– Иди быстрее, второй столик вернулся.
К слову, второй столик из резервных. Сколько я здесь работаю, еще ни разу не видела, чтобы он был занят, а может быть, не замечала. Его Ксю обычно обслуживает. Выполняю предыдущий заказ, а после направляюсь к «постоянному» клиенту, который бывал здесь реже, чем все остальные.
Подхожу ближе и, присвистнув про себя, прихожу к выводу: такого мужчину сложно не заметить. И не оттого, что он богат – это бесспорно, если судить по дорогой одежде и всяким аксессуарам, не потому, что красив – безусловно. Просто смотрю на него и теряюсь, понимая, что все вокруг меняется, расцветает. Наконец-то, я встретила его – человека, довольного жизнью, человека, непохожего на всех остальных. Не могу глаз отвести от этого смеющегося лица. Смех негромкий, но искренний, как и обалденная улыбка, начинающаяся от самых уголков глаз лучиками, превращающая мужчину в беззаботного мальчишку. Он похож на сорванца хоть и в элегантном костюме. Кожа почти черная от загара, отчего зубы разве что не ослепляют своей белизной. Короткие пепельные волосы, выгоревшие на солнце прядями, кажется, будто мелированые, а глаза просто завораживают: ярко-голубые, невероятно-насыщенного оттенка, в обрамлении длинных черных ресниц. Брови, кстати, тоже черные, несмотря на то, что сам мужчина светлый. Сочетание шикарное. Да и вообще, мужчина потрясающий. Эдакий русский Брэд Питт. Как сказала бы Лерка: «Я бы ему дала!». А у меня в голове бьется утопическая мысль: «Хочу быть с ним!». Но мне вот только этого бреда не хватало. Переключаю внимание на то, почему я раньше не видела этого красавца, но тут все очевидно. Это я сужу по загару. Отдыхал человек.
Тяжело сглатываю и подхожу к мужчине. Слышу его голос: чёткий, уверенный, богатый обертонами, с хорошей дикцией и произношением; низкий, но не хриплый или как я называю «прокуренный». Этот голос не имеет ничего общего с сексом, но отчего-то проскакивает мысль: а как он звучит, когда шепчет что-то сексуальное? Краска приливает к лицу. Сама себе удивляюсь.
«Бред Питт» продолжает что-то весело рассказывать, слегка придерживая черный смартфон у уха, я же не могу сдвинуться с места. Замираю в паре шагов от него и не дышу, сердце работает с перебоями. Ладони вспотели, а язык такое ощущение, примерз. Волнуюсь так, как в первый день даже не волновалась. У меня мало времени, но как не уговариваю себя, не могу выдавить ни звука. Тут мужчина слегка поворачивается в мою сторону, его взгляд мимолетно пробегает по мне, не задерживаясь, но мне все равно хватает, чтобы покрыться мурашками. Прикрыв рукой динамик телефона, красавчик коротко бросает:
– Как обычно.
Он возвращается к разговору и больше не обращает на меня внимания, я же стою в растерянности.
Отлично! Знать бы, что означает ваше «как обычно».
Можно было, конечно, спуститься и поинтересоваться у Аллы, что предпочитает данный клиент, но умная мысля приходит опосля. Я продолжаю стоять и сверлить взглядом широкие плечи, упакованные в дорогую рубашку бледно-голубого цвета. Рядом на стуле небрежно лежит светло-серый пиджак. Стильный, ухоженный мужчина, но без всех этих метросексуальных штучек. На вид ему тридцать, может даже больше – сложно сказать. Забыв о страхе, пялюсь на него, фиксирую детали, пока не сталкиваюсь с недоуменным взглядом голубых глаз. Я и не заметила, как объект моего пристального внимания закончил разговор и повернулся ко мне. Резко опускаю глаза в пол, краснею, как помидор. Становится невыносимо жарко.
Чувствую себя идиоткой. Чтобы скрыть неловкость, достаю из кармана майкрос, руки дрожат под пристальным взглядом. Уговариваю себя успокоиться и заняться делом. Плюнув на смущение,все равно уже выставила себя дурой, приподнимаю голову и встречаюсь со взглядом мужчины, едва сдерживающим смех. Опять мои глаза теряются в его, на несколько минут ступор. Усилием воли заставляю себя улыбнуться и хрипло произношу:
– Прошу прощение, я новенькая. Не могли бы вы уточнить свой заказ.
Мой идеальный мужчина почему-то не торопится с ответом, а внимательно меня разглядывает, как-то оценивающе. Мне становится не по себе. Особенно когда он, сдержанно улыбнувшись, начинает говорить:
– Ну что же, «новенькая», вижу, вы научились вежливости за несколько недель. За «придурка» не хотите извиниться?
Чего-чего? О чем это он?
– Простите? – ошарашенно спрашиваю я, ничего не понимая.
– Так-то лучше, – усмехнувшись, кивает он довольно, нарочно игнорируя вопрос. И тут меня осеняет – так это тот «придурок», с которым я столкнулась в дверях. Видимо, догадка отразилась на моем лице, потому что мужчина снисходительно поинтересовался:
– Вспомнили?
– Вспомнила! Не хотите извиниться за «безмозглую овечку»? – не знаю с чего вдруг во мне проснулась дерзость, но тот инцидент задел меня. Да и не хотелось запомниться этому мужчине безмозглой овечкой. Хотя вероятность запасть ему в сердце невелика, но я уж постараюсь. Интересный порыв, однако.
– Вы меня спровоцировали, – невозмутимо парирует он, но в этих хитрющих глазах читается вызов. И я не могу не принять его.
Во мне рождается странное желание быть дерзкой, безбашенной, непредсказуемой. Хочу показать ему, что я крутая девчонка, которой все нипочем. Но больше всего мечтаю его заинтересовать, разбудить в нем инстинкт охотника или чего там еще, не знаю. Все на уровне интуиции, инстинктов.
Преодолевая смущение, чуть-чуть поддаюсь вперед и чувствую сдержанный, строгий аромат. Мне он нравится, как и все в этом мужчине. Сглатываю комок и, стараясь держаться как можно холоднее и увереннее, спрашиваю:
– Не боитесь, что в тарелке окажется что-то не то?
Я заглядываю ему в глаза, окончательно потеряв всякий страх и субординацию, и мысленно прощаясь с работой. Но в ответ слышу короткий смешок.
– Пожалуй, овечка явно не про тебя, – подводит итог мой клиент. Я довольно улыбаюсь, больше от того, что мы перешли на «ты». Но в ту же минуту начинаю сомневаться в правильности своих действий. Вдруг он просто принял меня за прощалыгу и решил не церемониться?
– А что, насчет безмозглой? – все же продолжаю в том же духе. Первое впечатление уже произведено, поздно давать задний ход.
– А что насчет моего заказа? – вот так резко он ставит меня на место. Я теряюсь под его взглядом – вмиг ставшим холодным. В секунды перестраиваюсь и принимаю деловой вид, пусть в душе и поднимает голову какая-то непонятная обида. Натягиваю маску «мне все равно», но она трещит по швам, голос предательски дрожит.
– Что закажите?
– Двойной эспрессо. Не забудьте, он должен быть приготовлен из зерен робуста! Стейк, овощи на гриле и какой-нибудь десерт.
– «Какой-нибудь» – это какой? – раздраженно спрашиваю, задетая его прохладным тоном.
– Без разницы. На ваше усмотрение, – следует интересный ответ.
Отлично, теперь буду еще переживать, угодила ли я ему в выборе десерта.
– Ладно. Ваш заказ: двойной эспрессо, стейк… Какой прожарки?
– Прожаренный.
– Ага. Хлеб?
– Нет.
– Далее: овощи на гриле и тирамиссу.
– Тирамиссу? Тебе нравится? – звучит провокационный вопрос, сбивающий меня с толку и превращающий все мои усилия сохранить спокойствие в ничто. Стараюсь не смотреть на этого садиста, издевающегося надо мной, но взгляд все равно возвращается к его бесстрастному лицу.
Он сидит, облокотившись на стол, приложив указательный палец к четко-очерченным губам красивой формы. Глаза поблескивают весельем, но выражение лица абсолютно серьезное.
– Я его не пробовала. Просто звучит прикольно – Т И Р А М И С С У , – театрально произношу я, чтобы вновь удивить и пробить брешь в этой отстраненности. Поэтому когда красавчик начинает смеяться, я разве что не прыгаю от радости. Но сдерживаю себя, сохраняю невозмутимость и делаю последние пометки, даже не глядя в майкрос:
– Что-то еще?
– Нет. Хватит, – сказал как отрезал. Мне почему-то показалось, что это в какой-то мере относилось к болтовне со мной. Ну что ж, пожалуй, соглашусь с ним – реально хватит.
Смотрю в зал и такое ощущение, будто прошли годы с того момента, как я подошла к столику номер два. Увидела этого мужчину и что-то изменилось, перестало быть прежним. Странное чувство, непонятное. Знаю, что теперь для меня он будет особенным, он уже особенный.
Так не хочется уходить, но недовольные лица моих коллег красноречивее всех слов говорят мне о том, что я и так слишком долго обслуживаю одного клиента. Тяжело вздыхаю и ставлю точку в нашей «беседе».
– Заказ будет готов в течение получаса.
Он уже даже не смотрит на меня, просто кивает и набирает чей-то номер. Как-то обидно. Хотя с чего бы ему иначе реагировать на меня. Кто я и чем могу заинтересовать? Да и надо ли? И вообще о чем я думаю?
С таким мысленным раздраем отхожу от его столика и включаюсь в работу. Но сосредоточиться никак не получается, все время возвращаюсь взглядом к нему. Мой клиент по-прежнему разговаривает по телефону, только теперь выражение лица сосредоточенное, хмурое, между бровей пролегла складка, придавая ему зловещий, угрожающий вид. Таким он мне нравится не меньше, если не больше. Мы – девочки ведь любим брутальных мужчин.
Чей-то окрик отвлекает меня от созерцания. Я возвращаюсь в реальность, смотрю на часы и торопливо иду вниз – полчаса уже прошло. Подхожу к бару, чтобы забрать заказ и чувствую, как меня начинает тошнить. Бариста протягивает три двойных эспрессо.
Доболталась, Яночка. Домечталась!
Разглядываю три чашки, закусив губу, прикидывая, сколько это стоит. Тошнота усиливается. Бариста недоуменно следит за моей нерешительностью. У меня пара секунд, чтобы выбрать. Обмануть или заплатить? Обмануть? Да? Нет?
Глава 4
Смотрю на три маленькие и аккуратненькие чашечки, а перед глазами красивое лицо. Не могу я его надурить, да и не получится — такие мужчины, как он, знают счет своим деньгам. Им уже не нужно никому ничего доказывать, они давно это сделали. Уверена, обмани я его, мне это просто так с рук не сойдет. Но дело не только в этом. Перед ним не хотелось выставить себя в неприглядном свете, поэтому скрепя сердцем, признаюсь:
— Две чашки на мой счет запиши. Я лишние отбила.
Бариста закатывает глаза и со вздохом тянется к журналу с нашими «косяками». А позади меня раздается голос, от которого у меня тут же подкашиваются коленки.
— Девушка, мне срочно нужен стационарный телефон. Откуда я могу позвонить? — обращается нарушитель моего покоя к нашему кассиру. Она кивает и протягивает ему телефонную трубку. Я же, как можно медленнее ставлю его кофе и бокал с дистиллированной водой на поднос, боясь повернуться. Хотя он наверняка не обратил внимания на разыгравшуюся сцену между мной и баристой. И все же, втянув воздух, разворачиваюсь и торопливо иду наверх, опустив глаза в пол.
Руки немного дрожат, а сердце в груди колотится, как сумасшедшее. Мне это состояние совершенно не нравится — чувствую себя ужасно. Мысли об очередном штрафе не дают покоя. Я механически принимаю и разношу заказы. Все плывет, как в тумане. Я даже не заметила того, как причина всего этого хаоса в моей душе и голове вернулась за свой столик. Впрочем, следующие полчаса мне было совершенно не до мечтаний и тайных воздыханий. Я через силу заставила себя сосредоточиться на работе, как вдруг вздрогнула, услышав обезличенное «девушка». Этот красивый голос не спутаешь ни с каким другим. Поворачиваюсь в сторону второго столика и, натянув предупредительную улыбочку, направляюсь к нему. Пока иду, сердце работает с перебоями. Я чувствую себя скованно из-за задумчивого взгляда, лениво скользящего по мне. Мужчина хоть и смотрит на меня, но создается такое впечатление, что в упор не видит, находясь где-то далеко в своих мыслях. Но я все равно нервничаю, мышцы словно парализует в тех частях моего тела по которым проходится его взгляд. Пытаюсь успокоиться, дышу глубоко, но тщетно.
— Да? — останавливаюсь от мужчины в нескольких шагах. Голос вроде бы звучит ровно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Только вот глаза предательски бегают — не могу сконцентрировать внимание на чем-то одном. А когда вижу, что к рекомендованному мной десерту блондин практически не притронулся, становится совсем не по себе.
— Счет принесите, — сухо отдает он распоряжение, нетерпеливо постукивая длинными пальцами по краю стола. На меня он больше не смотрит, сосредоточившись на телефоне.
— Хорошо, — я киваю, спеша поскорее уйти, но торможу. Не знаю, странный, дерзкий порыв, вызванный перенапряжением. Словно черт какой-то дергает. Ну знаете, когда уже становится на все пофиг и хочется дать себе волю.
— Десерт вам не понравился? — интересуюсь с усмешкой, пытаясь скрыть за ней какое-то непонятное даже мне самой разочарование, будто я была обязана ему угодить. Мужчина поднимает голову. И я чувствую, как под его потеплевшим взглядом с меня слетает вся бравада. Смелость вмиг куда-то улетучивается, и вот я уже жалею, что вообще заикнулась об этом дурацком десерте, особенно когда блондин расплывается в снисходительной улыбке. Такая улыбочка обычно красуется на лицах взрослых, когда ребенок выдал какую-нибудь милейшую глупость. Чувствую себя дурой.
— Еще не понял. Вкус странный, — в своей лаконичной манере ответил он. А меня отпустило, чтобы тут же сжать в тиски сердце, когда мужчина чуть поддался вперед и, словно насмехаясь надо мной, с серьезным видом продолжил, — Не совсем то, к чему я привык.
Его взгляд как-то двусмысленно прошелся по мне. Я забыла как дышать, покраснела и не знала, что думать. Он сейчас серьезно или издевается надо мной? Тут же ужасающая мысль: наверняка заметил мои поглядывания в его сторону и решил поугарать над дурочкой.
— Да и шоколад не люблю, — с капризными нотками в голосе произносит он и добивает меня, останавливаясь взглядом на моих волосах. Я каменею, заметив смешинки в этих невероятных глазах. Видно, что он едва сдерживает смех. Придурок! Шоколад он не любит!
— А я Брэда Питта, — пробурчала я, уверенная, что не у одной меня такие ассоциации возникали, а следовательно намек будет понят. Но стоило высказаться об этом, как я тут же спохватилась. Смотрю на него испуганно, он же непонимающе приподнимает бровь.
— Брэда Питта?
— Да, Брэда Питта! — вызывающе повторяю. Не идти же на попятную. Все равно он уже понял, что у меня не все дома — можно не церемониться. Хочет поугарать, а вот фиг ему! Не на ту нарвался!
— Поэтому всегда уточняю, кто в ролях, прежде чем смотреть кино. Понимаете о чем я? — снисходительно улыбаюсь, также как и он несколькими минутами ранее. Блондинчик откидывается на спинку кресла и, усмехнувшись, нехотя признает:
— Логично.
Я уже собиралась сделать парочку зажигательных телодвижений — эдакий победный танец, — но красавчик не дал опомниться, да и ощутить вкус превосходства. Обломал жестко.
— Ладно, неси счет, — это пренебрежительное и уничижительное в высшей степени распоряжение, типа «пошутили и хватит». Но я еще даже и не начинала. Все это, словно ушат далеко нехолодной воды, а отборного дерьма. И прямо на меня, ничего не подозревающую и расслабившуюся. Покер-фейс сохранять при такой неожиданной смене настроения оппонента может только профи, я к таковым, увы, не отношусь. Но какие мои годы?! Пока же мужчина мог лицезреть мою, покрасневшую от возмущения, злости, обиды и еще кучи сильнейших эмоций, физиономию. А также радоваться, что в очередной раз доказал: он, мать его за ногу, хозяин жизни везде и всюду. Как будто я этого и без его “напоминаний” не знала. Ну, неужели нельзя было спустить все на тормозах и дать мне порадоваться маленькой победе? Нет ведь, зажал! Мало того что придурок, так еще и жмот. Но все равно, пусть и бесит меня Брэдик местного разлива, а смотрю на него и понимаю, что притягательней мужчину не видела. Есть в нем что-то такое… не связанное ни с внешностью, ни с материальным благосостоянием. Знаете, быть может и звучит по-тупому, но в нем чувствуется порода, а не бестолковые понты.
Через десять минут, расплатившись по счету, он покидает наше кафе. Я украдкой смотрю ему вслед, пока он спускается по лестнице. Отмечаю, как он высок. Приталенный пиджак подчеркивает широту плеч на фоне узких бедер и талии. Походка у него энергичная, уверенная. Он подходит к двери и вдруг оборачивается, затем сразу же, словно заранее зная, что смотрю, сталкивается со мной взглядом. Я застываю, краска приливает к щекам, руки, в которых зажата кожаная книжечка с деньгами, дрожат. Мужчина, удовлетворенный моей реакцией, усмехается, затем весело подмигнув, выходит из помещения. Я же тяжело сглатываю, раздраженно запихиваю в карман книжечку и начинаю с остервенением убирать за ним со стола.
Не знаю, чего я ждала. Но совершенно определенно что-то. А сейчас какое-то опустошение, как будто, солнце скрылось, и стало холодно, неуютно. Присутствие этого мужчины хотя бы на полчаса скрасило мою унылую реальность. Наша с ним неясная игра завела меня, заинтриговала, вызвала бурю эмоций. Познав это неизведанное для меня чувство азарта, предвкушения чего-то, что не случилось, я ощущаю горькое послевкусие разочарования и скуки. Как дожить до конца смены? Мне нужна передышка. Интересно, сколько он оставил чаевых и сделал ли это вообще? Руки чешутся заглянуть в кожаную книжечку, но нельзя, только на кассе можно удовлетворить свое любопытство — очередное правило. Лечу на всех парусах вниз, прихватив грязную посуду и приняв парочку заказов. Расправившись со всеми делами, подхожу к кассе и едва не схожу с ума от нетерпения, пока Любка рассчитывает других посетителей.
Черт, давай же быстрее, тормозогла! — мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает:
— Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд.
Я обомлела. Стоит пояснить, что у нас-официантов в работе есть мотивирующий момент — соревнование; кто больше чаевых получит. Это может быть и за один раз, так и за весь день. Пока лидерство было у Стаса Беляева по двум номинациям, но, кажется, все изменилось. Елы-палы! Это что же получается? Блондинчик мне чаевых оставил больше двух тысяч?