Дырявый Парус наблюдала за Калотом. Боги, до чего же он тощий. Да, ну и странная они парочка. В неясном свете раннего утра, пробивавшегося сквозь стены шатра, угловатая фигура мага казалась почти мальчишеской. Впрочем, для столетнего мужчины он очень даже неплохо выглядел.
– Хохолок носился с какими-то поручениями, которые дал ему Дуджек. Наверное, опять изменения в стратегии.
Калот хмыкнул и принялся натягивать сапоги.
– Вот что значит быть командиром, Парус, – сказал он. – Служба превыше всего. Когда я смотрю на тебя…
– Тебе немедленно хочется заняться делом, – ответила колдунья.
Ее двусмысленная шутка не особо понравилась Калоту.
– Я серьезно спрашиваю: опять что-то затевается?
На лбу обозначились столь хорошо знакомые ей морщины.
«И почему он думает, что когда я с ним, то должна забыть обо всем?»
Дырявый Парус вздохнула.
– Пока не знаю. Могу лишь сказать: Хохолок вызывает нас двоих. Касайся дело обычного донесения, ты бы сейчас еще храпел.
Им обоим почему-то стало не по себе, и дальнейшая процедура одевания протекала молча… Пройдет менее трех часов, и волна голубого огня сожжет Калота дотла, и только вороны отзовутся на неистовые крики колдуньи. Однако пока что оба мага готовились к неожиданно созываемому совету в штабном шатре Железного кулака Дуджека Однорукого.
За шатром Калота, у жаровен, где горел сухой конский навоз, грелись солдаты, сменившиеся с караула. Отблески пламени тускло освещали глинистую тропу. Час был еще довольно ранний, и в лагере почти все спали. Холм опоясывали ярусы серых шатров, обращенных к равнине, на которой стоял осаждаемый город Крепыш. На шестах слегка подрагивали боевые флаги. За ночь ветер поменял направление и теперь нес прямо в ноздри колдуньи вонь открытых отхожих мест. В светлеющем небе гасли последние звезды. Мир вокруг казался почти безмятежным.
Кутаясь в плащ, Дырявый Парус задержалась у шатра и взглянула на небо – туда, где привыкла видеть огромную базальтовую гору. Гора эта висела над осажденным городом на высоте в четверть мили и называлась Дитя Луны. Чем-то похожая на почерневший зуб, базальтовая гора служила пристанищем злейших врагов Малазанской империи. Дитя Луны было недосягаемо для любых атак. Даже тлан-имсы, на которых делала ставку Ласэна, оказались бессильны проникнуть сквозь магическую защиту. А ведь эта бессмертная раса умела перемещаться с легкостью пыли, несомой ветром.
Маги Крепыша нашли себе могущественного союзника. Дырявый Парус помнила: еще при покойном императоре малазанцы пытались бодаться с таинственным властелином Дитя Луны. Империю ожидал неминуемый пинок под зад, когда неожиданно базальтовая крепость вышла из игры. Никто и по сей день не знает, что явилось причиной. То была одна из тысячи тайн, унесенных императором Келланведом в его водную могилу.
Появление Дитя Луны над Генабакисом явилось для малазанцев полным сюрпризом. Но на сей раз имперским силам пришлось жарко. Из крепости вышло полдюжины легионов тистеандийских воинов, обладающих изрядными магическими способностями. Ими командовал известный полководец Каладан Бруд. Тистеандии слились с наемными войсками Малиновой гвардии и совместными усилиями начали теснить малазанскую Пятую армию, заставив ее отступать по северной кромке Ривийской равнины на восток. Малазанцы на четыре долгих года застряли в Чернопсовом лесу, сражаясь против Бруда и Малиновой гвардии. Официально это называлось «держать линию обороны», однако лишь дурак не понимал, что рубеж быстро превращался в огромную братскую могилу, где нашли свой конец немало малазанских солдат.
Затем невидимый властелин Дитя Луны переместил базальтовую крепость сюда и заключил союз с магами Крепыша.
Боевые маги, в число которых входила и Дырявый Парус, понимали: силой магии такого противника не возьмешь. Осада генабакийского города забуксовала, если не считать «сжигателей мостов». Те упорно вгрызались в каменистую землю, стремясь подкопаться под городские стены.
Как всегда, Дырявый Парус обратилась к базальтовой крепости с молчаливой мольбой: «Останься. Не улетай. Убереги эту землю от запаха крови и предсмертных криков солдат».
Калот терпеливо ждал. Он молчал, зная, что она совершает свой ритуал. Умение понимать – одна из причин любви колдуньи к этому человеку. Разумеется, она любила его как друга. В любви к другу нет ничего серьезного и ничего опасного.
– Чувствую, Хохолок теряет терпение, – тихо произнес Калот.
Колдунья вздохнула.
– Я тоже это чувствую, потому и не тороплюсь.
– Пойми, Парус, мы же не можем долго здесь прохлаждаться. – Он лукаво улыбнулся. – Это дурно растолкуют.
– А что, наше присутствие как-то повлияет на их решения?
– Они вряд ли вообще начали что-то решать.
Улыбка Калота погасла.
– Пора двигаться.
Через несколько минут они подошли к штабному шатру. Одинокий военный моряк, стоявший на карауле у полога шатра, беспокойно оглядел обоих магов и отдал честь.
– Из Седьмого полка будешь? – спросила она караульного.
– Так точно, колдунья. Третий взвод.
– Что-то мне твое лицо знакомо. Передай от меня привет сержанту Ржавому.
Дырявый Парус приблизилась к караульному.
– Чем там пахнет, служивый? – спросила она моряка.
Он заморгал, потом сбивчиво ответил:
– Вы не там нюхаете, колдунья.
Караульный указал головой на небо.
– Если и пахнет, то оттуда.
Калот едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
– Бедняга подумал, что ты унюхала, как от него воняет потом, – шепнул он.
Дырявый Парус поморщилась. Из-под металлического шлема караульного текли струйки пота.
– Спасибо за предостережение, служивый.
– Услуга за услугу, колдунья.
Караульный вторично вскинул руку, салютуя ей. На этот раз его приветствие было куда более личным.
«Они все еще помнят меня и, наверное, до сих пор считают, будто я им вроде мамаши. Вот и этот из осколков Второй армии, блистательной гвардии императора. И всегда услуга за услугу. Спаси наши шкуры, колдунья, и мы спасем твою. А много ты видела бескорыстных семей? То-то же. Но почему они все больше становятся мне чужими?»
Колдунья рассеянно отсалютовала караульному.
Маги вошли в штабной шатер. Дырявый Парус сразу же ощутила присутствие магической силы, которую Калот называл запахом. У него заслезились глаза, а у нее обручем сжало голову. Дырявый Парус очень хорошо знала природу этой силы: та была для колдуньи сущим проклятием и противостояла ее собственной. Голова заболела еще сильнее.
Штабной шатер был разделен на две половины. В первой, тускло освещенной коптящими лампами, стояло чуть больше десятка грубых деревянных стульев. У стены, на походном столике, поблескивал медный кувшин с дрянным вином, окруженный почерневшими кружками.
– Клобук меня накрой, Парус. До чего мне здесь противно, – шепнул ей Калот.
Когда ее глаза привыкли к полумраку, Дырявый Парус увидела на второй половине знакомую фигуру. Человек склонился над столом с картами, за которым обычно сидел Дуджек. Его красный плащ колыхался, как вода под ветром, однако сам человек оставался неподвижным.
– Поганое зрелище, – прошептала Дырявый Парус.
– Я только что об этом подумал, – ответил ей Калот.
Они уселись.
– Как ты думаешь: у него это заученная поза?
Калот усмехнулся.
– Вне всякого сомнения. Верховные маги Ласэны не разбираются в боевых картах. Он скорее погибнет, чем возьмет на себя труд понять, что к чему.
– Правильнее сказать – скорее нас погубит.
– Наконец-то мы сегодня займемся делом, – послышалось с соседнего стула.
Дырявый Парус нахмурилась, поглядев на стул. Он казался темнее остальных.
– Ты ничем не лучше Тайскренна, Хохолок, – укоризненно бросила она. – Радуйся, что я не села на твой стул.
Хохолок снял заклинание. Вначале в сумраке появились его желтоватые зубы, а затем и все лицо. На его плоском, испещренном шрамами лбу и бритом черепе блестели капельки пота. Ничего удивительного: этот маг мог бы вспотеть даже в леднике. Он наклонил голову; выражение лица Хохолка было презрительно-отрешенным. Темные глазки остановились на Дырявом Парусе.
– Ты еще не разучилась работать, а?
Хохолок расплылся в улыбке, отчего его мясистый, свернутый вбок нос стал еще более приплюснутым.
– Если забыла, я напомню: работой называется то, чем ты занималась, пока не приобрела обыкновение укладываться с нашим дорогим Калотом. Пока не стала слишком уж мягкотелой.
Колдунья приготовилась ответить, но Калот ответил первым. Растягивая слова, он произнес:
– Надоело одиночество, Хохолок? Разве я не говорил тебе, что маркитантки потребуют с тебя двойную плату за свои ласки? Но тебе, наверное, жалко денег.
Калот взмахнул рукой, будто прогоняя дурные мысли, и продолжал:
– Есть еще одна простая причина. После гибели Недариана в Моттском лесу Дуджек поручил командование боевыми магами Дырявому Парусу. Нравится это тебе или нет, но здесь ничего не попишешь. Такова плата за твою двойственность.
– Есть еще одна простая причина. После гибели Недариана в Моттском лесу Дуджек поручил командование боевыми магами Дырявому Парусу. Нравится это тебе или нет, но здесь ничего не попишешь. Такова плата за твою двойственность.
Хохолок нагнулся и отколупнул кусочек глины, приставший к его атласным туфлям. Просто удивительно, как ему удалось добраться до шатра и не заляпать их целиком.
– Слепая вера, дорогие соратники, – удел глупцов, ибо она…
Его прервал резко отдернутый полог шатра. Вошел Дуджек Однорукий. На висках белела мыльная пена, не смытая после утреннего бритья. В шатре запахло коричной водой.
За многие годы Дырявый Парус не просто свыклась с этим запахом. Он стал для колдуньи символом безопасности, устойчивости, здравого рассудка. Дуджек Однорукий был воплощением всех этих качеств, и не только для нее одной, а и для армии, воевавшей под его командованием. Дуджек остановился посередине, поглядывая на магов. Дырявый Парус откинулась на спинку стула и, полуприкрыв глаза, следила за Железным кулаком. Ей казалось, что три года вынужденного промедления подействовали на него, как возбуждающее средство на старика. В семьдесят девять он выглядел пятидесятилетним. Взгляд серых глаз Дуджека оставался острым и непримиримым. Глаза удивительно сочетались с его худощавым, обожженным солнцем лицом. Он держался прямо, что делало его выше своих пяти с половиной футов. Одеяние Дуджека было простым, и украшения на пурпурно-красных доспехах заменяли темные пятна пота. Пустой рукав левой руки (ее отняли почти по самое плечо) был тщательно заправлен. На ногах командира были напанские сандалии со шнуровкой из акульей кожи. Выше сандалий белели волосатые икры.
Калот достал из рукава носовой платок и бросил его Дуджеку.
Железный кулак поймал платок.
– Опять? Проклятый брадобрей, – прорычал он, стирая мыло с подбородка и ушей. – Уверен, он делает это нарочно.
Скомкав между пальцами платок, Дуджек ответным броском вернул его Калоту.
– Итак, все трое здесь. Прекрасно. Сначала о наших повседневных делах. Хохолок, как успехи парней в подземных норах?
Хохолок подавил зевок.
– Сапер по имени Скрипач сводил меня вниз и показал, чего они успели нарыть.
Он помолчал, снимая паутину с парчового рукава, затем взглянул Дуджеку в глаза.
– Еще каких-нибудь шесть-семь лет, и они подкопаются под городские стены.
– Это бессмысленная трата времени, – сказала Дырявый Парус. – Так я и написала в своем донесении. – Она недовольно сощурилась. – Надеюсь, императрица об этом узнает.
Калот что-то пробубнил себе под нос.
Дуджек хмыкнул и едва удержался, чтобы не расхохотаться.
– А теперь, уважаемые боевые маги, слушайте внимательно. У меня две новости. – Он слегка нахмурился. – Новость первая: императрица послала сюда людей из «Когтя». Они проникли в город и охотятся за местными магами.
По спине колдуньи побежали мурашки. Никто не любил, когда рядом появлялись «когти». Отравленные кинжалы этих имперских ассасинов – излюбленного орудия Ласэны – были направлены против всех и каждого. Подданные империи не являлись исключением.
Наверное, Калоту пришли в голову схожие мысли. Он резко выпрямился.
– Если их послали сюда еще по какой-нибудь причине…
– Им все равно вначале придется иметь дело со мной, – перебил его Дуджек, и единственная рука командующего выразительно легла на рукоятку боевого меча.
«Он намеренно говорит подобные вещи вслух – на другой половине есть внимательные уши. Он показывает командующему “когтями”, как в случае чего все будет обстоять. Да храни Шеденаль нашего Дуджека!» – подумала колдунья.
– Не думаю, что им так легко удастся справиться с магами Крепыша. Там тоже не дураки, – сказал Хохолок.
Колдунья не сразу поняла смысл его слов.
«Конечно. Маги Крепыша и их союзники».
Дуджек взглянул на Хохолка и, подумав, кивнул.
– И вторая новость: сегодня мы атакуем Дитя Луны.
При этих словах верховный имперский маг Тайскренн встал и медленно направился к ним. Капюшон скрывал улыбку, игравшую на его смуглом лице. Улыбка оказалась мимолетной, и кожа, неподвластная времени, вновь стала гладкой.
– Приветствую вас, соратники, – произнес он.
Тон Тайскренна был одновременно насмешливым и угрожающим.
Хохолок фыркнул.
– Тайскренн, чем меньше лицедейства, тем лучше.
Пропустив эти слова мимо ушей, верховный маг продолжал:
– Императрице надоело, что этот кусок базальта постоянно торчит у нас над головой.
Вмешался Дуджек. В его голосе ощущалось легкое раздражение.
– Давай-ка, маг, называть вещи своими именами. Императрица достаточно напугана, почему и хочет, чтобы мы первыми нанесли сокрушительный удар. Ты ведь не перед солдатами распинаешься. Так что уважай своих соратников.
Верховный маг удивленно пожал плечами.
– Я говорю с полным уважением, Железный кулак. – Он оглядел боевых магов. – Итак, вы, я и трое других верховных магов должны будут нанести удар по Дитя Луны. Северная кампания значительно опустошила базальтовую крепость. Мы считаем, что, кроме их правителя, этого властелина Луны, там никого нет. Почти три года само присутствие Дитя Луны удерживало нас от решительных действий. Настало время, соратники, поговорить с этим таинственным властелином по-другому.
– И будем надеяться, что Клобук станет нам подыгрывать, – угрюмо добавил Дуджек. Морщины на его лбу сделались еще глубже. – Вопросы есть?
– Как скоро я смогу получить перевод по службе? – спросил Калот.
Дырявый Парус прокашлялась.
– А что вообще мы знаем о правителе Дитя Луны?
– Крайне мало, – признался Тайскренн. – Естественно, он тистеандий. Маг высокого уровня.
Хохолок подался вперед и плюнул, метя прямо под ноги Тайскренну.
– Тистеандий? Опытный маг? Нам бы не мешало получше знать своего противника. Тебе не кажется?
Головная боль Дырявого Паруса усилилась. Она затаила дыхание. Обычное соперничество, принятое в Семиградии. Интересно, как Тайскренн ответит на этот вызов.
– Опытный маг, – повторил Тайскренн. – Возможно, самый опытный среди тистеандийских магов. А тебе, дорогой Хохолок, – тут он несколько понизил голос, – не мешало бы отвыкнуть от своих диких племенных привычек.
Хохолок оскалился.
– Тистеандии – первые дети Тьмы. Ты наверняка ощущал, как дрожат магические Пути, Тайскренн. И я тоже. Спроси у Дуджека, какие донесения поступают с фронтов Северной кампании. Тистеандиям доступен Куральд Гален – магический Путь Тьмы, который проложили еще Древние. Властелин Дитя Луны – маг высочайшего уровня. Мы с тобой прекрасно знаем его имя.
– Никогда не слыхал о его имени, – огрызнулся верховный имперский маг, потеряв самообладание. – Может, ты просветишь нас, Хохолок, а я потом разузнаю об источниках твоих сведений.
– Ага! – воскликнул Хохолок, зло подпрыгивая на стуле. – Верховный маг вздумал мне угрожать. Это уже что-то. Тогда ответь мне на вопрос: почему только три верховных мага будут участвовать в атаке? А где остальные? И еще вопрос: почему мы не сделали этого два года назад?
Дуджек погасил разгоравшуюся стычку между Хохолком и Тайскренном. Пробормотав что-то сквозь зубы, он сказал:
– Мы в отчаянном положении, Хохолок. Северная кампания зашла в тупик. От Пятой армии остались жалкие крохи, а пополнения можно ждать не раньше будущей весны. Тистеандийские легионы сделали свое дело на севере и в любое время могут объявиться здесь. Вам обоим понятно, чем это чревато? Только еще мне не хватало посылать вас воевать против армии тистеандиев! Думаю, даже Клобук не хочет, чтобы Вторая армия попала в клещи. Кем бы ни был Каладан Бруд, он показал себя умелым воином. А главное – он умеет заставить нас платить за ошибки.
– Каладан Бруд, – вполголоса повторил Калот. – По-моему, я уже где-то слышал это имя. Странно, что я никогда не обращал на него особого внимания.
Дырявый Парус уставилась на Тайскренна. Калот был прав: имя человека, командовавшего наемниками Малиновой гвардии и тистеандиями – воинами нечеловеческой расы, – звучало уж очень знакомо. Где они могли слышать это имя? Может, в старых легендах или в какой-нибудь балладе о воинах прошлого?
Тайскренн выдержал ее взгляд и ответил своим.
– Хватит нам оправдываться и искать причины, – с пафосом объявил он, обращаясь ко всем. – Императрица приказала, и мы должны повиноваться.
Хохолок опять фыркнул.
– Попахивает выкручиванием рук.
Он откинулся на спинку и презрительно улыбнулся Тайскренну.
– Кстати, тебе это не напоминает, как мы играли в кошки-мышки в Арене? Уж больно ты суетишься насчет приказа императрицы. Так и вижу на нем твои следы. Ты ведь давно искал удобного случая, извелся весь.
Его усмешка стала зловещей.
– А кто ж эти остальные трое верховных магов? Попробую угадать.
– Довольно!