Все перевернулось вверх ногами, все усложнилось. Роли поменялись. Или нет, не совсем так. Просто охота теперь была не односторонней. Теперь шла хитрая, изощренная взаимная охота. Охотники гонялись за добычей, добыча охотилась на охотников.
Мобильные егерские группы рыскали вдоль границ буферки, выходили к хуторам и даже к пригородам Ставродара. И рано или поздно отыскивали своих жертв.
Дележка шла просто. Кто кого убил, тот на то и мог претендовать.
— За несправедливое распределение добычи со старшого группы — особый спрос, — объяснил Корень, — Конечно, если найдутся свидетели и если злоупотребление будет доказано.
В Союзе, как выяснилось, использовалась жесткая система штрафов. За провинности строго наказывались и рядовые бойцы и руководители групп. За легкие проступки можно было потерять от одной до трех хэдхантерских голов. За тяжелые — лишиться собственной головы.
— Кстати, чтобы вы были в курсе: любое нарушение приказа и неповиновение старшому во время охоты расценивается как тяжкий проступок, — предупредил Корень.
И продолжил рассказ…
Добытые головы пятнистых свежевались, снятая кожа вываривалась, высушивалась, набивалась песком или мелкой галькой. На территорию, контролируемую Союзом, егерские группы, как правило, возвращались с «ушастой валютой», уже готовой к использованию. Половина хэдхантерских голов шла в союзный «общак». Остальные становились собственностью егерей. Точно так же делились и прочие трофеи: оружие, снаряжение, боеприпасы. Если охотник погибал, его добыча уходила в «закрома» Союза.
Слушая Корня, Борис поражался, насколько сильно все это напоминает хэдхантерскую систему личных и групповых трес-баллов, через которую он сам прошел не так давно. Дикие избрали простой и эффективный путь противодействия пятнистой угрозе. Они начали использовать против хэдов их же методы.
Хэдхантеры объединились в мощную корпорацию — и дикие создали свой Союз. Хэдхантеры охотились на рабов-тресов — и дикие, отказавшись от пассивного отступления, развернули массовую охоту на охотников. Хэдхантеры поощряли отличившихся ловцов трес-баллами — и дикие ввели мощный стимул в виде «ушастой валюты». Наконец, и у тех и у других действовала своя система штрафов.
— И кому такое в голову могло прийти! — пробормотала Наташка. Борис покосился на чернявую. Показалось, или в ее словах действительно прозвучало нечто, похожее на восхищение? Что ж, тут, наверное, было чем восхищаться.
Корень хмыкнул:
— Уловила суть, да, Натаха? Нам здорово повезло. Во главе Союза встал великий человек. Наверное, раньше Союз не возник лишь потому, что не было вожака, способного вдохнуть в него жизнь. Но когда прижало по-настоящему, вожак отыскался.
— И кто же он такой? — заинтересовалась девушка.
Корень на миг смутился:
— Честно говоря, я его ни разу не видел. Я ведь только старшой мобильной группы. Одной из многих. Когда создавался Союз, все базары Дед перетирал.
— Дед? — переспросил Борис.
— Наш бывший бугор. Пахан. Вожак клана. Натаха его знает.
Чернявая кивнула. Правда знает…
— Он и сейчас поддерживает связь с Ваном, — закончил Корень.
— С кем, с кем? — не понял Борис. — С Иваном?
— С Ваном. С главой Союза. Его так зовут — Ван.
— Странное имя. Он что, китаец?
Корень пожал плечами:
— Наверное. Я не в курсе, а Дед не особо распространяется на эту тему.
Что ж, в конце концов, это и не важно. Национальная принадлежность сейчас мало кого волнует. А китайцев до кризиса расплодилось — мама не горюй. Неудивительно, что и среди диких эти ребята тоже затесались.
— Кстати, «ван» по-китайски значит «князь», — заметила Наташка. Борис усмехнулся. Какие познания, однако, кроются в милой чернявой головке!
— Новый князь нового мира, — задумчиво проговорила она.
На поясе Корня пискнула и захрипела рация. Передовой дозор доложил, что вышел к хутору и ничего подозрительного не наблюдает.
— Скоро будем на месте, — посерьезнел старшой группы.
Марш-бросок завершался. Ликбез тоже, надо полагать, закончился.
Война-охота продолжалась…
Часть вторая
Глава 13
Борис лежал под пластом свежесрезанного дерна, сжимая в руках древко трофейного копья. Наверное, все-таки с арбалетом или луком в засаде чувствуешь себя увереннее. Но увы… Ни того, ни другого у него не было. Да и обращаться с этим оружием еще нужно уметь. Борис таким умением похвастать не мог.
Вот если бы ствол нормальный раздобыть. Да чтоб боеприпасы к нему… Ага, помечтай! У старшого и то в «калаше» только три боевых патрона. И пустой подствольник.
Да уж, три патрона на всю егерскую группу! Курам на смех! А что делать? С боеприпасами, судя по словам Корня, у диких больша-а-ая напряженка.
Борис чуть шевельнулся под тяжелым одеялом из травы и влажной земли. Не-а, не обернуться, не посмотреть назад. Никак. Ни назад, ни вбок. Только узкая щель впереди, прикрытая пучком травы. Вот в нее и пялься…
— Берест, хватит ерзать! — донесся сзади строгий окрик Корня. — Маскировку опять собьешь. Запарились уже поправлять!
Сам Корень и двое его арбалетчиков прятались за Разрушенной хуторской оградой. У них в случае чего есть хоть какой-то шанс затеряться во дворах. Если, конечно, успеют добежать от внешнего ограждения до центра хутора. У рукопашников же, залегших на открытом месте перед оградой, если что-то пойдет не так, не будет никакой надежды на спасение. Им светит или смерть, или — что более вероятно — трес-рабство. Хэдхантеры, говорят, сейчас убивают реже, чем раньше. Не из-за пробудившейся внезапно гуманности, конечно, — из-за банальной меркантильности. Трес стоит дорого. Труп не стоит ничего.
Лежать под толстыми пластами чернозема было неудобно. Чувствуешь себя как покойник в могиле. Тонкие коричневые и белесые корешки щекочут лицо. Мелкие земляные комочки проникают под одежду. Чешется голова. Пахнет глиной и пылью.
Но надо лежать под травяным одеялом без движения. Лежать и терпеливо ждать.
Высланный вперед дозор доложил о патруле. Одинокий хэдхантерский броневик направлялся в их сторону и мог появиться в любую минуту. Через неприметную снаружи щель между надрезанным грунтом и козырьком дерна Борис смотрел перед собой.
Чистое поле. Старая трасса, тянущаяся к хутору от Ставродара. У трассы — двое. Расстояние приличное. Не разглядеть кто. Но Борис знает. Наташка это. И Гарик.
Приманка…
Когда Борис узнал о планах Корня устроить ловлю на живца и использовать в качестве наживки Наташку, первым побуждением было прибить на хрен старшого группы. Он еле совладал с собой, вовремя вспомнив, чем чревато неповиновение во время охоты. И вот, пожалуйста… Двое у дороги. Стоят. Ждут.
А вот — напряглись. Вглядываются куда-то. Куда — отсюда не видно. Кажется, что-то заметили?
Заметить они могли только одно. Патруль.
— Ну-ка всем умереть! Живо! — послышалось сзади.
Снова — голос Корня… Борис нервно улыбнулся. «Умереть живо» — та еще команда. Впрочем, сейчас было не до веселья.
— Не шевелиться!
Хэдхантерских касок с шлемофонами в группе не было, рация — только у старшого и у дальнего дозора. Так что Корню приходилось орать из-за разваленной ограды. Пока еще кричать можно — хэды не услышат. А вот шевелиться действительно уже не стоит: оптика у пятнистых мощная. Могут засечь любое подозрительное движение.
Так, началось…
Два человека у трассы резко сорвались с места.
Побежали. Гарик сейчас был без камуфляжа, в яркой красной майке. Неприкрытая рыжая шевелюра тоже бросалась в глаза. Да и Наташку трудно не заметить.
Бегут быстро. Часто оглядываются.
Похожи на молодую пару, с голодухи влезшую в пригородные хутора и случайно нарвавшуюся на патруль. Такое бывает…
Ради двух человек хэды вряд ли станут вызывать из города вертушку или наземную подмогу. У патруля достаточно сил, чтобы самостоятельно справиться с перепуганной парочкой.
Ага, вот и они, голубчики…
Клюнули!
По трассе, со стороны города, мчится маленький приземистый броневичок-разведчик.
Беглецы бегут к хутору, где ждет засада. Оба хорошо играют свою роль. Очень убедительно изображают панику. Впрочем, не только в игре тут дело. Не столько даже в ней. По сути, и нет никакой игры. И Наташка, и Гарик хорошо знают, что их ждет, если они не успеют добежать до указанного рубежа.
И Наташка, и Гарик несутся со всех ног. Но это ничего не значит: патрульные броневики ездят быстрее.
Что за хрень?! Борис прикусил губу. Гарик споткнулся, упал. Наташка остановилась, помогла подняться. Специально разыграно? Нет? Ох, не переиграли бы, ребята! Не задерживались бы понапрасну, не теряли бы драгоценных минут…
Что за хрень?! Борис прикусил губу. Гарик споткнулся, упал. Наташка остановилась, помогла подняться. Специально разыграно? Нет? Ох, не переиграли бы, ребята! Не задерживались бы понапрасну, не теряли бы драгоценных минут…
Патрульный бронемобиль уверенно сокращал дистанцию.
«Ну же! Ну…» — мысленно торопил Борис. До Гарика ему по большому счету дела не было. А вот за черноволосую девчонку он переживал как за себя.
Девушка-приманка — стопроцентная гарантия, что хэды бросятся в погоню. Они и бросились. Молодые рабыни высоко ценятся на трес-рынке. Но если эти двое не успеют добежать до хутора, приманка станет добычей.
Борис хотел пойти в приманку с Наташкой вместо Гарика. Старшой запретил. Гарик был лучшим бегуном в группе. Наташка была единственной девчонкой среди них. «А ты, Берест, хорошо дерешься. В засаде от тебя будет больше проку», — сказал Корень.
Вопрос был решен. Борис уже уяснил, что на охотничьих вылазках слово старшого — закон. Не подчинишься — пустят в расход. Особенно если ты еще неполноправный член Союза, а так, сбоку припёка у егерской группы. Дикие — не хэды. Им людей в рабство на трес-биржах не продавать. Они используют людей на благо Союза, руководствуясь старым добрым принципом: от каждого — по способностям. Владеешь луком или арбалетом — будешь стрелком. Хорошо бегаешь — иди в приманку. Умеешь драться — сиди в засаде простым рукопашником. Сиди и не рыпайся. А начинаешь качать права и ломать заведенный порядок — умри. Не мешай группе делать дело. Это Корень уже успел объяснить. Популярно и доходчиво.
Гарик вырвался вперед. Теперь бежит не оглядываясь. Оторвался от Наташки. Бросил! Оставил! Если что — уже не поможет. Вот ублюдок! Но бегает, гад, действительно быстро. Красная майка лидера, мать твою!
Чернявая сильно, очень сильно отставала.
Последний рывок до спасительной хуторской стены! Тут уж каждый сам за себя.
Борис хорошо знал тактику хэдов. Скорее всего, патрульные устроят сафари — охоту с брони. Так и есть! Из люков лезут пятнистые фигуры. Одна, две, три… Негусто. Но больше сейчас и не надо.
Броневик быстро приближался. Вот когда пригодилась маскировка, на которую потрачена уйма времени. Борис вспомнил придирчивость старшого и неторопливую аккуратность стрелков, заживо хоронивших соратников-рукопашников в неглубоких окопах-могилках, вынесенных за хуторскую ограду и тщательно обложенных свежесрезанным дерном.
Патрульный бронемобиль прыгал по кочкам за спиной Наташки. Амортизаторы не могли полностью погасить толчки, и пятнистые пока не стреляли. Хэды не хотели понапрасну тратить боеприпасы. Но они не могли и не понимать также, что на хуторе охота за двуногой дичью усложнится.
Бронемобиль почти нагнал Наташку. Хэды подняли автоматы с подствольными ампулометами. Начать решили с отставшей беглянки.
Стрельбы Борис не услышал: пневматические подствольники производят мало шума.
Чуть заметно дернулся «калаш» в руках одного хэда.
Мимо.
В руках другого…
Опять — «молоко».
Наташка метнулась в сторону, и…
В руках третьего…
И словно наткнулась на проволоку, натянутую над землей. Упала, перекатилась через спину. Замерла в траве — скрюченная, с поджатыми коленями и согнутыми в локтях руками, скованная параличом.
Поза зародыша… Поза боксера…
Борис видел такое не раз. Мгновенное действие хэдхантерского парализатора надолго превращает человека в тугой комок напряженных мышц и жуткой боли.
Суки! Борису пришлось подавить желание вскочить и броситься со своим копьецом на броневик и автоматчиков. Нельзя. Рано. Пока еще рано.
Хэдхантерская машина не остановилась и не сбавила ход. Зачем? Добычу можно подобрать и позже, а пока… Пока машина гналась за Гариком. Хэды на броне что-то кричали. И кажется, снова стреляли.
Но на этот раз шприц-ампулы пролетели мимо. Гарик оказался более удачливым.
Он успел. По скрытым от глаза и подпертым снизу дощатым мосткам парень перебежал через небольшой, но довольно широкий и глубокий ровик перед проломом в хуторской стене. Ров был вырыт за одну ночь и хорошо замаскирован. Вынутая из него земля лежала по ту сторону ограды, так что с этой стороны ничего и не заподозришь. Сверху ров, как и засадные лежбища рукопашников, прикрывали куски дерна, наложенные на решетку из прочных ветвей. Узкий проход-мостик обозначали неприметные прутики.
Нужно было знать, где и как пробежать, чтобы не провалиться. Гарик знал. И Наташка тоже знала. Хэды не знали.
По сути, это была добрая старая волчья яма. Когда-то с их помощью охотились наши далекие предки. Причем охотились не только на волков, но и на зверюг покрупнее. Теперь же, когда время повернулось вспять и охоту устраивали дикари нового века, жертвами ее становились хэдхантерские бронированные мамонты на колесах.
Собственно, у водителя броневика не было выбора. Вроде бы разбросанные в беспорядке, а на самом деле продуманно разложенные куски бетона и груды кирпичей из разбитой ограды препятствовали движению машины. Самый легкий и простой путь к пролому в хуторской стене лежал через замаскированный ров, по которому только что пробежал Гарик.
Бронемобиль пронесся в каких-то паре метров от Бориса. Наложенные сверху куски дерна чуть сползли. Но даже если под зеленым холмиком и обнажилась часть его спины, это уже не имело значения. Скорость и азарт погони были слишком велики. Хэды ничего не заметили.
Не успели заметить.
Броневик на полном ходу влетел в приготовленную для него ловушку. Замаскированные доски и настил из ветвей, поддерживавших слой дерна, с хрустом подломились под колесами и днищем машины.
Миг — и приземистый броневичок словно утонул в земле.
Глава 14
Сильный глухой удар бронированным рылом о плотную земляную стенку. Фонтан сырой глины, взметнувшийся из ямы. Раскатистый гул из чрева машины. Оглушительный рев захлебывающегося двигателя. Звон железа и крики слетевших с брони людей. Густое облако выхлопов…
Борис, вскочивший из-под травяного одеяла, успел и увидеть, и услышать все это.
Можно было представить, что творилось в броневике после такого удара. Пока хэды не опомнились, нужно было атаковать и добивать гадов.
Рядом, будто мертвецы из могил, поднимались из своих холмиков дикие егеря. Корень не случайно расположил замаскированные окопчики охотников-рукопашников возле самой ямы-ловушки, а не за хуторской стеной, где укрывались стрелки. Атака должна быть стремительной, а от стены пока еще добежишь…
Когда хэдхантерская машина ухнула под землю, двое из трех человек, сидевших на броне, по инерции перелетели через разверзшийся провал и не попали в земляную ловушку. Однако прежде чем кто-нибудь из них успел что-либо предпринять, обоих расстреляли из-за хуторской ограды.
Одиночный автоматный выстрел. Пробитый броник… Корень не промазал: хэд, лежавший возле ямы, так и не поднялся. Второго, отлетевшего чуть дальше и потянувшегося к выроненному «калашу», свалили две короткие арбалетные стрелы. Первая попала в правую руку. Вторая навылет пробила ногу.
До своего оружия хэдхантер доползти не успел: на раненого навалился Гарик. Можно считать, один пленник есть. А больше, в общем-то, и не надо.
— К яме! Быстро! — Крик Корня был обращен к кому-то из замешкавшихся рукопашников, но явно не к Борису.
Борис уже стоял на краю провала. Он оказался там первым.
Двигатель бронемобиля заглох. Сизая дымка густого выхлопа постепенно рассеивалась.
На скошенном капоте в выковырнутом глиняном пласте рычал и копошился словно навозный жук третий хэд — тот, что удержался на броне и не вылетел с машины, подобно пушечному ядру. Каску свою, правда, пятнистый потерял. Оружие — нет. На кулак правой руки был намотан автоматный ремень. Левая вывернута так, что понятно сразу: или разрыв связок, или закрытый перелом. На разбитой голове видна кровь.
Многослойные лобовые триплексы броневика были присыпаны влажной землей. Из двух открытых верхних люков будто из преисподней доносились усиленные эхом стоны.
Только бы не закрыли люки, ублюдки пятнистые! Только бы не закрыли!
Борис прыгнул в яму. Под ногами громыхнула броня. Хэд, лежавший на капоте, поднял автомат здоровой рукой. Направил оружие на Бориса. Причем держал за рукоять подствольника. И палец — на спуске ампуломета.
Вот сволочь! Еле дышит, а туда же! Нелеталкой собрался стрелять. Казалось бы, в такой ситуации уж можно бы и боевыми шмальнуть. Ан нет… Охотничек, мать твою!
Борис отбил копьем автоматный ствол в сторону.
Хлопнул подствольник. Шприц-ампула разбился о броню. Еще хлопок. Второй шприц вонзился в земляную стенку. Третьего выстрела Борис ждать не стал. Наконечник копья ударил в разинутый рот хэда.