– Зачем вы это делаете? – едва слышно произнесла она.
– Сядь, – Миша кивнул на пустующую табуретку. Девушка послушно опустилась, но на самый краешек, подальше. – И откуда ж ты меня знаешь?
– Я недавно была на собрании. Случайно, но мне понравилось.
– Это которые «Космос будет наш»?
Девушка кивнула. Миша перевел взгляд на Василия:
– А ты не узнал? Да… В двух шагах от космодрома не признают, что говорить об остальных, кто подальше? Дальше собственного носа ничего не интересует, одна колбаса на уме.
– К-какая колбаса? – оторопело спросил Василий, меньше всего ожидая подобных выпадов.
– Которой сортов должно быть побольше. Чтобы жизнь была получше – не помнишь уже такого? Эх, молодежь… Все забыли, все просрали – и историю, и… А! Да что тебе говорить, все равно не поймешь! Ты хоть в курсе, что на днях первый пилотируемый запуск с вашего Восточного?
– Конечно!
– А кто летит? Когда старт? А? Вот то-то и оно… А если не взлетит – что будет?
– Что? – переспросил Василий, растерявшись окончательно.
– Вот именно – что? Для тебя конкретно – что в жизни изменится? Молчишь? Колбаса из магазина не пропадет, не боись… Разве что космодром закроют, и ваш Шимановск снова заглохнет и мхом зарастет.
– Зачем вы это делаете? – уже громче и смелее спросила Света.
– Тебя все остальное не интересует? – повернулся к ней Миша. – Откуда я тут, почему твой до сих пор не вызвал кого надо? А? И не страшно тебе рядом со мной сидеть?
– Страшно. Но если что – я громко кричать умею. Соседи всяко услышат и вызовут ментов, то есть полицию. У нас городок маленький, далеко не уйдете!
– А ты храбрая, – протянул Миша, помолчав. – И умная… Хоть и красивая.
Света вспыхнула. Василий набычился. Еще не хватало его девушку клеить. Он за Светку уже морду бил какому-то инженеришке из новых, что с космодромом связан. Чуть с работы тогда не уволили – менеджер, в белой рубашке, при галстуке и с фингалом в пол-лица. Пригрозили тогда, что в последний раз прощают. Хорошо бы этот гад вовремя опомнился, не вдвоем сидят же, в самом-то деле.
И ничего она не умная! Другая на ее месте давно бы уже к двери рванула, вой на весь подъезд подняла, соседей переполошила. А уж я бы тут его постарался задержать – табуреткой вон можно приложить, к примеру… Но, блин, кто он такой???
– Скажи, – задумчиво протянул Миша, пристально глядя на девушку, – а для тебя что изменится, если «Русь» не взлетит?
– Обидно будет, – Света пожала плечами и опустила глаза, но тут же снова вскинулась. – Футбол проиграли, а ведь у себя дома играли. Так радовались… И тут опозоримся.
– Ты и футбол смотришь?
– Он смотрит, – Света кивнула на Василия, – и мне рассказывает. Да и я тоже иногда, правда, ничего не понимаю, но за наших болею. А что?
– Ничего… Эх, а давайте-ка еще по чайку, а? Да не бзди ты так, – Миша глянул на Василия, – не собираюсь я никого убивать. А тебе, девочка, сейчас отвечу, вот только чаю глотну.
Света вскочила и захлопотала, засуетилась. Василий раздраженно отвернулся. Красивая она у него – это да, и лицом, и фигурой вышла. В меру высокая, в меру стройная, но округлости где надо: одни бедра – ух! – крутые, упругие, и грудь не подкачала. А глаза – огромные, темные. Как глянет – дух захватывает. Одна беда в такой красоте – мужики липнут как мухи. Но Светка молодец, верная. И все равно ухо востро держать надо, не ровен час, уведут.
Миша прихлебнул чай, поморщился и перехватил кружку поудобнее.
– Еще один вопрос, а потом сам отвечать буду. Света, если тебе скажут, что я преступник, что меня надо сдать и тогда «Русь» взлетит как положено? Или скажут, что если меня не трогать, то она все равно взлетит, но люди от этого лучше станут. Что ты выберешь?
Света молча таращилась на него ничего не понимающими глазами. Василий тоже недоумевал – что за ерунду он несет? То взлетит, то не взлетит, лучше, хуже – о чем вообще речь?
– Ладно, – Миша еще раз глотнул чай и отставил кружку, устраиваясь поудобнее. – Давай с самого что ни есть начала… Большинству людей наплевать, что происходит на вашем космодроме. Так, в новостях мельком услышат, между визитом президента в очередную страну и сообщениях о катастрофах то здесь, то там. И пропустят мимо ушей, а вот про стихийные бедствия, взрывы и все такое они любят, сразу погромче делают, на детей шикают. Людям что сегодня нужно? Хлеба и зрелищ. Все остальное – мимо кассы. Вот и сидит каждый в своей конуре со своей палкой колбасы, а страна медленно покрывается плесенью.
– Да что ты так к этой колбасе привязался? – не выдержал Василий. – Где космос, а где…
– Внутри! – рявкнул Миша и сморщился. Губа закровила. – Внутри это все у нас. Когда каждый высунется из своей будки и взглянет в небо, когда громкость у телевизоров будут добавлять на новостях о стартах ракет, когда дети снова начнут играть в космонавтов…
– И что тогда?
– Тогда это будет совсем другая страна. Великая держава с великим народом, которому все по плечу. И города на Луне, и яблони на Марсе.
В кухне повисла странная тишина – неприятная, неуютная, от которой хотелось спрятаться, закрыв за собой дверь и сделав погромче телевизор. Сегодня же «Спартак» с «ЦСКА» играют: вон спартаковцы какую карусель закрутили в одно касание, и удар с угла штрафной – чудо, а не удар, – но Акинфеев из самой «паутинки» вытащил!
Наши с нашими, но каков накал! Разве старт ракеты может так же пощекотать нервы?
– Но ведь вы делаете все наоборот. – Света упрямо сдвинула брови. – Вы же только мешаете. Акции, теракты устраиваете, запуск из-за вас с апреля откладывается…
Василий поднял глаза на Мишу и вздрогнул. Перед ним сидел не тот волчара-бандит, который шипел от горячего чая и командовал принести штаны. Жесткий взгляд горящих странным огнем глаз заставил отвернуться. И говорить он стал совсем по-другому. Лозунгами. Черт! Фанатик… Как же он сразу этого не понял? Такие порой еще страшнее бандюков, крыша у них точно не на месте. Одни за своих божков готовы голыми руками шеи сворачивать, другие вон про космос гонят…
Надо было сдать его сразу, пока на диване валялся. Пожалел, ёпт! Теперь надо думать, как бы добраться до телефона или, еще лучше, до подъезда. Но не оставлять же Светку с ним.
Вот вдряпался!
– Беда в том, девочка, что если сейчас просто выйти на улицы с лозунгом «Космос будет наш!», сбегутся те, кому все равно, что кричать: «Спартак – чемпион» или «Бей жидов». А само движение причислят к очередной секте, на чем все и закончится. Нет… Чтобы всколыхнуть болото, вытащить людей и встряхнуть, связать одной идеей, нужен враг – реальный, близкий и опасный. Враг, о котором ежедневно рассказывают страшилки по телевизору, одна другой круче. И вот тогда люди сами встанут, как один, по другую сторону баррикад, с другими флагами. Этот враг – мы. Мы взрываем, мы устраиваем диверсии, мы то, мы се… А раз мы воюем за то, что России не место в космосе, то все остальные люди из принципа встают на противоположную позицию, понимаешь?
– Так вы что… специально??? – Света таращилась на Мишу, открыв рот. Выглядела она при этом совсем по-дурацки. – Но как же… ведь и люди гибнут… и…
– За все время погибло два человека – оба наших. Светлая им память – они знали, на что шли и ради чего… Все тщательно планируется, включая провал каждой акции. Чтоб все выглядело пострашнее, а победа над нами погеройственнее. Народ хочет зрелищ, а журналюги слетаются только на жареное. Вот им и жареное, и пареное – кушайте на здоровье. Другими способами же до людей не достучаться… Активисты, которые якобы на другой стороне, – те самые, что «Космос будет наш», – мы с ними очень плотно работаем, чтоб без осечек, без жертв обходилось. Они и нужны, чтобы толпу в единое русло направить, сплотить, так сказать, и не дать людям насовершать ошибок. А по сути, мы – одна организация, только об этом не знают.
Ну вот и прокололся, фанатик хренов!
– А зачем тогда ты сейчас все это рассказываешь? Вербуешь? – Василий прищурился и незаметно придвинулся поближе к Свете – мало ли что этот кадр выкинет? Кстати, чайник очень удобно стоит, и горячий к тому же. Светку может зацепить кипятком, но это уже мелочи, потерпит…
Миша зафыркал, давясь смехом.
– Ну ты сказанул! Вербую… Таких, как ты, нам и даром не надь, и с деньгами не надь. Да если завтра по всем каналам начнут вопить про угрозу войны, ты на футбол переключишься и шторы задернешь! Перед этим, разве что, до магазина добежишь, вкусненьким на всякий случай затаришься – а вдруг и правда война? Что, не так? – Василий сжал кулаки, но смолчал. – Мы своими шкурами рискуем, чтобы такие, как ты, лишний раз не только о себе задумались. Ты готов на такое? Так и не строй из себя героя. Не оно ты, совсем не оно!
«Сначала якобы тайну открыл, а теперь на слабо поднимает – грамотно…» Василий с коллегами как раз недавно увлекся психологией и почитывал книжки о том, как манипулировать людьми. Вот и пригодилось. От понимания, что происходит, стало легче – рано меня в дурачье записывать, рано! Он немного расслабился.
«Сначала якобы тайну открыл, а теперь на слабо поднимает – грамотно…» Василий с коллегами как раз недавно увлекся психологией и почитывал книжки о том, как манипулировать людьми. Вот и пригодилось. От понимания, что происходит, стало легче – рано меня в дурачье записывать, рано! Он немного расслабился.
– Не оно так не оно. Только хватит нам мозги промывать. Шел бы ты по-хорошему, а?
– Вася! – в голосе Светы прозвучала неожиданная укоризна. Вот так-так! Купилась, идиотка. Но она же книжек не читала, да и баба – что с нее взять?
– Разумно, – усмехнулся Миша и, кряхтя, поднялся. – Очень разумно и очень правильно. Так должен поступать каждый, кому дорога своя шкура, молодец! А я и впрямь засиделся. Шмотки мои где?
– В комнате, – процедил Василий.
Пока Миша одевался, они молчали. Света уставилась в пол и теребила краешек кофты, то разглаживала его, то, наоборот, жамкала. Василий тихо закипал. Вот сейчас этот вербовщик свалит, и он ей мозги на место вправит!
– Ну, все, спасибо за гостеприимство, я пошел. – Миша возник в дверях, оглядел присутствующих, усмехнулся и вышел. Негромко хлопнула входная дверь. «Надо замок закрыть», – промелькнуло в голове.
– Я, наверное, тоже пойду, – тихо сказала Света, не поднимая глаз. – Прости, настроение не то.
У Василия и самого настроение было не ахти, да и, положа руку на сердце, не в форме он был после сегодняшнего. Но вот так уходить – это как-то… В любом разговоре последнюю точку должен ставить мужик.
– Я что, тоже для тебя «не оно»?
– Оно, – странно прозвучало это слово, неоднозначно. – Я завтра приду, хочешь?
Василий сдулся. Задержать ее просто из принципа? И что потом делать? Еще не хватало опозориться в постели!
– Я провожу, поздно уже, – нашелся он наконец.
Вот по дороге как раз и поговорит. Надо вымести из ее дурной головы лишнюю шелуху, а то – знает он баб! – сейчас домой придет и такого нафантазирует, век не расхлебать!
На дворе ночь уже сгустилась плотным мороком, превращающим реальность в декорации для фильма ужасов. Тех, что с зомби и вампирами, оживающими предметами и призраками. Луны не было, а редкие фонари у подъездов да на дальнем перекрестке только подчеркивали мрак в кустах, за деревьями, редкими машинами – везде, куда не дотягивались слабые лучики света. Все-таки человек – дневное животное, хоть темноту и пытается покорить, подчинить себе, но получается, прямо скажем, не очень. Шаг влево, шаг вправо – и налет цивилизации трещит по швам под натиском страхов, не меняющихся тысячелетиями.
Света поплотнее застегнула курточку – сентябрьские ночи бодрили морозцем – и зашагала в сторону дороги, к автобусной остановке. Василий торопливо шел, чуть поотстав, и лихорадочно подбирал слова для начала разговора.
У дерева ярко вспыхнул и тут же погас огонек сигареты.
Света сбилась с шага.
– Я это, я. Не бойтесь. Решил тут свежим воздухом подышать, – раздался из темноты Мишин голос.
Василий выругался про себя, подхватил девушку под локоть и повлек было вперед, но та вдруг решительно вырвалась и направилась к дереву.
– Михаил… А вы… что на этот раз затеваете? – слова звонко падали в ночной воздух.
– Тебе-то какое дело? – рявкнул Василий.
– Отстань!
Он опешил. Всегда спокойная и послушная, тем и удобная, Света никогда с ним таким тоном не разговаривала.
– Зачем это тебе, девочка?
– Хочу… может, помочь чем смогу?
Повисла пауза. Василий пытался взять себя в руки, чтобы не наорать на свою девушку самым неприличным образом. Миша тем временем неторопливо приблизился к парочке.
– Зачем это тебе, девочка? – уже совсем другим тоном, без насмешки повторил он.
– Надоело. Всё надоело. Всем наплевать. Пытаешься с кем-то поговорить – о жизни там, о чем-то по-настоящему большом и важном – только смеются и пальцем у виска крутят. Типа, мне больше всех надо… Надоело! Вот на собрание попала – там хоть люди за идею… И вы что-то делаете. Не для себя, для всех… Я тоже хочу.
– Слушай, – прокашлялся Василий, – если ты хочешь что-то полезное людям сделать – давай я тебя в больницу устрою сиделкой, а? Будешь за инвалидами ухаживать…
Света даже не повернулась в его сторону, буравя взглядом Михаила. Тот затянулся сигаретой, бросил бычок на землю и аккуратно затушил его ботинком.
– Что ж, если действительно хочешь, помоги…
– Вы оба с дуба рухнули??? – взорвался Василий. – Слышь, мужик, отстань от моей девушки! А ты… А ну, пошли отсюда! Потом поговорим.
– Никуда я не пойду! – она вырвалась и отскочила в сторону. – И не смей командовать!
– Ты соображаешь, что творишь?!
– Получше твоего! Сиделки нужны, да. Но это же… это же прошлое – инвалиды, больные, старики. А космос – это будущее! И страна наша тоже, у нее оно есть, должно быть… Ну как ты не понимаешь?!
– Он же тебе мозги запудрил! Красивых слов наговорил, а ты и повелась, дура!
– Сам дурак!
– Тихо! – гаркнул Миша.
С балкона кто-то старческим голосом пригрозил вызвать полицию.
– Ты, Вася, конечно, молодец, что за девушку свою заступаешься. Но она не твоя собственность, а свободный человек. Боишься за нее, не доверяешь мне – иди тоже. Я ничего от тебя делать не прошу – просто будь рядом. Так даже лучше будет. Согласен?
– А что делать-то надо? – перебила молчание Света, не дожидаясь ответа.
– Делать… Эх, давайте-ка в сторонку отойдем, присядем да поговорим.
Крепкая деревянная скамейка стояла у песочницы, в стороне от дорожки, ведущей к остановке. Днем здесь возилась детвора под бдительными взорами мамаш и бабушек, а сейчас лучше места для разговора вдали от чужих ушей придумать было сложно. За редкими и тощими кустами не скроешься, а дом все же далековато, даже с балкона тихий голос разобрать невозможно.
Василий, так и найдя ответа, молча сел с краю, рядом со Светой.
– Значит, что делать? – протянул Миша, закуривая очередную сигарету. – Ничего особенного и сложного. Сегодняшняя акция – похищение людей. Если один инженер, техник, механик там, не выйдет на работу, никто и не заметит. А если пара-тройка десятков… Не все же военные, по гарнизонам сидят. Космодром быстро строили, много гражданских набрали и поселили их не только в Углегорске да Свободном, из вашего Шимановска тоже есть и местные, и пришлые. Вот и возьмем мы сегодня под белы рученьки человек по пять-десять в каждом городке, а завтра их с боем освободят. Да не дергайся ты так! «С боем» – это ж я о том, как выглядеть будет. Все продумано до мелочей, ни один волосок с их голов не упадет. И с твоей тоже.
– Так вы и меня похитить собираетесь? Но я ж не с космодрома… – недоуменно протянула Света.
– А перепутали!
– Но зачем?
– А затем, что ты будешь знать, что происходит на самом деле, и сможешь унять панику и воодушевить людей. Сможешь?
– Не знаю… – Света затеребила поясок куртки. – Попробую…
– Подсадная утка? – не выдержал и вклинился Василий.
– Она самая.
– Бред. А чего ты этим хочешь добиться – чтобы снова запуск отложили?
– Нет, на этот раз его не отложат, да и не позволят нам к важным людям приблизиться. Но если мелочи взять побольше… Такая акция накануне запуска и журналюг привлечет, и народ заставит следить за стартом, затаив дыхание. Пусть пока только ожидая – случится чего еще или нет? Это первый шаг. Колбасных людей надо постепенно приучать смотреть в небо и болеть за страну, сразу нельзя. Да и не выйдет.
– Смотреть в небо… – гыкнул Василий. – Вы что, всерьез решили переделать русский народ?
– Да почему ж переделать? Так, чуть-чуть повернуть.
– Ни фига себе чуть-чуть!
– А кто требует полностью меняться? Можно курить, выпивать и мечтать о звездах, можно изменять жене или мужу и переживать за будущее России… Человек – это человек, а не набор сплошных достоинств, не идеал и никогда им не будет. А мы не священники, чтоб требовать всего и сразу.
И почему у него на всякий вопрос ответ находится, что и не возразишь, а начнешь спорить – еще и дураком себя почувствуешь? Да и фразы закручивает, что твой оратор с трибуны, – гладкие, звонкие. Говорят, этому можно научиться, надо только книжки поискать, в которых рассказывают, как переговоры вести, как девчонок обалтывать…
– Там же, поди, одни мужики будут! – снова вскинулся он. – Куда ты ее запихнуть собираешься?!
– Вот именно! Перед бабой мужикам бздеть будет стремно. – Михаил на миг опять преобразился в волчару. Василий съежился. – А чтоб ее не тронули, ты и присмотришь.
– Бред…
– Может, и бред, а может, и нет. Света, так ты что решила – пойдешь?
– Да, – помолчав секунду, тихо ответила девушка. В ее голосе еще дрожал страх и неуверенность, но уже где-то вдали, на задворках.
– Ты идешь с ней?
– Да, – мрачно буркнул Василий. Поди откажись! Потом она же всем растрезвонит, что ее мужик струсил и бросил. Да и вдруг случится чего – он же себе потом не простит.