В середине лета приехали Снежана с Олегом. Ирина отдала им комнату, а сама с Алечкой переселилась на веранду. Ирина была рада, что семья в сборе. Все как у людей. И готова была обслуживать и обихаживать эту семью и даже Олега.
Олег не ходил на работу. Снежана говорила, что он в отпуске. Но однажды после обеда к их даче подъехала машина, оттуда вышли двое бритых и черных, как чушки, и перемахнули через забор.
- Куда? - грубо остановила их Ирина. - Ребенок спит.
Алечка действительно спала после обеда.
Чушки остановились. Появился Олег - он увидел их в окно. Втроем вышли за забор. Синхронно сели в машину и укатили. Все - молча. Как в кино.
Снежана стояла посреди участка. Смотрела вслед.
- Куда они его? - спросила Ирина.
- Работать, - хмуро ответила Снежана.
Ирина заподозрила неладное и стала вытягивать из дочери правду. И оказалось: год назад Олег взял деньги в долг - большую сумму - и не смог отдать вовремя. Его поставили на счетчик. Ирина догадалась, что деньги он взял у бандитов. Порядочные люди на счетчик не ставят.
- А где он взял бандитов? - удивилась Ирина. - Где он их нашел?
- Сейчас полстраны бандитов, - объяснила Снежана. - Сейчас проблема: где найти порядочных людей...
Олег - механик милостью Божией. Он слышал машину, как хороший врач. Мгновенно ставил диагноз. Такие специалисты быстро раскручиваются, открывают свои мастерские - и деньги текут рекой. Но бандиты взяли Олега под колпак и заставили работать на себя: перебивать номера на ворованных машинах. Они сделали его соучастником, и, если их шайку раскроют, Олег автоматом пойдет в тюрьму. При этом они ничего ему не платили. Денежный ручей полностью стекал в бандитский карман.
Олег решил скрыться. Сбежать. И сбежал в Болшево. К теще под крыло. Наивно полагал, что его не найдут. Но бандиты быстро вычислили. Как? Непонятно.
- А на что он брал деньги? - спросила Ирина.
- На гараж.
- А сколько стоит гараж?
- Шесть тысяч, - ответила Снежана.
Те самые шесть тысяч, которые сгорели. Лучше бы им отдала.
Олег мог лежать весь день под машиной, а потом вернуться домой и, минуя душ, сразу к Снежане под бочок. Ему не мешал запах машинного масла, и Снежане, похоже, не мешал. Может быть, этот запах казался ей преувеличенно мужским и возбуждающим.
Брезгливая Ирина не могла этого вынести.
- Скажи, чтобы он мылся! - приказывала она. - Иначе я скажу.
- Куда он полезет под холодную воду в потемках? - заступалась Снежана.
Дело в том, что душ стоял во дворе. Это была просто бочка, поднятая на трехметровую высоту.
- Можно нагреть в ведре, - находила выход Ирина.
- Он устал, - не соглашалась Снежана. - И вообще... какое твое дело? Он же не к тебе ложится, а ко мне.
Ирина решила действовать самостоятельно. Она дожидалась Олега и просто не пускала его в дом. Перекрывала вход своим широким телом.
- Сначала под душ, потом пущу, - ставила она свои условия.
Олег усмехался снисходительно - не драться же ему с тещей... Он шел под душ. Ирина выносила ему старую простыню и стиральный порошок. Ей казалось, что мыла - недостаточно.
Через полчаса продрогший Олег пробирался к Снежане.
Луна светила в окно. Олег дрожал, как цуцик. У него зуб на зуб не попадал. Снежана обнимала его руками, ногами, губами, каждым сантиметром своей кожи. Она его жалела. Она ему верила. Она знала, что когда-нибудь бандитская паутина разорвется - и все кончится и забудется, как дурной сон.
Как разорвется паутина? Что может случиться? Но в жизни бандитов случается ВСЕ. Они так и живут. Или - все, или - ничего. Однажды настанет ничего. На это Снежана и рассчитывала. И ее уверенность передавалась Олегу. Он засыпал с надеждой. И жил - с надеждой.
Они были счастливы. Несмотря ни на что.
У Ирины были свои резоны.
- Ты должна его бросить, - втолковывала она. - Пусть он уезжает, а ты и Аля оставайтесь здесь. Я буду вас содержать.
- Я не хочу его бросать и не хочу оставаться здесь. Я хочу быть с Олегом, - спокойно реагировала Снежана.
- И носить передачу в тюрьму...
- Если понадобится, буду носить.
- Декабристка... - комментировала Ирина.
- А что лучше? Всю жизнь - в любовницах?
Снежана ударила по самому больному: поддых.
- Я любила, - отозвалась Ирина.
- И я люблю. И не лезь в мою жизнь. Чего ты добиваешься? Чтобы я разошлась и сидела у тебя под юбкой?
Ирина заплакала. Алечка решила оказать моральную поддержку. Она взяла синий фломастер и написала на березе печатными буквами:
"Я люблю бабушку". Буква "Я" стояла наоборот.
Ирина ворочалась всю ночь без сна.
Накануне она позвонила Людкиной соседке. Соседка доложила: Людка с Сашей помирились, живут душа в душу. Саша работает, ребенок растет, Людка пьет. Все хорошо.
Снежана и слушать не хочет о перемене участи. Значит, все так и будет продолжаться. Невестка - пьянь. Зять - соучастник. Родственнички.
Почему все живут как люди, а у нее - все не как у людей?
Что она сделала не так? В чем ее вина? Классические вопросы русской интеллигенции: "кто виноват?" и "что делать?". Ей не приходило в голову, что никто не виноват и ничего не надо делать. Каждый живет свою жизнь. И чужой опыт никогда и никем не учитывается.
К утру вдруг пришло озарение. Ирина с трудом дождалась, когда все встанут. За завтраком она торжественно объявила:
- Олег! Я знаю, что ты должен сделать. Ты должен пойти в милицию и заявить на твоих бандитов. Их арестуют, и ты станешь свободным как птица.
- Какая птица, мамаша... - весело отозвался Олег. У него было хорошее настроение. - Фильтруйте базар.
- Что? - не поняла Ирина.
- Думай, что говоришь, - перевела Снежана на русский язык.
- А почему базар?
- Базар - это противоречия.
- А на каком языке?
- На блатном, - объяснила Аля.
- Боже... - испугалась Ирина. Шестилетняя Аля разбирается в блатном жаргоне. Что из нее вырастет?
- Если я их сдам, - объяснил Олег, - то они придут и завалят всю мою семью.
- Завалят? - переспросила Ирина. - Это что, изнасилуют?
- Убьют, - уточнила Снежана.
- Кого? - похолодела Ирина.
- Всех, - весело заключил Олег. - Придут и замочат.
Что такое "замочат", Ирина поняла без объяснений. Ясно, что замочат в крови.
Ирина перестала есть. Она просто не могла проглотить то, что было у нее во рту. И выплюнуть не могла. Она сидела с набитым захлопнутым ртом и в этот момент была похожа на лягушку, поймавшую комара.
Олег посмотрел на тещу и сказал серьезно:
- Ирина Ивановна, вы законопослушный человек. Вы думаете: моя милиция меня бережет. Да? А сейчас другое время. И милиция другая. Сейчас менты. Я сдам бандитов, а менты сдадут меня. Понятно?
Ирина сглотнула наконец. Повернулась к дочери. Раздельно произнесла:
- Или я. Или он.
- Он, - ответила Снежана.
- Ты меняешь родную мать на чужого мужика? - задохнулась Ирина.
- Мы же говорили... - спокойно напомнила Снежана.
Вот и весь разговор. Коротко и ясно.
Последние полгода Ирина работала в коттедже у банкира. У банкира - целый штат челяди: шофер, няня к ребенку и домашняя работница. Сокращенно: домраба. Именно этой рабой была Ирина. Ей платили двести долларов в месяц, в то время как учителя в школе получали в десять раз меньше. Ирина могла на свою зарплату снимать жилье, питаться и еще откладывать на черный день.
Ирина совмещала в себе горничную и кухарку. Продукты питания были в ее распоряжении.
От многого немножко - не кража, а дележка. Ирина откладывала кое-что для Алечки, так, по мелочи. Она называла это "сухой паек" и прятала паек в хозяйственную сумку. Сумку ставила в уголочек прихожей, чтобы не бросалась в глаза. Потом принималась за уборку.
Дом - большой, пятьсот метров. Ирина вначале уставала, потом привыкла. Моющий пылесос, современные моющие средства и даже тряпки для мытья пола - все было заграничное, удобное. Дом сверкал чистотой.
В ванной комнате стояли тренажеры. В подвальном помещении - бассейн с подогревом. Все здесь было приспособлено для здоровья и долголетия. Обслуга в бассейн не допускалась. Для обслуги полагался душ.
Самого банкира Ирина не видела. Он постоянно отсутствовал, зарабатывал деньги. Как Олег. Но банкир работал на себя, а Олег - на бандитов.
В спальне стояла фотография банкира: молодой и квадратный, как шкаф. Но ничего. С такими мозгами и с такими деньгами можно быть и шкафом.
Домом распоряжалась жена банкира Света. Света, с точки зрения Ирины, походила на куклу Барби, сделанную в обществе слепых. Лицо - длиннее, чем надо, а тело - короче. При этом - белые прямые волосы и глубокое декольте зимой и летом.
Ирина догадывалась, что этот банкир слаще морковки ничего не ел. Барби обнаруживала его комплексы. Вот такую он хотел: блондинку с сиськами, но купил не в том магазине.
Ирина тяжело вздыхала: разве Снежана хуже Светы? Лучше. Нежная, хрупкая, большеглазая девочка. Вот бы Снежана вышла за банкира, тогда Ирина жила бы в этом доме хозяйкой, делала зарядку на тренажерах, плавала в бассейне, растила бы Алечку. А теперь вместо Алечки - Ниночка.
Ниночка - дочь Светы от первого брака, мордастая, со вздутыми щеками, росла, как принцесса, - вся в любви и витаминах. Ей полагалась нянька в отдельное пользование и индивидуальный уход. Она спала сколько хотела, потом ее кормили и водили гулять в песочницу, где Ниночка общалась с себе подобными.
Ирина вспоминала, как она будила Алечку в детский сад, как Алечка не могла проснуться, и несправедливость стучала в груди, как пепел Клааса в сердце Тиля Уленшпигеля. Ирина поджимала губы, чтобы справиться с разъедающим чувством. Она понимала, почему в семнадцатом году большевики подбили народ на революцию. "Грабь награбленное". Если бы сейчас появился новый Ленин и кликнул клич, Ирина оказалась бы в первых рядах.
Приезжала мать Светы - ровесница Ирины. За рулем, с мобильным телефоном. Она звонила, ей звонили. Чувствовалось, что ей все нужны и она, в свою очередь, нужна всем.
Ирина смотрела на тещу и грезила наяву. Если бы она была банкировской тещей, тоже завела бы свое дело. У нее столько нераскрытых способностей. Ирина бы выучилась водить машину, ездила в Москву, посещала модные тусовки, и ее показывали бы по телевизору. А может быть, завела бы себе поклонников и вертела бы ими. Вела молодую жизнь с маникюрами и мелированными волосами. А что? Пятьдесят лет - разве это старость? Старят не года, а бедность и неблагодарность.
Неблагодарность относилась не только к детям, но и к обществу. Где ты, Советский Союз, так любимый ею? Кто ты, сегодняшняя страна, которая превратила ее в бомжиху и обслугу?
Ирина вздыхала, поджимала губы, смотрела по сторонам на чужое великолепие. Хорошо бы проснуться - и все как раньше. Все равны. Политбюро - как апостолы при генсеке. Никто про них ничего не знает.
А сейчас - гласность. Все знают всё. Как тонет подводная лодка с молодыми мужчинами. Как голодают шахтеры. Как воруют власть предержащие, и это называется "нецелевое использование". Как каждый день в Чечне убивают друг друга. И при этом кто-то плавает в бассейне и пользуется чужим трудом...
У одних - все. У других - ничего. Кто ТАМ, наверху, этим занимается? Наверное, в небесной канцелярии сломался компьютер и сигналы не поступают.
Бывают дни, когда воедино стекается все хорошее. А бывает - наоборот: удары судьбы подкрадываются, как волки с разных сторон, и нападают одновременно.
Ирина уходила, как обычно, отработав свои пять часов, на террасе ее остановила Света и сказала:
- Дайте, пожалуйста, вашу сумку.
- Зачем? - спокойно спросила Ирина, хотя это спокойствие далось с трудом.
- На досмотр, - объяснила Света и потянула к себе сумку.
Ирина уступила. Не будет же она драться.
Света перевернула сумку вверх дном. На веранду посыпалась мелитопольская черешня - сухая и крупная, три лимона и три яблока. Плюс рыбка в фольге. Собака сеттер подбежала и тут же съела то, что ей понравилось. Фрукты она только обнюхала.
- Вы уволены, - сказала Светлана.
Ирину обдало жаром. Лицо горело. Она поняла, что ее заложила нянька. Сволочь.
- Вам что, жалко? - спросила Ирина. - Это же мелочь...
- Мелочь, - согласилась Света. - Но я не знаю, что вы захотите украсть в следующий раз.
- Я не воровка, - обиделась Ирина. - Я интеллигентный человек. У меня высшее образование.
- Интеллигентные люди не берут без спроса. А высшее образование может получить любой жлоб. Сколько угодно жлобов с высшим образованием.
Света протянула Ирине расчет. В конверте. Ирина поняла, что спорить бесполезно.
- Я больше не буду, - пообещала Ирина.
- Я не хочу об этом думать, будете вы или нет...
Рынок рабочей силы был огромный. Спрос превышал предложения. Таких, как Ирина, было гораздо больше, чем таких, как Света. Свете гораздо проще было взять незатейливую хохлушку лет сорока, которая не вздыхает, губы не поджимает и по сторонам не глядит.
- До свидания, - проговорила Света и протянула Ирине пустую сумку.
Ирина молча взяла сумку и пошла, глядя под ноги, стараясь не наступить на черешню.
Сеттер бежал следом, провожая до калитки. Он любил Ирину и всегда норовил поцеловать ее, допрыгнуть до лица.
Ирина подошла к даче и не увидела машины Олега. Ступила на порог - шкафы пусты, все раскидано - как будто обокрали. Было заметно, что собирались второпях.
Ирина заглянула на половину хозяев.
- Ты моих не видела?
- Они уехали, - ответила хозяйка.
- А что-нибудь сказали?
- Сказали: до свидания.
Ирина вернулась на свою половину и легла на кровать.
Судьба подвела черту. У нее ничего не осталось: ни семьи, ни работы, ни жилья. Видимо, кому-то ТАМ она очень не нравилась.
Ирина лежала и ни о чем не думала. Просто лежала, и все. Ничего не хотелось: ни есть, ни думать.
Начиналась глубокая депрессия.
Ирина пролежала три дня. А потом решила покончить с этим прогоревшим мероприятием, именуемым ЖИЗНЬ. Как говорил классик: вернуть создателю его билет. Попутешествовала на этом свете, и хватит. Она никого не обвиняла. Просто сама себе была не нужна, не говоря о других.
Ирина вышла из дома и пошла в лес. Как она поставит точку, еще не решила. Можно повеситься на шарфе, который подарил ей Кямал. Однако висеть на виду у всех - не очень приятно. Можно прыгнуть с обрыва в реку, но река мелкая. Переломаешься и останешься жить в инвалидном кресле. Ни туда, ни сюда. Не живешь и не умираешь.
Ирина увидела сваленное дерево и присела отдохнуть.
Пели птицы. Солнышко мягко сеяло свет сквозь листву. В муравейнике шуровали муравьи. У каждого куча дел. Ирина задумалась, глядя на живой дышащий холм. И в этот момент из-за деревьев появилась женщина - не первой молодости, но ухоженная. С хорошей стрижкой.
Женщина подошла к дереву и спросила:
- Можно?
- Пожалуйста, - отозвалась Ирина и подвинулась.
Ирина не подозревала, что ТАМ послали ей ангела-хранителя. Ангел был не первой молодости и с хорошей стрижкой.
АННА
Ее звали Анна. А его - Ферапонт.
Ферапонт - это Андрей Ферапонтов, ее муж, с которым прожила двадцать четыре года. На следующий год - серебряная свадьба.
Жили по-разному: и хорошо, и плохо, и совсем никуда. С возрастом противоречия не сглаживаются, а, наоборот, усугубляются. Они усугубились до того, что Ферапонт перестал спокойно разговаривать. Все время визжал, как подрезанная свинья, точнее, кабан. Видимо, Анна его раздражала.
Анна послушала этот визг и смылась на дачу. Сначала на день, потом на неделю, а потом осела и просто стала жить в доме на земле. Тишина, покой, время движется по-другому, чем в городе. До работы - на полчаса ближе, чем из городской квартиры. Машина - в теплом гараже. Собака Найда любит до самоотречения, смотрит с космической преданностью. Чего еще желать?
Дом остался от деда-врача. Сталин собрался расстрелять его в пятьдесят третьем году как отравителя, но умер сам. А дед остался. И жил еще двадцать лет.
Отец деда тоже был земский врач, знал Чехова. А прабабка, сестра милосердия, знала великих княжон. Осталась фотография: прабабушка в госпитале вместе с великими княжнами Ольгой и Татьяной. Нежные лица, белые крахмальные косынки с красным крестом, доверчивые глаза.
Знакомый художник написал картину с этой фотографии. Серо-бежевый блеклый фон. Глаза сияют сквозь времена.
Анна повесила эту картину у себя в спальне. И когда просыпалась, смотрела на девочек начала века, а они - на нее.
После деда кроме дачи осталась восьмикомнатная квартира в доме на набережной. Квартиру сдавали иностранцам, на это и жили. Хватало на все и еще оставалось на отдых и путешествия.
Путешествовать Анна не любила. Ездить с Ферапонтом, постоянно преодолевать его плохое настроение - себе дороже. А отправиться одной - тоска.
В привычной трудовой жизни для тоски не оставалось времени. Она вела четыре палаты. Научилась быстро ходить и быстро разговаривать. Как диктор на телевидении. Если пациент попадался бестолковый и не понимал с первого раза, у нее закипали мозги. Но Анна терпела, поскольку принадлежала к потомственным земским врачам. "Надо быть милосердным, дядя..."
Дача - деревянная, но крепкая. В доме имелся свой домовой, он шуршал по ночам. Иногда раздавался звук, как выстрел. Может быть, это приходил дед.
Анна просыпалась и замирала, как труп в морге. По одеялу пробегал любопытный мышонок, думал, что никого нет.
Анна ждала рассвета. Зрело решение: завести кошку. Еще одно живое существо - смотрит, мурлыкает.
День выдался теплый и нежный, как в раю.
Анна побрела в лес. Вышла на поляну.
На сваленном дереве сидела женщина средних лет. О таких говорят: простая, русская. А кто не простой? Королева Елизавета? Не простая, английская...
Анна подошла и спросила:
- Можно посидеть?
Женщина молча подвинулась, хотя место было - целое бревно.
Анна села. Стала смотреть перед собой.
Если разобраться, то в ее жизни все не так плохо. Муж хоть и орет, но существует на отдельно взятой территории.