— А кто придумал? Они, верно, давно уже тут стоят. Колокольчик зазвонил, и санки полетели по кругу.
— Лень, Лень! Мы вокруг света едем! У меня просто сердце проваливается куда-то! Давай так до вечера кататься! Но Ленька не выдержал и четырех кругов.
— Я слезу, — сказал он. — Мне эта крутня не нравится. У меня от нее в животе бурчит!
— У меня тоже бурчит. Ты думаешь, это от карусели? Тогда давай скорее слезем!
Очутившись на земле, они оба зашатались и сели прямо на траву.
— Как пьяные! — засмеялась Динка.
— И кто это придумал только! — с удивлением сказал Ленька. — Вокруг столба человека крутить… Сроду не сяду я больше на эту карусель! Пойдем лучше пошатаемся по базару да купим чего-нибудь поесть.
— Пойдем! — обрадовалась Динка.
Они пошатались по базару, купили крючки, хлеб, баранки, съели мороженого, послушали шарманку и человека, который стоял в черном плаще и, переделив свой рот ребром ладони на две половины, пел то мужским, то женским голосом.
«Приходите, милый мой, выпить чашку чая», — пела одна половина его рта высоким, визгливым фальцетом.
«Нет, красотка, не приду, я сижу скучаю», — отвечала другая половина густым басом.
— Зачем это он так делает? — удивилась Динка. — Пел бы просто!
— Так, верно, больше дают, интереса больше, — пояснил Ленька.
— Вот шоколады, мармелады, яблоки, тянучки! — выкрикивал разносчик с лотком.
Ленька купил две тянучки и дал их Динке.
— Одну съешь сейчас, одну на пароходе, — сказал он. — А мне не надо. Я без них обхожусь и сроду сладкого себе не покупаю.
Они снова пошли через толкучку; там как будто стало еще, больше народу. Ленька положил вырученные деньги себе на грудь и все время прижимал их рукой; Динка держалась за его ремень.
— Скандал в замке графа, невеста оказалась гусаром! — выкрикивал в самой гуще какой-то человек. — Скандал в замке графа, выпуск пять копеек!
— Смотри, Лень, выпуск пять копеек! Это, верно, опять Пинкертон какой-нибудь?
— Бог с ним! — сказал Лелька. — Мне что-то надоел он теперь.
— Ну и хорошо! Раз книга плохая, то нечего ее и читать! Еще и пять копеек платить! — рассудительно сказала Динка.
— Полезные советы для вспыльчивых людей! — грянул над ее головой чей-то голос. — Вот, покупайте полезные советы для вспыльчивых людей! Кто хочет изменить свой характер и избавиться от многих неприятностей, покупайте книжку! Всего три копейки! Три копейки полезные советы для вспыльчивых людей! — кричал, размахивая тоненькой книжкой, человек в рваном пиджаке и парусиновых брюках. — За три копейки вы можете изменить свой характер!
— Ой, Лень! Мне обязательно надо изменить свой характер! Купи мне эту книжку! — вцепилась вдруг Динка.
— Зачем это? У тебя хороший характер, — воспротивился Ленька.
— Нет, Лень! Я очень вспыльчивая! Купи! Всего три копейки!
— Покупайте, покупайте полезные советы для вспыльчивых людей!.. — выкрикивал человек в парусиновых брюках, подходя ближе и размахивая своей книжонкой над самой головой Динки.
— Дайте, пожалуйста, ваши советы! Лень, заплати! — крикнула Динка, протягивая руку к книжке.
Ленька нехотя отдал три копейки и спрятал книжку в карман.
— На пароходе почитаем, — сказал он.
На пароход они поспели только в четыре часа.
— Ох, Лень! Катя уже, наверное, уехала, а меня нет, и Алина волнуется!
— Ну вот! — недовольно сказал Ленька. — А я думал, раз матери нет, то ты сегодня вечером пойдешь со мной глядеть фейерверк!
— Это на Учительских дачах? Мы были один раз с Катей и с мамой. Так красиво! Но сегодня мне нельзя. Алина одна с нами, она будет волноваться, если я уйду. Да мне все равно нельзя так поздно уходить из дому. Нет, уж иди один!
— Ну, одному какой интерес!
Они уселись на корме, и Ленька вытащил купленную на базаре книжку.
— Читай с самого начала, — сказала Динка, придвигаясь к нему поближе и заглядывая на первую страницу. — Читай вот здесь!
— «Совет первый, — медленно прочел Ленька. — Если вы, охваченный со всех сторон гневом, обидели свою жену, то предложите ей небольшую эффектную прогулку, и отношения ваши уладятся…»
— Что значит «эффектную»? — озабоченно спросила Динка.
— Ну… значит, куда-нибудь подальше… — морща лоб, сообразил Ленька.
— А здесь сказано «небольшую прогулку» — это, значит, поближе, — возразила Динка.
— Ну, так или сяк — одним словом, куда она хочет, туда и веди ее.
— Это совет для взрослых, читай дальше, — сказала Динка.
Медленно, затрудняясь на каждом слове, Ленька прочел дальше.
— «Если вы, охваченный со всех сторон злобой, боитесь оскорбить любимую вами особу, то опустите голову в ведро с водой, и состояние ваше изменится…»
— Еще бы не изменится! — засмеялась Динка. — Вылезешь мокрая как мышь… Но это все-таки мне больше подходит, — серьезно добавила она.
— Чего там «подходит»! Ты смотри! А то сунешь голову в ведро и не вытащишь ее оттуда!
— Ну что ж, я так и буду ходить с ведром на голове, по-твоему?
— По-моему не по-моему, а этот совет не годится. Вот тут еще есть. «Если вы в порыве вашей злобы кого-нибудь обругали бранным словом и хотите это исправить, то заверьте его в своей полной искренности».
— Это что же… непонятное какое-то, — сказала Динка, — Наверное, опять для взрослых. Читай дальше.
— Тут уже идет другое — вон написано: «Советы неудачным женихам».
— Ну, читай, посмотрим, что это такое…
— «Если вам отказала любимая вами особа, то объявляйте всюду, что у нее одна рука короче другой, и когда ее женихи от нее отпадут, то сватайтесь еще раз…» — с трудом прочитал Ленька и закрыл книжку. — Мошенство все это!
— Нет, не мошенство, а как раз подходит. Не мне, конечно, а Малайке — вот кому! Потому что он никак не может упросить Лину выйти за него замуж, вот!
— Ну ладно! Их дело взрослое, а ты тут ни при чем… На-ко, спрячь свои советы, сейчас сходить будем! — Ленька вынул из-за пазухи тряпку, в которую были завернуты деньги, и весело улыбнулся: — Хорошо поторговали! Мятрич доволен будет!
Пароход, медленно поворачиваясь, подходил к пристани. Из трубы его вместе с черным дымом вырвался протяжный гудок.
— Приехали! — сказал Ленька и бросил боязливый взгляд на свою баржу. Но на ней никого не было.
Глава тридцать шестая НЕУДАЧНЫЙ ПОДАРОК
Алина встретила сестру взволнованным восклицанием:
— Наконец-то! Где ты была?
Испуганная Динка наспех придумывала оправдание:
— Я очень далеко ходила… и очень ослабела… — Ослабела?
— Ну да… теперь уже все прошло, ты не беспокойся. А разве Катя уже уехала? — с опаской спросила Динка.
— Конечно. Она и так задержалась из-за тебя. Я просила ее не говорить маме, что ты куда-то пропала. Ведь мама будет сидеть в театре как на иголках! — с упреком скачала Алина.
— Ну ничего, Алиночка, ты не сердись, ладно? Я сейчас только поем, а потом буду делать все, что ты хочешь, — заглядывая сестре в глаза, сказала Динка.
— Ой, какая ты! — покачала головой Алина, смягчаясь от покорного вида Динки. — Ну, иди поешь, а потом будем заниматься!
Но Динке захотелось окончательно успокоить сестру и задобрить ее подарком.
— Алииочка, я купила одну книжку, чтобы изменить свой характер… Это полезные советы, они стоят всего три копейки…
Но мне пока только одно ведро здесь подходит. Хочешь, я подарю ее тебе? — спросила она, протягивая Алине свернутую в трубочку базарную книжонку.
— Ты купила книжку? — с удивлением спросила Алина. — Про ведро?
— Да нет! — засмеялась Динка. — Почитай лучше сама, тогда все поймешь! А я пойду к Лине, ладно?
Динка побежала на кухню. Алина разгладила измятую книжку и, открыв первую страницу, прочитала несколько строк, потом поглядела на обложку… Автора нигде не значилось Алина открыла наугад другую страницу и с удивлением прочла заглавие третьей главы:
«Семейные советы.
Если вы сильно провинились перед своей женой и не ждете себе скорого прощения, то притворитесь смертельно больным и оглашайте воздух тихими воплями, а также избегайте хорошего аппетита, и вы получите прощение…»
Алина пожала плечами и еще раз осмотрела обложку.
— Выпуск три копейки, — повторила она вслух и побежала искать Динку.
— Дина, Дина! Где ты купила эту книжку? — опросила она сестру, найдя ее за кухонным столом уплетающей свой утренний завтрак и обед. — Где ты купила эту книжку? — повторила Алина.
Динке захотелось повысить в глазах сестры ценность «полезных советов».
— Я купила ее у одного учителя! — с гордостью сказала она.
— У учителя? — Алина снова бросила взгляд на обложку и решительно заявила: — Ты врешь! Никакой учитель не станет продавать такую чепуху. Говори правду!
— У учителя? — Алина снова бросила взгляд на обложку и решительно заявила: — Ты врешь! Никакой учитель не станет продавать такую чепуху. Говори правду!
— Я нашла ее в лесу, — испугавшись дальнейших расспросов, сказала Динка.
— А при чем тут учитель? — строго спросила Алина.
— Да это я просто так, для красного словца, сказала… Я нашла ее на Учительских дачах и думала, что потерял какой-нибудь учитель, потому что тут такие полезные советы… — окончательно завралась Динка.
— Ну, Дина!.. Находить такие книжки да еще приносить их в дом! Этого я от тебя не ожидала…
— Но ведь я же не знала, о чем тут написано! Я же принесла только показать! Брось ее в печку, Алина! Брось скорей!
— Нет, я покажу маме. Пусть мама знает, какие книжки находит ее дочка! — угрожающе сказала Алина и, держа злополучные «советы» двумя пальцами, направилась в свою комнату.
Закрыв на крючок дверь и устроившись в уголке постели, она внимательно прочитала все советы, тихонько фыркая в руку, а иногда и смеясь до слез. Некоторые, самые смешные, по ее мнению, она даже переписала для Бебы. Вдвоем они говорили о многом и знали гораздо больше, чем могли предполагать взрослые.
Окончив это занятие, Алина обернула книжку в бумагу, чтобы мама не испачкала рук, и сама тщательно вымыла руки с мылом.
«Это же три коп…» — повторяли они потом с Бебой каждый раз, когда им приходилось встречаться с величайшей глупостью или недостойный их внимания гимназист просил у них на память ленточки из кос.
Глава тридцать седьмая НА КРЫЛЕЧКЕ
Когда младшие дети оставались на попечении Алины, то в доме наступал образцовый порядок и тишина. Боясь, что Алина рассердится на что-нибудь и разнервничается без мамы, Динка и Мышка изо всех сил старались угодить ей. И теперь, сидя за столом, они усердно занимались. Алина, держа в руках учебник грамматики, прохаживалась по террасе и, подражая настоящей учительнице, медленно диктовала:
— «Румяной зарею покрылся восток…» Повторяю: «Румяной зарею…» Дина, слушай внимательно, как я говорю…
Динка, склонив набок всклокоченную голову, которой не помогал даже железный Ленькин гребень, старательно выписывала слова. В диктовках, которые писала Динка, были всегда два главных недостатка: у тех слов, которые почему-либо казались ей значительнее других, она ставила даже в середине фразы заглавные буквы и, кроме того, очень любила восклицательные знаки.
Но сегодня Динка тщательно следила за собой, и Алина, заглянув к ней в тетрадку, сделала только одно замечание:
— Дина! У тебя написано «руманой зарею». Тебе же ясно слышно: румяной…
— Ой! — воскликнула вдруг Мышка. — Я вышла замуж за линейку!
Все три девочки засмеялись. Мышка редко делала ошибки, но по рассеянности часто переносила слова за линейку.
— Перепиши заново эту строчку, Мышка! И старайся быть внимательной! — сказала ей Алина.
Мышка начала переписывать строчку, но у калитки вдруг раздался громкий смех, и на дорожке появились Катя и Марина. Обе они были нарядные, разглаженные и причесанные как для театра, и это было как раз то время, когда люди уже входят в партер или в ложу и кладут на колени бинокль. Что же случилось?
— Мама! Почему вы вернулись? Забыли билеты?.. Почему ты смеешься, мамочка? — бросаясь навстречу, спрашивали дети.
— Да потому что… ха-ха-ха… один раз в кои-то веки выбрались, одевались, одевались… — хохоча до слез, пыталась объяснить Марина.
— Ну, скажи пожалуйста, всю дорогу хохочет, прямо неловко. Ну что тут смешного? Отменили «Живой труп» — и все! Вернули нам деньги, — сказала Катя.
— Одним словом, «як бидному жениться, то и ничь мала». Ну, бог с ними! Пойдем в другой раз! Зато посидим сегодня вместе на крылечке, — обнимая детей, сказала Марина.
Посидеть вечерком на крылечке, тесно прижавшись к маме, такой уютной, тесной кучкой, слушать тихий мамин голос, когда она что-нибудь рассказывает о папе, о том, как они жили раньше и какие они были маленькими… Обо всем, обо всем говорит с ними мама… Такие счастливые эти вечера на крылечке!
— Только не торопите маму, пусть она раньше поест, слышите, дети? — тихонько предупреждает сестер Алина.
— Конечно, конечно, пусть мама раньше поест, — соглашаются обе, но через несколько минут нетерпеливо спрашивают: — Ты хочешь есть, мамочка? Ты раньше попьешь чаю? Сказать Лине, мамочка?
— Нет-нет! Я ничего не хочу. Я только переоденусь, — отвечает мать.
Марина тоже любит эти вечера наедине со своими детьми; кроме того, она уже давно записала в маленькой книжечке разные пословицы, ей хочется разобрать их вместе с девочками.
— Ну, садитесь, — говорит она, — а я сейчас найду свою записную книжку.
— Садитесь, садитесь! — хлопочет Динка. — Занимайте где хочете… уступчиво предлагает она сестрам.
Алина и Мышка усаживаются на верхней ступеньке, оставляя между собой место для мамы. Каждой хочется держать мамину руки и прижиматься головой к ее плечу, но есть еще третье место, ниже одной ступенькой; это место у маминых колен, там виднее мамино лицо, ее глаза и улыбка. Это Дин-кино место.
И вот уже все уселись, разобрали мамины руки и косы, мама сидит так тесно, как в гнезде. Заходящее солнце уже заблудилось где-то за дальними просеками, но в саду еще светло. Впереди длинный-длинный летний вечер.
— Подождите, дайте мне мои руки, я хочу прочитать вам пословицы, улыбаясь, говорит мама, освобождая свои руки и перелистывая книжечку. — А что это такое — пословицы? Откуда они взялись, кто их сочинил, — вы не знаете?
— Это народная мудрость, — говорит Алина. Но Динка смотрит на маму.
— Диночка, эти пословицы не сочинял писатель. Они появились в народе. Вот скажет кто-нибудь, а другие запомнят. Меткое, умное выражение легко запоминается, вот и ходят в народе эти пословицы… — затрудняясь объяснением, говорит мама. — Вот ты послушай и поймешь. О чем, например, говорит эта пословица: «Тонул — топор сулил, а вытащил — и топорища жаль». О чем это?
— Это вот если неблагодарный человек, — торопится ответить Мышка. — Вот, например, Алинина Клепеницер. Она очень боялась экзаменов, и, когда Алина с ней занималась, она все-все обещала! Даже такие красивые книги издательства Вольфа хотела ей дать почитать, а как выдержала экзамен, так ничего не дала. Алина попросила у нее на лето маленький глобус, так она и глобус не дала!
— Ну ладно! — говорит Алина. — Я ведь с ней не за глобус занималась.
Клепеницер была ее одноклассница и сидела на ближайшей к ней парте.
— Она же моя подруга, — добавляет Алина.
— Но Мышка права: у твоей подруги нет чувства благодарности, она не захотела сделать что-то хорошее и для тебя, а сулила больше, чем ты просила у нее… А вот еще одна пословица: «Пошел кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить». Что это значит? — спрашивает мать.
— А! Вот это, уж наверное, о нашей Клепеницер! — оживляется Алина. — Она, мама, все время списывает да списывает и когда-нибудь обязательно попадется! Сколько я ей говорила!
Мама разбирает одну пословицу за другой, и всё почему-то оказывается, что они подходят одной несчастной Клепеницер.
— Ну, оставим уж в покое эту беднягу Клепеницер.
Может, и нам тут что-нибудь подходит? — лукаво говорит мама. — Вот, например, такая пословица: «Не в свои сани не садись»…
— Это мне… — смущенно говорит Алина. — Я знаю, что ты про меня думаешь.
— Но почему? — улыбается мама.
— Ну, потому что я все воображаю себя взрослой и стараюсь сесть «не в свои сани».
— А! — смеется мама. — Может быть, и так. А вот эта кому: «Сколько веревочку ни вить, а кончику быть»…
— Это нашей Динке! Динке! Динке! — шумно радуются Мышка и Алина.
— Потому что она, мама, наврет что-нибудь, а потом забудет, как врала, и скажет совсем другое — вот кончик и вылезет наружу! — объясняет Алина.
Динка настороженно смотрит то на сестру, то на мать.
— Слышишь, Динка, говорят, что это о тебе сказано. А ведь человеку бывает ужасно стыдно, когда его ловят на вранье, — наклоняясь к дочке, говорит мама и, приглаживая ее волосы, добавляет: — Ну ничего. Скоро она у нас станет старше и сама поймет как это нехорошо.
«Ох, мамочка, — уткнувшись к ней в колени, думает Динка, — я и сейчас понимаю, но у меня такая жизнь… Ну разве можно сказать про Леньку, когда сам Ленька не хочет! Ведь это чужая тайна… Счастливые вы все, вам не надо врать…»
А мама, как будто не замечая ее смущения, вычитывает из книжечки еще одну пословицу: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться».
— А это мне! — радуется Мышка. — Это о Гоге… Вот я не презираю его, как Динка, и он мне много интересного рассказал, и стихи читал, и книжку обещал дать. Значит, я не плюнула в колодец — и мне пригодилось!