— Ты слышишь? Даша работает в туристической фирме! — повысил голос литагент. — И наверняка может проконсультировать тебя по некоторым вопросам.
— Счастлив за нее, — Воронов даже и не думал выходить из своего укрытия.
— Пресс-папье, — тихо и совершенно машинально произнесла Наталья.
— Не понял? — Марголис вскинул брови.
— Пресс-папье. Кажется, Владимир… Владимир Владимирович уронил пресс-папье?
Марголис крякнул и залпом осушил только что налитый коньяк.
— В самом деле, Володенька! Долго ты еще будешь там торчать и ронять предметы? Между прочим, Дарья утверждает, что это пресс-папье.
— Допустим. — Воронов показался из-за ширмы и растерянно дернул себя за мочку уха. — У вас музыкальный слух, девушка. Я действительно уронил пресс-папье.
Определенно, в нем что-то было, стоило только присмотреться: нескладная фигура, нескладные конечности, даже волосы были нескладными — всклокоченными и торчащими в разные стороны. Даже оспинки на щеках не портили его, наоборот — придавали некоторую таинственность.
— Совсем как в вашем четвертом романе, — сказала Наталья.
— Не понял…
— Пресс-папье времен Третьей республики, которым был убит коллекционер Трахтенберг…
— Вы даже это помните? — Воронов посмотрел на Наталью с неподдельным интересом, а Марголис отставил свой коньяк.
Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и процитировала:
— «Малахитовое пресс-папье, светящееся изнутри ровным светом; с прожилками, похожими на вены, в которых застыла испуганная кровь… Как прихотлив и разнообразен мир орудий преступления, и как богата бывает его флора и фауна!.. И как часто благородные предметы служат самым низменным целям. В этом нет ничего сверхъестественного, вещи лишь старательно подражают людям, только и всего…»
Марголис не удержался и зааплодировал:
— Браво, Даша! Сразили наповал. За это стоит выпить!
Воронов устроился напротив, поднял стакан боржоми и посмотрел сквозь него на Наталью.
— Во всяком случае, очень близко к оригиналу, — недоверчиво морщась, сказал он. — Вы заучиваете наизусть все романы?
— Нет. Только избранные места. И потом — я не заучиваю. Запоминаю с одного прочтения. А ваши тексты вполне можно предлагать профессиональным разведчикам для тренировки памяти.
— Вы полагаете?
— Слишком много причастных оборотов, а они не всякому под силу.
— Похоже, вы знаете, о чем говорите, — в устах Воронова это прозвучало как «похоже, общаясь с вами, нужно держать пистолет снятым с предохранителя».
— А вы сами никогда не пробовали писать, Дарья? — неожиданно спросил Марголис.
— Нет, — это была истинная правда, хоть здесь повезло. — А почему вы спросили?
— Просто так. Мне показалось, что такая умная, тонко чувствующая девушка, — подвыпивший Марго-лис не жалел красок, — вполне могла бы заняться беллетристикой. Тем более при ее профессии… Объездили полмира, признавайтесь!..
Наталья благоразумно промолчала, но Марголис даже не заметил этого.
— Перенесете действие куда-нибудь в экзотическую страну. Страсти на фоне лагуны, сцены обольщения на фоне рододендронов. И «пальмовый вор», как единственный свидетель роковой близости героев.
— Любовные романы не мой жанр.
— Тогда детектив, — с готовностью предложил Марголис — Сейчас все пишут детективы. Или думают, что пишут. Извини, Володенька, к присутствующим это не относится… Почему бы и вам не влиться в стройные ряды, Даша? А я выступлю в роли вашего литературного агента. Говорят, у меня неплохо получается.
— Боюсь, мне это не под силу, — наконец-то Наталье удалось расслабиться. Или всему виной коньяк вкупе с пьяной вишней? — Слишком много соискателей. Хотя один симпатичный сюжет у меня есть.
Еще какой симпатичный! Найденная в парке собака втянула ее в неприятности, а возможно, и нечто большее, чем неприятности. И хотя лепет Нинон еще требует дополнительной проверки, сам факт подобного рокового совпадения имени и фамилии погибшего отвратителен.
— Валяйте ваш сюжет, — вдруг равнодушно произнес Воронов. Пожалуй, чуть более равнодушно, чем следовало бы.
— Не могу сказать, чтобы он был таким же изысканным, как убийство с помощью пресс-папье.
— Валяйте не изысканный.
— Ну, хорошо. Начнем с того, что молодая женщина находит в скверике, недалеко от своего дома, добермана Вернее, доберманиху. Девочку.
— Девочка — это принципиально? — быстро спросил Воронов.
— Нет. Принципиально то, что на ошейнике указаны адрес и телефон хозяев. Несколько дней женщина… Назовем ее Натальей, — в этом месте Наталья снова внезапно покраснела. — Так вот, несколько дней Наталья безуспешно звонит по телефону, указанному на ошейнике. Но телефон не отвечает.
— Должно быть, она думает, что с телефоном что-то произошло, — включился в игру Воронов. — Повреждение на линии. Или отключили за неуплату.
— Да, примерно так она и думает. И после работы отправляется вместе с собакой по адресу. Дверь, естественно, оказывается закрытой.
— Естественно.
— Молодая женщина… Наталья… Она уже готова уйти, когда обнаруживает в почтовом ящике с номером квартиры письмо. Письмо она вскрывает…
— Вскрывать чужое письмо неэтично, — вклинился знаток издательских требований и книжной конъюнктуры Марголис. — И вряд ли прибавит симпатии героине.
— Она вскрывает конверт, потому что он никому не адресован.
— А в письме находит ключ от двери, — лениво процедил Воронов. — Ход незатейливый, но хороший…
Наталья выразительно посмотрела на Воронова. А чего ты еще хотела, голубушка? Недаром он считается одним из самых сильных детективщиков в стране.
— Да, вы правы. Она находит ключ. И таким образом попадает в квартиру. Собака счастлива: она вернулась к себе домой. Героиня тоже — какое-то время.
— Подождите, я не понял. — Марголис вертел головой, переводя взгляд с Воронова на Наталью. — Что это за письмо? И как в нем оказался ключ?
— Ваша версия, Владимир Владимирович? — Наталье неожиданно стало весело.
— Все, что угодно. Родственник, уехавший во внеурочное время. Или бывший возлюбленный, который решил порвать с опостылевшей любовницей. Очень уж она его в последнее время раздражала, — желчно сказал Воронов.
— Отлично. Тогда я продолжаю. Она остается в квартире, которая очень ей нравится. Она ищет для себя массу оправданий.
— Собака. — Воронов откинулся на спинку кресла. — Ваша героиня — Наталья… Кажется, так вы ее назвали… Она мотивирует это тем, что за собакой нужно присматривать, пока не появились хозяева. И лучше это делать в родной для животного обстановке.
— Тухловато выглядит. — Ночи, проведенные с журналистками и литературными критиками, не прошли для Марголиса даром: теперь он находился в жесткой оппозиции к творцам. — Почему бы ей не вернуться к себе домой? Вместе с собакой…
— Ваша героиня замужем? — неожиданно спросил Воронов.
— Нет.
— И живет одна?
— Да.
— Жаль. Если бы она была замужем, то легко можно было бы объяснить это тем, что муж страдает аллергией на животных. Или кто-нибудь из домашних. Но, в конце концов, повод всегда можно найти, даже самый невинный. Иногда люди совершают эксцентричные поступки. Продолжайте, Даша.
Что-то неуловимо изменилось — и в комнате, и в самом Воронове. Угрюмые складки на его лице разгладились, ноздри завибрировали, а глаза стали излучать почти нестерпимый свет. Такса у лисьей норы, да и только! Пожалуй, он стал даже привлекательным. Очень привлекательным, совсем не к месту подумала Наталья.
— Продолжайте, — властно повторил Воронов.
— Она остается. И квартира, скажем так, завораживает ее.
— Квартира принадлежит женщине совсем другого социального статуса? — уточнил Воронов. — В ней есть то, о чем всегда мечтала героиня?
— Может быть… Может быть… А сама героиня, что вы о ней думаете, Владимир Владимирович?
— Думаю… Думаю, ей около тридцати, и она одинока — идеальный вариант для детектива. Привлекательность поздней молодости еще не прошла, а кое-какой жизненный опыт появился. Не думаю, что она обладает какими-нибудь сверхвыдающимися способностями или экстраординарными качествами. Совершенно усредненный человеческий тип.
— Именно так. — Наталья сразу же погрустнела: слова Воронова неожиданно больно задели ее. — Именно так я и думала.
— Не согласен! Как представитель заказчика не согласен! — Марголис забарабанил пальцами по столу. — Что значит «усредненный человеческий тип»? Кому интересно наблюдать за усредненным человеческим типом?
— Ну как ты не понимаешь, Семен?! — Воронов вскочил и заходил по комнате, нелепо загребая ногами. — Тем интереснее будет следить за сюжетом, тем интереснее! Она будет вынуждена играть по правилам квартиры, в которую попала. Квартира втянет ее в какой-нибудь криминал. Я правильно вас понял, Даша?
Наталья неотрывно наблюдала за Вороновым, ставшим вдруг пророком, прорицателем, всклокоченной пифией. Она была близка к обмороку; коньяк — вот что ей сейчас поможет! Трясущимися руками она плеснула себе коньяку и залпом выпила.
— Интересно, в какой именно криминал? — спросил Марголис.
— Хорошо. Я продолжаю. В квартире она находит большую сумму денег в валюте, просроченные билеты на имя хозяйки и еще одногб человека. Мужчины. А также его заграничный паспорт…
— Куда? — перебил Наталью Воронов.
— В каком смысле — «куда»?
— Билеты. Она должна была улететь. Куда именно?
— Какая разница… Допустим, во Францию. И то не она, а мужчина, обладатель второго паспорта. Ее билет был железнодорожным, но тоже просроченным. И совсем не во Францию, а в Мурманск.
— Вот как? И какое место он выбрал во Франции?
— Я не думала над этим, — вовремя спохватилась Наталья; сюжет — пока что это только сюжет, предложенный писателю, не более того. — Допустим, на Лазурный берег. Ницца, Канны…
— И Монте-Карло под боком. Это может быть ниточкой.
— Ниточкой?
— Ну да. Монте-Карло, стиль «Веllе Epoque», казино. Не думали над тем, чтобы сделать спутника пропавшей профессиональным игроком?
— Нет.
— Жаль. За профессиональными игроками всегда интересно следить. К тому же вы получаете дополнительную версию, которая скорее всего будет опровергнута. Но ложный след необходим. А еще лучше — сразу несколько. Если хорошенько покопаться в квартире. Хотя и билет в Мурманск может быть ложным следом. Чтобы далеко не ходить.
— В квартире явно никого не было последние несколько дней.
— Это ее не смущает?
— Смущает в какой-то мере. Особенно после того, как она узнает, что владельца заграничного паспорта нашли мертвым.
— Интересно, каким образом она это узнает? — тут же подал голос Семен Борисович.
— Какая разница, Семен! — Воронов яростно потер подбородок. — Это непринципиально… Узнает из сводки криминальных новостей. Телевизионщики любят потчевать обывателя страшилками на ночь глядя. Я прав, Дарья?
— Да.
— Что-то вы неважно выглядите, — первым спохватился Марголис. — Побледнели.
— Ничего. Это просто коньяк. Мне не нужно было пить коньяк… — пролепетала Наталья. — А в общем, вы правы. Насчет криминальной хроники. Посыл верный.
Марголис налил в стакан воды и поднес его Наталье:
— Выпейте… И что было дальше?
— Дальше? Я не знаю… Быть может, ей стоит уйти? Убежать? Забыть обо всем? — Наталья с надеждой посмотрела на Воронова.
— Тогда вы погубите неплохой сюжет. Причем в самом его начале.
— Вы предлагаете ей остаться?
— Я ничего не предлагаю. Есть жанр, и он диктует определенный стиль поведения героев. Вы ведь должны были заметить, что все герои детективов, особенно так называемые «сыщики по обстоятельствам», — все они чрезмерно любопытны, суют свой нос во все щели и не пропускают ни одной мало-мальски заслуживающей доверия версии. Они одержимы идеей разгадать смерть людей, которых никогда не видели. Или видели только мельком. Нормальный, здравомыслящий человек не поступил бы так никогда.
— Вы думаете? — Для полного счастья Наталье не хватало только этого: вороновской теории детектива в его же собственном изложении.
— Уверен. Здравомыслящий человек предпочитает всем загадкам только одну: загадку приготовления гноцци а-ля романа.
— Это еще что такое? — удивился Марголис.
— Итальянские манные лепешки. Находка для язвенников. И главное — нужно не забыть положить мускатный орех.
— Подождите, — перебила Воронова Наталья. — Значит, она должна остаться?
— А вы сами бы остались? — спросил Воронов.
— Н-не знаю… Скорее всего, бежала бы без оглядки.
— Даже не попытавшись разобраться, что же произошло на самом деле? Вы нарушаете правила жанра, которые сами же создали.
— Интересно, каким образом я… каким образом героиня может во всем разобраться?
— Ну, если она нашла паспорта и билеты, значит, наверняка осматривала вещи…
— Ты хочешь сказать — рылась в шмотках хозяйки? — уточнил Марголис. — Не очень-то хорошо все это выглядит.
— Ну, это же детектив, а не поучительные рассказы для детей Льва Толстого! Она обязана рыться в шмотках, читать записи в блокнотах, рассматривать фотографии и все такое прочее.
— А как насчет телефонных звонков? — спросила Наталья. — Она должна отвечать на телефонные звонки?
— Нежелательно. И потом, телефон должен быть с автоответчиком. Если мы условились, что это богатая квартира. Пара-тройка таинственных звонков только усилит напряжение.
— Вы полагаете?
— Уверен в этом.
И тотчас же в кармане Натальи раздался надсадный писк сотового телефона. Он прозвучал так неожиданно и зловеще, что она вздрогнула. Марголис машинально сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда свой собственный телефон.
— Извините. Моя наяда беспокоит. Оставил в постели без присмотра…
Марголис приложил телефон к уху, растерянно дунул в мембрану — звонок и не думал утихать.
— Странно. Похоже, что это не мой телефон. И писатель, и литагент воззрились на Наталью.
— Это мой, — пролепетала она, прижав руку к бедру, чтобы хоть как-то заглушить проклятую трель.
— Тогда ответьте, — предложил Воронов.
— Нет, ничего. Не стоит обращать внимания…
Легко сказать — «не стоит обращать внимания», в то время когда дурацкий звонок обладает убойной силой будильника времен наркома Кагановича.
— Может быть, у вас конфиденциальный разговор? Не стесняйтесь, — не унимался Воронов.
— Нет. Наверняка звонит мой бывший возлюбленный. Он обожает проделывать такие штучки по ночам.
Марголис незаметно подмигнул Воронову: лови момент, коматозник, девушка хороша собой, оригинальна и к тому же свободна от постоя; такие комбинации встречаются не так уж часто. Спустя несколько секунд телефон перестал звонить, и Наталья почувствовала себя гораздо лучше.
— На чем мы остановились? — спросила она у Воронова.
— На телефонные звонки она отвечать не должна. Но отслеживать их обязана.
— Зачем?
— Чтобы понять, что за человек была пропавшая хозяйка. И что с ней могло произойти.
— Вы… вы предполагаете худшее? — непослушными губами спросила Наталья.
— Все зависит от расклада. Если информация о погибшем мужчине верна, а они незадолго до этого были вместе, тогда одно из двух: она либо убийца, либо убитая, либо преступница, либо жертва. Я склоняюсь к последнему.
— Вы думаете?
— Тут и думать нечего. Она не появляется у себя дома, все ее документы мертвым грузом лежат в оставленной сумке.
— В рюкзаке…
— Не имеет значения. И потом — собака.
— А что — собака? — насторожилась Наталья.
— С собакой нужно что-то решать. Ее появление в завязке истории — выше всяких похвал. Собственно, она и есть завязка. Но потом… Потом она будет только мешать. Пугаться под ногами. Собаку нужно кормить, с ней нужно гулять, то есть быть привязанной к дому. Героиня не может себе этого позволить.
— Лихо! — только и смогла вымолвить Наталья.
— Да нет здесь никакой лихости. Просто каноническая схема. Ваша собака отыграет еще раз — в кульминации. Почему она оказалась в парке?
— Об этом я не думала, — честно призналась Наталья. — Должно быть, убежала от хозяйки. Потерялась…
— Ну, потерялась — это вряд ли. Попробуем добавить драматизма. Скажем, хозяйка собаки ездит гулять с ней в какой-нибудь лесопарк на краю города. За ней следят.
— Кто?!
— Ну откуда же я знаю — кто? Мы ведь пока набрасываем только начало интриги. Так вот, за ней следят и ее похищают. Собака остается не у дел. Дальнейшее предположить довольно просто. Пес бегает по улицам, пока не сталкивается с главной героиней. Ну, как? Правдоподобно выглядит?
— Супер! — Марголис и Наталья синхронно захлопали в ладоши и так же синхронно произнесли:
— А дальше что?
— Дальше? — Воронов задумался. — Дальше нужно думать. Но уже сейчас необходимо что-то решать с собакой. Собака не должна виснуть на сюжете мертвым грузом. Скажем, в отсутствие героини в квартиру пропавшей хозяйки проникают злоумышленники. Что-то в этой квартире есть, что-то, что им крайне необходимо, — видеокассета, дискета, запись в дневнике. Словом, любой источник информации, которым обладала похищенная хозяйка.
Наталья почувствовала, как у нее заломило в висках. Сидящий против нее лохматый беллетрист запросто набрасывал черновой вариант судьбы — и Дарьи Литвиновой, и ее собственной.
— Вы думаете, что злоумышленники обязательно появятся?
— Желательно, чтобы появились. Они шерстят квартиру, а с собакой поступают просто — убивают ее, только и всего. И мы сразу же избавляемся от лишнего персонажа.
— Может быть, не стоит быть таким… э-э… кровожадным? — осторожно заметил Марголис. — А если книга будет написана и дело дойдет до экранизации? Мертвое животное — это, знаешь ли, совсем неаппетитно.