Великий князь Павел Александрович вместе с супругой 16 ноября выехали из Киева в Царскую Ставку (Могилев). Далее княгиня О.В. Палей делилась воспоминаниями:
«Пока мы были в Могилеве, великий князь Дмитрий, неся службу при императоре, чуть не всякий день обедал у нас и ужинал. Вечно в курсе всех военных и штабных дел, вообще большой умница, схватывал на лету, умел наблюдать, видеть суть и делать выводы. В свои двадцать пять не мальчик, но муж. Он тоже предвидел российскую катастрофу и не раз говорил о том и с Государем, и с отцом. Помню, однажды в Могилеве, когда мы пили чай, он вздохнул:
– Ох, мамочка, если бы вы знали, что будет!
Я не знала, что именно будет, и спросила, но ответа не получила. А спустя три недели узнали сами. <…>
Муж не забыл обещания, данного великому князю Александру. Семейный совет состоялся у великого князя Андрея Владимировича во дворце на Английской набережной. Всем собранием постановили, что великий князь Павел, как старший в семье и самый любимый Государев родич, примет огонь на себя. Поговорит с Государем от имени всех. Но я видела, как Павлу не по себе. Он прекрасно понимал, что дело это тяжкое и неблагодарное, а надежды убедить Государя – ни малейшей. И все-таки 3 декабря, как только Царская семья вернулась из Могилева, он попросил аудиенции и был принят в тот же день, за чаем.
Я ждала с замиранием сердца два долгих часа. Наконец, к семи вечера муж появился, бледный, разбитый, потный.
– На мне сухого места нет, – признался он, – а после всего еще и голос пропал.
В самом деле, говорил Павел шепотом. Мне, конечно, не терпелось выспросить, как и что, но я умолила его отложить рассказ и пойти отдохнуть. Всем семейством, с девочками и гувернанткой, сели за стол, ужинали. И только потом великий князь дал отчет нам, мне и Володе, обо всем, что было говорено с Государем.
Во дворце, сразу после чая, Павел стал описывать венценосному племяннику и его супруге-императрице весь ужас нынешней ситуации. Рассказал он о немецкой пропаганде: немцы наглеют день ото дня, их стараниями наша армия разлагается, и в войсках, что ни день, выявляют саботажников и бунтовщиков, порой из офицеров. Описал брожение умов в Петрограде и Москве: крики все громче и ругань все злей. Упомянул о неудовольствии народа: уже многие месяцы за хлебом очереди, цены на него выросли втрое. Наконец, великий князь заговорил о самом щекотливом и больном. Больном потому, что Павел, подлинный патриот, ради блага отчизны должен был в данном случае поступиться личными принципами и убеждениями. И сказал он, что от имени всей семьи имеет честь просить Государя дать стране конституцию, “пока не поздно”! Вот, мол, случай доказать, что Государь живет душа в душу с народом.
– Да, – повторил великий князь, загораясь, – именно случай. Через три дня – шестое декабря, твои именины. Объяви, что конституция дана и что Штюрмер с Протопоповым в отставке. Увидишь, как народ будет ликовать и благодарить тебя.
Государь задумался. Устало стряхнул пепел с папиросы. Но вот Государыня недовольно покачала головой, и он сказал:
– То, о чем ты просишь, невозможно. В день коронации я присягал самодержавию. И присягу должен, не нарушив, передать сыну.
Вопрос закрыт. Продолжать уговоры бесполезно. Великий князь заговорил о другом.
– Хорошо. Не можешь дать конституцию, дай на худой конец министерство доверия, потому что, повторяю, Протопопова и Штюрмера ненавидят все.
Собравшись с духом, великий князь объяснял, что ненавистны всем эти деятели еще и как распутинские протеже. И тут же сказал, что, по общему мнению, все зло – от старца. Государь молча курил, не отвечая. Ответила императрица. Говорила она с волнением и то и дело хваталась за сердце как сердечница. Распутина, сказала она, оболгали. Распутину завидуют. Кое-кто очень хочет быть на его месте. А старец – наш лучший друг и молится за нас и детей. А Протопоповым и Штюрмером мы довольны. И жертвовать ими в угоду двум-трем недовольным даже и не подумаем. В общем, великий князь был разбит на всех фронтах. На все, о чем просил, получил отказ. И я молила Бога, чтобы впредь подобных разговоров с Государем не было. У великого князя не хватало бы на них ни здоровья, ни нервов»[133].
В ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. князь Феликс Юсупов в своем особняке (вместе с сообщниками) убил Григория Распутина, которого считал виновником всех бед, обрушившихся на Россию. Началось уголовное следствие, которое вскоре по распоряжению императора было остановлено, т. к. в убийстве «святого старца» оказались замешаны члены Императорской фамилии.
Князь императорской крови Гавриил Константинович позднее писал в эмигрантских воспоминаниях по этому поводу:
«Великий князь Дмитрий Павлович жил в своем дворце на Невском проспекте у Аничкова моста. Дворец этот перешел к нему от великой княгини Елизаветы Федоровны, которая уступила его ему, когда стала диаконисой.
Дмитрий устроил себе во дворце прекрасную квартиру, но он боялся в нее переезжать из своей старой квартиры, бывшей в том же дворце, потому что ему казалось, что если он переедет во время войны, то с ним обязательно случится какое-нибудь несчастье. К тому же, когда квартира устраивалась, один из рабочих был убит свалившейся балкой. Обе его квартиры – и старая, и новая, – были на первом этаже, а во втором, в парадных комнатах, помещался английский лазарет для раненых.
Когда же, наконец, Дмитрий решился переехать на новую квартиру, то в день переезда заказал молебен, на котором присутствовали великие княгини Мария Павловна и Виктория Федоровна, управляющий его делами ген. Лайминг с женой, адъютант Дмитрия ротмистр Шагубатов и я. Но молебен как-то не клеился: что-то случилось с кадилом и диакон напутал, произнося ектенью.
Приблизительно за неделю до убийства Распутина Дмитрий обедал у А.Р. (имеется в виду балерина А.Р. Нестеровская – В.Х.) на Каменноостровском с состоявшим при мне полк. Хопановским и его прелестной женой Софией Николаевной, рожденной Философовой. Покойный отец С.Н. состоял при тете Оле в продолжение многих лет и потому жил в Афинах. Мой отец очень любил Философовых и бывал в Петрограде у Хопановских. Конечно, за обедом у А.Р. был и я.
После обеда Дмитрий, опершись о рояль, таинственно и очень увлекательно рассказывал, что он ездил на автомобиле в окрестности Петрограда по какому-то делу. Конечно, нам не могло прийти в голову, что, как впоследствии выяснилось, он ездил искать место, где можно было бы скрыть тело Распутина, которого князь Феликс Юсупов собирался убить. Мы об этом проекте ровно ничего не знали и ничего не подозревали»[134].
Считают, что, получив сообщения об исчезновении Григория Распутина, император Николай II спешно покинул Ставку и направился в Царское Село. Это неточно. Возвращение Государя в Царское Село было запланировано заранее и связывалось с Рождеством и Новым годом. Убийство Распутина только немного ускорило выезд из Могилева Николая II и то после настойчивых просьб императрицы Александры Федоровны. Уже в пути следования 19 декабря в царском поезде Государем была получена телеграмма от министра внутренних дел А.В. Протопопова: «…Сообщаю, вчера днем [на] Большом Петровском мосту внизу устья была найдена калоша, которую признали принадлежащею Григорию. На перилах моста усмотрены следы крови. Показаниям прислуги Григорий уехал ночью вместе с князем Юсуповым, хотя к этому показанию отношусь недоверчиво»[135]. Найденная калоша выдала труп мертвого Распутина. Император Николай II получил окончательное подтверждение о конце «старца» уже в Царском Селе.
По свидетельству Анны Вырубовой он повторял: «Мне стыдно перед Россией, что руки моих родственников обагрены кровью мужика». И почти 50 лет спустя младшая сестра царя великая княгиня Ольга Александровна все еще испытывала презрение и стыд за такой поступок своих близких родных: «В убийстве Распутина не было ничего героического… Это было заранее обдуманное и невероятно подлое убийство. Вспомните два имени, какие и по сей день связывают с этим злодеянием. Один был великий князь, внук Царя-Освободителя, второй – потомок знаменитого рода, жена которого приходилась дочерью другому великому князю. Это ли не свидетельство, как низко мы пали!»[136]
Английский посол в России Дж. Бьюкенен (судя по его воспоминаниям) знал об этом предстоящем акте за неделю до ликвидации «святого старца», но не предупредил местные власти. Он, в частности, упоминает о подозрении императора Николая II в причастности англичан к убийству «друга» Царской семьи, о чем зафиксировал в своих мемуарах: «Я больше ничего не сказал (императору Николаю II – В.Х.) о внутреннем положении, но, так как я слышал, что Его Величество подозревает молодого англичанина, школьного товарища князя Феликса Юсупова, в соучастии в убийстве, я воспользовался случаем заверить его, что подозрение это совершенно неосновательно»[137].
Английский посол в России Дж. Бьюкенен (судя по его воспоминаниям) знал об этом предстоящем акте за неделю до ликвидации «святого старца», но не предупредил местные власти. Он, в частности, упоминает о подозрении императора Николая II в причастности англичан к убийству «друга» Царской семьи, о чем зафиксировал в своих мемуарах: «Я больше ничего не сказал (императору Николаю II – В.Х.) о внутреннем положении, но, так как я слышал, что Его Величество подозревает молодого англичанина, школьного товарища князя Феликса Юсупова, в соучастии в убийстве, я воспользовался случаем заверить его, что подозрение это совершенно неосновательно»[137].
Однако уже в наши времена неожиданно выясняется, что подозрения императора Николая II не были беспочвенны. Это сенсационно подтверждают секретные английские архивные документы и другие источники, в том числе книга Джеймса Кука «Как убить Распутина», которая вышла в Лондоне в 2006 году. В настоящее время эти сведения появились и в российской печати, а также в сюжетах документальных фильмов:
«…Двое британских исследователей – кстати, не без помощи российских коллег, – проведя собственное расследование, пришли к сенсационному выводу: к убийству Григория Распутина был причастен британский подданный Освальд Рейнер. “Джеймс Бонд” образца 1916 года якобы работал под легальным прикрытием прямо в Зимнем дворце. Он-то и убрал – или, по крайней мере, добил – “старца” на квартире своего оксфордского однокашника Феликса Юсупова. Тому в этой истории отводится лишь роль подельника. Зачем это было нужно британским спецслужбам? В дело, как заверили меня авторы этого сенсационного открытия, вмешалась очень большая политика.
…Официальная версия убийства считалась вполне убедительной: наперсника императрицы Александры Федоровны и императора Николая II порешили российские аристократы во главе с князем Феликсом Юсуповым, недовольные влиянием “святого старца” на семью монарха. Убийцы сумели избежать наказания и впоследствии даже опубликовали мемуары, где детально и со знанием дела описали процесс отправки Распутина к праотцам.
1 октября [2004 года] британский телеканал ВВС 2 в программе Timewatch показал документальный фильм о новом расследовании смерти придворного “старца”. Его провели отставной следователь Скотленд-Ярда Ричард Каллен и историк Эндрю Кук. Они установили, что Григорий Распутин был убит агентом британского Секретного разведывательного бюро – так тогда называлось ведомство, известное сейчас как Секретная разведывательная служба, или МИ-6…
Британия опасалась, что Распутин, пользуясь своим влиянием на Николая II и его супругу, склонит Государя заключить сепаратный мир с Германией. Если бы это случилось, 350 тысяч германских солдат в одночасье перебросили бы на западный фронт, чего европейские союзники, конечно же, допустить не могли. Далее в дело якобы и вступил агент Секретного разведбюро.
Освальд Рейнер, проживавший тогда в столице Российской империи, был давним университетским приятелем князя Феликса Юсупова. В княжеском дворце и было решено осуществить спецзадание.
Британско-российская группа, работавшая над фильмом, осуществила кинематографическую реконструкцию событий той ночи с 16 на 17 декабря (по старому стилю) 1916 г., когда и был убит Распутин…
В своих мемуарах Феликс Юсупов писал, что на следующий день после убийства он обедал с Рейнером, который “знал о заговоре и пришел узнать новости”. Это, подчеркнем, версия Юсупова. Однако теперь британские исследователи утверждают, что Рейнер не просто знал о заговоре, а играл ключевую роль в его осуществлении.
Ричард Каллен ранее расследовал несколько громких убийств в Великобритании, а в последнее время сотрудничал с петербургскими правоохранительными органами в рамках обменов между министерствами внутренних дел двух стран. В начале этого года он вместе с Эндрю Куком провел несколько недель в северной столице России с целью изучения обстоятельств убийства фаворита семьи Романовых. Мне удалось связаться с Куком, который живет в графстве Бедфордшир, и подробнее расспросить его о деталях расследования.
По словам Эндрю Кука, “Каллен сосредоточился на официальных медицинских документах о смерти Распутина, посмертных фотографиях его тела и места преступления. В этом ему помогал известный санкт-петербургский судмедэксперт Владимир Жаров, который десять лет назад предпринял собственное расследование преступления, но его результаты так и не были опубликованы”.
Теперь же внимание исследователей привлекло пулевое отверстие в центре лба, которое хорошо видно на посмертных фотографиях “старца”. Точный прицел этого ставшего смертным для 51-летнего (правильно 47-летнего – В.Х.) Распутина выстрела не оставляет сомнений в том, что он был сделан профессиональным стрелком и к тому же с близкого расстояния. Юсупов же целился в сердце Распутину, а Пуришкевич во дворе стрелял ему в спину. По результатам баллистической экспертизы стало ясно, что три пулевых отверстия разного размера были сделаны тремя разными пулями, выпущенными из трех разных видов оружия. Это дало повод заключить, что существовал третий убийца, и им был якобы не кто иной, как Освальд Рейнер, который находился во дворце и руководил операцией по устранению Распутина. И мотивы у него были иные, нежели у Юсупова и Пуришкевича. Но, тем не менее, общая цель заставила этих трех людей сотрудничать.
На фотографиях того времени, сделанных из окон дворца Юсупова, видно, что через двор тянется длинная кровавая полоса, оканчивающая лужей у того места, где был припаркован автомобиль. По предположению Каллена, именно здесь Распутину, все еще подававшему признаки жизни, когда его тащили к машине, и был сделан смертельный выстрел.
“Есть весомые доказательства того, что это был именно Рейнер. Прежние версии были сфабрикованы”, – говорит Ричард Каллен. Почему? Участие Рейнера в убийстве Распутина на протяжении последних лет замалчивалось…
Новая версия смерти Григория Распутина подтверждается и секретной запиской, вышедшей из-под пера начальников Рейнера – Джона Скейла и Стивена Эллея. Они, будучи резидентами британской разведки в Петрограде, в момент убийства в городе отсутствовали. Текст документа гласил: “Хотя дела шли не совсем по намеченному плану, наша цель определенно была достигнута…Рейнер, который сейчас отдыхает, несомненно, проинформирует вас обо всем по вашем возвращении”.
Рассказывает Эндрю Кук: “Весной 2003 года я делал интервью с 91-летней дочерью Скейла, которая живет в Шотландии. Она показала мне множество документов, которые свидетельствовали о том, что ее отец был не только осведомлен, но и причастен к устранению Распутина. Среди документов находился и список агентов в Петрограде, где фигурировало имя Рейнера. В свою очередь, племянник Рейнера рассказывал нам, что его дядя был во дворце Юсупова в ночь убийства. У него также имелось кольцо, сделанное из пули, которую, по его словам, использовали в ту ночь. Это было еще одним подтверждением участия Рейнера в заговоре. Дочь Скейла и племянник Рейнера жили в разных концах Соединенного Королевства и даже не знали о существовании друг друга. Но когда я разговаривал с ними, их рассказы оказались практически идентичными…”
Рассказывает Эндрю Кук: “Вскоре после убийства Распутина на личную аудиенцию к императору Николаю II был вызван посол Великобритании в Петрограде Джордж Бьюкенен. Ему было заявлено, что у российской стороны есть подозрения, что старый университетский друг Юсупова был вовлечен в операцию по устранению Распутина. Дипломат отрицал это, поскольку просто не знал тогда всех подробностей убийства. Однако высказанное царем подозрение является еще одним важным доказательством нашей версии”.
Сам Рейнер публично никогда не распространялся о своем участии в заговоре. Перед окончанием войны он уехал из России и в 1920 г. работал в качестве корреспондента британской газеты “Дейли телеграф” в Финляндии. К концу жизни бывший шпион сжег все бумаги и унес секрет смерти Распутина с собой в могилу. Последние годы жизни Освальд Рейнер провел в деревне Ботли в графстве Оксфордшир, где помогал собирать деньги для местной церкви вплоть до своей смерти в 1961 г. Его единственный сын, названный, кстати, в честь князя Юсупова – Джон Феликс Рейнер, пережил отца всего на четыре года»[138].
Что можно сказать?! Весьма интересные версии и откровенные шокирующие признания, хотя и не всегда и во всем складные. На этом фоне совсем по-другому выглядят свидетельства и воспоминания других участников драматического спектакля или тайного «политического убийства», имевшего большие последствия для истории нашей страны.
Английский посол Дж. Бьюкенен, тенденциозно исказив события в своих мемуарах, утверждал: