Компьютер на приставном столике был включен. Осталось только вставить в дисковод диск, что Страгник молча и сделал. Запись была без звука, тем не менее все на ней было понятно и без слов. Страгник только головой качал, рассматривая на мониторе мощную фигуру американца Гарнета, а потом и на том же мониторе, и рядом с собой не слишком впечатляющую фигуру старшего лейтенанта. В чью пользу было сравнение, и спрашивать необходимости не было. И потому происходящее на видеозаписи выглядело даже каким-то постановочным материалом, поскольку было слишком далеко от обычной реальности, когда сильнейший и выглядит сильнейшим.
— Да, думаю, такая видеозапись будет аргументом для любого суда, — сказал Страгник. — Надо бы и в полицию запись предоставить. Хотя и суд, и полиция могут такой аргумент воспринять и по-своему. Зацепка в видеозаписи есть.
— В полиции есть такая запись. Охранники сразу скопировали ее и предоставили полиции. Это во многом изначально и решило дело не в пользу американцев, — объяснил Виктор Сергеевич. — Если запись в полиции пропадет куда-то, у нас есть копия. Есть копия и на заправочной станции, но она и там может пропасть. Надеюсь, хотя бы до вашего компьютера они не доберутся.
Полковник Страгник защелкал компьютерной мышью, перебрасывая файл на свой винчестер. Файл был небольшого объема, поскольку видеокамеры охранных систем традиционно не отличаются высоким качеством передачи изображения. И работа не заняла много времени. Вытащив диск из дисковода, полковник не вернул его старшему лейтенанту, а положил на стол перед собой. Но Щетинкин не смутился, протянул руку и забрал диск, чтобы снова уложить его в свой карман.
Это Страгнику, кажется, не слишком понравилось. Но возразить он не мог. Хотя «ложку дегтя» тоже использовал с удовольствием.
— Значит, так… Есть зацепка для любого крючкотвора. Здесь, в этой записи, насколько я сумел оценить, имеется только один момент, вызывающий сомнения. Старший лейтенант Щетинкин первым ударил американца. Да, американец побил местного заправщика. Да, он шагнул в сторону старшего лейтенанта. Но это еще не значит, что он намеревался применить к Щетинкину силу. Американец даже не замахнулся для удара, а старший лейтенант ударил его сначала ногой, потом кулаком. Может показаться, что безосновательно.
— Вы, товарищ полковник, действительно считаете, что Николай Валерьевич должен был дождаться, когда этот громила его ударит? — спросил Виктор Сергеевич.
— Считать будет суд. А как он посчитает, я не знаю. Но предупреждаю, что нажим на судебные органы будет мощным. Не случайно американский юрист был так в себе уверен.
— Уверенность юриста — просто профессиональная наглость. Юристы всегда так себя ведут. Особенно, когда знают, что они не правы.
— Посмотрим, посмотрим…
Глава десятая
Чечня. 2002 год
Время неуклонно приближалось к началу основной фазы операции. Самое напряженное время, которого, как кажется, всегда не хватает, и создается впечатление, что забыл сказать что-то важное, главное, что может сорвать весь продуманный и просчитанный план действий. И лейтенант Никодимов по отдельности инструктировал до мелочей каждого командира отделения. Потом инструктировал всех вместе.
Для себя лейтенант выбрал самый сложный по его мнению участок. Тот, где, согласно данным, должны быть сконцентрированы основные силы бандитов и где находится караульное помещение, представляющее основную угрозу. Где-то там же, рядом, должны были содержать и пленников. И вызволение пленников лейтенант взял на себя.
Тем более, это место охраняется сдвоенными постами. Против таких постов работать труднее. А там, где труднее, где опаснее, и должен находиться командир, — так Юрия Владимировича учили считать еще в военном училище. Офицер всегда должен быть подготовлен лучше солдата. Это в теории. На практике не всегда так получается. Лейтенант Никодимов только недавно пришел в спецназ и прослужил здесь меньше, чем самый молодой из его солдат. Солдат готовили по полной программе. Готовил их его предшественник, тоже лейтенант, но уже со стажем. В принципе, как осуществляется подготовка? С годами за счет систематических занятий развиваются сила и выносливость. Они развиваются одинаково и у солдат и у офицеров. Но солдаты увольняются и уезжают домой, а офицер остается и продолжает совершенствоваться. У Юрия Владимировича такого опыта еще не имелось — это был его первый призыв. Но в данной ситуации чувство офицерской ответственности во многом заменяло подготовку, хотя и не могло заменить ее полностью. И командир взвода понимал, что ему необходимо опираться на самых опытных своих бойцов, на контрактников, и совмещать их опыт со своими навыками.
— Вопросы есть?
— Никак нет.
— Все! Работаем!
* * *Группу во главе с лейтенантом Никодимовым повел старший сержант Валерий Ничеухин. Контрактник, заключивший договор на второй срок службы, был во взводе самым опытным солдатом, и не зря командир взвода полагался на своего заместителя. Группе пришлось совершать обход вокруг села, потому что участок их деятельности находился с прямо противоположной стороны месту, где остановился взвод. И еще до того, как группа вышла на активный рубеж, было получено первое сообщение:
— Гора, я — Первый. Снял трех часовых. У меня пространство свободно. Вот, мне показывают, уже всех четверых сняли. Часовые виделись со смежниками на других участках. Как там? Заметят?
— Я — Второй. С твоей стороны смежника снял. И следующего по расчету.
— Я — Третий. Безопасно. Отработали, всех четверых.
— Я — Гора. Аккуратно завершайте действия и постепенно выдвигайтесь на противоположный край. Собак постарайтесь не побеспокоить. Слышу уже, как лают.
— Это в самом селе, — сообщил командир первого отделения. — Мы туда еще не вошли. Или чувствуют нас, хотя ветер с противоположной стороны. Или там кто-то для них чужой ходит. Там не может быть внутреннего патруля?
— Все может быть. И потому прошу быть аккуратнее. Никому на глаза не показываться. Если кому-то покажетесь, обязаны лишить человека глаз. Вместе с головой…
— Работаем, — сказал командир второго отделения. — На моей совести еще двое.
Юрий Владимирович отодвинул ото рта поводок микрофона, чтобы его дыхание не слышали остальные. И только после этого дал знак рукой — вперед. Застывший в ожидании окончания разговора старший сержант Ничеухин двинулся вперед.
Вскоре пара часовых уже стала видимой. Как и предупреждал лейтенант Никодимов перед общим выходом, сначала просмотрели из прохода, потом определили место нападения и только после этого заняли позицию на обратном пути часовых. Конечно, лучше было бы дождаться момента, когда они пройдут один раз весь маршрут, и напасть на них во время следующего прохождения на максимально дальней точке от второй пары. Но тогда вторая пара, не дождавшись вовремя первой, может обеспокоиться и подготовиться к отражению нападения или даже поднять тревогу. Дистанцию в пятьдесят метров одним скачком не преодолеешь. Двадцать пять еще можно быстро осилить, и это даст возможность подготовиться и правильно встретить вторую пару.
— Валера, действуй!
Старший сержант сделал знак одному из солдат. Вдвоем они быстро поползли вперед и перескочили невысокий, сантиметров в семьдесят, каменный забор, видимо, отделяющий чей-то огород от чистого поля. Такие заборы строят, защищаясь не от воров, а от домашнего скота. Воров в кавказских селах встретишь редко, да и какой забор вора удержит! Забор у вора вызывает только желание его преодолеть.
Ушедшую вперед пару видно не было. Из-за забора она не выглядывала. Но, видимо, в шаги часовых вслушивались. Шаги были звучными, словно две статуи Командора шагали. Лейтенант снял с оптического прицела «винтореза» предохраняющий чехол и дослал патрон в патронник. Часовые в бронежилетах, и потому Юрий Владимирович зарядил винтовку патронами СП-6, бронебойными[14]. Опасений, что пуля пробьет защищенного бронежилетом человека насквозь и попадет в своих, не возникало. У «винтореза» пуля обладает не слишком большой мощью. Первую стенку бронежилета она обычно пробивает без проблем, пробивает и тело, но потом рикошетит от второй стенки того же бронежилета и снова возвращается в тело, уже, как и положено после рикошета, кувыркаясь внутри человека. Конечно, мощные стальные и керамические бронежилеты классом выше третьего эта пуля не осилит. Но на боевиках, судя по внешнему виду, бронежилеты были легкие. Кроме того, дистанция для стрельбы не превышала двадцати метров, а с такой дистанции можно прицельно «класть» пулю прямо под мышку, там, где бронежилет не защищает тело. Для этого требуется только одно, чтобы цель повернулась боком или подняла руки. Сбоку поражающая способность выстрела выше, потому что пуля войдет из подмышки в грудь. При фронтальном расположении цели она только перебьет плечо. В этом случае есть опасность попасть в своего солдата, потому что в оптический прицел атакующего солдата сложно рассмотреть.
Шаги двух статуй Командора приближались. Старший лейтенант включил ночной прицел и рассмотрел бандитов. Оба были молоды, лет по двадцать, наверное, с небольшим. Оставшиеся до засады десять метров Юрий Владимирович провожал часовых взглядом сквозь прицел. Как и что произошло в момент нападения из засады, командир взвода должен был сам увидеть, чтобы знать, есть ли необходимость применять «винторез» или старший сержант с солдатом справятся своими силами. И потому, когда часовые подошли уже к самой засаде, Никодимов вынужден был оторвать глаз от прицела. Но он уже выбрал место, в которое будет стрелять, если стрелять, конечно, понадобится. Однако не понадобилось. Все произошло так быстро и стремительно, что командир взвода даже не успел бы прицелиться. Часовые прошли мимо засады на пару шагов. Как раз на такое расстояние, которое позволяет бойцам спецназа подняться из-за забора невидимыми периферийным зрением и атаковать. Но атака была одиночная. Вернее, забор, с поднятой для удара малой саперной лопаткой, преодолевал один старший сержант Ничеухин. Солдат же, которого замкомвзвода взял с собой, просто поднялся над забором и сразу нанес удар какой-то толстой дубиной, больше смахивающей на бревно. Даже с дистанции слышен был хруст, и старший лейтенант Никодимов ничуть не сомневался, что затрещала совсем не дубина, обрушившаяся на человеческое темечко. Бандит не отлетел в сторону, он опустился так, словно тяжелый кол вбил его в землю. Второй в это время обернулся, услышав, видимо, хруст черепа, и тут же получил удар остро отточенной лопатки прямо поперек лба. Лопатка глубоко ушла в голову, и старший сержант с видимым усилием ее вытащил. Старший лейтенант Никодимов знал этот эффект — нож, входящий в тело, легко проникает сквозь мышечные ткани. Однако вытаскивается из тела очень трудно. Мышцы, сокращаясь, сжимают сталь. Видимо, и с головой происходило что-то подобное. Хотя сильных мышц в черепе практически нет. Впрочем, мышц нет и в деревянной колоде, которую колют на дрова. Но там застревает не только топор, а даже колун. Голова бандита, видимо, мало отличалась от деревянной колоды.
Только после этого старший сержант и солдат, который тоже перепрыгнул через забор, перебежали на два десятка метров в сторону другого поста. И опять нырнули за забор. Солдат не расстался со своей дубинкой. Видимо, она пришлась ему по душе.
Одновременно с активной группой поменяли свою позицию лейтенант Никодимов и остальные солдаты. Юрий Владимирович сразу отправил двух бойцов дальше, чтобы глянуть на третью пару часовых, которых планировалось захватить живыми, чтобы задать пару вопросов относительно места нахождения пленных солдат и главной бандитской казармы. Еще, если это было возможно, следовало узнать, где находится Валентина Ивановна. После нападения спецназа отважной женщине оставаться среди бандитов было бы просто опасно.
Вторая пара часовых задержалась на противоположном краю своей контролируемой дистанции. Бандиты разговаривали с последней парой коллег, курили и с небольшим опозданием двинулись в сторону засады. Коллеги из третьей пары пошли в другую сторону. Но их участок не доходил до стационарного одиночного поста, и в темноте они не могли увидеть, что там часового уже нет.
Где-то в селе ожесточенно и басовито лаяла собака. Видимо, крупная, если судить по голосу. У мелкой собаки здоровья не хватит так гавкать. Впрочем, в кавказских селах все собаки обычно крупные — они одинаково хорошо и стада охраняют, и владения хозяина, и защитить могут. В досье на Писателя, с которым лейтенант Никодимов уже несколько раз успел ознакомиться, приводилась история, как он для охраны своего отряда решил использовать самых злых кавказских овчарок, каких только можно было найти в округе. И даже специальных людей поставил проводниками у этих собак. В первую же неделю все проводники оказались перекусанными неоднократно. Потом, когда две собаки насмерть загрызли одного проводника, всех псов Писатель приказал перестрелять. Он не понимал простых вещей: если кавказскую овчарку сажают на цепь, то даже хозяин должен кормить ее не иначе, чем с лопаты, если не хочет получить серьезных травм. Не знал и не понимал, у кавказской овчарки сущность такая — она будет подчиняться человеку только тогда, когда он ее с детства вскормил и воспитал и когда она видит в нем сурового вожака, но ни в коем случае не хозяина. А Писатель хотел видеть в суровых собаках только существо, способное охранять. Больше он собак в отряде не заводил. И даже однажды отказался принять к себе человека, пришедшего со своей собакой, потому что собака недоверчиво рычала на каждое сказанное Писателем внушительно слово.
Но в селе собаки были. Лаяли многие, но громче всех одна, отличающаяся особой басовитостью.
* * *Со второй парой часовых совладать оказалось сложнее. Может быть, потому, что солдату с дубиной было как-то не с руки бить вслед, и он решил ударить спереди. Часовые поравнялись с засадой, солдат поднялся и ударил. Но уже не в затылок, а в лоб. Результат оказался точно таким же, как в первом случае, только часовой не на землю осел, а, взмахнув руками, откинулся назад и своим весом оттолкнул второго часового, которому старший сержант Ничеухин уже наносил удар лопаткой. Однако он промахнулся и только рассек часовому карман разгрузки. При этом от соприкосновения с металлом бронежилета раздался легкий металлический звон, который прозвучал в ночной тишине неестественно громко. И сразу снова залаяло множество собак. Старший же сержант шагнул дальше, чтобы добить часового, но тот так ловко и быстро перекатился, что лопатка опять могла не попасть в цель, и Ничеухин придержал руку, выбирая более подходящий для нанесения удара момент. Но тут лейтенант Никодимов понял, что еще мгновение, и часовой начнет кричать, и он выстрелил. Пуля попала в голову.
Собаки в селе словно взбесились. Юрий Владимирович даже начал беспокоиться за своих солдат, которые в этот момент пересекали село. Несмотря на позднюю ночь, вернее, на скорое уже утро, кто-то из местных жителей может выглянуть на злобный собачий лай и в окно. А дальнейшее чревато непредсказуемыми последствиями. Не продумал это командир взвода раньше. Нужно было заставить бойцов идти в обход. Но сейчас уже поздно давать новую команду — они уже приближаются.
Осталось еще не просто снять, а захватить последнюю пару часовых. В худшем случае, одного. Для этого лейтенант Никодимов хотел использовать других бойцов, которых и послал уже в ту сторону. Эти солдаты были выбраны не случайно. Оба считались специалистами по рукопашному бою и могли бы провести захват пленников, используя свое умение, а не оружие, поскольку оружие оставляет слишком мало шансов кому-то остаться в живых, как и дубинка, как и малая саперная лопатка. Впрочем, один из главных принципов воспитания бойца в спецназе ГРУ говорит, что оружием может стать все, что подвернется под руку, — от камня до горсти песка, от авторучки до куска веревки. И со всеми этими предметами солдат обучают воевать. Но если обстоятельства заставляют использовать только одни руки, то воевать так тоже нужно уметь.
Юрий Владимирович придвинул ближе ко рту микрофон.
— Валера… — тихо позвал он старшего сержанта Ничеухина.
— Ждем команды.
— Вперед. Как договаривались…
Старший сержант и его напарник снова прыгнули за каменный забор и под его прикрытием стали пробираться вперед.
Лейтенант Никодимов использовал свое преимущество в обзоре и смотрел на происходящее через ночной прицел «винтореза». Он оценивал позицию, которую заняли два солдата, готовящиеся к проведению захвата. Оба они, в ожидании противников, уже сняли бронежилеты. Главное, чтобы не забыли, что бандиты не сняли бронежилеты. А то еще в военном училище преподаватель рассказывал курсантам об аналогичной истории, когда офицер спецназа, желая захватить противника живым, попытался пробить ему печень через бронежилет. Печень не пробил, а вот руку себе сломал, хотя второй рукой успел нанести еще и удар в голову. Но Юрий Владимирович на этот счет проконсультировал бойцов четко — удары в корпус забыть, в промежность ногой не бить, иначе бандит, получив такой удар, заверещит сверчком на все село и всех перебудит. Значит, бить только в голову, хоть руками, хоть ногами. Ничеухин должен будет помочь, сначала привлечь к себе внимание, потом подстраховать вместе с солдатом, своим напарником. Но, чтобы все сработало, Ничеухину необходимо было оказаться строго в определенном месте.
Засада нашла себе хорошее место. За густыми, хотя еще и безлиственными в это время года кустами. Со стороны командира взвода увидеть их было можно, но со стороны часовых, скорее всего, невозможно до тех пор, пока оба они не выступят из-за кустов. А выступить они должны у часовых за спиной.