Хект посмотрел на развалины. В воронке еще клубилась пыль.
– Если это все же не несчастный случай, кто бы от этого выиграл? – спросил он (пусть не скучает Пайперова циничная половина).
– Те же, кто и так выиграет, – оставшиеся четыре клана. Бруглиони-то после такого, считай, крышка.
– Можно сказать, главнокомандующий? – спросил Кейт Рук.
– Валяйте.
– Полковник, зачем Бруглиони столько огненного порошка? Не говоря уж о том, что по закону он вроде как предназначается исключительно для нас – для патриаршего войска.
– Хороший вопрос, – кивнул Хект.
– Члены коллегии утверждают, – ответил Пинкус Горт, старательно избегая смотреть Хекту в глаза, – что они тоже патриаршее войско. Если уж начистоту, Пайп, огненного порошка производится гораздо больше, чем ты способен купить. После захвата Артесипеи у нас нет недостатка в селитре, вот хозяева «Мануфактуры» и наживаются.
И возможно, не только они, – возможно, кое-кто еще, ответственный за закон и порядок, получает свою долю.
Хект бросил сердитый взгляд в сторону дэвского квартала. Хотя злился он скорее на себя самого, потому что не предусмотрел такого развития событий.
Что еще так способствует перераспределению богатств, как не новый способ убивать? Хотя обращение с огненным порошком требует умения.
– Когда же пушки и огненный порошок попадут в руки к нашим врагам? – спросил весьма умелый Кейт Рук.
– Дайте-ка угадаю. – Теперь в Хекте заговорила ехидная половина. – Как только кто-нибудь выведет пристойную формулу?
– Если так, – фыркнув, заявил Рук, – нас бы уже осаждали разные мерзавцы с пушками. Формула всем прекрасно известна. Ее знает любой бротский аптекарь или алхимик. Но они не знают, как собрать воедино нужные части. Я бы вот подослал к Крулику и Снейгону надежного человека, пусть сидит там постоянно, днем и ночью. Такого, чтоб в случае чего спокойно перерезал кому надо глотку. Такого, кому не хватит ума нахватать взяток, которые ему, конечно же, будут совать.
Главнокомандующему не очень-то хотелось прибегать к таким методам, но опасность он осознавал. Те, кто мечтает разбогатеть, и притом быстро, с удовольствием продадут опаснейшее оружие самым заклятым врагам своей же собственной страны. Тот факт, что оружие потом применят против них самих, от их внимания загадочным образом ускользает.
У руннов было тайное смертоносное оружие, называлось оно нефрон. Эту густую субстанцию никто не мог потушить, пока она не выгорит сама. Руннские купцы отказывались торговать формулой, но охотно продавали сам нефрон всем подряд – даже ша-луг, которые потом использовали его против Восточной Империи.
Человеческий умишко не способен соблюсти обязательство и отказаться от денег. Даже если в результате проданным тобой оружием убивают твоих же соседей.
– Эй, Пайп, ты куда пропал?
– Что, Пинкус?
– Ушел в себя и там потерялся.
– Там, Пинкус, не так много всего, чтобы потеряться. Я тебя уже много лет знаю, ты наверняка отыскал лучший кабак в этом городе. И уж точно прекрасно знаешь, что творится на теневой стороне Брота.
Горт взмахнул руками, будто бы взвешивал что-то на невидимых весах (или хватал девицу за грудь).
– Так. Стараюсь. Но на самом-то деле достаточно просто пускать пыль в глаза, лишь бы сенат был доволен.
– Тебе главное, чтоб доволен был Бронт Донето. Да еще старики-церковники. А на стариков-градоначальников плевать.
– Это в общем-то одни и те же люди, – пожал плечами Горт.
– Что-то они тебя измотали, как я погляжу.
– Почему ты так решил? – снова пожал плечами Пинкус.
– Даже гадостей про них не говоришь.
– К регулярной кормежке быстро привыкаешь.
Хект неискренне усмехнулся.
– А с этим ты что намерен делать? – Он махнул рукой в сторону воронки.
– Раздобуду лопату и закопаю. Но ты, видимо, нечто другое имел в виду.
– Другое. – Пайпер улыбнулся – вот они, Гортовы замашки.
– Притащу старых перечников из коллегии – пусть себя покажут. Прекрасная для них возможность распушить хвост. У этих старикашек самомнение будь здоров. Решат, что это несчастный случай, – возьмусь за лопату. Скажут, что кто-то устроил светопреставление нарочно, – выслежу гада и притащу за шкирку, а он пусть умоляет не отдавать его Бруглиони.
– Прекрасно устроился, Пинкус. Загляни как-нибудь вечерком в особняк к принципату Делари. Я тебе из Альтен-Вайнберга с полдюжины бутылок белого привез.
– Ого, это ты хорошо придумал.
– Твоя правда. Но только предупреждаю: к такому вину ты не привык.
– Чýдно. Слышал, сама императрица удостоила тебя аудиенции.
– Да. Работу предлагала.
– Ну и дела! Ты, видать, отказался.
– Отказался. Неохота начинать все сначала с очередной толпой чокнутых старикашек, только и ждущих случая вставить мне палки в колеса.
– Твой цинизм, Пайп, расцвел пышным цветом. Ты обещал над этим поработать.
– Работаю. Каждый день, как молитвы прочту.
– Не особенно обнадеживает. Я тебя хоть раз за молитвой застал? Что-то не припомню.
– Тебе недостает хитрости и сноровки: я стараюсь, чтоб эти дела дальше меня и господа бога не шли.
– Да мне уже и плевать, – усмехнулся Горт. – Мой-то господь бог вот уже как пять сотен лет в загуле, и на разборки смертных у него времени нет.
Хект прекрасно понимал Гортову позицию, но у него самого никак не получалось выказывать богу подобное пренебрежение. Кем бы ни был этот самый бог.
– Что твой начальничек поделывает? – осведомился Пайпер.
– В каком смысле?
– После смерти Бонифация какую изберет сторону? Надеюсь, не поставит нас с тобой в затруднительное положение.
– Ты собираешься проследить за выполнением сделки, заключенной с Вискесментом?
– Я дал клятву.
– И городской полк, во всем нашем несметном множестве, благословят усмирить бунтовщиков.
– Тебе не справиться. Стоит Кройсу или Кастелле свистнуть, сюда на следующий же день притопают шесть тысяч закаленных патриарших воинов. Через неделю их будет пятнадцать тысяч. Следующий патриарх уже определен.
– Спокойно, Пайп. Зачем сразу кипятиться?
– Просто хотел растолковать тебе свою позицию.
– Считай, растолковал. Но всеобщую любовь ты вряд ли завоюешь.
– Поступлю, как должно.
– Сдаюсь. Через сотню лет какое все это будет иметь значение?
Можно было продолжать в том же духе и дальше, но Хект не видел смысла. Заставить Пинкуса подумать и на неделю вперед – и то целая история.
– Расскажи-ка о своих похождениях в Коннеке, – попросил Горт, – как ты там богов прихлопывал. И про Альтен-Вайнберг. Каково оно?
– Аудиенция у императрицы получилась занятная. Свадьба длилась долго, было скучно и жарко. Перестарались они.
– Вот дерьмо! А Катрин все такая же красотка, как тогда в Племенце?
– Время обошлось с ней немилосердно. Трон Граальской Империи – суровый учитель.
– Она себе усложнила жизнь, переметнувшись на другую сторону в извечной склоке императора с церковью.
– Это сыграло немалую роль. Да и Джейм ситуацию не улучшил.
– Совсем не прекрасный и могучий герой?
– Не могучий, но определенно прекрасный – в южном духе. И проявил себя при Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Так говорят. Только вот норов – как у нашего бывшего приятеля епископа Серифса.
– Дело дрянь.
– А Катрин его недостатков в упор не замечает.
– Пайп, – неожиданно спросил Горт, уставившись на дно воронки, – видишь?
– Где?
Пинкус показал пальцем.
Хект прищурился и едва-едва различил…
– Рук! Действуйте!
Растолкав зевак, Кейт Рук подкатил фальконет к краю воронки. Вокруг главнокомандующего сомкнулись телохранители.
– Всем назад! – рявкнул Хект. – Рук, у вас зрение поострее, чем у меня или у полковника Горта. Что-то зашевелилось внизу, под обломками мебели. Наведите-ка туда пушку.
– Будто машет кто-то, – сказал Рук.
– Отправлю кого-нибудь вниз, – предложил Горт.
– Пожалуйста, пусть заходят сбоку, – велел Кейт. – Чтобы не оказались на линии огня.
Гортовы солдаты были уже на полпути вниз, когда гора обломков зашевелилась.
– Блестяще, – похвалил Хект, – они у тебя на тросах страховочных.
Ответ Горта заглушил грохот фальконета.
Когда поутих звон в ушах, Хект услышал вопли Рука:
– Я попал или как? Надо вытащить сразу!
Главнокомандующий попридержал язык. Рука можно отчитать и потом.
И тут вдруг Хект почуял едва уловимый, но знакомый запах. Такой всегда сопровождал удачный выстрел в Орудие Ночи.
Запах быстро развеялся. С помощью страховочных тросов Рук и его артиллеристы спустились в воронку. В руках у них были кувшины, в которые обычно складывали останки убиенных тварей.
– А твои ребята, Пайп, отлично знают свое дело, – немного погодя заметил Пинкус Горт.
– Да. Рук меня даже пугает иногда, – согласился Хект, почесав запястье.
Но на этот раз перепугался сам Рук. Выкапывая из развалин дымящееся раскаленное яйцо, он случайно прошиб тонкую стену, за которой скрывался фамильный склеп Бруглиони. Там во время взрыва укрылось несколько отчаявшихся бедолаг, и теперь они, завидев свет, повылезали прямо на Рука.
– А твои ребята, Пайп, отлично знают свое дело, – немного погодя заметил Пинкус Горт.
– Да. Рук меня даже пугает иногда, – согласился Хект, почесав запястье.
Но на этот раз перепугался сам Рук. Выкапывая из развалин дымящееся раскаленное яйцо, он случайно прошиб тонкую стену, за которой скрывался фамильный склеп Бруглиони. Там во время взрыва укрылось несколько отчаявшихся бедолаг, и теперь они, завидев свет, повылезали прямо на Рука.
Именно тогда Хект заметил в толпе зевак старика в коричневом. Нужно поговорить с Девятым Неизвестным. Талисман на этот раз не предупредил об опасности.
– Это был еще не оперившийся князь Ночи, – заметил Фебруарен во время позднего ужина. – Но почти оперившийся. Твои затруднения с кровожадной тварью, Муно, должны временно разрешиться. Тварь распределила себя на кусочки, чтобы сделаться средоточием этого цирка чудовищ.
Хект ничего не понял, зато понял принципат. Ну и славно.
– Сегодня утром я заметил одну неприятную вещь, – пожаловался Хект. – Амулет меня не предупредил.
– Совсем? – нахмурился Фебруарен.
– Разве что запястье заныло, но уже после того, как Рук застрелил чудовище.
– Приспосабливаются. Придется мне все перенастроить. Может, вознесшийся поможет.
– Как там поживает мое ручное Орудие? – поинтересовался Хект.
– Одержимый?
– Кто ж еще? Я даже не знаю, куда вы его упрятали.
По настоянию волшебника одержимого забрали из Кастеллы – подальше от пронырливых рыцарей Братства Войны и уж тем более особого ведомства и охотников на ведьм.
– Замурован в башне. Дверей там нет, окон тоже. А где башня – тебе знать не обязательно. Вознесшийся рассказывает о себе. И придумывает план… Но это тебе тоже знать не обязательно.
– Почему?
– А ты в последнее время совсем не держишь язык за зубами.
Все сидевшие за столом примолкли и уставились на Хекта.
А тот молча ждал объяснений.
– И сам о том не ведаешь. Кто поклялся не разглашать, о чем шла речь в тихой комнате императрицы? И кто умудрился с тех пор разболтать об этом всем и каждому?
– Там была трещина?
– И не одна. В потолке, в полу. Тамошней тихой комнате уже много лет. Фундамент оседает, и они не поддерживают ее в должном состоянии. Зачем ты нарушил слово?
– Извините. Не подумал. Ничего ж особенного.
– Для тебя ничего особенного. Тебе ее предложение польстило. Полюбуйтесь-ка на меня! Сама Граальская императрица зовет в главнокомандующие! Но ее это может погубить. У нее враги повсюду. К счастью для вас обоих, я заставил тех, кому ты проболтался, забыть. Надеюсь, удалось. Не знаю, может, что-то записать успели.
Хект почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которого поймали с поличным. Он ведь действительно обещал. И должен был понять, как его болтливость скажется на Катрин. Он и понимал, вот только не придал значения.
– Наверное, не гожусь я для таких изящных политических игр.
– Справишься как-нибудь, – проворчал Фебруарен, – если сосредоточишься на работе. И не станешь отвлекаться на недозволенные мысли.
Пора менять тему.
– А брата моего вы уже повидали?
И снова все за столом удивленно на него уставились.
– Нет. Я и так кручусь как белка в колесе с утра до ночи, чтобы поспеть со всеми важными делами, да еще всякие прихоти ваши.
– Что за брат такой? – удивилась Герис.
– Один солдат из Грюмбрага притворяется Тиндеманом, братом Пайпера Хекта, – объяснил Хект. – Его Бо Бьогна разыскал. Бо он убедил. Но думаю – говорили они на разных языках.
– Я думал, все твои родные погибли, отец, – сказал Пелла.
– И я так думал. И до сих пор думаю.
– Тогда кто же?..
– Самозванец.
– Но…
– Гадать бессмысленно, сначала нужно с ним поговорить.
Пайперу в голову с ходу пришло несколько возможных вариантов, и ото всех попахивало дурным умыслом.
– Я его разыщу, – пообещал Девятый Неизвестный. – Только сначала разберусь с неотложными делами здесь. Нужно, чтобы Непримиримый стал патриархом без особенного шума. И все мы должны это пережить и остаться целыми и невредимыми. В особенности Пайпер.
– Я могу его найти, – вызвалась Герис.
Фебруарен и Делари насупились и дружно покачали головами.
– Ты говорил, я уже готова управляться с Моделью, – проворчала Герис.
– Не готова, – отозвался Фебруарен. – Отправляться в незнакомое место – не готова. Тем более в такую даль.
– На каком языке разговаривают в Грюмбраге? – ласково спросил принципат Делари.
– Думаю, на нескольких, – отозвалась поникшая Герис, – в том числе и на церковном бротском.
– Возможно. Если бы тебе предстояло беседовать с архиепископом или ученым мужем…
– Герис, для тебя и тут найдется достаточно дел, – утешил праправнучку Фебруарен. – Но тебе еще долго придется заигрывать с Моделью, прежде чем ты сумеешь отправиться в незнакомое место. Муно вон не умеет.
– Муно вообще с Моделью не в ладах, – поддакнул Делари. – Способностей ему не хватает.
– Если внушить Модели, что ты не можешь на нее настроиться, Муно, она тебе поверит.
– Да, дедушка.
Оба старика оглянулись на сидевших за столом. Видимо, этот спор они начали задолго до того, как все присутствующие появились на свет.
Совершенно не обязательно обсуждать это прямо сейчас. Перед детьми. Хект ударил по столу кулаком.
– Детишки, – объявил Фебруарен, – никому и никогда не рассказывайте то, что услышали в этом доме. Понятно?
Вытаращившие глаза Пелла, Лила и Вэли закивали. Таким серьезным они старика еще не видели.
– Ваше молчание – вопрос жизни и смерти. – Волшебник повернулся к Хекту. – Бахвальство часто губит преступников и тех, кому есть что скрывать. Такова уж глупая человеческая природа. Всем хочется казаться особенными. А казаться особенным легко, если знаешь нечто особенное. – Фебруарен снова уставился на детей. – Скорее, даже вопрос именно вашей жизни и смерти – если какому-нибудь злодею втемяшится в голову, что вам известно нечто важное о Муно или Пайпере.
– В таком случае не предпринять ли нам соответствующие меры? – предложил Хект, поглаживая левое запястье.
– Быть может, мой мальчик, для тебя еще и не все потеряно. Вот только знакомство с твоим братцем мне придется ненадолго отложить.
В ту ночь Анна не проявила обычной пылкости. Она понимала, как глубоко она сама и дорогие ей люди увязли в войне против Ночи.
– Пайпер, дети не заслужили такой участи. Они и так натерпелись.
– Знаю.
Пайпер не стал напоминать ей, что все трое жили сейчас гораздо лучше, чем беспризорные сироты.
Главнокомандующий вызвал Крулика и Снейгона на «встречу у Кладезя Искупления», как ее окрестил озадаченный Кейт Рук. Продлилась встреча недолго. Ни Крулику, ни Снейгону говорить не дозволили. Рук в сопровождении рыцарей-монахов из Кастеллы конфисковал все учетные книги.
Представление устроили, чтобы спровоцировать дэвов, – пусть бросятся советоваться друг с другом. Кто-нибудь понезаметнее подслушает, кому еще тайно продавали огненный порошок в обход учетных книг.
Проданные из-под полы оружие и огненный порошок Хект изымать не стал – у него не было на это полномочий. Но имена покупателей узнать не помешает.
Бо́льшую часть огненного порошка Крулик и Снейгон продали вельможам из Граальской Империи – тем, кто не слишком-то высоко ценил императрицу.
Катрин повезло – ее недоброжелатели глубоко презирали друг друга и никак не могли сплотиться против нее. У граальской знати издавна практиковались междоусобные свары.
Йоханнесу Черные Сапоги удавалось поддерживать мир. Лотарь слишком рано умер и не успел наделать ошибок. При Катрин же мир не нарушался лишь потому, что каждый смутьян знал: Феррис Ренфрау неотступно наблюдает за всеми из своего темного угла.
Изменят ли положение дел фальконеты?
Вряд ли. Даже самые искусно сделанные пушки годились в основном лишь для убийства Орудий Ночи. На поле боя от них мало толку – разве что устрашающий эффект, оглушительный грохот и много дыма.
Когда Бонифаций VII, несмотря на все усилия Девятого и Одиннадцатого Неизвестных, все же отправился на небеса, удалось обойтись без смуты. Непримиримый в последние минуты Хьюго Монгоза молился прямо у его постели. При сем присутствовали лекари и самые важные принципаты. Для истории необходимы свидетели.
Еще с Хьюго Монгозом в последний час были его дети – те, которых он зачал, когда еще предпочитал женщин смазливым мальчикам.
В коридоре ожидало с десяток человек, среди прочих – главнокомандующий патриаршими войсками и любимчик Бонифация Арманд. Вид у парня был встревоженный, главнокомандующего он явно опасался.
Вместе с Хектом в коридоре ожидал и Аддам Хоф, один из магистров Братства Войны. Хоф прибыл из Ранча со Старклирода. Этому высокому, мускулистому, загорелому мужчине едва перевалило за пятьдесят. Ни он, ни Хект не знали, что когда-то давно, в Святых Землях, им довелось однажды скрестить мечи.