Странно улыбаясь, доктор ответил:
— Мартин, ты сможешь отправиться намного дальше Покипси. — Он вручил мне десять банкнот по сотне долларов и сказал:
— Ну хорошо. А теперь встань на трансмиссионный диск и начнем.
— Вы хотите сказать, что начну я, — исправил его я, уставясь на машину и почесывая затылок. — А что, если вы отправите меня аж в Сан-Франциско или еще куда-нибудь, а потом не сможете вернуть обратно?
Он серьезно ответил:
— Не волнуйся! Где бы ты ни оказался, когда рематериализуешься, просто оставайся на том самом месте и не двигайся, и через пять минут я втяну тебя обратно.
Я почти уже жалел о том, что согласился на эту, как мне теперь представлялось, опасную затею. Но мой девиз: «Нужно попробовать все, хотя бы раз». И я ступил на платформу. Док Мурта резко развернулся и судорожно принялся крутить ручки и нажимать кнопки. Загудели моторы или что-то вроде этого, и что-то зашипело в трубках под моей платформой.
Невольно я спросил:
— Док, а вы уверены…
Но он воскликнул:
— Тихо, Мартин! Пошел! — И повернул выключатель.
То ли мне показалось, то ли действительно прошел отличный удар в челюсть справа, но я потерял сознание на некоторое время.
Хочу сказать, что, пришедши в себя, я чуть не слетел с катушек: я боксировал, тряс головой, и у меня дергались веки.
Я заскрипел зубами и рявкнул:
— Док, кто этот сукин сын, который ударил меня исподтишка? Я изобью его до смерти, когда…
Я умолк и застыл с отвисшей челюстью. Дело в том, что когда я открыл глаза и оглянулся, то не увидел ни дока Мурты, ни его машины, ни его дома, в котором я, несомненно, был, ни Лонг-Айленда.
Я стоял в центре большого города, которого никогда не видел.
— Матерь Божья! — задыхаясь, произнес я, продолжая оглядываться.
Радио дока выбросило меня в Китай или еще куда-то.
Я находился в городском парке и укрывался за маленьким деревом. Это было странное дерево с квадратными листьями красного цвета, рядом с ним росло много таких же деревьев, и трава там была такой же красной, и даже солнце оказалось красным, да к тому же размером больше, чем обычно. Вокруг парка тянулись серебристые улицы и огромные, даже выше, чем нью-йоркский Эмпайр-Стейт-Билдинг, металлические здания, напоминающие пирамиды. Когда я увидел эти пирамиды, я понял, что, должно быть, он отправил меня в Египет.
Люди на улице остановились и уставились на меня. Все эти египтяне — и мужчины, и женщины — были одеты в короткие юбки и рубашки из металлических цепочек. Они глазели на меня и показывали пальцами, а потом все рассмеялись. От этого я чуть не сошел с ума. Я вышел на улицу и схватил одного из этих парней, который смеялся надо мной.
— Где вы нашли такое нелепое одеяние? — спросил он, нисколько не испугавшись и показывая на мою одежду.
— Что значит «нелепое»? — закричал я. — Вы что, египтяне, никогда не видели цивилизованного человека?
Вдруг мне в голову пришла мысль, которая меня очень удивила, а ведь эти ребята не говорили по-английски и общались на своем собственном языке. И этот язык я раньше никогда не слышал, но теперь я его отлично понимаю и даже говорю на нем.
Странно! Но я знал, что смышленые ребята схватывают все на лету, и понял, раз я так быстро овладел египетским языком, то, значит, я намного умнее, чем всегда думал.
— Я никогда раньше не видел в Калторе подобной странной одежды, задыхаясь от смеха, выдавил тот парень, которого я схватил.
— Хочешь подразнить меня, да? — процедил я сквозь зубы и дал ему прочувствовать свой коронный удар слева в челюсть. Он упал и потерял сознание.
Воцарилась тишина. Все смотрели на меня с таким ужасом, как будто я ударил женщину или ребенка.
Египтяне отшатнулись от меня, и кто-то закричал:
— Этот человек вне Контроля!
Другой завопил:
— Позовите Помощника!
И тут я вспомнил, что док Мурта говорил мне, что он может через пять минут вернуть меня с помощью своего радио, но только если я буду оставаться на том же самом месте, где и приземлюсь. А ведь я ушел от того дерева, и теперь мне надо или вернуться к нему, или оплатить стоимость проезда на пароходе до Нью-Йорка.
Но под каким деревом я оказался сначала? В маленьком парке их было довольно много. Я пригляделся и узнал свое по зарубке на стволе. Я было направился к нему, но кто-то схватил меня сзади.
Меня держали двое парней в коротких металлических юбках, а третий парень, стреляный воробей с хладнокровными голубыми глазами, направил на меня свой карандаш. И тут я потерял всю свою силу и даже не мог стоять. Меня зашатало.
— Это еще что? — почти обезумев, завопил я.
— Будьте посдержаннее, гражданин, — впечатляюще заявил стреляный воробей. — Я — Тарнак, третий помощник Контролера!
— Плевал я на тебя и твоего Контролера! — закричал я. — Я проломлю и твою и его голову, как только вернется моя сила.
Тарнак открыл рот от изумления. Волна ужаса прокатилась по толпе, наблюдавшей за этой сценой.
Кто-то изумленно воскликнул:
— Он до сих пор вне Контроля!
— Он неуважительно отозвался о Контролере! — кричали в толпе.
Глядя на меня, ошеломленный Тарнак сказал:
— Никогда за всю нашу историю еще не было такого случая! Никто еще так не выходил из-под Контроля, как вы!
Я огрызнулся:
— Мое терпение скоро тоже выйдет из-под контроля, если вы сейчас же не отпустите меня! Вы, египтяне, думаете, что можете безнаказанно оскорблять американского гражданина?
Тарнак сжал губы и решительно произнес:
— Этот мужчина явно сошел с ума, его причудливая одежда доказывает это. Но он так далек от Контроля, что нужно переговорить с Контролером о том, как с ним поступить.
— Я настаиваю на том, чтобы вы позвали американского консула! — воскликнул я. — Вам придется иметь дело с американскими вооруженными силами, если вы арестуете меня.
Но на меня никто не обращал внимания. Строем они вели меня вниз по улице по направлению к самой большой пирамиде.
Этим двум полицейским пришлось нести меня, так как Тарнак продолжал наставлять на меня свой карандаш и я по-прежнему был бессилен. Я бы сказал, что этот карандаш просто несчастье какое-то.
Внутри большой пирамиды оказалось много разных комнат, заполненных странными машинами и людьми, занятыми какой-то непонятной мне деятельностью. Меня затащили в дальнюю комнату. Она была большой и темной. В ней находился только один паренек. Он сидел на возвышении и ничего не далал. Я понял, что он здесь самый главный, так как только начальники могут ничего не делать, а просто сидеть с важным видом.
У этого парня на голове красовался странный металлический предмет, похожий на огромный шлем для водолазов, только передняя часть у него оказалась срезана, и поэтому было видно лицо. С одной стороны этого шлема выступало огромное количество то ли винтиков, то ли кнопочек, а сверху маленькое кольцо мерцающих лампочек.
Это был Контролер, это точно.
Он посмотрел вниз на меня, и я увидел, что его квадратное лицо было как у опекуна, заботившегося о подопечных, правда, оно казалось более озабоченным и мрачным, а может, и задумчивым.
Тарнак быстро и отчетливо доложил обо мне, закончив следующими словами:
— Совершенно очевидно, что этот человек вышел из-под Контроля. И это прецедент.
— Позовите врачей, — сказал Контролер.
Я попытался объяснить:
— Послушайте, я не болен. Я просто стоял в парке, занимаясь своим собственным делом…
Мне не представилось возможности закончить фразу, так как в комнату вошло с полдюжины врачей. Среди них были две дамы, одна из них оказалась довольно привлекательной и хорошо сложенной особой с черными волосами и такими же глазами.
Они все надели что-то похожее на очки, но в несколько дюймов толщиной и соединенные непонятным механизмом.
Когда они посмотрели сквозь очки на мою голову, мне показалось, что они проникли прямо внутрь моего мозга. Потом один как завизжит:
— Этот человек вообще не житель нашего мира! Он, очевидно, из мира с очень похожими условиями, но его строение мозга и других органов говорит о чужеземном происхождении.
— Это все объясняет! — взволнованно воскликнул Тарнак. — Он не поддается Контролю, так как у него другое строение мозга!
— Вы совершенно правы, Тарнак, — согласился с ним Контролер. — Его примитивный мозг воспринимают более простые элементы Контроля, такие, как знание языка, а к более сложным элементам он глух.
Я попытался понять, о чем они говорят, но это оказалось выше моих способностей. «Несут какую-то чушь», — подумал я и вслух спросил:
— Объясните мне, что все это значит?
— А как вы попали в наш мир? — в ответ спросил Контролер.
— Ну конечно, аист принес, — огрызнулся я.
Контролер задумчиво произнес:
— Ну конечно, аист принес, — огрызнулся я.
Контролер задумчиво произнес:
— Да, этот человек слишком примитивен, чтобы дать нам исчерпывающую информацию. Пусть врачи тщательно осмотрят его — возможно, они определят его происхождение.
Я рассвирепел от одной только мысли, что эта группа докторишек будет лапать меня. Но, подумав, все же решил уступить; может быть, если я буду потакать этим ребятам, то у меня появится шанс смыться и добраться до того дерева в парке, где я должен стоять, если, конечно, док Мурта все еще способен вернуть меня домой.
И я им сказал:
— Я не хочу, чтобы эти доктора все вместе обследовали меня, но я не буду ничего иметь против одного человека, — и я указал на ту хорошенькую, черноволосую докторшу.
Контролер кивнул ей:
— Зура, вы проведете обследование, очевидно, примитивный разум этого человека проникся к вам симпатией.
Зура проводила меня вниз, а за нами шли двое ребят со своими карандашами и были готовы лишить меня сил, если я сделаю хоть шаг в сторону. Маленькая черноволосая дамочка привела меня в комнату, похожую на офис, загроможденную странными машинами. Два охранника заняли позиции у выхода. Зура присела сзади меня и надела широкие очки, наверное, дюймов в шесть.
— Пожалуйста не двигайтесь, — сказала она, — я хочу более тщательно осмотреть структуру нейронов вашего мозжечка.
— Да брось ты выпендриваться и сними эти окуляры — они тебе совсем не идут, — сказал я, снимая ее очки. — А ты шикарная крошка! Хочешь потрогать мои мышцы?
Она недоуменно пролепетала:
— Я вас не понимаю.
Видя, что она действительно не понимает, я решил показать, на что я способен. Но она в испуге отпрянула от меня.
— Вы не должны целовать меня! Контролер приказал осмотреть вас, а вы мешаете мне выполнить его приказ.
— Как бы я хотел, чтобы вы, люди, выбросили из головы этого паренька Контролера, — горько произнес я. — Тоже мне важная персона!
Она затрепетала от страха, услышав столь кощунственные, по ее мнению, слова, но все же нашла в себе силы спросить:
— Вы вне Контроля, да?
— Послушай, милашка, да что он вообще означает, этот ваш контроль? Я ничего не понимаю!
Зура недоверчиво переспросила:
— Вы хотите сказать, что там, откуда вы прибыли, нет никакого Контроля? И у ваших людей разные идеалы и цели?
— Я бы сказал, что они отличаются, — ответил я. — И когда различия становятся полярно противоположными, это называется войной.
Зура быстро сказала:
— Много лет назад у нас тоже были войны. Люди постоянно дрались, бесчинствовали, спорили друг с другом, так как они отличались идеалами, вероисповеданием, принципами и желаниями. И наши мудрые предки пришли к выводу, что мир и согласие возможны только тогда, когда у людей одинаковые желания, принципы, мнения и позиции. Поэтому наши предки создали Контроль. Это надежный способ сформировать у всех одни и те же взгляды на различные вопросы. И самый мудрый из нас — Контролер. Он носит священный шлем, наивысшее достижение нашей науки. Шлем усиливает и распространяет поток нейронов мозга Контролера как мощное биоизлучение, которое влияет на мозг других людей, создавая во всех них подобные мысли. Таким образом то, что Контролер считает положительным, то и каждый из нас считает хорошим и делает все, чтобы осуществить это. Поэтому мы всегда живем в идеальном мире и согласии.
— Ты хочешь сказать, что из-за того, что он носит этот дурацкий колпак, все думают то же, что и он? — переспросил я.
Зура честно ответила:
— Ну, не совсем. Если излучения шлема будут передаваться в полную силу, то каждый человек будет думать и чувствовать все в точности, как и Контролер, и в результате станет роботом, послушным его мозгу. Но излучение никогда не передается в полную силу: Контролер и его помощники заботятся лишь о том, чтобы наши мысли были схожи с взглядами Контролера. Таким образом у нас автоматически сформировались общие взгляды, язык и лояльность к государству.
— Ну и работка у него, — пошутил я. — И самый главный у вас тот, кто, пока жив, носит этот шлем?
— Да, конечно! Контролером становится самый мудрый, миролюбивый и наиболее благосклонный гражданин, ведь его взгляды автоматически становятся взглядами целой нации.
И вдруг как гром среди ясного неба ко мне в голову пришла мысль Вдохновенная мысль, как выбраться из того тяжелого положения, в котором я оказался, и вернуться к дереву.
Но нужно было действовать очень аккуратно.
Осторожно я заметил:
— Послушай, Зура, я дурачил ваших людей. Я не настолько безобиден, как пытаюсь выглядеть.
Она воскликнула:
— Это невозможно!
— Что значит «невозможно»? Дело в том, что я проник сюда с определенными шпионскими целями. На вас пытаются напасть.
— Напасть? Кто? — испуганно спросила она. Ей и в голову не могла прийти мысль, что я вру.
Видно, она не встречалась еще с такими, как я. Я безапелляционно заявил:
— Я скажу об этом только Контролеру. Ты приведешь его сюда, и я введу его в курс дела.
Зура бросилась вон из комнаты, но очень скоро вернулась вместе с Контролером в этом странном шлеме.
Он вошел, оставив охранников за дверью.
Все шло по моему плану, и я был очень доволен собой.
Понимаете, этот воробей в колпаке привык к безоговорочному уважению и даже представить себе не мог, что кто-то может провести его.
— Что вы хотели сказать мне? — спросил он.
— Только вот это! — ответил я и двинул его в челюсть.
Контролер потерял сознание еще до того, как упал и стукнулся башкой об пол. Быстрее вора-карманника я стащил с его головы этот огромный шлем. Сейчас его огни горели немного ярче, как будто, упав, он стал работать с большей силой. Я водрузил этот символ власти на свою голову.
Теперь понимаете, какая удивительная мысль осенила меня? Того, кто носит этот шлем, все уважают, ему подчиняются, думают так же, как и он. Теперь, когда я ношу этот шлем, у меня появилась благоприятная возможность вернуться к тому дереву. Я до смерти обрадовался, что почти добился своего.
— Черт возьми! Сработало! — воскликнул я.
— Я счастлива! Я так счастлива! — кричала Зура, ее глаза светились завораживающим весельем, и она прыгала и ликовала.
Дверь открылась, и вошли два охранника, они пританцовывали. Да! Они танцевали! И, хохоча от счастья, кричали:
— Радость! Радость! Радость!
И Контролер, который к тому времени уже пришел в себя, тоже чему-то улыбался, смеялся, как будто его переполняло счастье. За окном нарастал шум голосов. Я выглянул и увидел толпу счастливых, танцующих египтян, беснующуюся от радости по непонятному поводу.
— Да что с вами?! — пребывая в недоумении, закричал я, обращаясь и к Зуре, и к охранникам, и к Контролеру.
И как только я спросил это, их состояние изменилось: улыбки спали с лица, создавалось впечатление, что кто-то сбил их с толку, так как они постоянно оглядывались, словно ломали голову над каким-то неразрешимым вопросом. Толпа за окном тоже вдруг перестала хохотать.
Я ничего не мог понять, но в любом случае мой план работал отлично, так как ни Контролер, ни охранники даже не пытались отнять у меня шлем, что доказывало, каким уважением пользуется тот, кто его носит. Я с облегчением вздохнул — и… все тоже вздохнули.
— Детка, ты хотела бы поехать со мной в Нью-Йорк? — спросил я Зуру. — Я по уши в тебя влюбился!
Это была чистая правда! Сейчас, когда я успокоился и почувствовал уверенность в своем скором освобождении, у меня осталось немного времени, чтобы еще раз посмотреть и оценить Зуру. Да, она милашка. И я схожу по ней с ума. Но как только я промолвил о своей любви, Контролер и два охранника попытались опередить меня.
— Зура! Я люблю тебя! — завопил Контролер.
— И я! И я тоже! — вторили ему охранники.
Послышался шум шагов, и тысячи мужчин устремились в комнату, направляясь прямо к Зуре. И все повторяли друг за другом:
— Зура, я люблю тебя!
Они окружили ее, а за окном собрались тысячи объясняющихся в любви к Зуре мужчин, которые пытались тоже войти в здание, в эту комнату. К счастью, это было невозможно, — слишком много здесь их и так уже набилось.
Меня заела ревность и, пытаясь отбить ее от этих ребят, я закричал:
— Оставьте ее в покое, хулиганье!
И хотите верьте, хотите нет, но вдруг эти ребята, из ревности, затеяли драку.
— Оставь ее! Убери руки! — кричали они, безжалостно избивая друг друга.
Послушайте, я, конечно, бывал в переделках, но эта была самой ужасной! Чем безумнее становился я, тем безумнее становились они. В переполненной комнате толкались, обменивались ударами и пытались нанести побольше ударов остальным до сотни мужиков. Я выглянул на улицу, а там толпы народа разыгрывали целую битву.
И тут до меня дошло, что сделало их всех ненормальными. Шлем на моей голове. Вещь, которую все называют Контролем! Должно быть, он стал работать с большей интенсивностью после удара об пол.