Эти мысли вызывают какую-то злость. Как представлю, что ее вертели, как хотели, передергивает от отвращения и злости. Что выглядит бредово. Раньше меня никогда не волновали предыдущие любовники женщины. Ну, были и были, я тоже не святой. Наверное, это из-за вынужденного воздержания. Секса у меня не было уже месяц, если не больше. Вот и лезет всякая чушь в голову. С моим ритмом жизни это, конечно, не самый большой срок, но учитывая, что Чайка постоянно проверяет границы моей выдержки, то секс мне просто необходим после всех этих напряженных недель.
Но вот я уже второй день в Москве, а до сих пор не могу выкроить время на нее, о чем мне еще раз напомнило традиционное, утреннее сообщение. Открываю его и вижу хитренькое личико Чайки. Под фотографией подпись; « Доброе утро, деловая колбаса! Решила освежить тебе память, а то забыл, наверное уже, какую красотку игнорируешь.)))»
Читаю и невольно начинаю смеяться. Малыш знает, как поднять настроение, да и от скромности не умрет.
Водитель посматривает на меня недоуменно, я и улыбка с утра просто не совместимы. Откладываю телефон, перезвоню вечером, все равно сегодня не получится встретиться, до ночи буду разбираться с накопившимися делами после этих поездок, а сейчас нужно пробежаться глазами по намеченным темам для обсуждения.
День пролетает незаметно. Встреча прошла, как надо, что не может не радовать . К вечеру я решил заняться текущими проблемами, как вдруг обнаружил, что забыл нужную папку с документами в Жуковке. Матерясь поехал все же за ней, хотя встречаться с Ленкой мне сегодня совершенно не хотелось, а отправить кого-то –не вариант.
Подъехав к дому, отпускаю водителя, обратно вернусь самостоятельно на чем-нибудь не столь претенциозном.
Захожу в дом и уже чувствую напряжение. И вот спрашивается ; какого хрена я согласился, чтобы Ленка жила у меня? Нужен мне этот дискомфорт?!
-Олег Александрович, здравствуйте! Как день прошел?- встретил я по пути в кабинет Анну Петровну.
-Добрый вечер Анну Петровну! Благодарю, успешно. У вас как? –отозвался я, продолжая путь, зная, что управляющая последует за мной.
-У нас тоже неплохо; Елену Владимировну встретили, комнаты я выделила, которые вы указали. Олесенька уроки сделала, сейчас уехала на тренировку. Еще у меня новость; я уволила Лидию Анатольевну –это наша уборщица. –отчиталась она, как и всегда по вечерам.
-А в чем причина?- спросил скорее больше для вида. На самом деле мне было все равно. Анне Петровне, как уже говорил, доверяю безоговорочно в вопросах хозяйства.
-Халатность и лень, все как попало делает, а я это знаете, не люблю. –сообщила она высокомерно, я улыбнулся. Вот за это я и люблю эту женщину-за добросовестное отношение к своей работе.
- Я хотела спросить, могу ли я обратиться в агентство для поиска подходящей кандидатуры?
-Конечно. Еще что-то? –кивнул ей, найдя нужную папку и собираясь поскорее уехать. Встречу с Ленкой отложу на следующий день, настроение не хочется портить.
-Да, Елена Владимировна просила сообщить ей, если вы приедете. Мне сообщить сейчас, или когда вы уедете? –поинтересовалась Анна Петровна абсолютно ничего не выражающим голосом, я усмехнулся, второй раз за вечер убеждаясь, что она сокровище.
-Вы –чудо!- улыбаюсь ей, решая про себя, выдать премию. Нужно поощрять в людях преданность и профессионализм. Анна Петровна поняла все без слов, улыбнулась и развернулась, чтобы уйти.
-Всего доброго Олег Александрович! Вижу, вы торопитесь, поэтому ужин не предлагаю.
-Да, спасибо. Завтра позвоню. –торопливо прощаюсь и иду к лестнице. Ну, и конечно же, как назло из своей комнаты выходит Ленка. Видимо, выражение моего лица было красноречивее всех слов, потому что она невесело усмехнулась.
-Здравствуй, Олеж! –улыбнулась сдержанно и подошла ближе.
-Привет, Ленок! Как долетела?-отвечаю ей холодно, чисто из вежливости, что немного гасит ее пыл.
-Прекрасно. Как ты?
-Прекрасно. –сухо сообщаю, чтобы поскорее отвязаться. Она прикусывает густо-накрашенную бледно-розовым блеском, тонкую губешку. Скольжу по Ленке безразличным взглядом, отмечая, что годы все же берут свое, несмотря на то, что она следит за собой; лицо заострилось, черты стали резче. Но в целом, выглядит хорошо; простенькое, элегантное, серое платье идеально сидело на ее немного худощавой фигурке. Ленка, как и пятнадцать лет назад такая же миниатюрная, кажется, Леська уже сейчас выше ее и рослее . Платиновые волосы собраны в шишку, открывая симпатичное личико по форме напоминающее сердечко, на котором как два сапфира горят огромные глаза и горят они тем же блеском, что и раньше.
-Да, вижу. Красиво жить не запретишь. –оглядывается она по сторонам.
-Могу себе позволить.- невозмутимо парирую, начиная скучать. Говорить не о чем. Надо заканчивать это.
-Ты все, Олеж, можешь себе позволить. Как вы с Олесей живете?
-Я сейчас спешу, Лен, много дел. Давай, мы встретимся на недели и поговорим, мне нужно обсудить с тобой некоторые вопросы, касающиеся дочери. – игнорирую вопрос, начиная раздражаться из-за ее «Олеж-каней». Ленка качает головой, а потом вдруг протягивает руку к моей щеке, я машинально уклоняюсь и приподняв бровь, жду пояснений этому жесту.
-А ты злопамятный, Гладышев. –подводит она невесело итог.
-Прости, что? –вкрадчиво интересуюсь. Ни хера себе заявления! Она ничего не перепутала?
-Всю жизнь будешь меня сторониться и относиться так, словно я не мать твоего ребенка, а едва знакомая женщина?
-Лен, ты скажи спасибо, что я тебя еще на хер не послал после семилетнего мозго*бства. И лишь потому, что ты мать моего ребенка, я тебя здесь терплю. – знаю, грубо, но до нее только так доходит. Я с ней семь лет нянькался, хватит!
Ленка побледнела и тяжело сглотнула.
-Спасибо, Олеж, ты очень любезен! –взяла она себя в руки.
-Хватит звать меня «Олежей», Лен! У тебя есть муж, вот его и зови уменьшительно-ласкательно, а ко мне обращайся , пожалуйста, нормально, мы с тобой не в тех отношениях, чтобы сантименты разводить. – взбесился я. Все, хорошее настроение полетело к чертям.
-Ты что, ревнуешь что ли?- воскликнула она, вызывая у меня натуральный смех.
-Лен, я тебя умоляю! –иронизирую, а потом не выдерживаю и начинаю хохотать. Ленка краснеет, опускает смущенный взгляд. Понимаю, что нужно успокоится, но не могу-продолжаю смеяться еще сильнее. Ну, она выдала, конечно. –Извини, Лен! Выглядишь замечательно и все такое, но все давно прошло. –успокоившись, пытаюсь быть вежливым.
-Да ладно, куда уж нам до молоденьких девочек!- с горькой усмешкой отмахивается она. Я же не удивлен. Еще бы Антропова не поделилась столь возмутительной новостью со своей заинтересованной в моей личной жизни подружкой.
-Все я поехал, Лен.- ставлю точку в этом словесном поносе. Совсем сдурела, берегов не видит!
-Олеж, пожалуйста, прости!- хватает она меня за руку, которую я тут же резко вырываю.
-Лен, не устраивай драм, а то я сейчас позвоню Вадику.-цежу слова сквозь зубы, а самого аж трясет от раздражения. Мне казалось, что она успокоилась, как замуж вышла, но нет.
-Его зовут Влад! –зачем –то поправляет она меня, чем раздражает еще больше.
-Да какая мне, бл*дь, разница?! Ты к дочери приехала или мне нервы мотать, если так, то я тебя сейчас быстро отправлю куда подальше! Немножко –то думай, Лен! Тебе что надо, какого хера ты никак не успокоишься? Вышла замуж, нормальный вроде мужик, все хорошо. Живи, мать твою, живи и радуйся. Нет, ты опять на те же грабли…- гнев захлестывает меня, хочется встряхнуть дуру, чтобы мозги уже включились, но знаю, что бессмысленно. Нужно было сразу же уходить, этот цирк мне ни к чему.
-Потому что я тебя люблю , Гладышев. Тебя!-выдала она дрожащим голосом, перебивая меня. И тут же закрыла лицо руками, захлебываясь рыданиями.
Шумно втягиваю воздух. Единственное, что чувствую, так это желание вызвать дурку.
-Ты не понимаешь, каково это; жить с нелюбимым человеком, зная, что любимый давно все похоронил и двигается дальше, живет. Каждый день душа умирает от тоски, от сожаления, что нельзя все начать с чистого листа. Каждую ночь задыхаться от воспоминаний и представлять, что он –это ты. Солнце потухло, Гладышев, мир рухнул для меня, когда ты ушел. – шепчет она, сжавшись в комок.
Не чувствую ни удовлетворения, ни жалости. Ничего не чувствую. Я не держу зла, но и прощать не умею, да и не хочу.
Ленка продолжает рыдать, но я лишь хочу побыстрее уехать, поэтому абсолютно спокойно пытаюсь достучаться до ее разума;
-Лен, успокойся, ради Бога и послушай меня.- слегка касаюсь ее плеча, она поднимает на меня заплаканное лицо и несколько минут пытается взять себя в руки. Как только немного приходит в себя, я продолжаю, - Прошлое не изменишь и не вернешь, но этот вечер мы можешь начать с чистого листа; я сделаю вид, что ничего не слышал, а ты, что ничего не говорила. Сделаешь все свои дела и уедешь, а после мы будем контактировать исключительно по серьезным вопросам, касающиеся дочери и не более. –наверное, это жестоко, но по опыту знаю, что с ней нужно только так. И все же стараюсь смягчить предыдущие слова, следующими;
Не чувствую ни удовлетворения, ни жалости. Ничего не чувствую. Я не держу зла, но и прощать не умею, да и не хочу.
Ленка продолжает рыдать, но я лишь хочу побыстрее уехать, поэтому абсолютно спокойно пытаюсь достучаться до ее разума;
-Лен, успокойся, ради Бога и послушай меня.- слегка касаюсь ее плеча, она поднимает на меня заплаканное лицо и несколько минут пытается взять себя в руки. Как только немного приходит в себя, я продолжаю, - Прошлое не изменишь и не вернешь, но этот вечер мы можешь начать с чистого листа; я сделаю вид, что ничего не слышал, а ты, что ничего не говорила. Сделаешь все свои дела и уедешь, а после мы будем контактировать исключительно по серьезным вопросам, касающиеся дочери и не более. –наверное, это жестоко, но по опыту знаю, что с ней нужно только так. И все же стараюсь смягчить предыдущие слова, следующими;
- Живи, Лен, цени то, что есть, чтобы не приходилось сожалеть, когда уже поздно. Неужели тебя ничему не учат собственные ошибки?! – воскликнул с досадой, видя, что мои слова не оказали нужного действия, скорее усугубили истерику, поэтому махнув на все, сухо ставлю точку в этом бестолковом разговоре, - Я позвоню, чтобы обсудить с тобой ряд проблем.
Не дожидаясь ее ответа, спускаюсь вниз, не оглядываясь. Через пять минут уже мчусь в Москву. Чувствую себя выжатым, как лимон. Вот где энергетический вампир, Чайке такое не снилось. Чайка, Чайка…Звездочка моя. В эту минуту понимаю, что больше ни дня без нее не смогу. Нужна. Зачем? Почему? Не знаю и не хочу сейчас об этом думать. Просто нужна и точка. Соскучился. Хочу ее.
Достаю телефон и набираю ее номер.
-Да.- отвечает она весело, видимо, смеялась только что. Как слышу ее голос, сразу как-то теплее.
-Где ты?- спрашиваю уставшим голосом.
-Я из Академии выхожу, сейчас домой поеду.
-Что-то поздно.- скептически отозвался я.
- Да я не с учебы, а с дополнительной тренировки . Как прошел день? – быстро переводит она стрелки на меня.
-Тебя подвезти?- слышу на заднем фоне мужской голос. Чайка ничего ему не ответила вслух, что напрягает меня . Видимо, показала жестом, но вопрос –что.
-Где ты? –повторяю вопрос.
-Я же тебе говорю…
-Я понял, адрес называй, заберу тебя. –прервал ее.
Она на мгновение растерялась. Все-таки согласилась поехать с тем пареньком, вертихвостка…
-Вторая Фрунзенская, пять. – неуверенным голосом ответила она.
-Жди, минут через двадцать подъеду. –коротко наказываю ей и отключаюсь.
Добавляю газу и как угорелый мчусь по вечерней Москве, не заботясь о правилах дорожного движения. Приезжаю раньше, чем обещал. Чайка стоит возле ворот, разговаривает с кем-то по телефону, переминаясь от нетерпения с одной ноги на другую. В простенькой курточке, лосинах, растянутой шапке и с рюкзачком она похожа совсем на школьницу. Заметив меня, заулыбалась и помахала. Я же поедал ее голодным взглядом, раздевал, не смущенный даже детским образом. Она закончила телефонный разговор и поспешила ко мне.
-Привет!- радостно воскликнула, запрыгивая на пассажирское сидение. От нее пахнет морозной свежестью и ее термоядерными духами. Смотрю на прекрасное лицо; горящие глазки, розовые от мороза щечки, красные влажные губы и шлю к чертям свои собственные принципы. Грубо притягиваю ее за шею к себе, несколько секунду вглядываюсь в ее растерянное личико, а после впиваюсь голодным поцелуем в губы, пахнущие клубничной жвачкой. Она судорожно втягивает воздух, приоткрывает свой сладкий ротик, давая возможность почувствовать ее вкус языком, что я и делаю, углубляя поцелуй. Чайка нежно касается холодными пальчиками моих щек и отвечает на поцелуй, осторожно касаясь своим языком моего. В висках стучит, каждую клетку разрывает от бешеного желания. Возбуждение огнем по венам. Не могу сдерживаться, когда чувствую ее дрожь. Ласкаю ее стройные бедра, продвигаясь выше к заветному местечку, но она тут же сводит ноги. Усмехаюсь ей в губы, прикусываю и действую иначе; забираюсь под такие раздражающие сейчас слои одежды –куртку, кофту, нащупываю резинку лосин и скольжу под нее, чувствуя пальцами кружево трусиков. Чайка перехватывает мою руку и замирает.
-Шш, расслабься, малыш, -шепчу, медленно касаясь губами ее шеи, ощущая солоноватый вкус нежной кожи. Чайка прерывисто дышит, продолжая удерживать мою руку. Чувствую дрожь ее тела, холод пальцев и удивляюсь на мгновение ; как-то уж слишком она волнуется.
-Я после тренировки, нужно душ принять. – признается она смущенно. Я же пытаясь скрыть улыбку, отстраняюсь, хотя это стоило мне больших усилий. Желание заняться с ней сексом прямо здесь было нестерпимым, но отбрасываю эту идею и коротко обещаю, охрипшим от возбуждения голосом ;
-Примешь.
Чайка, видимо, сообразила, что я имею в виду, но решила все же уточнить, когда я завел машину.
-Эм… мы к тебе?
Не ко мне, но суть она уловила. Сегодня эта девочка будет моей. Я быстро взглянул на нее и удивился. Она выглядела какой-то испуганной, поэтому не мог не спросить:
-А ты против?
Она прикусила губу и сосредоточенно начала рассматривать свой маникюр. Несколько долгих минут продолжала в том же духе, вызывая у меня раздражение. Неудовлетворенное желание ощутимо давило на психику. Я уже хотел сказать, чтобы она завязывала ломаться, роль целки –не ее амплуа, как она подняла взгляд и пристально посмотрев на меня, тихо ответила;
-Нет.
-Что «нет»? –не понял я сразу. Услышать от женщины «нет» - не самая радужная новость, но это был не мой случай. Чайка втянула судорожно воздух и уже уверенней пояснила;
-Нет, я не против!
Глава 10
Боже, Боже, что же я творю?! Успокойся. Успокойся!–повторяю, как молитву про себя, буравя напряженным взглядом пролетающую за окном вечернюю Москву. В глазах рябит от ярких огней, таких же ярких, как эмоции, подавляющие остатки моего разума. Тело горит огнем, кажется, что жидкий огонь мчится по венам, губы саднит, но от причины этой сладкой боли бросает в дрожь. Перед мысленным взором, словно заставка последний поцелуй; горячее дыхание, жадные губы со вкусом лимонной карамели, от каждого прикосновения которых я сходила с ума, таяла в умелых руках, словно шоколад на жарком солнце. Так сладко, так мучительно, так невыносимо нежно и одновременно грубо. Голова кружится от дурманящей близости, жгучих поцелуев, от дерзости опытных рук. И хочется еще и еще…Каждая клеточка моего возбужденного тела ноет. Необходимо что-то сделать, только бы избавится от этого дурацкого состояния. Я не настолько наивна, чтобы не понимать, что со мной происходит и мне ужасно неловко, стыдно за столь бурную реакцию на довольно невинные ласки.
Пытаюсь обдумать происходящее, но паника не позволяет. Сомнения рвут на части; стоило ли соглашаться, как это выглядит в его глазах, как это повлияет на наши отношения, не слишком ли рано, не слишком ли все просто… Господи! Я ничего не знаю, не понимаю. В подростковых книжках читала разные глупости; что нужно делать на первом свидание, что на втором ; когда за ручку подержать, когда в щечку поцеловать, но ведь это не школьный роман и рядом не мальчик с моего двора. Рядом взрослый мужчина, считающий, что я знаю правила игры. А я…Я даже еще не пробовала в нее играть. Только сейчас, только с ним.
Украдкой смотрю на Гладышева и дыхание перехватывает, сердце вновь учащается от непонятного мне самой чувства и дело тут не в том, что этот мужчина первый, кто коснулся моего тела, все гораздо серьезней, потому, как он –первый, коснувшийся моей души и без всяких усилий взявший в плен мое сердце. Несколько коротких фраз и я пропала, и с каждой проведенной вместе минутой растворяюсь в нем все сильнее и сильнее. Какая-то необратимая реакция, односторонняя… Хотя из курса химии; необратимые –всегда односторонние, но это не химия, а жизнь.
Тем более, что я полна решимости эту «одностороннюю реакцию» изменить на «двухстороннюю» . Не знаю, продвинулась ли я в этом деле хоть на шаг за две недели, не задумывалась как-то над этим, поглощенная происходящим. Наши беседы были увлекательны, интересны, полные смеха, беззлобного сарказма. Мы подначивали друг друга, открывая все новые и новые стороны, точнее открывалась я, практически ничего не утаивая от него, а он… Он по-прежнему оставался загадкой, которую мне отчаянно хотелось разгадать.
Я читаю Ремарка, чтобы понять, что для этого человека приемлемо, каких взглядом он придерживается, чтобы быть ему интересной, чтобы он видел во мне не взбалмошную, капризную девчонку, а взрослого человека. Личность. Хочу, чтобы он со мной считался. Знаю, что мое поведение мало к этому располагает, но я над этим работаю после того случая двухнедельной давности. Сейчас понимаю, как по-детски это выглядело и от того до безумия стыдно. Наверняка у него были причины, чтобы не представить меня своей знакомой, хотя мне все равно обидно, но Олег прав, сказав, что с моей стороны подобные выходки в духе героинь мыльных опер. И все же гордость еще пять дней не позволяла мне признать его правоту, но я так скучала, волновалась, что он исчезнет из моей жизни, что прокляла ту минуту, когда решила показать характер. Это было кошмарные, адски невыносимые пять дней; я не могла ни есть , ни спать, все мысли только о нем проклятом. В тот момент телефон стал для меня центром вселенной. Смотрю на него, а он молчит. По двести раз захожу во «входящие»-пусто, со злости удаляю Гладышева из контактов, после даже заношу в черный список, а сама боюсь, что пропущу звонок, не выдерживаю и вновь добавляю в контакты, убираю из черного списка и жду, жду, жду… Но от него ни строчки. И это рвало на части от невозможности что-либо изменить и сделать шаг навстречу. Именно тогда пришло понимание, что гордость порой превращается в мазохизм.