Именно там он впервые смог осознать необъятность разума. Суровые скалы, местами поросшие вечнозеленым, цепким кустарником, бесконечность синего неба, тяжесть обязательной алебарды за спиной… часы медитаций навсегда вырвали его из привычного замкнутого круга человеческого мышления, и со временем Йорг Детеринг научился ощущать себя частью единой Воли Вселенной. Он знал, что это – лишь начало пути, на который уходит жизнь; но первый шаг он сделал, и азимут был верным. Теперь для него не было ни своих, ни чужих.
Был только Последний Дракон.
И Единственный Удар, к которому нужно готовиться даже на пороге вечности, потому что на второй, скорее всего, судьба не отпустит времени…
– Когда я вижу корварцев, у меня возникает ощущение какого-то обмана, – произнесла Кира. – Как будто они… смеются над нами. А мы им верим…
– Это не так, – отозвался Детеринг, выпадая из задумчивости. – Нужно только понять, что у них другие правила и постулаты. Более сложные, чем те, к которым мы привыкли. Я знаю, что с ними трудно – они кажутся столь похожими на нас ментально, но эта схожесть обманчива. Совершенно другая эволюция, другие взаимоотношения полов, другой мотивационный вектор… боюсь, что играть с ними в «большие шпионские игры» мы не сможем никогда, даже через тысячу лет.
– Ну, они старше нас, – приподняла брови Кира.
– Не в этом дело. Корварцы на самом деле – уникальная по-своему «цивилизация игры». Телесное устройство всегда объясняет многое. Наши предки убивали себе подобных за лучший кусок добычи и за право воспроизводства, при этом фемаль далеко не всегда могла решать, чье семя ей носить. Фемаль корвари способна регулировать зачатие по своему желанию. Этот физиологический казус решает все. У нее может быть сколько угодно мужей, но выбор, от кого рожать, – всегда прерогатива будущей матери. Всего лишь физиология… но именно поэтому у корварцев по-другому работает подсознание.
– А критерий отбора? – спросила девушка.
– Самый изящный игрок. – Йорг наклонил бутылку над своим стаканом. – Один мой преподаватель говорил так: «Шахматы по-корварски – это фигур двести у каждого, и все разные…»
– Какой же должна быть доска?
– Большой, как ты понимаешь. Но все же поменьше футбольного поля, я думаю: они не одни на свете.
– Да ты в них уже влюбился, – дернула плечом Кира. – Как так?
– В каком-то смысле, – засмеялся в ответ Йорг. – Да! Я много читал о них – нет, не наших, конечно же, авторов… ни у кого не было таких сказочных королевств, и никто не строил таких гигантских паровозов. И у них не было ни рабства, ни даже крепостного права – никогда, никогда, понимаешь? Вместо скотов и идиотов у них были философы и художники… думаешь, я преувеличиваю? Ха… А еще у них водилось странное насекомое, которое из-за жирного веса никак не могло летать на своих маленьких крылышках. Но – летало. И один принц разгадал, как работает его природный электроантиграв! Только через поколение поняли, отчего этот жук летал исключительно на закате: крылья были еще и солярными батареями. У нас не было ни таких жуков – ни таких принцев, а это важнее…
Он вспомнил давно виденный плоский снимок: смешной, будто игрушечный, триплан, весь состоящий из тонких деревянных палочек и лакированных тряпочек, садится, отчаянно дымя паровой машиной, на гладкую палубу громадного корабля, и хорошо видны обшитые кожей цилиндры аккумуляторов по правому борту коробчатого фюзеляжа. Стальной набор, длинные крылья и двигатели внутреннего сгорания на тяжелом органическом топливе – все это будет потом, в эпоху других войн: первые корварские самолеты несли на себе хитроумный паровик для тяги и электроантиграв, требовавший тяжелых и малоэффективных тогда батарей, которые приходилось менять после каждого вылета. А уже через полстолетия – чудовищно гигантские авианосцы, с которых стартуют тускло-синие, многомоторные дизельные машины, способные нести десятки тонн бомб. Ничего подобного в земной истории не было, да и быть не могло, в силу низкого уровня игры.
– Понимаешь, – проговорил Йорг, глядя в никуда, – в окружающем мире огромное значение имеет одна трудноосязаемая штука: надежда. Ты знаешь, из-за чего мы вдруг ринулись воевать с Лид-дой?
– Из-за проблем с коммуникацией, – скривилась Кира, подливая себе в стакан, – по официальной версии. А ты знаешь правду?
– Конечно, знаю, – хмыкнул Детеринг. – Схватились из-за «спорного» мира – который, кстати, лидданы так и не начали разрабатывать. Но «правда» – черт, не могу без смеха – заключается в том, что тогдашнее поколение наших не очень, э-ээ, демократичных политиканов в упор не хотело верить, что им могут спокойно отдать под колонизацию планеты, представляющие ресурсную ценность. Проклятие земного мышления: никогда не отдам соседу кусок, до которого мне неудобно тянуться. Мое – пусть оно даже на верхней ветке висит! – сдохну, не отдам! Руки-ноги поломаю на эту ветку лезть – а потом оттуда буду любоваться, как внизу у соседа дети с голоду мрут. Не могли наши вожди понять, что в этом крохотном, если вдуматься, секторе пространства, в который нашу расу вынесла судьба, право силы – по большей части фикция, потому что все мы жмемся друг к дружке в ужасе очередного набега… а раз так – очень важно, чтобы твой сосед, в случае чего, встал у тебя за спиной с топором.
– А тебе не кажется, что корварцы вполне могли бы уничтожить леггах? Вообще…
– Вопрос обсуждался, – покивал Йорг, – и обсуждаться будет. Любимая тема молодых десантных лейтенантов. На самом деле они жаб приберут. Попозже. И не своими руками. Может быть, нашими… Жабья столица – или что у них там, по крайней мере, центр, из которого идут основные информационные потоки, – расположена слишком далеко. Либо жабы бросят против нас критически серьезные силы, и мы, потеряв две трети популяции, все-таки разотрем их в порошок, либо кто-нибудь создаст движитель, способный доставить на такое расстояние корабль соответствующих размеров. Именно движитель, потому что возможности реактивной тяги, будь она хоть сто раз «гипер», – исчерпаны полностью. Дальше идти практически некуда: ну еще два-три шага, и все, тупик.
– Я читала, – грустно улыбнулась Кира. – Наши физики предрекают долгий застой в этой области.
– Наши. – Детеринг поднял палец. – Наверное, подобные прогнозы очень выгодны кому-то из сенаторов…
Девушка понимающе покачала головой. Йорг видел, что она устала: под глазами легли тени, делавшие ее тонкое лицо каким-то совсем уж птичьим. А совсем скоро Киру ждет тяжелая работа в трюме… Стационарные противодесантные комплексы, пусть даже и корварского производства, – это многие сотни немаленьких контейнеров, каждый из которых нужно подхватить манипуляторами штатного внутреннего погрузчика и запихнуть на заранее отведенное ему место. Считается, что процесс автоматизирован, но без контролеров все равно не обойтись: трюмный оператор несет ответственность за любое нарушение карты загрузки, потому что потом, в бою, сорвавшийся с места контейнер способен натворить дел повеселее вражеских пушек.
– Тебя пугает переход? – тихо спросил Детеринг. – Если честно, меня тоже…
– Переход меня не пугает. – Кира закрыла глаза. – Но я больше не хочу сюда возвращаться. Здесь все абсолютно чужое. Чужое небо…
– Именно здесь? – Детеринг удивленно приподнял брови. – А Ойсмолл давит на тебя меньше?
– Да, – ответила Кира, все так же сидя напротив него с опущенными веками. – Не знаю почему, но небеса Линдаллу для меня чужие навсегда. Даже странно, что кому-то они родные. Странно…
Капитан Детеринг разлил по стаканам остатки виски и постарался скрыть усмешку.
Ему здесь здесь действительно очень нравилось.
Глава 15
«Шерпа» поднялась глубокой ночью следом за Гукмасовым, едва Тальберг доложил об окончании процедуры трюмного контроля. Глядя в один из свободных мониторов, который он настроил на круговой обзор, Йорг вдруг подумал, что небо над ярко освещенным космопортом – почти такое же необычно желтое, как в тот момент, когда он увидел его впервые. Совершенно поразительный мир, лишь на миг приоткрывшийся ему, стремительно таял за ревущей кормой транспортника, но внутреннее чутье говорило капитану Детерингу, что он еще не раз встретится с Линдаллу.
– Орбитальный маневр, – защелкал в ушах голос Драпендры.
Йорг немедленно переключился в локацию. Шутить вокруг Линдаллу не следовало: вслед за ними диспетчеры подняли очень старый лидданский грузовик, плюс с трех направлений сразу к планете неторопливо приближались новые гости. Пальцы Йорга отработали вводную, Драпендра почти молниеносно рассчитал допуски, исходя из ситуации, и Костас повел «Шерпу» к орбите седьмой планеты системы, где и должен был формироваться конвой. Гукмасов ушел на пятнадцать минут раньше их, сейчас его громадная «Ламмаэрви» висела яркой оранжевой каплей в центре трехмерного монитора боевого ориентирования: не мороча себе голову, Костакис пристроился точно в хвост ведущему.
– Молодчина. – Драпендра вылез из кресла, помотал в воздухе опустевшей кружкой и шагнул к своему старому приятелю – кофейному автомату. – Часа через три, наверное, я уже отпущу тебя.
– Но на разгоне придется поработать? – поднял голову Йорг.
– Н-да…
Они прокатывали невероятно сложный маршут почти двенадцать часов, раз за разом: разгон-торможение, поворот за поворотом, витиеватые обходы гравитационных полей с последующим «отталкиванием» от них. Отважиться на риск преследования мог либо сумасшедший, либо гений, наизусть выучивший все возможные опасности трассы, ибо любая, даже незначительная ошибка при входе в поворот означала гибель. Гука знал, что делал. У преследователей остались всего лишь два «окна атаки», причем одно из них было, по сути, западней, способной сожрать целый флот. Бой в непосредственной близости от планетной системы с мощным полем тяготения чрезвычайно опасен, это знали еще в древности. Горе тому флотоводцу, который позволит втянуть себя в такое сражение! Один лишь неверный маневр, потеря скорости – и либо мгновенная смерть экипажей от неспособности гравикомпенсаторов принять колоссальную пиковую нагрузку в экстренном угловом разгоне, либо противник легко расстреливает медленные, неповоротливые цели; третьего не дано.
– Те, кто выходил в пространство на субсветовиках, не имея толком понятия о природе гравитации, – говорил Йоргу Драпендра, поясняя очередной поворот, – платили страшную цену. Маломощные кораблики гибли, как мухи в паутине. А голоса умирающих добирались до дома десятилетиями. С другой стороны, они знали, на что идут. Это ведь тоже история, не так ли? Которой мы похвастаться не можем.
– Да, нам повезло, – соглашался Йорг.
– Как знать! Прыжок – не всегда хорошо. Хотя я слышал, у корварцев на примете есть одна «молодая» раса, которая лет через сто слепит свой первый субсветовик. Ребята из клана Ньеф поклялись, что на второй они посмотрят, а третьего, скорее всего, не допустят. А с Ньеф не спорят…
Детеринг не поверил собственным ушам.
– Корварцы… будут кого-то тормозить? С их-то принципами?!
– Нет, конечно! – хохотнул Драпендра. – Ньеф продадут им сверхсвет. Раса, самостоятельно достигшая любой окрестной звезды пилотируемой машиной, уже не считается «молодой», и с ней можно торговать, не так ли?
Да-да, покивал Детеринг, а для нас сделали исключение, потому что деваться было некуда. И еще в Кодексе, который был составлен черт знает когда черт знает кем, но все тем не менее его блюдут, – есть оговорочка: тем, кто требует помощи, и это требование может быть услышано, надлежит помогать всеми доступными силами.
Опытный конвойник Дуо-Виррен снял свои крейсера с орбиты седьмой планеты системы Линдаллу за пару минут до того, как Гукмасов начал сбрасывать скорость. Корабли Джервиса, которому предстояло замкнуть ордер, пока оставались невидимы, очевидно, старик не спешил выходить на солнечную сторону.
Из всех четырех машин Виррена Йорг смог опознать только одну: старенький, не менее ста лет от роду «Бьенк», производства мощного промышленного клана Маллент. Остальные, явно однотипные среднеразмерные боевые корабли, выглядели намного свежее и в поле зрения имперской разведки до сих пор не попадали. Все они несли на броне «сломанную стрелу» клана Дуо, заключенную, однако, в белый пятиугольник, означающий, что хозяин кораблей работает от своего имени.
Изящество маневра, произведенного – кстати! – при его непосредственном участии, заставило Детеринга покраснеть от восторга. Ему не раз приходилось слышать, с какими трудностями сталкиваются имперские конвойники, собирая в кучу свое «стадо», – тот отстал, этот не может найти свое место в ордере, график выхода срывается, выпускающие диспетчеры ВКС привычно машут на все рукой и откупоривают вино, потому что дела не будет минимум часа три. А бывает, что – и трава не расти!
Чего-то похожего он и ждал. Но…
Но едва Гукмасов вытормозился до трети крейсерской скорости, как «Бьенк», разом врубив все волновые маяки, нацелился носом во тьму пространства и дал полную нагрузку, а следом за ним, аккуратнейшим строем уступа, пошли его собратья. «Ламмаэрви» легла в изящную дугу, поплыл в широкой улыбке Драпендра, хмыкнул Костас. «Шерпа» ровно встала следом за своей старшей сестрой, и тут только, замыкая арьергард, вынырнули из-за желтого гигантского диска истребители Джервиса.
Это был высший пилотаж. Детеринг и представить себе не мог, что когда-либо увидит такое, более того, он сомневался, что на подобную слаженность способны экипажи транспортных кораблей имперских ВКС.
– Да, Виррен настоящий мастер, – кивнул Драпендра, глянув на изумленного Йорга. – Молодец, что вводные вовремя подал. Ты удивился? Так учись, пока есть у кого!
– Изначально Гука упростил задачу спецом для нас? – спросил Йорг.
– Нет, конечно, – помотал головой штурман. – Все проще, сын мой. Такие, как Виррен – а их мало, кстати, – всегда хорошо знают, с кем работают, и любят показать свой гонор тем, кто способен его оценить. А Гука – да, он способен. Он сам такой. Ты не знал?
– Я рад хотя бы тому, что смог это увидеть, – улыбнулся Йорг. – И во многом благодарен тебе, Магеллан.
Они уже легли на курс разгона – абсолютно недопустимый по нормам имперских ВКС и довольно рискованный с точки зрения Детеринга, – но движки «Шерпы» взяли нагрузку штатно, главный инженер принял доклады моторных постов и доложился о готовности держать курсовую скорость до первого поворота. Йорг вытер левую ладонь о макушку. Магеллан Драпендра сидел слева от него, чуть повернув свое кресло:
– Все боятся. Не переживай – вопрос в данном случае не в моторах, а в навигационных системах. Я знаю, чего тебе стоит твой страх, я бывал на Россе. Дай-ка мне еще кофе. Три месяца без кофе – это слишком, ты не считаешь?
– Но я действительно благодарен тебе, Магеллан, – произнес Йорг, стоя с чашкой своего штурмана у автомата.
– Дра-дра, сын мой, и никак иначе, – ногти Драпендры хрустнули седым волосом на подбородке. – А то врежу, не побоюсь.
– Я не стану сопротивляться наставнику. – Йорг поставил перед штурманом чашку и, выпрямляясь, сложил в шар кулаки под подбородком.
– Ну-у, – улыбнулся Драпендра, – еще мне не хватало. Уймитесь, сэр рыцарь. Я всего лишь стараюсь передать тебе то, что получил сам, – я имею в виду то, что невозможно получить в имперских академиях. Знаешь, кстати, – штурман с причмоком втянул в себя едва не половину чашки, выдохнул и снова поскреб колючую щеку, – у меня часто возникали, да и возникают мысли о том, что в предыдущем «витке» нашей, профессурой замученной, спирали существовали-таки серьезные стратеги.
– Э? – осторожно улыбнулся Детеринг. – Кажется, мне уже расхотелось спать. Как вы там, о наставник? Быть может, рому?
– Маневр закончен, – дернул плечом Драпендра. – И вы, мон капитэн, можете быть лично свободны до вахты. А полулитровая фляга у вас, если мне не изменяют органы зрения, вон там, в раструбе сапога. Я сперва поражался: какого хрена ты вместо полетного комбеза носишь флотские строевые галифе и сапоги, будь они неладны! И ведь не пахнет от тебя!
– Так я же и не пил! – выпучил глаза Йорг, вытягивая из ботфорта гнутую серебряную емкость. – Это ведь для дезифекции!
– Ром?
– Ну конечно! Подумайте сами, Магеллан: а вдруг что? Приклеить на задницу кибердоктора, и уж тем более таскать на себе положенный мне мини-кейс первой помощи я не могу – по понятным причинам. Вот и приходится… – Йорг запустил руку в раструб левого ботфорта и положил перед штурманом три плоских индивидуальных пакета самоспасения. – Пользоваться аварийно-спасательным имуществом я умею – вчера, кстати, заходил Хиль Ицек, он дежурил – заставил продемонстрировать. Но все равно – а вдруг удар? Вот вас, Магеллан, бросит на тот же кофейный автомат… ранение, скажем, плеча – это пока я до аварийного шкафа дотянусь. А пайковый, на сорок семь градусов – вот он, будьте добры.
– Я всегда пристегнут, – едко отозвался Драпендра и потянулся к неведомому для Йорга лючку на левой переборке. – А дезифекция при помощи солдатского рома – это вас в академии так учат?
– Я могу попытаться спасти человека при ранении средней тяжести, – серьезно ответил Детеринг. – Например, при отсутствии кибера, готового заняться брюшной полостью, вручную послойно подшить мышечную стенку. Руки-ноги – само собой.
– Отрезать – да, пришить – нет? – скривился штурман.
– Пришить – нет, – кивнул Йорг. – Новые вырастут. Тут важно отрезать грамотно.
Драпендра вытянул из-под своей части пульта небольшой черный столик и поставил на него пару миниатюрных чашечек с тремя крохотными ручками по бокам. Йорг присмотрелся – серый камень был тонко изрезан сложным незнакомым узором.
– Не ищи, кто, – хмыкнул Драпендра, поймав заинтересованный взгляд подопечного. – Я их выиграл когда-то. Производитель неизвестен, возраст слишком велик…