Глава девятая
1
Ратник Видбор был не единственным в гиблой чащобе, кто испытывал радостное волнение и нетерпение, предвкушая встречу со старым знакомцем. В нескольких верстах позади воеводы и рыжего Раха бежала по тропке, втягивая трепещущими ноздрями воздух, огромная черная тварь.
Почуяв ее приближение, прочие обитатели Гиблого места – мелкие падальщики, зловонные, бесформенные зверьки, походившие на зайцев, бескрылые уродливые птицы – прятались в траву или поспешно уносили ноги.
Рослый оборотень вышел на тропу, понюхал воздух, рыкнул и, повернувшись, быстро скрылся в чащобе, не желая связываться с огромной незнакомой тварью.
Казалось, сама трава, темная, дрожащая, будто бы живая, расступалась перед чудовищем, и даже деревья, нависшие над тропкой, испуганно отдергивали свои корявые ветви, уступая чудовищу дорогу.
Крев бежал бодро и быстро, не замечая или не желая замечать того, что дыхание его стало хриплым и неровным, а ноги все больше сковывала усталость. Метаболизм ускорялся, и теперь Крев постоянно испытывал голод. Однако даже болезненные спазмы в желудке не могли остудить его пыл и возбуждение при мысли о скорой встрече с давним врагом.
Пробегая мимо мертвых волколаков, Крев замедлил шаг, раздумывая – не подкрепиться ли? Однако через секунду он снова продолжил бег, слабея с каждым шагом, но не желая этого признавать. Крев запретил себе думать о еде до тех пор, пока не схватит Раха и не разделается с ним.
В голове его теснились образы прошлого. Постепенно из чехарды лиц и событий сложилось одно лицо и одно событие – то самое, которое привело его сюда, в этот странный, отсталый и примитивный мир.
В тот день он настиг Раха после двух недель поисков. Эти две недели прошли, как в бреду. Крев чувствовал, что идет за врагом по пятам, но никак не мог опередить Раха хотя бы на шаг. И вдруг все получилось! Помог случай. Хотя… нет. Случай здесь ни при чем. Все дело в выдержке и опыте. Только выдержка и опыт помогли Креву настигнуть Раха и прижать его к стене.
Стоял тогда Рах твердо, широко расставив ноги и направив дуло выжигателя на вжавшегося в угол мальчишку.
– Брось оружие и подними руки, Рах! – властно приказал Крев.
На конопатом лице негодяя появилась презрительная усмешка.
– Кто со мной говорит? – осведомился он сквозь губу.
– С тобой говорит Крев Вессан, ловчий первой категории! Подними руки, падаль, пока я не выжег в тебе дыру размером с твою тупую голову!
Рах ухмыльнулся.
– Ты не выстрелишь, Крев. Здесь ребенок. А за его спиной – ускоритель. Если заряд попадет в ускоритель, мы все взлетим на воздух!
Крев перевел дух, еще крепче стиснул выжигатель в побелевших пальцах и жестко проговорил:
– Я гоняюсь за тобой больше десяти месяцев, тварь. И, если понадобится, я убью тебя, даже если при этом погибнут все дети земли.
Несколько секунд Рах раздумывал, а затем ощерил желтоватые зубы, крепче прижал к себе мальчишку и сказал:
– Давай – стреляй! Убей нас обоих! Но чем ты тогда отличаешься от меня?
– Я не получаю удовольствия, убивая людей, мразь! – отчеканил Крев.
– Да ну? – Ухмылка Раха стала еще шире. – И поэтому ты так жаждешь моей смерти?
Крев, продолжая держать рыжего маньяка на прицеле, стал просчитывать возможные варианты. Рах заметил сомнение, мелькнувшее в его глазах.
– Ты блефуешь, Крев, – издевательским тоном заявил он. – И ты жалок. Опусти ствол и убирайся отсюда к черту.
Рука Крева начала подрагивать от ярости.
– Не вынуждай меня, Рах, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Если бы ты знал, как мне хочется нажать на спусковую панель и очистить от тебя мир!
Усмешка сползла с губ Раха, а голос его стал холодновато-презрительным.
– Ты слишком много о себе возомнил, ловчий, – отчеканил он. – Позови ко мне своего начальника. Я не разговариваю с холуями. А что касается тебя, то…
Договорить Рах не успел. Легкое нажатие на спусковую панель, и реальность, окружающая Крева, превратилась в пылающий ад.
Это все, что помнил Крев. А теперь… Кусты и деревья, проносящиеся мимо, влажное похрустывание валежника под лапами, спазмы в желудке и невыносимая жажда крови – вот она, его новая реальность.
Тоска сжала сердце ловчего железным обручем, он поднял кверху морду и, не прекращая бег, издал долгий, пронзительный, тоскливый вой.
2
Жуткое кишеньское кладбище осталось позади, и теперь путники шагали по влажному лесу. Лес здесь был малорослый. Там и сям на фоне редких, скрюченных пихт и елей белели тощие березки. После встречи с упырями Евдокия и Ставр не скрывали облегчения.
Что же касается Глеба Первохода, то он выглядел в точности так же, как всегда, – спокойным и сосредоточенным. Он продолжал нести на спине мальчика, и походка его не была усталой. Ставр и Евдокия едва поспевали за ним.
– Слышь-ка, Первоход, – окликнул его Ставр, улыбаясь во весь рот и доставая из сумки-ташки флягу с водой. – А я уж думал, нам конец. Эти проклятые упыри лезли отовсюду. Клянусь Велесом, я никогда такого не видел!
– Ты много чего не видел, – отозвался Глеб, не оборачиваясь.
– Да, – согласился молодой ходок. Он отхлебнул из фляги, поморщился и вытер рот рукавом. – Но такие битвы дорогого стоят. Мы ведь первыми прошли через этот жальник, верно, Первоход?
– Верно.
– Прошли и остались живы. А мне Жерец с Ясенем рассказывали, что любой, кто сунется на кишеньское кладбище, превратится в уродливого нелюдя.
– Они не врали, – сказал Глеб.
– Чего? – не расслышал Ставр.
– Они не врали, – повторил Глеб.
Ставр захлопал глазами:
– Как это?
– Да так. Разве ты не заметил рогов, которые выросли у тебя на голове?
Лицо Ставра вытянулось от изумления. Он вскинул руку к голове и торопливо ощупал ее.
– Все шутишь… – Ставр усмехнулся и снова отпил из фляги. – Ладно, шути. Я не в обиде. Ты ведь тоже испугался, только не подаешь вида.
Глеб на это ничего не ответил. Он шагал вперед спокойно и уверенно, бросая по сторонам быстрые взгляды. Ставр тоже шел молча, но затем не выдержал тишины и заговорил снова:
– А видели, как я прикончил того бородатого упыря? – блеснув глазами, спросил он. – Р-раз – и готово! А того тощего! Срубил ему башку с плеч – он даже охнуть не успел!
– Не шибко-то резвись, – посоветовал парню Глеб. – Путь еще не закончен. – Он оглянулся, искоса посмотрел на Евдокию, несущую в руке костяной компас, и спросил: – Верно ли идем?
– Верно, – ответила проповедница.
– «Верно», – передразнил Ставр. – Только и слышишь от тебя, что «верно» да «верно». А конца и краю нашему походу не видно.
Парень снова отпил из фляги и передернул плечами. Глеб замедлил шаг и подозрительно покосился на флягу.
– Что это у тебя там? – спросил он.
– Это? – Глаза Ставра забегали. – Так, ничего. Водичка.
– Говоришь, водичка? А не водка?
Ставр хотел нахмуриться, но вместо этого расплылся в улыбке и погрозил Глебу пальцем.
– А ты и вправду видишь людей насквозь, Первоход. Расскажи, как ты это делаешь?
Евдокия возмущенно взглянула на парня.
– Ты притащил в Гиблое место водку? – не поверила она своим ушам.
– Ну да, – кивнул Ставр. – А что тут такого? Старые ходоки всегда так делают. Разве нет?
– Я не беру водку в Гиблое место, – жестко возразил Глеб. – По крайней мере, сейчас у меня ее с собой нет. А ну, дай сюда!
Глеб вырвал флягу из пальцев парня и с размаху зашвырнул ее в кусты.
– Ну зачем ты! – возмущенно воскликнул Ставр. – Знаешь, сколько она стоит!
– У нас впереди мертвый город, – сухо отчеканил Глеб. – А ты уже пьян.
Ставр качнул головой.
– Я не пьян. Я просто… немного навеселе.
Глеб сплюнул под ноги, повернулся и зашагал дальше. Молодой ходок пару секунд стоял, хмуро глядя на удаляющегося Глеба и нагоняющую его Евдокию, вздохнул и пошел за ними.
– Плюнул, да? – пробормотал он. – Ну и плюй! Я не обижусь. Я вообще человек не обидчивый.
Глеб глянул на него, усмехнулся и сказал:
– Я это заметил.
– Нешто не так? Дерусь я редко, а коли дерусь, так только с сильными. И то сказать, в поединке на мечах мне нет равных во всем княжьем граде!
Глеб хмыкнул.
– Не веришь? – возмутился Ставр. – Меня дядька Видбор сызмальства учил. А он – первый ратник в княжестве. С десяти лет учил и спуску не давал. А кончил учить, когда я его самого побил да к дереву мечом прижал.
Глеб покосился на парня.
– Ты одолел в поединке Видбора? – недоверчиво спросил он.
– Одолел, – кивнул Ставр. – Не веришь, спроси у него, когда вернемся. Да ты и сам видел. Нешто плохо я с тобой сражался?
Глеб не ответил. Некоторое время Ставр шел в молчании, но потом зуд словоохотливости вновь одолел его. На сей раз он избрал своей мишенью матушку Евдокию.
– Матушка, а матушка! – окликнул проповедницу Ставр. – А тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящая красавица?
– Говорили, – сухо ответила она. – Очень многие.
Ставр улыбнулся.
– Видишь ли, Евдокия… Я парень молодой, но о будущности своей уже пекусь. Скажу еще короче – подыскиваю я себе, Евдокия, жену.
– Да ну?
– Точно, – кивнул Ставр. – И знаешь… я к тебе всю дорогу приглядывался. И теперь могу сказать, ты мне подходишь.
– Вот как? – насмешливо вскинула брови Евдокия. – Значит, подхожу?
– Да, – кивнул Ставр. – Талия у тебя осиная, а грудь высокая. А я, слышь-ка, люблю, когда грудь высокая. Да и не малая она у тебя. Есть, за что подержаться!
Ставр развязно хохотнул. Матушка Евдокия вдруг остановилась и с размаху влепила Ставру подзатыльник.
– Ты чего? – изумленно воскликнул он. – Ты чего дерешься?
– Драть тебя надо, Ставр, – сказала Евдокия спокойно и назидательно, как взрослые говорят с расшалившимися детьми. – Драть как сидорову козу.
Она повернулась и быстро нагнала Глеба. Ставр постоял на месте, потряс головой, потом заспешил за ними.
– Ну и зря, – сказал он. – Я парень видный. Гляди, во второй раз предлагать не стану.
Вдруг Глеб остановился, да так резко, что Ставр едва не налетел на него, наклонился и сорвал с земли какую-то травяную веточку.
– Что это ты сорвал? – спросил Ставр.
– Травку-остроедку, – ответил Глеб.
– И что она делает?
– Все.
– Как это?
Глеб потер веточку между пальцами, осторожно ее понюхал, поморщился и сказал:
– Эта дрянь действует только на темных тварей. И на каждую по-разному. Однажды я сунул стебель остроедки в пасть волколаку, и волколак обмяк, будто из него выпустили воздух. А один упырь, когда я заставил его сожрать листок остроедки, обратился в тощую, немощную тварь, похожую на червя.
– И что ты с ней сделал?
– Размазал сапогом по земле.
Ставр и Евдокия переглянулись.
– И зачем нам эта трава? – осторожно спросил Ставр.
– Пригодится, – ответил Глеб и сунул веточку в карман охотничьей куртки.
Поправив на спине сплетенный из ремней кокон со спящим мальчиком, Глеб зашагал дальше. Ставр двинулся за ним. Прошел несколько шагов, хмуря брови, а затем окликнул:
– Слышь, Первоход. Позволь мне нести мальчика.
– А не уронишь?
Ставр обиженно нахмурился.
– Что ты. Нешто я так слаб?
Глеб остановился:
– Ладно. Готовь спину.
Ставр и Евдокия осторожно сняли мальчика со спины Первохода и положили на траву, чтобы дать ему чуток отдохнуть. И вдруг случилось чудо – мальчик открыл глаза, посмотрел на матушку Евдокию, разлепил тонкие, спекшиеся от долгого бездействия губы и что-то прошептал.
– Он что-то говорит! – взволнованно воскликнула Евдокия.
Глеб и Ставр изумленно уставились на мальчишку, а проповедница низко склонилась над ним и приставила ухо к его губам.
– Что? – тихо спросила она. – Что ты хочешь сказать?
Мальчик снова зашептал. Голос его был так тих и слаб, что разобрать его можно было лишь с большим трудом. Но с каждой минутой голос этот становился все громче и тверже. Мальчишка будто бы оживал, как цветок, распускающий свои лепестки навстречу утреннему солнцу.
– Ну? – нетерпеливо спросил Ставр. – Чего он говорит?
Евдокия глянула на парня и радостно сообщила:
– Он сказал, что его зовут Ростих!
– Весьма ценное сообщение, – иронично изрек Глеб. – Что еще?
– Ростих прибыл издалека. Он говорит про огонь… и что-то еще… – Евдокия снова прислушалась. – Кажется… кажется, он говорит, что с ним прибыли еще двое…
– Двое? – изумился Ставр. – И где ж они?
– Он говорит, что они… они опасны!
Теперь Глеб и сам мог разобрать шепот мальчика.
– Рах… – шептал тот. – Захватил… Еще один… Сумка…
Мальчик замолчал, утомленно перевел дух и снова закрыл глаза.
– Он говорил про какую-то сумку, – сказала Евдокия.
Глеб кивнул.
– Да, я слышал. Кто-то кого-то захватил. Или – что-то.
– И еще он сказал «Рах», – хлопая на Евдокию глазами, подал голос Ставр. – Интересно, что это значит?
– Может быть, он говорил про «страх»? – предположила Евдокия. – Как думаешь, Первоход?
– Может быть, – задумчиво отозвался Глеб. – Но, по мне, это больше похоже на прозвище. Если это так, то Рах – явный враг мальчишки. Заметили, как дернулось его лицо, когда он произнес это имя?
Мальчик снова открыл глаза и прошептал обескровленными губами:
– Рах… рыжий…
Тут силы покинули его, и он снова впал в свое странное беспамятство. Евдокия вздохнула:
– Знать бы, о ком он говорит.
– По крайней мере, теперь мы знаем, что Рах – рыжий, – заявил Глеб.
– Рыжий? Рыжий-рыжий… – Матушка о чем-то задумалась, и по ее сосредоточенному лицу пробежала тень. – Кажется, я знаю… – Она снова замолчала, не закончив фразу.
– Что? – нетерпеливо спросил Ставр. – Чего знаешь-то, Евдокия?
Матушка качнула головой, словно выходя из забытья, взглянула на Глеба и сказала:
– Я знаю, о ком он говорит. Я видела его в кружале у Озара. Он вошел с улицы – грязный, оборванный, будто несколько дней шел по лесу. Попросил чего-нибудь попить. А потом поссорился с бездельниками, которые бражничали в кружале, и перебил их.
– Как это «перебил»? – изумился Ставр.
– У него есть чудна́я вещь. Навроде твоей ольстры, Первоход. Эта вещь мечет молнии.
– Гм… – Глеб задумчиво поскреб ногтями горбинку на переносице. – Что ж… по крайней мере, теперь нам многое известно.
– Да чего известно-то? – удивился Ставр. – Мне вот, ничего неизвестно.
– Нам известно, – продолжил спокойно Глеб, – что мальчик, рыжий Рах и тот парень, который превратился в тварь, прибыли к нам из единого места. Рах и тот, второй, были вооружены. Они захватили какую-то сумку.
– А при чем тут мальчишка? – нетерпеливо спросил Ставр.
– Мальчик боится Раха, – продолжал рассуждать Глеб. – Возможно, Рах и тот, второй, похитили какую-то сумку. Их кто-то преследовал, и они взяли мальчишку в заложники.
– Но как оказались они в Гиблом месте? И откуда они прибыли?
Глеб нахмурился:
– Спроси чего полегче, ходок.
Мальчик снова открыл глаза и снова что-то пролепетал. Евдокия быстро наклонилась и приникла ухом к его губам. Когда мальчик замолчал, она взглянула на Глеба и сказала:
– Он говорит, что уже близко.
– А что показывает наш костяной компас? – поинтересовался Глеб.
Матушка Евдокия достала из кармана лешью указку, положила ее на ладонь и взглянула на кошачью косточку. Косточка немного подрожала и замерла.
– Показывает, что идем верно, – сказала Евдокия. – То, что мы ищем, прямо впереди.
– Прямо впереди, – повторил Глеб, задумчиво поскребывая ногтями переносицу. – А прямо впереди у нас Кишень-град. Мертвый город, в который не сунет нос ни один ходок.
– Подумаешь! – фыркнул Ставр. – Я слышал, что в мертвом городе не осталось ни одного не́людя. Чего нам бояться?
– Считается, что не́людей там уже нет, – согласился Глеб. – Но я бы на это особо не рассчитывал. Если не́люди уцелели, то теперь они стали вдвое осторожнее, чем прежде.
– И вдвое злее, – заметила Евдокия.
– Верно, – кивнул Глеб. – Не́люди и раньше были настоящими мастерами по части разных ловушек. Теперь же, когда выживать стало труднее, навыки их должны возрасти десятикратно.
Глеб вздохнул, глянул на взволнованное лицо Ставра, затем перевел взгляд на Евдокию, спокойную, хмурую, сосредоточенную, и сказал:
– Я прошу вас быть предельно осторожными. Ни одного шага в сторону от тропы. Ни одного резкого движения. Если увидите какую-нибудь странную или привлекательную вещь, ни в коем случае не трогайте ее. Это может быть ловушкой. Я пойду вперед. А вы держитесь в паре саженей от меня. Договорились?
– Договорились, – хором ответили Ставр и Евдокия.
– Вот и славно. А теперь – вперед.
3
Окровавленный обломок ветки торчал из ноги Раха, словно красный отросток.
– Дьявол Стогнум! – выругался Рах. – Что, если у меня будет заражение крови?
Видбор поморщился.
– Хватит тебе ныть, охоронец. Это всего лишь царапина.
Рах сверкнул на него гневным взглядом.
– Хорошо тебе говорить, ратник. Это ведь мне ветка проткнула ногу, а не тебе.
Видбор обхватил пальцами конец ветки и сказал:
– Я буду считать до трех. На счет «три» выдерну ее из твоей ноги. Готов?
– Да. Начинай.
Видбор склонился над ногой и раскрыл рот, чтобы сказать «раз», но вместо этого резко дернул ветку на себя и вырвал ее из ноги Раха.
– Дьявол! – вскрикнул тот. – Какого хрена, ратник!
Видбор отшвырнул окровавленную ветку в сторону, быстро обмотал ногу Раха тряпицей и крепко ее стянул.
– Ну, вот, – пробасил он, – теперь хоть на пляски.
Воевода выпрямился и огляделся.
– Я что-то слышу, – сказал он вдруг.
– Что? – Рах оторвал взгляд от своей ноги и завертел головой. – Что ты слышишь?
Видбор долго вслушивался, затем вдруг обхватил рукоять меча и с лязгом вытянул его из ножен.
– Ты чего? – удивленно спросил Рах. – Зачем тебе меч, воевода?