– Он никогда не давил на меня. Если я говорила, что устала и все такое, он принимал это как должное.
– И заваривал тебе чай, чтобы ты могла расслабиться.
– Верно. Это и правда помогало. В итоге я тоже начинала думать об удовольствиях.
– Сима, одна из клиенток Трея рассказала о похожем случае. У нее тоже не было желания – до тех пор, пока Трей не приготовил ей чай. – Ева немного подождала, но Сима так и не уловила намека. – Очевидно, что она не одна такая.
– Я вас не понимаю.
– Мы отправили чай на анализ в лабораторию. Не сомневаюсь, что там выявят вещество, по действию похожее на секс-наркотик.
– Нет, нет, вы ошибаетесь! Трей бы ни за что так не поступил. Трина!
– Подумай об этом, Сим. Как следует подумай, – сказала та. – Предлагал он тебе когда-нибудь чай, если ты и так хотела заниматься сексом? Или после постели? Или утром, когда вы собирались на работу? Или бывало так, что вы не занимались сексом после этого чертова чая?
– Я… он… – глаза ее наполнились слезами. – Нет. Но зачем? С какой стати ему поступать так со мной? Это же неправильно. Бывает так, что тебе просто хочется расслабиться и вздремнуть. Разве нет?
– Разумеется, детка, разумеется. – Трина прижала к себе подругу. – Дело вовсе не в тебе, так что не переживай. Дело не в тебе и даже не в сексе.
– Тогда…
– Просто он вынуждал тебя делать то, чего тебе совсем не хотелось, и это позволяло ему ощутить свою значимость. Всякий, кто так поступает, – настоящее ничтожество.
– Я заботилась о нем. Мне казалось, и я для него что-то значу.
– Он никогда не заботился ни о ком, кроме самого себя, – нахмурилась Трина. – И в этом тоже нет твоей вины.
* * *– Проверь имена, которые дала Трина, – распорядилась Ева по пути к машине.
– Уже приступила. Сима была просто раздавлена новостями, – продолжила Пибоди, вытаскивая из кармана планшет. – Еще бы! Узнать, что парень, с которым ты жила, который был тебе явно небезразличен, подсыпал в твой чай секс-наркотик. Если, конечно, он это делал. Нельзя быть уверенным на сто процентов.
– А я в этом даже не сомневаюсь. Сама подумай. По тому, что мы о нем знаем, похож Зиглер на человека, который будет заваривать подружке чай, когда она слишком устала для секса?
– Вряд ли.
– А потом – ну надо же! – она вдруг приходит в нужное настроение. Если в наших сумках просто чай, я съем его сухим.
– Но это же насилие, – нахмурилась Пибоди, не отрываясь от работы. – Если мы правы – а я думаю, так оно и есть, – это чистой воды насилие. Он лишал их права выбора. Это все равно что приставить нож к горлу жертвы.
– Именно.
– Он и раньше мне не нравился, когда был просто свиньей, а теперь…
– Кем бы ни был этот парень, сейчас он мертв. Мы просто делаем свою работу. Жаль, конечно, что Трина не может ободрать ему яйца, но работа есть работа.
Услышав сигнал, Ева потянулась за линком. На экране возникло лицо Миры.
Бог ты мой, она постриглась, подумала Ева. Как же называется эта прическа? Кажется, боб. Почему боб? Откуда это нелепое название?
– Ева. Я прочитала твое сообщение. Утро у меня не очень загружено, так что я смогу встретиться с тобой.
– Чудесно. Сейчас мне нужно заехать еще в одно место. Не знаю только, как долго я там пробуду.
– Смотри сама. Через час я буду свободна. Если не успеешь к этому времени, встретимся после обеда.
– Я приеду через час, спасибо.
– Привет, доктор Мира, – склонилась к экрану Пибоди. – Мне нравится твоя прическа.
– Спасибо, – лицо у Миры осветилось довольной улыбкой. – Не слишком коротко?
– Ничуть.
– Мне хотелось немножко поменять внешность, так что я поживу с этим парочку деньков. Ева, увидимся через час. Сейчас у меня прием.
– Давай, до встречи.
Отключив линк, Ева стала высматривать место для парковки.
– С какой стати женщины постоянно меняют прически? Если их устраивает какая-то одна, зачем перекраивать ее на другую?
– Ради забавы. Или ради разнообразия. Ты сама постоянно меняешь брюки и куртки.
– Они же не являются частью меня.
– На мой взгляд, смена прически делает тебя еще более неповторимой. – Пибоди задумчиво покрутила завиток волос. – Пожалуй, мне стоит придумать что-нибудь новенькое на праздники. Нужно поговорить с Триной.
– Не стоило мне заводить об этом разговор, – вздохнула Ева, загоняя машину на крохотный пятачок. – Кстати, надо отнести Харво волосы Шуберт.
– Королеве Волос и Тканей.
– Именно. Отдай ей эту прядь и попроси как можно скорее провести анализы. А мы пока потолкуем с Беренски насчет чая.
* * *Праздничная лихорадка не обошла стороной и лабораторию. Здесь тоже красовались разноцветные гирлянды, а в углу стояла елка, раза в два превосходящая размерами крохотный огрызок из отдела убийств. Украшали ее пакеты из-под улик, щеточки, пинцеты и прочие инструменты чистильщиков.
Но внимание Евы привлек Санта, одетый в костюм чистильщика. В руках он держал огромный плакат:
САНТА ЗНАЕТ, КОГДА ТЫ ВЕЛ СЕБЯ ПЛОХО!
Она невольно поежилась.
Впрочем, схожие эмоции вызывал у нее и сам Беренски.
Тем не менее, прихватив подарок, она направилась к длинной стойке, за которой сидел начальник лаборатории. Его паучьи пальцы проворно сновали между двумя компьютерами. При взгляде на остроконечный треугольник его подбородка и жалкое подобие усиков над верхней губой Ева невольно подумала о граффити, неумело нарисованном на гладком яйце.
– Счастливого Рождества, – опустила она сумку на прилавок.
Тот с опаской взглянул сначала на нее, затем на Пибоди и только после этого заглянул в пакет.
На лице его проступило сначала удивление, затем удовольствие, отразившееся в том, что уголки тонких губ слегка поползли вверх.
Быстро глянув по сторонам, Беренски сунул бутылку обратно в пакет, а пакет запихнул в один из ящиков стола.
– Спасибо.
Ева кивнула Пибоди, и та выставила на стойку сумочки с чаем и благовониями.
– Что это? – недовольно поинтересовался Беренски.
– Вот это ты мне и скажешь. Прямо сейчас.
– Ты хочешь, чтобы я проанализировал это сию же минуту? Разве не видишь, сколько у меня работы?
– Это тоже работа. Мы еще вчера присылали образцы.
– Низкий приоритет.
– Теперь уже высокий. Начни вот с этого, – она пихнула к нему чай, на котором было написано «расслабляющий». – Если не можешь сам, делегируй. Сколько времени займет у тебя анализ листьев?
– Не дави на меня. Мы займемся этим, когда подойдет твоя очередь.
Ева многозначительно постучала пальцем по ящику, в котором он спрятал скотч.
Беренски в ответ изобразил оскорбление.
– Это был подарок.
– Именно. И если ты хочешь еще когда-нибудь получить от меня подарок, то проанализируешь сейчас мои улики.
Саммерсета, может, и нельзя подкупить, а вот Беренски оказался куда податливей.
– Помни, я оказываю тебе любезность, – многозначительно махнул он своим костлявым пальцем.
– Договорились.
Схватив пакетик с чаем, он быстро откатился к противоположному концу стойки. Ева молча наблюдала, как Беренски натягивает тонкие перчатки и открывает пакет.
Понюхав его содержимое, он слегка нахмурился.
– Похоже на смесь ромашки и лаванды.
Взяв с подноса пинцет, он подхватил несколько листиков и уложил их в специальный контейнер. В свою очередь, контейнер отправился в прорезь маленькой машинки, стоящей тут же, возле компьютера. Затем весь процесс повторился, только на этот раз Беренски накапал на чай немного жидкости.
– Зачем ты это делаешь?
– Я когда-нибудь лез в твои расследования?
В ответ на его злобный взгляд Ева лишь пожала плечами.
Прикрыв контейнеры прозрачной крышкой, Беренски быстро застучал пальцами по панели. Машина негромко загудела. Легкая вибрация ощущалась даже на другом конце стойки.
Ева шагнула поближе, не в силах преодолеть любопытство.
– Лейтенант Даллас. Детектив Пибоди.
В лабораторию вошла доктор Гарнет Де-Винтер, новый судебный антрополог. Рабочий халат ее был накинут поверх изящного платья в розово-зеленую полоску, которое выгодно облегало высокую изящную фигуру. Зачесанные назад волосы открывали слегка заостренное личико, на котором доминировали экзотические глаза.
Зеленые туфли на шпильке под стать платью.
– Доктор Де-Винтер.
– Должно быть, кто-то умер.
– Кто-нибудь всегда мертв.
– Верно. И это не дает нам с вами расслабиться. Ричард, я зашла, чтобы поблагодарить тебя за оперативность. Твой отчет оказался как нельзя кстати.
Ричард? От Евы не ускользнуло, как воспрянул при этих словах Беренски.
– Да не за что, док. Мы же одна команда.
– Ты прав, – опустив руку ему на плечо, Де-Винтер принялась изучать надписи на экране. – Ромашка, лаванда, валерьяна. Чай? Успокоительное?
– Да не за что, док. Мы же одна команда.
– Ты прав, – опустив руку ему на плечо, Де-Винтер принялась изучать надписи на экране. – Ромашка, лаванда, валерьяна. Чай? Успокоительное?
– Похоже на то.
Сунув руки в карманы, чтобы, не дай бог, не дотронуться до Беренски, Ева тоже всмотрелась в экран.
– Что это? – кивнула она длинную, неудобочитаемую надпись.
– Подожди-ка, – пробормотал Беренски и удовлетворенно кивнул, когда вслед за первой надписью выскочила вторая, а затем и третья.
– Вот это точно не травки. Смесь рогипнола с бремеланотидом. Эротика в ее извращенном виде. Секс-наркотик.
Де-Винтер бросила взгляд на Еву.
– Подобная смесь стимулирует сексуальное влечение, снижая попутно порог осмотрительности. Чай – смесь успокоительных трав, которые маскируют химические компоненты и способствуют дальнейшему расслаблению.
– Ваша жертва это не принимала, – заметил Беренски. – Я видел токсикологический анализ его крови. Там нет ничего подобного.
– Сам он это не пил. Использовал на женщинах.
– Я бы назвал подобную смесь сильным успокоительным, в которое добавлен наркотик. Препарат для ненавязчивого изнасилования.
Ева едва не испепелила его взглядом.
– Изнасилование не бывает ненавязчивым.
– Не извращай мои слова. Я имел в виду совсем не то. Я лишь говорю, что препарат не относится к числу сильнодействующих. Ни тебе агрессии, ни перепадов настроения. Просто глубокое расслабление. Но это не делает его применение законным или правомерным. Надо быть законченным мерзавцем, чтобы использовать это на женщинах без их разрешения.
– Никаких провалов в памяти, – добавила Де-Винтер. – Ни перевозбуждения, ни последующего отчаяния. Просто умиротворение и нарастающее сексуальное желание. Его жертвы – а это именно жертвы – должны были ощутить что-то вроде расположения и даже удовольствия. Впоследствии, в зависимости от обстоятельств, могли проявиться сожаление или стыд.
– Еще он пользовался вот этим, – Ева махнула рукой, и Пибоди выложила на стойку благовония.
– Я проверю. Проанализировать оставшиеся чаи?
– Да. Все, что мы принесли. Главное, впрочем, мы уже узнали. Спасибо за оперативную работу, – добавила Ева, направляясь к двери.
Заметив, что Де-Винтер идет следом, она бросила на ту быстрый взгляд.
– Ричард?
– Это позволяет ему ощутить свою значимость, в результате чего мои образцы проходят частенько вне очереди. Приятным парнем его не назовешь, – добавила она с откровенной улыбкой, – но специалист он превосходный.
– Я предпочитаю взятки.
– Тоже метод. Я хотела сказать, что с нетерпением жду вашей вечеринки. Ли предложил мне пойти с ним.
– Моррис? Ты и Моррис?
– Да – и нет. Так что не нужно смотреть с таким ужасом. У нас общий труп, схожие вкусы в музыке и ни малейшего желания налаживать романтические отношения. Мы надеемся просто от души повеселиться. Что ж, до встречи!
– Вот и прекрасно, – сказала Пибоди, когда они вышли на улицу. – Прекрасно, что Моррису есть с кем пообщаться. Он не из тех, кто любит одиночество.
– Пожалуй, – обронила Ева, не успевшая еще составить представление о Де-Винтер. – Начни с женщин, чьи имена дала нам Трина. В случае, если они упомянут про чай, введи их в курс дела и подробно запиши все показания. Не забудь про деньги, которые они платили Зиглеру. Выясни, какие суммы он от них получал. Постарайся составить о них ясное представление.
– Поскольку каждая из них может оказаться убийцей.
– Приступай. Я пока съезжу в управление, пообщаюсь с Мирой. Как только освобожусь, дам тебе знать.
– Ладно, я все поняла. Буду играть роль сочувствующего копа – поскольку мне и правда их жаль. Так я смогу выжать из них больше, чем с помощью давления.
– Пресловутый принцип мухи, уксуса и сахара?
– Похоже на то.
– Явно не мой подход, – сказав это, Ева решительно зашагала к машине.
7
Когда Ева вошла в приемную ведущего психолога, помощница Миры встретила ее ледяным молчанием. Пожалуй, стоило прихватить еще одну из этих удобных подарочных сумок, мелькнула у Евы мысль, но женщина уже постукивала пальцем по внутриофисному линку.
– Здесь лейтенант Даллас. Да, я поняла, – она выключила линк. – Можете пройти, – сказала она Еве.
– Спасибо, – распахнув дверь, та прошла в офис. – Твоя помощница злится, что я договорилась в обход ее.
Мира ответила легкой улыбкой.
– Она старается защищать мои интересы. Но у меня действительно выдался свободный часок. К тому же мне нравится консультировать по твоим делам, – она поднялась из-за стола. – Чаю?
– Однозначно нет. Но это именно то, что мне хотелось бы обсудить с тобой.
– Чай? – уточнила Мира, направляясь к «Авто-Шефу».
– Да. Как выяснилось, Зиглер подмешивал в травяные чаи легкий секс-наркотик и заваривал все это женщинам, чтобы те были более покладистыми.
Она вытащила записную книжку.
– Сочетание рогипнола с бремеланотидом, смешанное с ромашкой, лавандой и валерианой. Беренски назвал это эротикой в ее извращенном виде.
– Понятно, – Мира запрограммировала чашку своего любимого цветочного чая. – Если честно, я совершенно не удивлена.
– Почему?
– Присядь. – Взяв чашку, Мира удобно устроилась на изящном голубом стуле.
Своей практичностью и элегантностью он как нельзя лучше соответствовал ее натуре. То же самое можно сказать про нежно-коралловое платье, туфли на шпильке и неброские, но превосходно подобранные украшения.
– Зиглер страдал от нарциссизма, – начала Мира. – Был сосредоточен исключительно на себе. Карьеру он тоже выбрал не случайно. С одной стороны, он оказывал людям услуги. С другой, это позволяло ему контролировать их как физически, так и эмоционально. А порой и духовно – если режим занятий был для человека чем-то вроде религии. Вдобавок он постоянно находился на виду.
– Это я поняла. А тут еще фотографии – исключительно его бесценной персоны, многочисленные зеркала, одежда, обилие косметики для тела и лица. Ее вполне хватило бы на маленький магазинчик. Меня ничуть не раздражает, когда люди сосредоточены в основном на себе. Главное, чтобы они не становились при этом насильниками.
– Насильниками, – задумчиво повторила Мира. – Расскажи мне об этом поподробнее.
– Вот что я узнала от женщины, которая переспала с ним.
Ева изложила историю Мартеллы Шуберт, собственные подозрения насчет чая и результаты лабораторных анализов.
– Получается, он поил женщин этой смесью, чтобы расположить их к сексу. А подавалось все под видом романтической услуги, – заметила Мира.
– Именно. К этому трюку он прибегал даже со своей подружкой, когда та бывала не в настроении.
– Думаю, Зиглер не считал это насилием.
– Тем не менее факты говорят сами за себя.
– Верно, но для него это было одной из форм соблазнения. Опять же позволяло установить физический и эмоциональный контроль над женщиной. Секс давал возможность в очередной раз восхититься собой, подтвердить свою мужскую силу и физическую привлекательность. Он считал, что оказывает женщинам услугу. Одаряет их своими способностями. Так почему бы не брать за это плату? Законченный нарцисс с социопатическими тенденциями.
– Ни одного друга, – продолжила Ева. – Сослуживцы отдавали должное его талантам, но с трудом терпели самого Зиглера. А тут еще эти деньги в шкафчике.
– Его тайна. Что может быть ординарнее, чем положить деньги в банк? А ведь он считал себя исключительным. Опять же зачем напрягаться и вести себя по-дружески с сослуживцами, если не сомневаешься в своем превосходстве?
– Итак, особенный и неповторимый. Разумеется, такой не станет проходить специальное обучение и брать лицензию на занятия сексом.
– Зачем обучаться тому, в чем ты и так достиг вершин? Вдобавок лицензия налагает определенные ограничения.
– И стоит немалых денег. По отзывам – а я склонна им доверять, – парень экономил на всем, кроме собственной персоны. Расплачивался исключительно наличными. А еще, думается, был достаточно жаден, чтобы не погнушаться шантажом.
– Без сомнения. Но он бы не стал рассматривать это как шантаж. Всего лишь оплачиваемая услуга.
Мира отхлебнула ароматного чая.
– Он не сомневался, что заслуживает всего, что у него есть, – и даже большего. И он был не из тех, кто останавливается на достигнутом. Причем это касается как секса, так и денег. Использование наркотика говорит о том, что он готов был получить желаемое любой ценой. Ему нравилось ощущать свою власть над женщинами. Они не просто уступали его чарам, но и платили за оказанную им любезность. С каждой успешной попыткой самоуверенность его только возрастала. Ему хотелось все большего и большего.