— Пойдем… поищем чего-нибудь перекусить, — отдышавшись, Кай с трудом поднялся на ноги. — Вот, белоснежка, на всякий случай. Если что — лучше просто кричи. Мы услышим. Бизон, вставай.
По взгляду, которым он окинул меня, я догадалась: понимает, что бросать без защиты двух девушек рискованно, но и по-прежнему не хочет оставлять нас с Бизоном наедине. На траву возле меня упал нож. Как назло, тут же вспомнились слова бритоголового о том, что кэп разыгрывает из себя героя передо мной. Пришлось напустить на себя безразличный вид, протянуть руку и сжать оружие.
Парни ушли, стало тихо. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я села, подтянула колени к подбородку и принялась мечтать о том, как вернусь домой. За прошедшие сутки усиленно отгоняла от себя плохие мысли, боялась, что если начну скучать по родителям, то окончательно расклеюсь, но… мне так их не хватало! Мама, наверно, пришла бы в ужас, если бы увидела меня вот такой: растрепанной, грязной, притаившейся в траве посреди незнакомой планеты на самом краю космоса! И я бы все отдала, чтобы с неба сейчас спустился звездолет отца. Любую трепку бы выдержала.
— Все будет хорошо… — раздался тихий голос.
Я обернулась. Катя смотрела на меня печальными глазами.
— Как ты?! — встрепенулась я.
Она слабо улыбнулась.
— Лучше.
— Ничего не болит?
— Болит. Но терпимо пока. Зачем мы прятались в кустах?
Захлебываясь от эмоций, я принялась рассказывать подруге про загадочные символы и страшных существ. Катя слушала-слушала, а потом вдруг всхлипнула:
— Мне страшно.
Я тут же прикусила язык. Вот дура! Вывалила на больную, едва очнувшуюся подругу все ужасы нашего пребывания! Надо было придумать отговорку. По лицу Кати бежали прозрачные слезинки.
— И за Лизку волнуюсь, — запричитала она, — и пить хочется, и кушать…
— То, что кушать захотелось — это хороший знак, — попыталась утешить я, — кушать хочется, значит, на поправку идешь. — Я потрогала лоб подруги. — Вот и температура вроде снизилась.
Она шмыгнула носом, но успокоилась.
— А я сегодня — представляешь? — ела крысу! — совсем другим, бодрым голосом, заговорила я.
— Крысу?! — Катя поморщилась.
Я принялась рассказывать ей про свой опыт, как про большое приключение. Словно мы сидели в нашей комнате в общежитии, на полу, с бокалами мартини, и делились историями из жизни. Как раньше, обсуждали мальчиков, встречи и расставания с ними. Вытерев повлажневшие глаза и запретив себе раскисать, я делала все, чтобы Катя хоть немного улыбнулась.
Как делал Кай, когда смешил меня глупыми фразами, о которых я тоже поведала подруге.
— Он нравится тебе, да? — вдруг спросила Катя, на ее лице читался укор.
— Кто? Кай? — я фыркнула и покачала головой, но подруга выглядела серьезной.
— Ты говоришь о нем с таким же выражением лица, как моя сестра… — тихо сказала она, — у тебя взгляд такой же… и почти те же фразы…
— Что?! — я почувствовала, что щеки начинают гореть.
— Он же Лизкин парень, Дана. Мы же поклялись друг другу, что парень подруги — это святое, ты помнишь?!
Я помнила ту клятву, данную как раз на одном из девичников, прекрасно помнила. Чуть ли не слово в слово. Но нарушать и не собиралась.
— Катюш, — начала я и не могла отделаться от ощущения, что оправдываюсь, — он просто помогает мне. По-дружески. Я… чувствую к нему благодарность. Обычную человеческую благодарность. Ничего больше. Правда. Я бы не стала тебе врать.
— Пообещай мне, — Катя неожиданно сильно стиснула мою руку, — что ты никогда не обидишь мою сестру. Лизка любит его. Неважно, сколько раз он там тебя спасал.
Я растянула губы в улыбке, но, похоже, получилось криво.
— Обещаю. Конечно. Что за глупости ты себе придумала?
— Лизка бы никогда так с тобой не поступила, — продолжала хмуриться Катя.
— Я… — не выдержав упрека в глазах подруги, я отодвинулась, — пойду в туалет схожу, пока парни не вернулись. А то вечно неудобно от них прятаться. Вот, — я вложила в ее руку нож. — Ты зажми покрепче и, если что, кричи. Я — мигом.
В туалет, действительно, хотелось, но и возвращаться обратно из зарослей я не торопилась. Постояла, прислонившись спиной к стволу дерева и откинув голову. Мне понравился Кай?! Ну да, я больше не могла ненавидеть человека, который делал все, чтобы сохранить мне жизнь и здоровье. Но если бы Бизон поступал так же, то к нему бы я испытывала те же чувства. Это простая благодарность и ничто иное.
Решив так, я заставила себя двинуться обратно. Оставлять Катю надолго было безрассудно с моей стороны. Что-то нервы расшалились, раз не смогла достойно выдержать необоснованных подозрений.
Я выбралась из кустов как раз в тот момент, когда от носилок отходил Бизон. Сначала обрадовалась: парни вернулись, наверняка с добычей. Потом удивилась: Кай отсутствовал.
— Ты один? — окликнула я бритоголового.
— Ага, — он показал мне флягу с горючей смесью, — из дупла кое-какую живность хотим выкурить.
Бизон удалился, но подозрения не отпускали меня. Я присела возле Кати.
— Зачем он подходил к тебе? Что говорил?
— Ничего, — слабым голосом ответила она, — спросил, как себя чувствую, и все.
Я расслабилась и откинулась назад. Нервы точно шалят, от бритоголового постоянно пакости ожидаю, а тот, наверно, просто ждет не дождется, когда моя подруга сможет на ноги встать и пойти самостоятельно.
— А он не плохой, — продолжала заплетающимся языком подруга, — ягодами угостил…
Сухой ком застрял у меня в горле. Я повернула голову, надеясь, что ослышалась.
— Какими ягодами, Катя?!
Все нехорошие подозрения ожили, будто змеи, поднявшие головы из травы.
— Сладкими… — она разжала ладошку, перепачканную темно-синим соком.
Я схватила руку подруги, словно могла прочитать будущее в засохших пятнах на коже. Кай же говорил, что на планетах протурбийцев полно ядовитых растений. Он сам пришел в ужас, когда я съела тот клубень. Что говорить про ягоды, которые и на Земле-то не всегда считались безобидной едой…
Катя вдруг издала булькающий звук. Ее глаза расширились от ужаса, на висках выступил пот.
— Нет… — зашептала я, чувствуя, как обрывается сердце и ухает куда-то в пятки, — нет, нет, нет…
Я повернула голову Кати на бок и вовремя: ее вырвало. Под моими ладонями, удерживающими подругу, пробежала дрожь. Сначала это были легкие потряхивания, но уже через пару мгновений все тело Кати выгибалось и колотилось так, что я с трудом удерживала ее на носилках. Не будь она такой ослабевшей, возможно, яд медленнее бы подействовал. Но теперь катастрофа надвигалась с угрожающей скоростью.
Судороги усиливались и усиливались. Наконец, затихли. Вспомнив, что делал Кай, я попыталась засунуть пальцы в горло пострадавшей и вызвать еще рвоту, но рефлекс не срабатывал. Я пробовала еще и еще, пока кто-то не обхватил меня сзади и не оторвал от носилок. Почудился знакомый запах костра и мужского пота.
— Все… все… — зашептал на ухо Кай, сильно притиснувшись щекой к моему затылку. — Уже все…
Я обнаружила себя с перепачканными рвотой и пеной руками, а Катю — с посиневшими губами и веками и безжизненным взглядом, устремленным в сторону.
— Нет! Не все!
— Все! — он встряхнул меня, прижимая плечи так крепко, словно мы опять прятались от черных бесполых теней. — Хватит!
Внезапно я поняла, что, и правда, все. Еще несколько дней назад мы сидели в нашей комнате в общежитии, готовились к экзаменам, пока Лизка вертелась перед зеркалом, строили планы на лето, на будущий год, на целую жизнь! И вот — все. Сначала я не уберегла Лизавету, не успела перехватить ее, когда та отстегнулась. Теперь оставила Катю одну, убежала, застеснявшись собственных чувств, не уследила, когда к ней подкрался убийца.
Мой взгляд отыскал Бизона, который сидел в сторонке и наблюдал за нами. Пальцы скрючились от желания впиться в эту крутолобую морду и расцарапать ее до крови.
— Ты! — я вырвалась из рук Кая и кинулась к бритоголовому. — Ты ее отравил.
Тот мигом вскочил, в руке сверкнул нож.
— Поаккуратнее с обвинениями, мелкая! — взревел он.
Я застыла при виде оружия. Бизон собирается применить его против меня? Но Кай не раздумывал. Все произошло быстро. Бритоголовый только дернулся от удара и схватился на разбитый нос, а лезвие отлетело в траву. Сообразив, что преимущество на нашей стороне, я снова бросилась в бой.
Я застыла при виде оружия. Бизон собирается применить его против меня? Но Кай не раздумывал. Все произошло быстро. Бритоголовый только дернулся от удара и схватился на разбитый нос, а лезвие отлетело в траву. Сообразив, что преимущество на нашей стороне, я снова бросилась в бой.
К сожалению, Кай решил занять позицию третейского судьи, потому что перехватил меня на бегу. Дернул назад так, что на мгновение земля ушла из-под ног, а пряди волос упали на лицо. Я тряхнула головой, откидывая их, и продолжила рваться вперед.
— Ты дал ей ягоды! Ты ее убил!
— Я хотел подкормить девчушку, чтоб меньше ныла, — расплылся в недоброй улыбке Бизон. По его верхней губе текли струйки крови, придавая лицу зловещий вид. — Тем более, кэп разрешил.
Руки Кая на моей талии напряглись.
— Вообще-то, я сказал тебе не трогать те кусты, когда мы проходили мимо, — бросил он.
— Да?! — Бизон изобразил изумление и приложил ладонь к груди. — Мне так жаль! А мне показалось, ты сказал: «Собери и угости девчонок». Я сам их попробовал по пути. Ничего, вкусные.
Девчонок. Значит, участь Кати могла постигнуть и меня. Если бы не случай с овощем, я бы, может, тоже не сообразила отказаться. Доверчиво наелась бы, а Бизон тем самым убил двух зайцев: избавился от носилок и отомстил бы мне за отказ ублажить его по первому требованию.
— Да черта с два ты попробовал! — фыркнула я от бессильной злобы. — Ты даже корешок из земли попробовать побоялся раньше меня! Ты бы ни за что не стал есть ягоды.
— Так говорю же, показалось, как кэп уверенно заявил, что съедобные, — продолжал косить под дурачка бритоголовый.
— Ты нести ее не хотел! Все время жаловался, что тяжело идти, медленно. Подыскивал удобный момент, чтобы избавиться, да?
— Ну хватит! — рявкнул Кай и оттолкнул меня подальше, а сам встал между мной и Бизоном. Расставил ноги, сжал кулаки и посмотрел на меня исподлобья: — Достаточно пошумели. Ты ему все равно ничего не докажешь. А он все равно будет все отрицать.
— Пусти меня к нему, — оскалилась я.
— Нет. Ему ничего не будет, а ты только поранишься.
Меня поразило, с каким спокойствием Кай воспринял попытку Бизона выставить его виноватым. Словно… ничего другого и не ожидал? Ну конечно, они же типа не друзья, их связывает общее темное прошлое и незаработанный навар со сделки. Но мы же с Каем заключили альянс. Он должен был мне помочь!
— Сделай что-нибудь, — я схватила его за руки и с надеждой заглянула в глаза, — дай Кате какую-нибудь траву. Как ты сделал со мной. Дай противоядие. Пожалуйста. Я прошу тебя!
Он отвел взгляд, между бровей пролегла глубокая складка.
— Не проси меня… ни о чем.
— Ты же все можешь! — умоляла я. — Все знаешь! Для тебя нет ничего невозможного.
— Да я не врач, ясно? — не выдержал Кай. — Не протурбийский лекарь! Я давно уже забыл половину из того, что знал когда-то! Не проси меня о том, чего я не могу для тебя сделать! И хватит спорить, солнце садится.
У меня опустились руки. Внезапно я поняла, какой наивной была все это время. Надеялась на лучшее, на какие-то человеческие чувства, которые помогут нам остаться самими собой в этой глухомани. Самообман, иллюзия. Это на благополучной цивилизованной Земле можно неделями, а то и месяцами разбираться в причинах смерти одного человека. Здесь, на краю космоса правили другие законы. Это то, о чем говорил Кай. Заметил, что кого-то рядом не стало — встряхнись, соберись и иди дальше. Потому что солнце садится. Потому что есть вещи поважнее чужого горя. Собственная жизнь, к примеру.
— Тебе Катя тоже мешала, — пробормотала я и сделала шаг назад.
— Проклятье, белоснежка, — скривился Кай, — я такого не говорил.
— Нет. Ты тоже соглашался, что она нас тормозит и выдаст своими стонами.
Он простонал сквозь стиснутые зубы.
— Это не означает…
— Нет, — я остановила его жестом, — все нормально. Дайте мне что-нибудь, чтобы выкопать могилу. А потом нас уже ничто не затормозит.
* * *На невысокий холмик красноватой протурбийской земли я положила букетик из лесных цветов и трав. Церемония, если у кого-то повернулся бы язык так сказать, прошла быстро. Почва оказалась рыхлой, я легко поднимала ее ножом и руками. Как-то незаметно присоединился Кай, а потом и Бизон, проворчав, что мы так провозимся до следующего утра, взялся за дело.
Когда все закончилось, мне дали пять минут, чтобы проститься, но я все сидела и сидела на пятках у последнего пристанища Кати и никак не могла уйти. Тени становились все длиннее, солнце уползало за горизонт, но мне казалось, что нужно еще немного времени, чтобы отдать последний моральный долг. Как я объясню все ее родителям? Я горько усмехнулась от этой мысли. А кто сказал, что вообще их увижу? Да и своих, пожалуй, тоже.
На плечи опустилась тяжелая куртка. От неожиданности я вздрогнула. Только теперь заметила вечернюю прохладу, окутавшую тело. За спиной раздавалось недовольное ворчание Бизона о том, что мы опять тратим драгоценное время. Кай присел рядом, помолчал, глядя на свежевскопанную землю. Я рассматривала в профиль его грязное, заросшее, суровое лицо и думала о последних словах Кати. Мое сердце бьется чаще, когда он заботится обо мне. Между нами иногда возникает даже что-то вроде безмолвного взаимопонимания. Но это неправильно. Так нельзя.
— Она бы все равно умерла рано или поздно, — тихим голосом произнес Кай, не отрывая взгляда от могилы. — Это должно было случиться. Мой схур никогда не ошибается.
— Кто?! — скривилась я.
— Неважно. Просто подумай о черных тварях, которые бродят где-то по этому лесу, и…
— Не надо меня утешать, — я отвернулась и тоже стала смотреть перед собой, — к тому же, у тебя дерьмово это получается. Скажи прямо, что нам пора уходить.
— Послушай, белоснежка, — Кай схватил меня за локоть, чуть повернул голову, — я понимаю, что ты хочешь скорбеть о подруге. Это твое право. Я лишь прошу тебя сделать это позже. Потому что ты все равно не сможешь избавиться от боли за один вечер. От нее вообще невозможно избавиться, если кто-то был тебе дорог. Можно только пережить, чтобы двигаться дальше.
У него был странный голос. И странное выражение лица. Такое, что мне захотелось протянуть руку, провести по строго очерченным скулам, убедиться, что передо мной тот же самый человек, которого уже привыкла видеть рядом.
— Так вот что с тобой случилось, — прошептала я, внезапно увидев его в другом свете, — ты кого-то потерял. Кто-то умирал на твоих глазах, и теперь ты смотришь на меня и видишь очередную мертвячку. Поэтому постоянно твердишь о безопасности. Ты уже мысленно похоронил меня, поставил на мне крест и посчитал слабой!
Кай хотел что-то ответить, но я оборвала его протестующим жестом.
— Но я уже говорила тебе, что не слабая! Я тоже боролась, как и ты! Только пыталась не остаться в одиночестве. И тут ты ничего не можешь со мной поделать. Я не одна из твоих знакомых, я — не Лиза, которая заглядывала тебе в рот по любому поводу!
— Да, ты из тех, кто будет спасать любого больного хомяка, даже когда тот вот-вот сдохнет!
— Катя — не хомяк! А ты не осуждаешь Бизона. Ничего ему не сделал. Даже нос разбил только потому, что тот махал ножом передо мной.
— Твоя подруга мучилась, — прищурился Кай, — как ты не понимаешь?
— Так Бизон, оказывается, еще и доброе дело совершил! — усмехнулась я и выдернула локоть из его пальцев. — У тебя тоже руки чесались Кате что-нибудь дать, а? Ты бы тоже так сделал?!
Похоже, я попала в цель. Ему очень не хотелось отвечать на вопрос.
— Я не сделал этого только из-за тебя, белоснежка, — наконец, глухо произнес Кай, — потому что ты хотела ее спасти.
Подобный ответ я и ожидала услышать, поэтому только покачала головой. Что тут можно было сказать?!
— В прошлом я делал много чего, — процедил он, как будто мое молчание задело за живое, — выбирался из дыр похуже этой. И по-прежнему могу делать все, что потребуется. — Ладонь Кая вдруг несмело поползла по моему рукаву, нашла пальцы и сжала их. — Поэтому пока ты будешь идти за мной, этого делать не придется тебе самой.
Я с недоверием подняла взгляд. Кай поджал губы и хмурился.
— Чтобы принимать трудные решения, нужно быть зверем внутри, — процедил он, все сильнее стискивая мою руку, — и я не хочу, чтобы ты стала такой… такой, как я. Моего схура достаточно для нас двоих.