Марш-бросок начался в высоком темпе, и в таком же темпе продолжался даже тогда, когда взвод с бега переходил на быстрый шаг. Подъем стал круче, но это Виктора Сергеевича только радовало. Он знал, что его бойцов крутизна подъема не собьет с дыхания, потому что дыхание бойцам уже нынешней зимой он ставил усиленными пробежками по снежной целине. После этого любая гора кажется легким пригорком, а затяжной подъем не видится уже затяжным. Но и бандиты шли этим же путем и оставляли после себя многочисленные окурки. Они здесь наверняка не бежали, потому что трудно себе представить бегущим человека с сигаретой в зубах, они, грубо говоря, ползли, и, следовательно, повышалась уверенность в том, что спецназ бандитов догонит. Дистанция должна была сокращаться, причем стремительно.
И она сокращалась даже быстрее, чем ожидал командир взвода. По крайней мере, когда впереди показался перевал, который полковник из антитеррористического комитета показывал на карте, Плешивый глянул на часы. Они опережали собственный же график передвижения больше, чем на полчаса. Конечно, морские пехотинцы такой темп не выдержали бы, и хорошо, что от их помощи отказались.
Перед перевалом старший лейтенант объявил привал. И, пока солдаты отдыхали, внимательно изучил несколько троп, ведущих кверху. И показал три выбранные командирам отделений. Чтобы каждое отделение шло своим путем, с тем, чтобы все три на перевале оказались одновременно. Но каждое отделение должно было выставить впереди разведку. Это на случай, если бандиты не ушли далеко, а ждут момента, когда можно будет спуститься и продолжить путь к границе. Вообще-то такой маневр был вполне в духе Писателя. Пустить часть банды вперед, дать «краповым» возможность продолжить преследование, догнать и завязать бой, а потом, спустившись с перевала, ударить преследователя в спину и оказавшегося в окружении уничтожить. С военной точки зрения это была бы нормальная операция. Только есть ли у Писателя военный специалист, который даст совет провести такую операцию, Плешивый не знал. На всякий случай он решил связаться с полковником из антитеррористического комитета, чтобы тот, в свою очередь, связался с особым отрядом спецназа внутренних войск и предупредил их командира о возможности атаки в спину. Ведь Писатель мог к этому времени уже с перевала спуститься и двинуться следом за отрядом «краповых».
Обычно по ущельям звуки боя разносятся далеко. В этот раз никаких свойственных бою звуков слышно не было. Возможно, спецназ внутренних войск просто продолжал преследование и еще не догнал банду. А вторая часть банды атаковать решится только тогда, когда «краповые» завязнут в бою.
Переговорное устройство работало устойчиво, несмотря на расстояние, на которое взвод уже удалился от палатки полковника…
Глава пятая
Ближний Восток. 2013 год
Едва «Кэмри», мягко катя по великолепному дорожному покрытию, выбралась на большую магистральную трассу, ведущую к посольству России, расположенному на окраине столицы, как зазвонил мобильный телефон майора Плешивого. Виктор Сергеевич был вынужден снять ремень безопасности, чтобы вытащить мобильник, но тут же сразу пристегнулся ремнем. Дорожная полиция в этой арабской стране придирчива не в меньшей степени, чем в России, но здесь придирается только по делу и, если придерется, то не отцепится. Об этом предупреждал полковник Страгник сразу же, как только военные разведчики приехали и отправились брать в прокат машину. Майор посмотрел на определитель. Номер был незнаком, но ничто не мешало ответить на него.
— Слушаю вас, — не называя звания и фамилии, как привык делать в России в служебное время, отозвался Плешивый. Здесь он уже не был официально майором военной разведки, здесь он был деловым человеком, озабоченным добыванием прибыли.
— Виктор Сергеевич, это Юрий Петрович беспокоит, — раздался в трубке голос полковника Мочилова. — Все в порядке. Ждите.
— Что от меня требуется? — спросил Плешивый, едва удержавшись, чтобы не добавить привычное «товарищ полковник».
— Ничего. Только ждать. Принесут.
На этом разговор оборвался так, словно были какие-то помехи в связи. Хотя для правдоподобности обрыва связи полковнику следовало бы оборвать себя на полуслове.
Оперативность полковника Мочилова радовала. И, одновременно, такая оперативность говорила о важности операции. Если уж сам командующий войсками спецназа ГРУ так поторопился, значит, миссия группы Плешивого имеет особое значение.
Убрав телефон, Виктор Сергеевич сообщил своим офицерам:
— Нам принесут досье на Писателя. Командующий звонил.
— Куда принесут? — не отрывая взгляда от дороги, поинтересовался капитан Никодимов.
— Куда-нибудь, да принесут. Приказано ждать и, как я понял, не суетиться. Лишние телодвижения могут привлечь ненужное внимание. Я даже не знаю, кто принесет. Может быть, даже какой-нибудь помощник полковника Страгника. Я не удивлюсь даже, если узнаю, что сам посол на полставки подрабатывает у резидента ГРУ посыльным. Чего только в мире не бывает.
Майор шутил. Его радостное настроение, конечно же, было вызвано не общением с полицией, а телефонным звонком полковника Мочилова.
— Быстро командующий сработал, — оценил старший лейтенант Щетинкин.
— Он сработал так, как того требует оперативная обстановка, — сказал Виктор Сергеевич. — И нам следует понимать, что если уж командующий и агентурное управление ГРУ вкупе с ним работают так оперативно, то мы должны в любом случае выполнить задание. Причем предельно аккуратно.
Капитан Никодимов тоже, похоже, почувствовал от сообщения воодушевление и поехал заметно быстрее, на пределе допустимого на этой трассе, тем не менее правила все же не нарушая. И до ворот посольства добрались быстро. Десантник у ворот, уже сменившийся, посмотрел на закрепленный на стекле пропуск, козырнул и открыл ворота все тем же пультом дистанционного управления. Машина направилась к гостевой стоянке…
* * *Даже зимой в этой арабской стране чувствовалась близость к экватору. Ночи здесь были холодными, хотя холодными их можно назвать только относительно дневной температуры. А для россиян, привычных к собственному климату, и эти ночи были теплыми, потому что столбик термометра никогда на опускался ниже нулевой отметки, хотя порой и был близок к ней. Но днем явственно чувствовалось, где ты находишься. А на солнце было вообще жарко. Жарко было и в машине, которая на солнце нагревалась так, что даже кондиционер не помогал.
После поездки и конфликта с американцами на автозаправочной станции майору Плешивому хотелось принять душ, прежде чем отправиться на доклад к полковнику Страгнику, и смыть с себя бензин, запах которого, казалось, заполнил все ноздри. Но доклад о небольшом происшествии, привычный к тому, что случайностей в мире не бывает и любая случайность есть продукт закономерности, которую люди не всегда понимают, майор посчитал делом обязательным. Неизвестно еще, как и в какое время может перевернуться это дело. В арабских странах протоколы допросов, как слышал Виктор Сергеевич, с завидной ловкостью меняются на совершенно иные, и даже люди, участники событий, вдруг становятся внешне неузнаваемыми, если это вообще те самые люди. И потому, только заглянув в свою комнату, майор пошел не в душ, а сразу позвонил полковнику. Телефон долго не отвечал, потом ответила секретарша посольства, на которую, видимо, переключил свой служебный номер Страгник.
— Мне нужен Виталий Борисович, — не представившись, сказал Плешивый.
— Виталий Борисович уехал по своим делам. Будет только через час.
— Хорошо. Я через час позвоню, — пообещал Виктор Сергеевич.
В это время в дверь постучали.
— Войдите, — положив трубку, сказал Плешивый.
Вошла горничная со шваброй в руках.
— Разрешите сделать уборку? — спросила на плохом русском языке и, не дожидаясь ответа, шагнула за порог и поставила к стене свое орудие труда.
— Да, пожалуйста, — запоздало разрешил Виктор Сергеевич. — Это долго?
— Десять минут.
— Я на улице подожду.
Майор вышел за порог, горничная вышла за ним, достала из-под халата несколько свернутых трубочкой листов бумаги и протянула Плешивому.
— Это вам. То, что вы ждете. В комнате у вас камера стоит, там нельзя было отдать.
Майор Плешивый уже давно заметил, что в восточных странах не складывают листы пополам или даже в четыре раза, как в России или в Европе, а предпочитают сворачивать их трубочкой. Наверное, в этом есть какая-то традиция, впрочем, не влияющая на дела.
— Спасибо. А кто передал? — на всякий случай спросил он.
— А вам это очень нужно знать? — женщина удивленно подняла насурьмленные брови. Но ждать ответа на риторический вопрос не стала. — Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне. Я передам, кому следует. Меня зовут Ариба. Работаю я через день по двенадцать часов.
— Спасибо. А кто передал? — на всякий случай спросил он.
— А вам это очень нужно знать? — женщина удивленно подняла насурьмленные брови. Но ждать ответа на риторический вопрос не стала. — Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне. Я передам, кому следует. Меня зовут Ариба. Работаю я через день по двенадцать часов.
Майор в знак согласия кивнул, радуясь, что резидент ГРУ оказался таким оперативным человеком, и вышел на улицу. Лучшее место во дворике было, естественно, у фонтана. Но там на скамейках сидели уже несколько человек, вышедших после обеда погреться на жарком солнышке. Однако одна скамейка с южной стороны, укрытая тенью пары каких-то вечнозеленых раскидистых и широколистых пальм, оставалась свободной, и Плешивый прошел туда. То, что он открыто читает бумаги, являющиеся как-никак секретными документами, никого не заинтересовало, поскольку читать майор мог все, что угодно. Обычно подозрения могут возникнуть, если человек читает какие-то документы, таясь от других, отыскивая укромный уголок, вплоть до туалетной кабинки. Значит, этому человеку есть что прятать. А так — все просто… Психологически это был верный ход, и он себя оправдал, как оправдал себя сам запрос на досье. Писатель был замешан в торговле оружием и наркотиками, как и в более серьезном преступлении — торговле людьми. По последним сведениям присутствовало категоричное утверждение, что Следственный комитет России располагает неопровержимыми доказательствами, вплоть до видеосъемки, где Писатель предлагал троих пленных солдат российской армии в качестве рабов человеку, который собирался строить новый дом. Продажа пленных солдат их родителям вообще была общепринятой практикой у всех чеченских полевых командиров. Присутствовали в досье и сведения иного порядка. Тогда, когда Писатель входил в состав правительства Республики Ичкерия, им было организовано убийство человека, который когда-то раньше был его открытым и непримиримым противником — Вахи Исрапилова. Ваха был убит, судя по всему, из снайперской винтовки нехарактерной для такого вида оружия пулей. Направленный Писателем киллер использовал пулю «дьябло», должно быть, как опознавательный знак. Предполагалось, видимо, что этот знак служит доказательством, что убийство совершено именно по заказу. Родственники убитого объявили Писателя своим «кровником», но события тех лет, путаница и поголовное бегство полевых командиров и простых бандитов за границу, помешали заказчику избежать разборок. А потом, когда почти всю республику взяли под контроль федеральные силы, зная за собой множество грехов, Писатель тоже бежал из страны, как бежали раньше другие, и обосновался хотя в маленькой, но богатой ближневосточной стране, где жил под усиленной охраной, объясняя наличие такой охраны преследованиями со стороны российских властей. Маленькая ближневосточная страна не имела с Россией двустороннего договора о выдаче преступников и не входила в систему Интерпола, и потому Писатель мог не опасаться, что его объявят в международный розыск. В розыск-то его, конечно, объявили, но провести задержание могли бы только в том случае, если бы он выехал куда-то за границу. Хотя это тоже не было гарантией его выдачи российской стороне. Случай с Ахмедом Закаевым служит тому подтверждением. На Закаеве грехов не меньше, чем на Писателе. Но польский суд, арестовав Закаева, отказался выдавать его России, как раньше отказался это сделать суд английский.
Писатель надеялся, что с ним поступят так же, если ему придется выезжать в страну, входящую в Интерпол. А современные дела, вероятно, заставляли его иногда совершать короткие, но необходимые поездки.
После выезда за пределы России активная деятельность Писателя не завершилась. В последнее время он неплохо зарабатывал, собирая через свою агентуру бывших чеченских боевиков, не пожелавших остаться на родине, где их ждало обязательное возмездие, по всему миру и предоставляя уже полностью готовые к боевым действиям отряды сирийской оппозиции. Порой эти отряды были даже вооружены и полностью экипированы. В правительстве Республики Ичкерия Писатель отвечал за создание собственного оружия пусть не на промышленных предприятиях, которых не осталось, но хотя бы в каких-то мастерских, имеющих минимальное оборудование. Под его прямым руководством было налажено производство чеченских пистолет-пулеметов «Борз» и крупнокалиберных снайперских винтовок «Al'Battar», что переводилось как «меч Пророка». Винтовки эти выпускались в двух вариантах, под стандартный для КСВ калибр 12,7 миллиметра и под более мощный калибр 14,5 миллиметра. В годы чеченских войн и во время похода в Дагестан боевики с помощью этих винтовок уничтожили несколько российских вертолетов и бронетранспортеров. Предположительно, с помощью такой же винтовки, калибра 14,5 миллиметра, и был застрелен Ваха Исрапилов. Только сомнение вызывала пуля «дьябло», которая под эти калибры не выпускается промышленностью. Но сделать, например, магазин патронов с такой пулей можно без проблем в любой мастерской. Хотя, наверное, проблемы были, но изготовителю удалось их решить. Обычно пули «дьябло» используются в пневматических и в гладкоствольных охотничьих ружьях. И не калибра же 14,5 миллиметра. Впрочем, пуля «дьябло», конечно же, теряет свои баллистические качества с увеличением дальности стрельбы и не предназначена для КСВ, которые иногда еще называют дальнобойными винтовками. Но кто сказал, что стреляли обязательно с максимальной прицельной дальности «Al'Battar'а» в тысячу четыреста метров? Могли стрелять и с более короткой дистанции, с которой даже пуля «дьябло» справилась. Главное, что нельзя не отметить, стрелял высокопрофессиональный снайпер, сумевший выбрать дистанцию, с которой пуля «дьябло» не отклонится от траектории и в то же время звук выстрела не привлечет внимания охраны, и охрана не поймет, откуда стреляют и кого следует искать.
Отряды боевиков, отправляемые в Сирию, вооружались в том числе и этими винтовками, комплектуемыми венгерскими оптическими прицелами с возможностью ночной стрельбы. Где их добывал Писатель, было неизвестно. В самой Чечне их уже давно не производили. Но есть данные, что именно из такой винтовки был подбит один из вертолетов МИ-8 сирийской армии. Поскольку официально маленькая страна, в которой Писатель обосновался, КСК не производила, резонным было предположить, что делались винтовки опять каким-то кустарным методом в небольших мастерских. Следовательно, уже была возможность предъявить Писателю обвинения в уклонении от налогов. А в этой маленькой стране это серьезное обвинение. Но это требовало дополнительного поиска данных. А такой поиск данных мог бы затянуть время проведения всей операции неизвестно насколько. Значит, следовало выбирать и применять другие варианты. Например, узнать, как вообще в этой стране относятся к торговле нелицензированным оружием. Это был один из вариантов, с помощью которого можно управлять Писателем. Но и в этом варианте следовало проявлять осторожность. Связь Писателя с сирийской оппозицией могла осуществляться с помощью местных спецслужб, которые всегда прикроют своего человека любым способом, вплоть до физического устранения тех, кто сует свой нос в чужие дела. Маленькая арабская страна сирийскую оппозицию поддерживает открыто и с горячностью.
Пока Виктор Сергеевич читал досье, у него в голове уже созревали определенные варианты, которые можно было использовать. И даже множество вариантов, из которых предстояло выбрать лучший или наиболее приемлемый. Хотя, конечно, все стоило хорошо обдумать, чтобы не сваливать в одну кучу не всегда совместимую информацию. Путей возможного подхода к Писателю было несколько, и следовало провести качественный анализ ситуации и выбрать наиболее подходящий и наиболее действенный вариант. И, разумеется, в первую очередь необходимо было обсудить со своими офицерами новости, чтобы выслушать их мнения и предложения. Одна голова хорошо, а три всегда лучше. Эту истину понимал даже Змей Горыныч.
Майор набрал на мобильнике номер телефона старшего лейтенанта Щетинкина:
— Николай Валерьевич, заскочи к Юрию Владимировичу, и — на выход. Я жду вас у фонтана.
Высказано было вполне обычное приглашение, но оно высказывалось командиром, и потому они восприняли это как обычный приказ, и оба явились в течение двух минут. У того и у другого головы были мокрые. Значит, они, в отличие от командира, успели принять душ.
— Читайте… — передал Плешивый полученные документы.
Капитан со старшим лейтенантом читали одновременно, хотя бумаги держал в руках только Щетинкин. И одновременно закончили чтение.
— Ознакомились? Теперь выслушайте мои варианты, и будем просчитывать различные ситуации. А их может возникнуть множество. Мы плохо знаем характер Писателя, к сожалению, аналитики ГРУ не прислали нам его психоробот, и потому нам неизвестно, что сможет его заинтересовать, что не сможет. Но попробовать стоит. А теперь слушаю ваши предложения…