход через огромный сугроб, образовавшийся около шлюзовых ворот, и замер в направлении на РЛС. Следом выкатилась «Коробочка», и Внешние взяли скрывающую шлюз скалу в кольцо. Вторым рейсом на поверхность доставили группу техников, приступившую к установке передатчика энергии. Тринадцатый стоял на борту бульдозера и в бинокль осматривал местность. Сейчас назвать простирающуюся вокруг снежную пустыню мёртвой было уже нельзя. Судя по снежному покрову, снегопад закончился несколько дней назад, и вдали, у кромки заснеженной растительности, можно было заметить цепочки различных следов, больших и маленьких, ненадолго выходящих из поросли на открытое пространство и возвращавшихся обратно. Видимо, населявшие руины леса существа за что-то не любили эпицентр некогда прогремевшего здесь взрыва.
— Какая всё-таки красивая это штука — небо! — молодой Серебряков подошёл к отцу, сидевшему за рычагами бульдозера. — За пятнадцать лет я уже почти забыл, как оно выглядит.
Четвёртый недовольно покосился на сына:
— Вот посмотрел, и будет. Возвращался бы ты, сынок, обратно. А то будешь вместе со мной изображать мороженую говядину.
— Не волнуйся, папа, — засмеялся молодой учёный, — мне ничего не угрожает, ты же знаешь, я сам разрабатывал эти скафандры.
Тринадцатый окинул взглядом щуплую фигурку в серебряном скафандре. Да, голова у парня действительно была светлая. Приборы показывали уровень заражения в десять тысяч рентген в час, а индикатор опасности скафандра задорно горел зелёным цветом под отметкой «ноль». Кто бы мог подумать, что такое возможно.
— Зачем тебе надо было самому вылазить сюда? Техники и без тебя бы справились, — не унимался Четвёртый.
— С оборудованием радиокомплекса могут возникнуть нестыковки, мне лучше присутствовать при этом самому, — уклончиво ответил сын и замолчал.
Через три часа все необходимые работы в зоне шлюза были закончены, и техники вернулись в бункер. С Внешней группой осталось только трое молодых специалистов, включая младшего Серебрякова, и маленькая колонна привычно направилась к РЛС. Железный паук стоял на своём месте, слегка присыпанный снегом, рядом возвышалась радиомачта, увешанная серыми тряпками, а тараканий куб был накрыт сугробом с тысячами знакомых отверстий. Тринадцатый усмехнулся и подмигнул Четвёртому:
— Все на своих местах согласно боевому расписанию.
Четвёртый хмыкнул в ответ. Майор вышел из кабины бульдозера на борт и поднял бинокль. Снег вокруг тараканьей колонии был покрыт следами миллионов крохотных лапок. И лишь с одной стороны следов не было. Со стороны РЛС, ближе всего обращённой к радиомачте. Расчёт оказался верным, летучие мыши зорко следили за каждым движением в логове насекомых, и выходящие наружу со стороны радиокомплскса тараканы первыми попадали под удар. Тринадцатый закинул за плечи ранец огнёмета и спрыгнул в снег.
— Вы куда? — озадаченно спросил Серебряков-младший. — Зачем вам это? — он с тревогой смотрел на раструб огнёмета.
— Пойду навещу старых друзей, — улыбнулся майор, — невежливо приходить в гости без подарка. Смотри внимательно, тебе будет интересно, — с этими словами Тринадцатый направился к тараканьему кубу.
Остановившись на полпути между РЛС и колонией, майор поднял огнёмет и дал долгую струю напалма, отсекая куб почти тридцатиметровой стеной огня, кровожадно взметнувшей в небо языки пламени. И тотчас же с растяжек посыпались серые тряпки, беспорядочно кувыркающиеся в хаотичном падении. У самой земли тряпичная куча с неуловимой для глаза быстротой превратилась в облако летящих идеально ровных пластин. Слитный взмах сотен крыльев сотряс воздух, дружный хлопок было слышно даже через гермошлем. Летающие пластины шлёпались на землю поближе к огню, и вот уже сотни небольших серых мохнатых колобков тесно жались друг к другу, в несколько рядов окружив пламя со всех сторон. Тринадцатый обернулся. Молодой учёный зачарованно смотрел на развернувшееся действо. Майор подошёл к нему и протянул бинокль:
— Вблизи они ещё интереснее. Только подходить не советую, — развернувшись в сторону «Коробочки», Тринадцатый вышел в эфир ближней связи:
— Я — Тринадцатый. Техники могут приступить к работам.
Спустя полчаса огонь погас, и на растяжках радиомачты невидимая прачка вновь развесила свои мятые серые платки. Молодой Серебряков подошёл к майору и знаком попросил перейти на защищённую внутреннюю частоту. Учёный рассказал об этом своём небольшом усовершенствовании ещё в бункере, при подготовке к выходу. Переговоры на этой частоте могли слышать только люди, одетые в скафандры Внешней группы.
— Скажите, Тринадцатый, а когда можно будет отвлечь от охраны бронетранспортёр? Нам пора выполнить самую важную часть операции.
— Бэтээр? Хоть сейчас. Пяти человек с огнёметами достаточно для охраны ваших техников. Эти маленькие грязные тряпочки в случае необходимости окажут поддержку намного более мощную, чем обычный крупнокалиберный пулемёт. К ним даже медведь ближе пятидесяти метров не подходил, а ведь нам так и не удалось убить ни одного из этих зубастых зверей, — майор вопросительно посмотрел на молодого учёного.
— Тогда поедемте немедленно. Нам надо туда, — Серебряков махнул рукой в сторону поросли, виднеющейся вдали. — Туда, где живут эти ваши медведи или кто-то ещё. Чем больше, тем лучше.
Майор покачал головой и молча направился к бульдозеру. Щуплая фигурка учёного поспешила за ним, стараясь попадать след в след, чтобы не увязнуть в снегу. Физическая активность тяжело давалось обитателю бункера, не проходившему за день и полукилометра.
— Да нас там съедят! — изложил своё мнение Четвёртый, узнав о направлении движения. — Вот этот самый белохвостый парень этим и займётся! Куда нам с ним среди пней и обломков тягаться? — бушевал боец.
Тринадцатый спрятал улыбку. Было понятно, что Четвёртого медведем не испугать, он просто переживал за сына, который вырос где-то за границами его участия, но, даже будучи взрослым человеком, всё равно оставался для отца ребёнком.
— Я — Тринадцатый, «Коробочка», идёшь первым, мы за тобой. В случае контакта работай с предупреждением, как принял? — майор захлопнул дверь в кабину и уселся на сиденье, прижав худое тельце сына поближе к отцу. Пусть погреет отцовской любовью, как раз сейчас в нём пара много, горяченький, наверное.
— Принял тебя хорошо. Выдвигаемся, — ответил командир экипажа, и маленькая колонна поползла вперёд.
— Наша задача проста, — тем временем объяснял Серебряков на защищённой частоте, — мы выставим три анализатора в местах обитания живых существ. Они выполнены в виде лежащего на боку кокона с входным отверстием и изготовлены в трёх размерах: большой, средний и маленький. Их удобная форма должна привлечь животных, которые устроят внутри анализатора своё логово. Анализатор за доли секунды способен взять из тела существа несколько пункций и в последующем обработать их, подвергнув химическому, биологическому, радиологическому и спектральному анализу. Данные по радиоканалу будут переданы моей аналитической программе на главный вычислительный компьютер аналитической группы. И радиоканал, и код передачи надёжно защищены, об этом я позаботился.
— И в чём смысл всех этих сложностей? — не унимался Четвёртый, всем своим видом демонстрируя своё отцовское недовольство непутёвым поведением сына, столь безрассудно подвергающим себя опасности.
Молодой учёный коротко ввел Внешних в курс дела, описав сложившееся в мире положение и выработанные правила выживания.
— С завтрашнего дня любые выходы на поверхность будут запрещены Советом на неопределённый срок. Мне нужно знать, как изменились выжившие виды под воздействием радиации. Это единственная возможность спасти всех вас. О моей операции никому неизвестно, оба техника — мои друзья, они не подведут. Анализаторы оборудованы технологией беспроводной передачи энергии и в состоянии прослужить сотни лет, пока подаётся питание. Мне пришлось взломать и перепрограммировать систему учёта и распределения энергии бункера, чтобы скрыть несанкционированную энергоподачу на эти устройства. Потребляют они очень немного, и эту утечку не обнаружат очень долго, — закончил он свой рассказ.