- Нет-нет, даже несмотря на это, все равно дело странное.
- Почему еще?
Лоуренс абсолютно ничего не понимал и оттого раздражался все сильнее.
- Несомненно, копить серебряные монеты Тренни мы начали после того, как заключили сделку с тобой. Теперь вспомни эти слова: «Не могу сказать точно, как именно можно извлечь прибыль, но если вы соберете монеты Тренни быстро, прибыль непременно будет». Мы ведь не стали бы собирать монеты лишь потому, что услышали эти слова, верно?
- ...В-верно.
- То, что мы начали собирать монеты, означает, что мы уже знали об этом деле. Более того, я предполагаю, что Гильдия Медиоха знает, что мы знали. В таком случае брать вас в заложники не было никакой нужды.
- Не хотите ли вы сказать?..
Мархейт угрюмо кивнул и с сожалением в голосе произнес:
- Боюсь, так оно и есть. Поскольку мы уже собрали все основные сведения об этом деле, что бы ни произошло с тобой, господин Лоуренс, это никак не отразится на нашей гильдии.
Внезапно у Лоуренса закружилась голова, и он едва не упал со стула. Сказанное Мархейтом было истинной правдой: Лоуренс был простым бродячим торговцем и не мог рассчитывать на поддержку.
- Я надеюсь, ты понимаешь, с какой неохотой я произношу эти слова. Однако, раз уж ты упомянул о деле... мы уже вложили в него очень большие деньги ради получения немыслимого дохода. Если для того, чтобы спасти тебя от беды, нам придется отказаться от этой прибыли, мы предпочтем...
Мархейт вздохнул и продолжил бесстрастным тоном.
- Мои глубочайшие извинения. Я действую во благо Гильдии. Однако...
С этого момента Лоуренс перестал вникать в слова Мархейта. Возможно, именно так чувствует себя торговец, когда объявляют о его полном разорении. Его руки, ноги, рот – все застыло, он не мог пошевелиться. Он даже не знал, дышит ли.
Потому что Гильдия Милона его бросила.
Это означало, что и Хоро тоже бросили. А ее ведь схватили вместо Лоуренса, и она верила, что Лоуренс и Гильдия Милона ее спасут, потому-то она и позволила себя схватить.
Хоро пошла на это, так как верила в него. И вот к чему все пришло.
Перед Лоуренсом встал мысленный образ Хоро, то, с каким лицом она говорила, что хочет попутешествовать, прежде чем вернется на север.
Когда заложник теряет свою ценность как заложник, то, что происходит с ним в дальнейшем, очевидно. Мужчину продают на галеры. Женщину продают в бордель. Хоро, конечно, обладала волчьими ушами и хвостом, но в мире хватало ненормальных и вовсе свихнувшихся богатеев, которым нравилось коллекционировать одержимых демоном девушек. Лоуренс не сомневался, что Гильдия Медиоха без труда найдет одного-двух таких покупателей.
Лоуренс стал думать о том, что произойдет с Хоро, если ее продадут. Как эти богачи, поклоняющиеся демонам и обожающие безумные ритуалы, обойдутся с насильно проданной им девушкой?
«Нет. Я ни за что не допущу, чтобы Хоро ждала такая судьба».
Лоуренс распрямил свое обмякшее тело и уселся ровно. Я все равно выручу Хоро, подумал он.
- ...Пожалуйста, держись, - донеслось до него.
Несколько секунд спустя Лоуренс наконец-то раскрыл рот.
- Похоже, наши враги действительно давно обо всем догадались. Значит, ваша гильдия приняла решение уже давно?
Разумеется, Гильдия Медиоха ни за что не стала бы сидеть сложа руки. И это означало, что они все равно стремились схватить Лоуренса и его спутницу. Более того, для их поимки было отряжено довольно много людей. Иными словами, люди Гильдии Медиоха сознательно пошли на риск быть обнаруженными городской стражей.
- Да. Именно поэтому мне все это кажется еще более странным. То, что я сейчас сказал – это только половина истории. Вот что я теперь хочу сказать: если понадобится, я смирюсь с тем, что ты, господин Лоуренс, станешь питать к нам вражду, и выберу процветание Гильдии.
Тут Лоуренс припомнил «однако», произнесенное Мархейтом ранее, и понял, что тот еще не все сказал, что хотел. Лоуренс покраснел от стыда и повесил голову.
- Я верю, ты очень заботишься о твоей спутнице. Однако принимая поспешные решения и позволяя чувствам взять над собой верх, мы ставим телегу впереди лошади.
- Приношу вам свои извинения.
- Не нужно извиняться. Если бы моя жена оказалась в таком положении, думаю, я тоже не смог бы оставаться спокойным.
Мархейт улыбнулся. Увидев эту улыбку, Лоуренс снова поник головой. Однако при слове «жена» его сердце заколотилось сильнее. Он вдруг понял, что будь Хоро просто его спутницей, он бы сейчас так не переживал. Да и Хоро в этом случае не согласилась бы отвлечь врагов и увести их за собой.
- Что ж, вернемся к нашим делам. У нашего противника нет способов как-либо нам навредить, а вот у нас имеется немало козырей в рукавах. Поэтому, в теории, ты и твоя спутница никак не можете повлиять на наши дела; и все-таки они старались схватить вас обоих. Здесь должна крыться какая-то причина. Не можешь ли ты понять, что это за причина?
Лоуренсу никакая причина в голову не шла.
Однако, обдумав различные возможности тщательно и последовательно, Лоуренс вдруг понял, что для поимки его и Хоро может быть особая причина. Да, это совсем не казалось невозможным.
Лоуренс углубился в размышления.
Лишь одна возможная причина приходила ему в голову.
- Нет... этого не может быть.
- Ты что-то нашел?
Лоуренс немедленно выбросил из головы пришедшую туда мысль. Все-таки это было просто невозможно. Но, с другой стороны, прочих разумных причин он не видел.
- Огромная прибыль практически у нас в руках, и мы стремимся сделать все, чтобы она в наши руки попала. Если ты о чем-то догадался, сколь незначительным это бы ни казалось, пожалуйста, скажи нам об этом.
Несомненно, просьба Мархейта была абсолютно разумна; о любых догадках следовало сообщать.
Подумал Лоуренс о Хоро. Хоро, как на нее ни посмотри, нормальным человеческим существом не была. Любой обычный человек при взгляде на нее сказал бы, что она одержима демоном. Да и сам Лоуренс тоже не считал ее человеком. Одержимых демонами передают в руки Церкви (если, конечно, не заточают где-то на всю жизнь); как бы то ни было, вести обычную жизнь они не могут. Если этих людей обнаруживала Церковь, казнь была неминуема.
Хоро выглядела совсем как человек, одержимый демоном. Раз так, Гильдия Медиоха могла использовать Хоро, чтобы угрожать Гильдии Милона: если те не хотят, чтобы Церкви стало известно об их сношениях с одержимым человеком, они должны будут отказаться от дела.
Когда Церковь начнет судилище, Гильдия Медиоха выступит в роли Гласа Божьего и предаст огласке тот факт, что Гильдия Милона заключила греховный договор с демоном, которого Гильдии Медиоха удалось изловить. Приговор будет очевиден: на костер и Гильдию Милона, и Лоуренса. И Хоро, конечно, тоже.
И все же Лоуренсу по-прежнему казалось, что этого не может быть.
«Кто мог узнать про волчьи уши и хвост Хоро?»
Хоро была очень умна; Лоуренс не верил, что ее истинную суть можно так легко разоблачить. Вне всякого сомнения, он единственный знал, кто такая Хоро на самом деле.
- Господин Лоуренс.
Голос Мархейта вернул Лоуренса из дум обратно в реальность.
- Ты знаешь, в чем причина?
В ответ на прямой вопрос Мархейта Лоуренс мог лишь кивнуть.
«Раз я уже кивнул, мне лишь остается честно и подробно рассказать все», - подумал Лоуренс. Но если истинная причина окажется совсем в другом, он расскажет Мархейту о Хоро совершенно зазря.
В худшем случае Гильдия Милона решит опередить Гильдию Медиоха и обвинит ее в том, что она – злодейская организация, использующая одержимую демоном девушку, чтобы запугивать других.
Если дело обернется именно так, Хоро все равно обречена.
Лоуренс ощущал на себе серьезный взгляд сидевшего с другой стороны стола Мархейта.
Он был не в силах скрыться от этого взгляда.
И тут...
- Прошу прощения.
В комнату вошел один из служителей Гильдии Милона.
- В чем дело?
- Нам только что принесли письмо. Оно как-то связано с нашей нынешней ситуацией.
Служитель подошел к Мархейту и протянул ему письмо, скрепленное изящной сургучной печатью. Имени отправителя на обертке письма не было, лишь имя адресата.
- «Волку... и лесу, где он обитает»?
Лоуренс понял, что его догадка верна.
- Прошу меня извинить, не позволите ли мне прочесть это письмо первым?
В первое мгновение после этой просьбы Лоуренса на лице Мархейта появилось ошеломленное выражение; однако, поколебавшись немного, он кивнул и протянул письмо Лоуренсу. Тот, в свою очередь, кивком выразил свою благодарность и, сделав глубокий вдох, разорвал обертку письма.
Внутри находился лист бумаги и клок коричневой шерсти – вероятно, шерсти Хоро. На листе было лишь несколько коротких фраз.
«Волчица у нас. Двери церкви открыты всегда. Если вы не хотите впустить волчицу к себе в дом, заприте двери и окна и никого не выпускайте».
«Волчица у нас. Двери церкви открыты всегда. Если вы не хотите впустить волчицу к себе в дом, заприте двери и окна и никого не выпускайте».
Последние сомнения испарились.
Протягивая письмо Мархейту, Лоуренс, с трудом выдавливая из себя звуки, произнес:
- Моя спутница Хоро – на самом деле воплощение волчицы и бог урожая.
Ничего удивительного, что глаза Мархейта вылезли из орбит.
Глава 5
Мархейт был почтенным торговцем, имевшим собственные лавки во многих странах. Конечно, объяснение Лоуренса его потрясло, и первое время он был не в силах произнести ни слова, но все же он довольно быстро пришел в себя и принялся обдумывать ситуацию. Мархейт не винил ни Хоро, схваченную Гильдией Медиоха, ни ее спутника Лоуренса. Он думал исключительно о том, чтобы в сложившемся положении защитить интересы Гильдии Милона.
- Это, вне всяких сомнений, угроза. В письме говорится, что если ты, господин Лоуренс, не желаешь, чтобы твою спутницу отдали Церкви, ты должен оставить все свои дела и не предпринимать никаких активных действий.
- Они наверняка имеют в виду, что мы должны сидеть смирно, пока они не закончат свои дела с монетами Тренни. Это не значит, однако, что после окончания этой истории они все равно не передадут Хоро Церкви.
- Совершенно верно. Более того, мы понесем большие убытки, поскольку мы уже приобрели много монет Тренни. Ведь эти монеты скоро обесценятся.
Выбора ни у Лоуренса, ни у Гильдии Милона по большому счету не было. Либо они будут сидеть на месте и ждать катастрофы, либо перехватят инициативу и сами нанесут удар.
И шансов, что они предпочтут первое, просто не было.
- Похоже, нам ничего не остается, кроме как ударить первыми, верно?
В ответ на слова Лоуренса Мархейт глубоко вздохнул, после чего кивнул.
- Однако выручив твою спутницу, мы еще не избавимся от всех проблем, - заметил он. – Даже если мы ее спрячем, Церковь, узнав о ней, начнет поиски, и тогда все, что мы сможем – послушно делать то, что они скажут. В городе твоей спутнице не укрыться.
- А если мы покинем город?
- Вокруг города огромная равнина, так что, если только вам не будет сопутствовать невероятное везение... Если вас схватят за пределами города, спасти вас не сможет никто и ничто. Даже если вы доберетесь до другого города, есть шанс, что вас разоблачат. В этом случае мы ничего не сможем сделать.
Лучше всего для описания ситуации подходило слово «безнадежная». Даже если Лоуренс покорно согласится на требования Гильдии Медиоха и будет сидеть на месте, пока они не получат свои барыши, вероятно, они все равно отдадут Хоро Церкви. Уничтожение чужестранной гильдии их совершенно не беспокоило. Наоборот – чем меньше конкурентов, тем лучше.
В то же время, если первый ход сделают союзники Лоуренса, это лишь приведет к новому нагромождению трудностей. Нет, слово «трудная» к нынешней ситуации совершенно не подходило. Любой выбор вел к поспешным и безрассудным действиям.
- Неужели нет лучшего выхода? – в отчаянии воскликнул Лоуренс.
Мархейт ответил негромко, словно говорил сам с собой:
- В том положении, в котором мы находимся, я даже думать не могу о защите интересов нашей гильдии – мы не в силах даже избежать обвинений в свой адрес.
Лоуренс сидел как на иголках и слушал Мархейта. Если бы, просто сидя с опущенной головой, он мог перевернуть ситуацию в свою пользу, он, конечно, согласился бы на это, сколько бы времени ни потребовалось. Торговцы были лишены той гордости, какая была свойственна рыцарям и аристократам. Если речь шла о деньгах, они готовы были лизать подошвы другим. Именно поэтому Лоуренсу не казалось, что в словах Мархейта был заключен сарказм или насмешка – он просто трезво анализировал ситуацию. Фактически, Мархейт обрисовал их положение весьма точно.
- Нам нужен какой-то козырь.
- Можно сказать и так. Однако даже если мы вложим больше денег, это не очень увеличит прибыль. Что мы можем сделать, так это направить Церкви жалобу, что Гильдия Медиоха удерживает твою спутницу... Однако если мы это сделаем, твои трудности только увеличатся... и в худшем случае тебя заставят говорить неблагоприятные для нас вещи.
- Думаю... такое возможно.
Лоуренс ответил честно – он понимал, что сейчас ложь ему ничего не даст. Он не желал оставлять попытки выручить Хоро. Однако если бы он сдался, это решило бы все проблемы – отрицать это было невозможно. Мархейт тоже не мог этого не понимать. Ясно было, что если выхода они не найдут, Мархейт приложит все усилия, чтобы убедить Лоуренса оставить Хоро. В то же время, если такой момент настанет, Лоуренс просто не сможет кивнуть и смириться. Лоуренс был уверен, что он выберет путь в ад вместе с Хоро. Но, разумеется, он желал и надеялся, что столь неприятной ситуации удастся избежать вообще.
Все, что оставалось сделать Лоуренсу – это придумать план, который позволил бы найти выход из этого безвыходного положения.
- Я думаю, надо сделать вот что... - перешел он к делу. – Я хотел бы попросить вашу гильдию, прежде чем она будет обвинена Гильдией Медиоха, продолжить дело с серебряными монетами Тренни, пока мы не достигнем наибольшего дохода. Тогда именно этот доход и станет нашим козырем.
Услышав предложение Лоуренса, Мархейт широко раскрыл глаза. Подобно тому, как Лоуренс не желал потерять Хоро, Мархейт не желал лишиться столь значительной прибыли.
Прибыли, которую можно было чудесным образом извлечь из обесценивающейся серебряной монеты.
Столь большое вложение денег пришлось делать при таких трудных обстоятельствах. С другой стороны, возможность получить такой доход представляется нечасто. Именно поэтому интерес к делу с серебряными монетами мог служить сильной козырной картой. Если ее разыграть, Гильдия Медиоха не колеблясь вернет Хоро. Неудивительно, что глаза Мархейта забегали. Если он потеряет вложенные им деньги – это будет все равно что потеря любимого родственника. Ведь целью этого вложения было получение огромной прибыли, и не от кого-нибудь, а от самого монарха королевства Тренни.
- ...Самым большим доходом от дела с серебряными монетами Тренни будет получение особых привилегий от короля. Как мы выяснили, у королевской семьи сейчас плохо с деньгами. Таким образом, если наше дело удастся, мы получим от короля значительные преимущества. Если нам придется отказаться от этих преимуществ...
- Просто обменять эти преимущества на мою спутницу было бы, разумеется, неприемлемо.
- Ты хочешь сказать, что они должны будут их у нас выкупить?
Лоуренс кивнул. Правда, о таких больших денежных операциях он прежде только слышал и сам в них никогда не участвовал, так что полной уверенности в успехе у него не было. Однако он считал, что если он подойдет к этому как к обычной сделке, скорее всего, сделка удастся.
- Если Гильдия Медиоха будет видеть на одной чаше весов уничтожение Гильдии Милона, а на другой – получение особых привилегий от короля, они сочтут второе более выгодным. Тогда мы сможем запросить у Гильдии Медиоха достойную цену за эти привилегии, так?
Хотя эти слова Лоуренс произнес без какого-либо обдумывания, в них был глубокий смысл.
Идея получения большой прибыли от накопления большого количества монет Тренни, которые должны были начать обесцениваться, изначально зиждилась на предположении, что страна, чеканящая монеты Тренни – другими словами, королевство Тренни – согласится эти монеты выкупить.
Королевство Тренни должно согласиться выкупить монеты по очень простой причине: оно будет стремиться изъять как можно больше монет из оборота и затем переплавить их. Затем, уменьшив долю серебра, оно отчеканит и выпустит большее количество монет. Например, если десять монет после переплавки превратятся в тринадцать, это принесет три монеты дохода.
Хотя для быстрого наполнения казны этот способ был хорош, он должен был привести к падению престижа страны. В будущем недостатки этого способа неминуемо проявят себя сильнее, чем достоинства. И все же королевская семья Тренни пошла на этот шаг, что свидетельствовало о том, насколько глубока та яма, в которой она оказалась. И если бы монеты Тренни не были самыми ходовыми деньгами, доход от их переплавки был бы не настолько велик, чтобы королевская семья могла вздохнуть свободно.
Гильдия Медиоха прознала о плачевном состоянии королевский семьи Тренни, и они начали запасать монеты Тренни, чтобы затем вступить с королевской семьей в переговоры. Судя по всему, Гильдия Медиоха рассчитывала скопить все монеты, имеющие хождение в городах, после чего прийти к королю и сказать примерно следующее: «Мы продадим вам монеты, только если вы согласитесь на нашу цену и гарантируете нам определенные привилегии».
Везде, за исключением очень немногих стран, король назывался королем лишь потому, что его богатство или его земли были больше, чем у других аристократов. Кроме того, он должен был пользоваться поддержкой своих подданных; подданные не подвергали сомнению законность его королевского титула. Однако, несмотря на титул, король не имел абсолютной власти над всеми своими землями. Более того, королевская семья не могла распоряжаться собственностью королевства, находящейся под управлением герцогов.