Ум, не стяжавший навыка ко вниманию, с трудом приучается к нему. Это не должно приводить в уныние и смущение подвижника молитвы. «Нестоятельность, — говорит святой Иоанн Лествичник, — свойственна уму» [97] падшего человека, уму, растленному грехом. «Когда ум твой, — продолжает великий Иоанн наставлять подвижника молитвы, — будет увлечен от внимания по причине младенчества своего, ты опять введи его в слова молитвы. Усвой себе этот невидимый подвиг и пребывай постоянно в нем. Если поступишь так, то придет к тебе Тот, Кто назначает пределы морю, и повелит уму твоему:
до сего дойдеши
в молитве твоей
и не прейдеши, но в тебе сокрушатся волны твоя»
(Иов. 38, 11) — в тебе да сосредоточатся помышления твои. Постоянный труд в стяжании внимания есть деятельное свидетельство пред Богом искреннего желания нашего иметь внимание. Но духа своего связать человеку невозможно собственными усилиями: для этого нужно повеление Всевысшего Духа, Того Духа, Который Владыка и Создатель духа нашего [98].
И совершает это дело Дух Божий. Это — Тот Посланный, Который посылается Сыном Божиим к сидящему и вопиющему слепцу, Который призывает слепца к Иисусу. Дух Божий возвещает о Сыне Божием (Ин. 16, 7–14). Дух, осенив служителя Христова, наставляет его на всяку истину (Ин. 16, 13), наставляет и на внимательную молитву. Внимание ума при молитве есть всецелое устремление его к истине, есть правильное состояние и действие его; рассеянность, напротив того, есть состояние самообольщения, есть признак, что ум увлекается учением лжи — помыслами и мечтаниями, которые приносятся ему демонами и возникают из недугующего грехом естества. Состояние глубокого постоянного внимания при молитве происходит от прикосновения Божественной благодати к духу нашему. Дарование благодатного внимания молящемуся есть первоначальное духовное Божие дарование [99].
Слепец, услышав приглашение, оживленный, обрадованный этим приглашением, встает, свергает с себя верхнюю одежду, идет предстать пред Господа. «Когда ум посредством благодатного внимания, — говорят отцы, — соединится с душою, тогда он исполняется неизреченных сладости и веселия» [100]. Тогда начинается духовное преуспеяние подвижника молитвы; тогда силою и чистотою молитвы он устремляется всем существом своим к Богу; тогда отступают, исчезают все посторонние помышления и мечтания, как сказал святой Давид:
Отступите от мене, вси делающии беззаконие, яко услыша Господь глас плача моего, услыша Господь моление мое, Господь молитву мою прият. Да постыдятся и смятутся вси врази мои
— духи отверженные, —
да возвратятся и устыдятся
(Пс. 6, 9–11). Свержением верхней одежды означается оставление многих и различных наружных образов моления — они заменяются молитвою в душевной клети, объемлющею и совокупляющею в себе все частные делания. Будучи деланием обширным, она поглощает собою и совмещает в себе все жительство подвижника. «Много видов добродетели, — сказал преподобный Нил Сорский, — но они — частные; сердечная же молитва есть источник всех благ: напаявается ею душа, как обильными водами сад» (Слово 2). Чистая молитва есть предстояние лицу Божию. Представший пред Бога просит прозрения и получает благодатное просвещение ума и сердца. Он вступает в истинное богопознание и богослужение — уже не возвращается в прежнее положение неподвижности, к воротам города, но, присоединяясь к прочим ученикам Господа Иисуса Христа, последует Ему. Имеет он к такому последованию и всю возможность и нужную способность. «Кто молится устами, — говорит святой Симеон Новый Богослов, — но еще не стяжал разума духовного и не может молиться умом, тот подобен слепому, который вопиял:
Сыне Давидов! помилуй мя.
Но тот, кто стяжал духовный разум и молится умом, которого душевные очи отверзлись, — подобен тому же слепому, когда Господь исцелил его, когда возвращено было ему зрение, и он, увидев Господа, уже не называл Его сыном Давидовым, но исповедал Сыном Божиим и воздал Ему поклонение, подобающее Богу» [101].
Вера — основание молитвы. Кто уверует в Бога, как должно веровать, тот непременно обратится к Богу молитвою и не отступит от молитвы, доколе не получит обетований Божиих, доколе не усвоится Богу, не соединится с Богом. «Вера, — сказал святой Иоанн Лествичник, — есть чуждое сомнения стояние души, не колеблемое никакими противностями. Верующим признается тот, кто не только исповедует Бога всемогущим, но и верует, что все получит от Него. Вера есть мать безмолвия» [102] и келейного, и сердечного. Уверовавший, что Бог неусыпно промышляет о нем, возлагает все упование на Него, успокаивает упованием сердце, при помощи упования устраняет от себя все попечения и предается от всея души изучению воли Божией, открытой человечеству в Священном Писании, открываемой еще обильнее молитвенным подвигом. Верою в Бога подвижник претерпевает и преодолевает все препятствия, возникающие из падшего естества и воздвигаемые духами злобы, препятствия, усиливающиеся смутить его молитву, отнять у него средство общения с Богом.
Множицею брашася со мною от юности моея… На хребте моем делаша грешницы, продолжиша беззаконие свое
(Пс. 128, 2–3). Но я, укрепляемый и руководимый верою, постоянно
к Тебе
, Господь мой,
возведох очи мои
, мои ум и сердце.
Се, яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своея, тако очи наши ко Господу Богу нашему, дондеже ущедрит ны
(Пс. 122, 1, 2). Аминь.
О молитве. Поучение в субботу тридесять второй недели
Возлюбленные братия! Чтоб преуспеть в молитвенном подвиге, чтоб в свое время, по неизреченной милости Божией, вкусить сладчайший плод молитвы, состоящий в обновлении всего человека Святым Духом, надо молиться постоянно, надо мужественно переносить те трудности и скорби, с которыми сопряжен молитвенный подвиг. Это заповедал нам Господь, как мы слышали сегодня во Евангелии.
Подобает всегда молитися, и не стужати си
(Лк. 18, 1), то есть не унывать. Унывают обыкновенно при неудачах — следовательно, Господь повелевает нам не унывать, если мы, занимаясь продолжительное время молитвенным подвигом, не замечаем вожделенного успеха; если ум наш, вместо того чтоб молиться внимательно, расхищается различными суетными помыслами и мечтаниями; если сердце наше, вместо того чтоб ему быть преисполненным умиления, которое почти всегда сопровождается утешительными слезами, холодно и жестко; если во время молитвы внезапно воскипают в нас непристойные и буйные страсти, приносятся порочные воспоминания; если молитву нашу наветуют обстоятельства и человеки; если наветуют нашу молитву злейшие враги молитвы — демоны. Все препятствия, встречаемые на поприще молитвы, побеждаются постоянством в молитве.
Учение о пользе и плоде постоянной молитвы, как и многие другие учения Свои, Господь благоволил облечь притчею. Притча с особенною удобностью напечатлевается в памяти, а с нею напечатлевается в памяти и учение, облеченное притчею.
Судия бе некий в некоем граде
, сказал Господь, объясняя необходимость постоянного и терпеливого пребывания в молитве,
Бога не бояся, и человек не срамляяся. Вдова же некая бе во граде том: и прихождаше к нему, глаголющи: отмсти мене
, то есть защити меня,
от соперника моего. И не хотяше на долзе времени. Последи же рече в себе: аще и Бога не боюся, и человек не срамляюся: но зане творит ми труды вдовица сия, отмщу ея: да не до конца
, то есть беспрестанно и бесконечно,
приходящи застоит мене
(Лк. 18, 2–5). По наружности здесь выставлен правитель, достигший крайней степени греховности. Многие люди, проводящие порочную жизнь, потеряли страх Божий; но они, согрешая безбоязненно пред всевидящим Богом, Который представляется им, по их слепоте и ожесточению, ничего не видящим и даже несуществующим, стыдятся грешить явно пред человеками, всячески стараются скрыть от них свои беззакония, стараются внушить им о себе самое доброе мнение. Правитель утратил и страх Божий, и стыд человеческий — ничто уже не связывало его в действиях, он мог руководиться одним произволом. Таким отчаянным грешником при первом поверхностном взгляде представляется судья, но при более глубоком исследовании оказывается, что в таинственном смысле многие черты, приписанные судье, относятся к Богу [103]. Бог не может страшиться Сам Себя, и лица человеческого Он не приемлет: все человеки пред Ним равны, все — творения, все — рабы Его, все одинаково нуждаются в Его милости, состоят в Его полной власти. Неправедным, то есть несправедливым, Он назван потому, что
не по беззаконием нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам. Яко Той позна создание наше, помяну, яко персть есмы
(Пс. 102, 10, 14). В духовном восторге от созерцания неизреченного человеколюбия Божия святой Исаак Сирский восклицает: «Не дерзни назвать Бога правосудным, потому что не видно правосудия Его над тобою. Хотя пророк называет Его праведным и правым, но Сын Его объявил, что Он более благ и милостив: Он благ к неблагодарным и злым (Лк. 6, 35). Как назвать Его правосудным, если прочесть притчу о плате работникам? «Друг мой! Я не обижаю тебя, но хочу и этому последнему (едва прикоснувшемуся к работе) дать ту же цену, в которой Я условился с тобою (понесшим тяготу целого знойного дня). Разве Я не властен в Своем? Потому ли твое око завистливо, что Я благ?» (Мф. 20, 1–15). Опять как назвать Бога правосудным, если прочитать повесть о блудном сыне, который расточил все богатство свое в распутстве? По причине одного умиления, выраженного сыном, отец выбежал к нему навстречу, заключил его в объятия и предоставил ему прежнее достоинство. Сам Сын Божий — не кто иной — засвидетельствовал это о Боге; сомнению об этом нет места. Где правосудие Божие, когда Христос умер за нас в то время как мы были врагами Его?» (Слово 90).
Вдовицею названа в притче душа человеческая, разлученная грехом от Бога, сознающая и ощущающая это разлучение. Градом назван мир, как создание Божие. Очень немногие в этом городе исповедуют духовное вдовство свое; большинство пребывает вне воспоминания о смерти и о суде Божием, пребывает погруженным всецело во временных попечениях и наслаждениях. Так мало помышляющих о вечности и приготовляющихся к ней, что помянуто во всем городе одно такое лицо. Состояние вдовства есть состояние одиночества, беспомощности, состояние, не разлучающееся с печалью, состояние непрестанного сетования. В такое состояние приходят, приводят себя, приводятся Богом ощутившие духовное вдовство свое, лишившиеся общения с Святым Духом посредством греха, жаждущие и усиливающиеся возобновить это общение посредством покаяния, мертвые для Бога по причине расторгнутого общения с Ним, мертвые для мира по причине несочувствия миру. Это состояние души необходимо для успеха в молитвенном подвиге: Бог внемлет молитвам одних вдовиц, то есть одних нищих духом, преисполненных сознания своей греховности, своей немощи, своего падения, чуждых самомнения, которое состоит в признании за собою достоинств, добродетелей, праведности. Самомнение есть самообольщение. Признающие за собою достоинства, добродетели, праведность названы в Священном Писании богатящимися. Богатящиеся суть те, которые на самом деле не имеют никакого богатства, но, обманывая себя, думают иметь его и стараются представиться богатыми пред человеками. Тщеславные, гордые понятия, из которых составляется самомнение, разрушают в человеке тот духовный престол, на который обыкновенно восседает Святый Дух, разрушают то единственное условие, которое привлекает к человеку милость Божию. Напротив того, из понятий смиренных престол для Святаго Духа в человеке зиждется, условие, залог к получению милости Божией составляются. Самомнение само собою уничтожает возможность преуспеяния в молитве, почему Писание и говорит:
расточи гордыя мыслию сердца их. Низложи сильныя со престол, и вознесе смиренныя. Алчущия исполни благ, и богатящияся отпусти тщи
(Лк. 1, 51–53). Молитва гордых уничтожается рассеянностью. Они лишены власти над собою: не повинуются им ни мысли их, ни чувствования. Их ум не может сосредоточиваться в самовоззрение, от которого рождается в душе чувство покаяния и умиления. Сеющий на камне семена свои не пожинает никакого плода — так и молящийся без умиления, молящийся холодно и поверхностно отходит по совершении молитвы своей чуждым плода духовного, не допущенным к общению с Богом. Бог приемлет в общение с Собою одних смиренных.
Совсем иным представляется подвиг молитвы для тех, которые только мечтают о нем, довольствуясь самым скудным упражнением в нем, нежели для тех, которые тщательно занялись молитвенным подвигом, изведали его опытом. Первые признают этот подвиг самым легким, совершенно зависящим от воли человека, соделывающимся собственностью его во всякое время, когда бы он ни вздумал вступить в обладание этою собственностью. Они полагают, что едва оставят попечения и вступят в безмолвие, как уже встретит их там обильнейшее духовное наслаждение. «Мы будем постоянно беседовать с Богом», — думают и говорят они! И сочиняют уже для себя разные высокие духовные состояния, как-то: состояние прозорливства, пророчества, чудотворения и врачевания недугов. Так мечтает и блуждает неведение, руководимое непонимаемою страстью тщеславия. Опыт показывает и доказывает совсем другое.
Вступившего в истинный молитвенный подвиг руководствует в нем Сам Бог, с премудростью, непостижимою для тех, которые не посвящены в ее таинства. «Молитва, — сказал святой Иоанн Лествичник, — сама в себе содержит учителя себе, Бога, Который научает человека уразумевать (молитву),
Который дает молитву молящемуся и благословляет лета праведного»
[104] (1 Цар. 2, 9). По распределению Божественной премудрости, вступившему в молитвенный подвиг первоначально предоставляется вкусить утешение от молитвы [105]. Так удачно избранное лекарство от какой-либо застарелой болезни, прикоснувшись к поверхности ее, немедленно при первых приемах доставляет облегчение. Это же лекарство при дальнейшем употреблении его, начиная проникать в телосложение, растревоживает болезнь и, постепенно исторгая ее, усиливает боли, приводит иногда больного в мучительное состояние. При таких явлениях неопытный больной легко может усомниться в благотворности лекарства, но искусные врачи в этих-то именно явлениях и видят его благотворность. Точно то же случается и при молитве. Когда христианин постоянно и тщательно займется ею, тогда она мало-помалу начнет открывать в нем страсти его, о существовании которых в себе он доселе не ведал. Она обнажит пред ним в поразительной картине падение естества человеческого и плен его. Когда же христианин вознамерится возникнуть из падения и освободиться из плена, тогда придут те духи, которые поработили нас себе, и с упорством восстанут против молитвы, усиливающейся доставить христианину духовную свободу. Это служит доказательством действительности молитвы, как сказал тот же великий наставник иноков: «О пользе молитвы мы заключаем по тому противодействию от бесов, которое встречаем при совершении ее, а о плоде ее заключаем по побеждению нами врага» [106]. В невольном созерцании нашего падения и в борьбе с страстями нашими и духами злобы очень часто наиболее весьма долгое время держит Божественный промысл подвижников для их существенной пользы. Видя постоянно возникающие в себе страсти, видя постоянное преобладание над собою греховных помыслов и мечтаний, приносимых духами, подвижник стяжевает нищету духа, заповеданную Евангелием, умерщвляется для мира, соделывается истинною вдовицею в духовном отношении и от сильнейшего ощущения вдовства, сиротства, одиночества, бесприютности своей начинает с особенным бесстудием, с особенною неотвязчивостью стужать молитвою, соединенною с плачем, Судии, не боящемуся Бога и человек не срамляющемуся, — утомлять Неутомимого. «Хотя этот Судия, будучи Бог, и не боится Бога, но
зане творит
Ему
труды
душа, соделавшаяся, по причине греха и падения, вдовою по отношении к Нему, — Он
сотворит отмщение
ее
от соперника
ее — тела и от ее супостатов — духов» [107]. Каким образом совершается это отмщение, эта защита? Дарованием Святаго Духа подвижнику, истомленному молитвенным подвигом:
просите, и дастся вам: ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет: и ищай обретает: и толкущему отверзется… Отец, Иже с Небесе, даст Духа Святаго просящим у Него
(Лк. 11, 9–10, 13) — так удостоверяет нас Господь. Но чтоб получить дар, повелено просить, искать, стучаться неотступно в духовные двери милосердия Божия.
Неполезно нам, даже вредно скорое и беструдное приобретение духовного богатства [108]: легко получив его, мы не сумеем сохранить его; оно может послужить нам поводом к тщеславию, к презрению и осуждению ближних, что ведет подвижника к тяжким падениям, которые обыкновенно последуют за гордостью и служат наказанием и вразумлением для увлеченных пагубнейшею страстью, низвергшею с Неба падших ангелов. По этой причине Бог оставляет подвижников молитвы долгое время томиться в нерешенной борьбе со страстями и духами, посреди надежды и безнадежия, посреди частых побед и побеждений.