Я сам в Червоносельском видел много «двухсотых». Санитары, которые шли с нами, говорили, что только за последние сутки вывезли триста-четыреста трупов.
Собрание «Донбасса» будет непростое
Мы, моя группа, сейчас едем на точку сбора «Донбасса», чтобы увидеть, с кем дальше воевать. Если эти же люди будут командовать и дальше — я уйду в другой добровольческий батальон.
К Семенченко у меня претензий нет никаких. Его тогда не было — и, насколько я знаю, он в Киеве активно пытался вытащить нас оттуда. Претензии у меня к Филину, к комвозвода Артисту.
Мы надеемся, что комбат приедет на базу. Не знаю, будет ли Филин. Артист вышел из плена ДНР и едет вместе с Шахом, кстати. Но меня такие люди, как Филин и Артист, больше не интересуют.
Все перед глазами стоит каждую ночь. Смерть друзей, горящие люди — когда ты ничего сделать не можешь. Стоит перед тобой человек и горит, как факел. Я не знал, что люди так горят. И ты понимаешь, что уже ничего сделать не можешь.
Я видел мужество людей, когда у человека оторвана рука, висит на коже, ему дали обезболивающее, а он кричит: «Где мой автомат? Работать надо!»
А другой, командир: «Ай, у меня сердце! У меня может быть инфаркт». И прячется в подвал, ни одного выстрела не сделав. Это поражает больше всего. Но Бог им судья.
Собрание «Донбасса» будет непростое. Может, Призраку попытаются закрыть рот, но вряд ли что-то получится. Потому что я говорил: если кто-то может меня «макнуть» — пожалуйста, я выйду перед ребятами.
А я предъявляю только то, чему я лично был свидетелем, и не распространяю ни слухов, ни сплетен. Если я говорю, что это было так — у меня есть свидетели, и я честью клянусь, что это было так. Если я не знаю, почему мы не отходили из Иловайска, — я так с самого начала и сказал.
Записал: Артём Чапай, Insider
18 сентября 2014
Война без опознавательных знаков. Что происходит вокруг Мариуполя
В последние дни в мирном Мариуполе появилось ощущение тревоги. После того как украинскую армию «выдавили» из Новоазовска предположительно российские военные под флагами «Донецкой народной республики», а боевики ДНР продвинулись на юг после боев под Иловайском, местные жители опасаются, что боевые действия могут затронуть и их морской город.
Каждый день мариупольцы — учителя, рабочие, экономисты, предприниматели — выезжают на окраины Мариуполя и помогают военным строить оборонительные укрепления. Волонтеры и бизнесмены, которые раньше одевали и кормили армию и батальоны Нацгвардии, теперь ищут средства на оборону.
Мариуполь — единственный крупный город в Донецкой области, который не тронула война, если не считать событий 9 мая, и который за несколько месяцев успел стать столицей региона и взять на себя роль главного тыла. Сегодня с восточной и северной сторон над ним нависла «армия» ДНР и российская солдатская «подмога».
Администрация области во главе с Сергеем Тарутой пытается успокоить население и утверждает, что вторжения не будет, и пока что поводов для паники действительно нет, но при этом боевые действия постепенно смещаются ближе к городу-порту.
Сам город не очень-то и защищен: моему таксисту удалось выехать на трассу, минуя украинские блокпосты. Теоретически через эту дорогу может проехать целая колонна боевиков под видом мирных жителей и беспрепятственно провести разведку или устроить провокацию.
В пятидесяти километрах от Мариуполя, в поселке Гранитное, в воздух поднимается несколько воронок пепельно-серого дыма. Там, объясняет местный житель, идут бои: такой дым ни с чем другим не спутать...
К востоку от Мариуполя линия фронта передвинулась уже к городу Тельманово. Еще два дня назад там, над зданием администрации, развевался украинский флаг.
Он и сейчас развевается, но неподалеку уже стоит блокпост с ДНРовцами. Правда, никаких опознавательных знаков на этом блокпосту нет. Впрочем, ни флагов ДНР, ни флагов «Новороссии» нет и по дороге в Старобешево, где на днях шли бои с вышедшей из окружения в Иловайске украинской армией. Только пара сожженных украинских БТРов на трассе и разбитый гусеницей асфальт напоминают о том, что здесь заканчивается мирная территория.
На въезде в Старобешево по краям дороги земля вся изрыта окопами: здесь сидят снайперы ДНР. Командует ими 34-летний Андрей Малютин с позывным Матвей. В его удостоверении, заверенном Игорем Стрелковым, сказано, что он стрелок. Сам он говорит, что раньше работал стропальщиком в Дебальцево.
С гордостью демонстрируя свежую, блестящую российскую медаль «За боевые заслуги» на груди, он проводит нас в глубь города — показать трофейные разбитые танки и места, где шли бои.
— Хочу уже наконец искупаться в соленой воде... Прям в танке, — смеется он, намекая на то, что в ближайшее время планирует оказаться в Мариуполе. На вопрос, когда именно, отвечает: не позднее чем через неделю.
В команде с Матвеем работает смуглый осетин с золотыми зубами, позывной Медведь. Усевшись на край выкрашенного в камуфляж буса, он вгрызается в палку колбасы и закусывает черствой на вид лепешкой. Медведь воевал в Цхинвале в 2008-м и во второй Чеченской войне. Похоже, что другого занятия, кроме войны, он не знает.
— Один из лучших моих бойцов, — говорит Матвей, кивая на Медведя. Тот в ответ то ли скалится, то ли смеется.
Через Старобешево из Иловайского «котла» выходили украинские военные. 30 августа сюда зашла танковая рота и, говорит Матвей, открыла огонь по магазину, в котором укрывались боевики.
Матвей подводит нас к зданию Старобешевского МВД, где сейчас базируются боевики, и сообщает, что покажет пленных. На площадку под конвоем выводят троих мужчин.
Один из них, Артём, сильно волнуется. Это видно по тому, как он нервно оглядывается по сторонам и заикается. Простой солдат, механик танка, попал в плен недавно. Служил в армии в 93й бригаде и в какой-то момент был откомандирован на восток. Когда попал в «котел» под Иловайском, вместе со всеми получил приказ отходить в Старобешево по обещанному «гуманитарному коридору». «Коридору», который превратился в бойню для украинских солдат.
Второй, Алексей Кириленко из Харькова, попал в плен к Матвею буквально сегодня. Он не военный: еще зимой пошел в «народный полк» защищать митинги Евромайдана, а потом отправился добровольцем в разведку при штабе АТО. Его подразделение было разбито на Саур-Могиле.
Оттуда он решил идти пешком к своим, в район Волновахи. Шел восемь или девять дней (из-за контузии не может вспомнить деталей), скрываясь по лесам. Питался, говорит Алексей, сырой кукурузой, яблоками и подсолнечником. А в плен попал уже на блокпосте в Старобешево.
Алексей выглядит измотанным, но решительным.
— Отступление было неожиданным, и я надеюсь, что это еще не поражение все-таки. Я уверен, что Украина сюда вернется, — говорит он, несмотря на то, что его стерегут ДНРовцы с автоматами. — Я здесь защищаю свою страну и знаю, что это никакая не гражданская война, а интервенция под видом гражданской войны. Здесь такое количество высокотехнологического оружия, которое требует серьезной координации, что я уверен: с нами воюют кадровые русские военные. Посмотрите внутрь любого танка, там написаны номера российских частей.
Третий пленник, Анатолий Бабченко, — бывший звонарь в православной церкви, приписан к Кировоградскому батальону. В отличие от Кириленко, он считает, что на востоке Украины идет гражданская война, где «брат убивает брата». Тем не менее он также сообщает, что люди, которые поймали его под Саур-Могилой, россияне.
— Вероятно, по законам нынешнего времени в моем батальоне скажут, что я погиб от пьяной драки, у нас там так сейчас, — предполагает Анатолий. — А политикам спасибо, что обманывают народ.
На вопрос, что будет с пленниками, командир боевиков Матвей отвечает, что их, вероятно, отправят «восстанавливать Донецк». Именно так сейчас говорят военным и бойцам Нацгвардии, попавшим в плен после разгрома под Иловайском.
Сколько всего украинских военных оказались у ДНРовцев и сколько получили ранения после трагического разгрома в «котле» — сказать трудно. Только раненых — около пятисот. А некоторые, как Кириленко, до сих пор пытаются самостоятельно выбраться с территории противника и добраться до своих.
...А тем временем Мариуполь, находящийся в нескольких десятках километров от мест, где сейчас происходят драматические события, живет в тревожном ожидании. Но, несмотря на громкие заявления ДНРовцев о том, что боевики вот-вот зайдут в морской город со стороны Старобешево и Волновахи, местные жители держатся решительно и спокойно. За месяцы противостояния они научились обороняться.
Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»
Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»
3 сентября 2014
1 сентября боевики взяли под контроль Луганский аэропорт, который в течение трех месяцев удерживала украинская армия.
Никакого перемирия нет
В этом — определенный юмор: русскоязычный из Харькова в батальоне ОУНАлександр Величко — экономист, в мае 2014 года оставил должность финансового директора проекта жилой недвижимости и записался добровольцем в Нацгвардию. Провел 39 дней под Славянском, а потом около трех недель — под Донецком.
Из второго батальона Нацгвардии перешел в добровольческий батальон Организации украинских националистов, по его словам, хотел более активно действовать. «В этом — определенный юмор: русскоязычный из Харькова в батальоне ОУН», — ухмыляется Александр.
— Сейчас вроде перемирие. Как у вас на месте?
— Ключевое слово «вроде». Ничего не изменилось. Было затишье в день перемирия, но в десять часов вечера к нам прилетел залп АГСа (автоматического гранатомета станкового. — Авт.), и мы все всё поняли.
Сейчас все точно так же, как и до «перемирия», даже в последнюю неделю стало интенсивнее.
— В чем тогда заключается перемирие?
— Не знаю. Если сравнить с перемирием в Славянске: тогда нас перестала поддерживать артиллерия — и по нас гораздо больше стали работать из минометов. Но «гораздо больше» — это по меркам Славянска. Здесь это был бы день отдыха. Славянск, по сравнению с тем, что сейчас, — детский лепет. Сейчас везде, в принципе, покруче, чем под Славянском. Уровень ожесточения больше. Совсем другие люди с той стороны. Может, бандиты поубегали — остались более серьезные. Сейчас перемирие не повлияло на нас ровным счетом никак. Никакого перемирия нет. Первые пару дней наши минометы и наши «Грады» еще не работали. А сейчас — я вас умоляю. Все наши нормально работают, по всем заказанным точкам, все хорошо. Если не связывают руки — пусть называют как хотят. Если надо назвать это «перемирием» для мирового сообщества или еще для кого — ну, пусть называется. У нас война называется АТО — что, от этого кому-то хуже? Если в Славянске она еще пыталась быть антитеррористической операцией... Там с нашей стороны было только точное оружие. Ну, точное в понимании советской армии, сами понимаете. То здесь... Минометы работают аж бегом. А миномет — это на кого Бог пошлет.
— Это под Донецком?
— Да, это никакой не секрет. Мы в селе Пески — это правый фланг Донецкого аэропорта, Авдеевка — левый. Постоянно по нам минометы, АГСы, а ночью приезжают два-три БТРа и начинают трассерами работать либо вдоль улицы, либо поперек. Пока никаких жертв от этого не было. Но это происходит одновременно с минометами и ограничивает передвижение. Может, в этом и смысл. А в основном — блуждающие минометы. Чеченское ноу-хау. Миномет, который стоит на самосвале. Отстреливается и уезжает. А наши позиции известны, мы стоим там два месяца. Соответственно — приехали, по нам ударили. А пока мы начинаем стрелять в ответ — попали или не попали, не знаем. Вот такая бесконтактная война, как в Первую мировую. Противника мы не видим. Кто в нас стреляет — мне, конечно же, интересно, но мы не знаем. Ночью мы слышим БТР и минут за пять понимаем, что сейчас начнется.
— Обстреливают ночью?
— Преимущественно вечером. С пяти-семи начинается — и к одиннадцати, как правило, заканчивается. Но прилететь может в любой момент.
— А что вообще ваши думают о перемирии?
— Чем ближе к фронту, тем более радикальные настроения. Любое перемирие — в штыки. Никто не хочет перемирия. Считают, что врага нужно бить.
— Это вы, добровольцы. А как резервисты?
— А там уже нет грани. Все смешалось. Армейцы тоже хотят воевать и все закончить. Единственное — они чудовищно устали. Я не знаю, почему их, в отличие от нас, не отпускают на ротацию отдохнуть. Когда я говорю «мы», я говорю не о нашей группе, а о соединении полностью. С нами стоят вояки, 93-я бригада. Стоит «Днепр-1», стоит «Правый сектор» и стоим мы, батальон ОУН. Казалось бы, четыре подразделения, но все очень сдружились, нет никакой разницы. У 93-й командир — отличный парень, говорят, 33 года. Может, в армии и были деморализованные, но сейчас та стадия войны, когда просто хочется закончить. В конце июня, когда мы стояли под Славянском, интересный был микс — «Беркута» и Нацгвардия полностью из «майданутых». Так «Беркута» тогда еще затевали песню: «Это не наша война-а-а, это вы начали на майда-а-ане». А теперь все хотят закончить нашей победой. Но насчет перемирия — любая армия начинает воевать, может, за идею, а дальше за то, что Петю убило, а Васю разорвало — и я вам теперь покажу. Это в Киеве можно рассуждать о толерантности и плюрализме. А там есть только черное и белое. Это «передок» — там другие законы, другая логика.
— Какие ваши прогнозы? Кто победит?
— Победим-то мы, но вопрос, когда и какой ценой.
— А то, что Россия подключилась, вас не смущает?
— Она подключилась и снова пропала. Опять же. Почему был «афганский синдром» и столько людей травмировано морально? Потому что людей с нуля кинули в самое пекло. Человек может считать себя агрессивным, бойцом — пойти сразу на «передок» и поплыть... Срочники, которых сейчас Россия кинула на фронт, сильно удивились, что реальные «укропы» намного злее и сильнее, чем кажутся по российскому телевидению. Этим морально травмированным людям еще жить в РФ и разрушать ее изнутри. Насчет России, конечно, есть разные сценарии. Россия может завести две крупные группировки, охватывая в кольцо все АТО с самыми боеспособными частями, а третья подходит на 20 км к Киеву, больше не надо. И все политическое руководство сдается. Одно дело воевать на далеком Донбассе, а другое — в Киеве. Но от этого мы все равно никак не застрахованы. Угрозы такого уровня может снимать уже мировое сообщество. Условно говоря, Штаты, Европа. Угрозы такого уровня — все равно не наша тема. Что мы можем сделать при таком вторжении? Развернуть партизанское движение и закидать все своими трупами, как во Вторую мировую? Надо нам это? Наверно, не надо.
Беседовал Артём Чапай, Insider
22 сентября 2014
Война, про которую забыли
Ни одного дня перемирия конечно же не было.
Каждое утро, как и раньше, жители Донецка и других городов Донбасса просыпаются под звуки залпов тяжелой артиллерии. Правда, стрелять начинают чуть позднее, чем до перемирия, и не так интенсивно.
Передо мной за столиком в киевском кафе сидит Таня. Она только что приехала из Донецка на несколько дней, перевести дух. Таня — коренная дончанка. Когда начался Майдан, она помогала организовывать медицинскую службу на донецких проукраинских митингах, а когда началась война, занялась волонтерской работой: доставляет продукты питания тем, кто остался без денег и крова в разбомбленных районах.
Таня рассказывает, что на днях ДНРовцы взяли в плен девушку, которая якобы за деньги устанавливала на зданиях маячки-маркеры для украинских военных, чтобы те направляли на них «Грады».
— Я сразу же написала людям из командования АТО: где там взять ваши маячки, установлю бесплатно, — рассказывает Таня. — А мне ответили: да нет никаких маячков. Дорого это для Украины...
Таня с июня ждала, что Донецк «освободят». Каждый день она прогуливалась по своему району, наблюдала за тем, как ведут себя боевики ДНР, и сообщала обо всем в штаб АТО. Из общественного активиста стала своего рода партизаном. Когда вооруженное сопротивление достигло апофеоза в конце лета, она была уверена, что вот-вот украинская армия зайдет в город и ужас, в котором живет
Донецк, закончится. «Гуманитарный конвой», вместе с которым на Донбасс по-тихому зашли регулярные российские войска, круто изменил планы. После Минских переговоров и подписания закона об особом статусе Донбасса для всей Украины наступил мир. Но для Донбасса — нет.
— Так что нам теперь делать? И что делать беженцам, которые надеялись вернуться домой к осени? — спрашивает меня Таня. Я лишь развожу руками. — Неужели придется налаживать жизнь внутри ДНР?..
В Донецк и другие города восточного региона идут переполненные автобусы из Мариуполя, Бердянска, Днепропетровска: люди, сбежавшие из домов летом, возвращаются назад. Некоторые из них так и не смогли найти себе работу, чтобы прокормить семью, некоторые устали жить среди голых стен летних турбаз, где размещают беженцев. Кто-то просто заскучал по дому... А впереди — зима.
В некоторые города, недавно «отбитые» украинской армией, вернулась власть «Новороссии». Ждановку, небольшой город между Горловкой и Енакиевом, уже во второй раз возглавило руководство ДНР. Над зданием горсовета был сразу вывешен черно-сине-красный флаг, а женщину, которая до этого подкармливала Нацгвардию, арестовали.