Вид его был настолько комичен, что Флендерс и Коннолли не удержались от хохота. В следующее мгновение Лаи обрёл некоторую адекватность.
— Я что, спал? — спросил он по-английски, осознав, что находится в медиа-зале.
— Как медведь, — подтвердил Коннолли. — Заработался до полного астрала.
— До чего? — было видно, что Лаи пытается перебрать свой внутренний земной словарь. Флендерс отмахнулся.
— Не морочь себе голову. Иди отдохни.
Лаи брезгливо провёл ладонью по лицу, ощупывая бороду.
— Пожалуй, действительно заработался... Но эту работу я закончил. На данный момент...
— Патрик, проводи его до спальни, — сказал Флендерс. — А я здесь приберусь, иначе Мэлори нам устроит головомойку.
Коннолли помог барнардцу стянуть лабораторный комбинезон и, убедившись, что ключ от комнаты мирно пребывает в кармане его спортивных шаровар, вывел его в коридор.
— Дверь-то сам открыть сможешь?
— Подожди, — сказал Лаи. — Есть захотелось...
Они остановились у автомата. Коннолли запрограммировал "Итальянский флаг", любимый бутерброд Лаи, и машина выдавила на хлеб три полосы пасты из лосося, укропа и яичного белка. Пока барнардец, прислонившись к стене, спешно утолял голод, дверь комнаты отдыха открылась, и в коридоре появилась Лика Мальцева.
Увидев Лаи, она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Коннолли стало смешно. Он ждал комментариев.
— Бог ты мой... — у Лики глаза полезли на лоб. — Виктор, что это с вами?
От смущения Лаи промолчал и только глубоко впился зубами в бутерброд. Вместо него ответил Коннолли:
— Он немножечко потерпел кораблекрушение.
Следующее утро ознаменовалось довольно неблагообразным эпизодом, и вновь при участии Айены Иху. Ровно в пять часов она с грохотом выломилась из своей спальни в коридор, вопя: "Мыхи! Мыхи тут!". Она усвоила из земных кинофильмов, что женщинам полагается бояться мышей. Шум поднял на ноги не только археологическую команду, но и часть персонала в противоположном крыле. Захлопали двери; в коридор стали высовываться заспанные и перепуганные физиономии обоего пола. Но, увидев, что это всего лишь Айена, прыгающая по коридору в земной малиновой пижаме в зелёную клетку, разбуженные один за другим шипели, хлопали дверьми и укладывались досыпать, причём кое-кто чертыхнулся на двух языках сразу, а станционный врач Эльза Рэй пригрозила ей уколом успокоительного внутримышечно (впрочем, на самом деле Эльза выразилась гораздо грубее).
— Вы с ума сошли, — сказала Лика, подходя к барнардке. — Спать людям не даёте.
Айена встряхнула головой, надёжно упакованной в "умные" бигуди с памятью формы.
— Мыха, — известила она, указывая на распахнутую дверь. — Там. Целая ка-рыса, фактически.
Вот ёлки, подумала Лика, неужели она посмотрела "Гаммельнского крысолова"? Этот убогий триллер 2078 года выпуска кто-то закачал в казённую фильмотеку задолго до их экспедиции. Наверное, предшественникам показалось смешным, что место расположения станции называется Гаммельн. Она заставила себя улыбнуться как можно более ободряюще.
— Вам приснилось. На станции не может быть мышей. Идите спать.
— Как не могет? — взвилась Айена. — Как не могет, когда она серая и бегит?
— Бежит, — машинально поправила Лика, чувствуя себя полной идиоткой. Ей ещё не приходилось урезонивать людей старше себя, несущих бред, и она гадала, как в таких случаях сохраняют вежливость. — Откуда на Марсе мыши?
— Сами па-риехали, — с кристально твёрдой уверенностью заявила Айена. — Багаж па-роверяют? Не па-роверяют. А там мыхи. И тара... кара... катамараны.
Дура психованная, в отчаянии подумала Лика. Пока она соображала, в какой форме высказать Айене этот вывод, та перешла в наступление.
— Я сама видела! — выкрикивала она. — Серая и бегит! Скажете, не ка-рыса?
— Айена, — взмолилась Лика, — люди же спят...
— Люди со-пят, а ка-рысы будут кабель едить?! А если замыканий?!
— Маньячка, — не выдержала Лика. — Говорят же, приснилось!
— Па-риснилось?
Пятясь по коридору от наскакивавшей на неё босой Айены, Лика врезалась спиной в кого-то позади себя. Столкновение заставило её опомниться.
— Ой, простите, — она обернулась. Это оказался Лаи — в своей дневной одежде, с полотенцем на руке, возвращавшийся из душевой.
— Ничего-ничего, я сам виноват, — галантно улыбнулся он. Он отвечал ей по-английски. На нём была чистая рубашка с закатанными рукавами, с волосами и бородой он вновь безжалостно разделался. Он уже не походил на жертву кораблекрушения — перед ней был знакомый ей Лаи, и о прежнем его состоянии напоминали только синяки под глазами, выделявшиеся в свете люцифериновой лампы.
— Вас Айена разбудила? — спросила Лика и тут же сообразила, что порет несусветицу: он не мог успеть привести себя в порядок за те полминуты, что она препиралась с Айеной в коридоре.
— Нет, я сам.
Лика не знала, что сказать. Её насторожило это раннее пробуждение, как и боевая готовность непонятно к чему. При том, что он не спал трое с лишним суток... Что он надумал?
Она посмотрела в сторону. Айена исчезла — видно, у неё кончился завод, и она отправлялась наслаждаться своими законными двумя часами сна. Наконец Лика нашла нужный вопрос:
— Вы закончили то, над чем вы работали?
Лаи как будто смешался. Она заметила, что он пытается отвести взгляд.
— Это совершенно безразлично, — торопливо проговорил он, — я всё это время двигался по ложному пути... Теперь я буду разумнее.
Он направился дальше по коридору в сторону своей комнаты. Лика постояла, проследила, как за ним закрылась дверь, и вернулась к себе.
Она укрылась одеялом, но уснуть ей было трудно. Из головы не шли трансформации, происходящие с Лаи. Вчера она едва узнала его с бородой и седыми висками. Теоретически она знала, что возраст барнардцев нельзя оценивать по земной шкале, но мало задумывалась над этим применительно к Лаи. Не то чтобы она считала его представителем туманной категории "молодёжь", но ею он воспринимался в первую очередь как грациозный, изысканный денди (пусть и в спортивном костюме) — походя поражавший всех своей эрудицией и порхавший в дебрях науки, как тропическая бабочка. Но вчера вечером она видела упорного немолодого учёного, способного довести себя до полного изнеможения, лишь бы завершить работу. А сегодня... кем он был сегодня? И над чем, в конце концов, он работает?
На этом месте у Лики всё окончательно спуталось в голове. Она почувствовала, что засыпает.
Лаи зашёл в свою комнату, повесил полотенце на крючок, натянул блузу, подпоясался и вышел. Он решительно шагал в сторону медиа-зала.
20. КЛЯТВА НА МЕЧЕ, или МЕЖДУ "ХОРОШО" И "ОТЛИЧНО"
Барнарда, 16 декабря 2309 года по земному календарю.
Ори явился к вечеру, ошеломив Лику своим светским видом. Раньше она видела его только на станции, в занюханной куртке и вязаных рейтузах, и не представляла себе, что юные хакеры могут выглядеть иначе. Теперь он был разряжен, как павлин; рубашка сверкала белизной, малиновый платок на шее завязан пышным бантом — не хватало только пилотки, необязательной в его возрасте (да она бы и не налезла на его буйные кудри). Лике и Коннолли он обрадовался совершенно по-детски и долго тряс руки обоим, пока Лаи не угомонил его и не втолкнул в номер. Военный совет проходил у Коннолли. Поймав взглядом короткий кивок Лаи, ирландец закрыл дверь на задвижку. Ори тем временем был усажен на кровать, временно выполнявшую роль конференц-зала.
— Как твои дела? — поинтересовалась Лика. — Всё благополучно?
— Лучше некуда! — восторженно отозвался Ори. — Виктор тогда мне здорово помог — не знаю, что бы я без него делал.
— Да, вот такое у меня странное хобби — помогать молодым идиотам, — проворчал Лаи, почти незаметно погладив его локоть. Улыбка Ори растянулась до ушей.
— Согласен, миир, я идиот. И всё равно спасибо. Мне успешно зачли стажировку, я перешёл в Синюю Ступень и... я женюсь.
— Вот как? — развеселился Лаи. Коннолли с любопытством поглядел на бывшего стажёра.
— После Марса пользуешься успехом?
— Ну разумеется, — сказал Ори. — Жаль только, что она не беременна от меня.
Эта откровенность была адресована Лаи и сопровождалась непонятной ужимкой в его сторону. Старший барнардец засмеялся.
— Не советую, Амаи, не советую. Ни к чему спешить со стрижкой. С остриженного спрос больше; а у вас ещё три-четыре законных года юности — наслаждайтесь ими, пока есть возможность.
Ори недоверчиво хихикнул. Лаи глянул на него строго.
— Зря. Мой дед остригся в семнадцать — по этой причине. На следующий же день он врезался в мост на воздушном мотоцикле, снёс перила, и ему пришлось платить штраф как взрослому. Учитывая, что зарабатывал он ещё как семнадцатилетний...
— Я хорошо зарабатываю, — вставил Ори.
— С семьёй вам так не покажется. Кстати, у вашей невесты есть старший муж?
— Нет, мы с ней сами по себе. Впервые.
— Тогда тем более не стоит торопиться насчёт детей. Это вам не с компьютером баловаться.
Старший муж? Час от часу не легче. Она-то представляла себе барнардцев чем-то вроде шейхов с гаремами. И в любом случае, она не думала, что всякие причуды старинных брачных нравов могут иметь отношение к студентам и преподавателям самого престижного университета республики.
— Ну, хватит свадебных напутствий, Вик, — вмешался Коннолли. — Баловаться с компьютером — как раз то, что от него сейчас требуется.
— Да, между прочим, — Лаи внимательно посмотрел на юношу, — как вы оцениваете свои возможности? Смогли бы вы, к примеру, взломать базу данных?
— Это и есть та помощь, о которой вы просили?
Лика ожидала, что предложение напугает Ори, но он воспринял его совершенно спокойно. Как будто просьба Лаи его даже не удивила.
— Само собой. Я же говорил, что это не телефонный разговор.
— Чью? — весело поинтересовался Ори.
— Медицинского центра гостиницы. Мне нужны истории болезни. Некоторые...
Вот тут-то Ори проняло. Непонятно, чего он ждал от своего старшего товарища, но, во всяком случае, до него дошло, что намерения Лаи более серьёзны. Улыбка сползла с его лица, он недоверчиво оглянулся на сидящих рядом с ним землян. Повисло молчание.
Лаи выжидающе смотрел на хакера. Тот запустил пальцы в кудряшки и напряжённо почесал голову.
— Виктор-миир, я же не профессионал, — протянул он. — Мне такое делать ещё не приходилось.
— Научитесь, — жёстко отрезал Лаи. — Нечего скромничать. Или вы просто боитесь?
Ори смешался под его взглядом и опустил ресницы.
— Не боюсь. Но... — он снова оглянулся на Лику и Коннолли. — Я думал, вы для них просите...
— Какая тебе разница? — сумрачно спросил Коннолли. Хакер виновато пожал плечами.
— Ну, одно дело ваши землянские пароли... А это народная организация. Всё равно что в своём доме гадить.
Тёмные брови Лаи сошлись на переносице.
— Когда это вы научились лицемерить? А университет, где вы взломали ведомости, он что — не народная организация? Мило — вспоминать про принцип ифаа тогда, когда это вам выгодно.
— Но всё-таки... — начал Ори и не договорил. Лаи встал с кровати и навис над ним.
— Всё-таки? — вкрадчиво переспросил он. Его рука легла на плечо Ори и заметно стиснула его. — Всё-таки трусите?
— Вовсе нет, — насупился Ори. Лаи заглянул ему в лицо.
— Вот и докажите. Докажите, что вы не то, чем я назвал вас на Марсе.
— Хорошо, — поспешно пробормотал Ори. Старший отпустил его.
— Обещайте мне, что сделаете то, о чём я прошу. Зря я ни о чём не прошу. Это очень важно.
— Обещаю.
— Поклянитесь на мече.
Ори слегка побледнел, но не ответил ни слова. На глазах у Лики и Коннолли Лаи наклонился и вытащил из голенища сапога сплюснутую в сечении чёрную трубку. Лика мгновенно узнала предмет, который барнардец едва не потерял на лестничной площадке. Лаи вытянул вперёд руку и сделал еле заметное движение пальцами, прижатыми к матовой поверхности.
Лезвие появилось так стремительно, что Лика не успела заметить, как это произошло. Она увидела многозначительный взгляд Коннолли. Лаи совершенно не занимала их реакция. Он придвинул полупрозрачный гибкий клинок к самому лицу Ори и коснулся им плашмя губ молодого человека. Секунду поколебавшись, Ори раскрыл рот и лизнул языком меч.
— Так-то лучше, — усмехнулся Лаи и тем же незаметным движением кисти убрал клинок в рукоятку. Лика ощущала растерянность. Неужели это тот же самый Лаи, который без посторонней помощи пользовался калий-аргоновым спектрометром и другой аппаратурой на марсианской станции? Дикость какая-то... А программист, облизывающий меч в знак клятвы? Что бы в таких случаях делали на Земле (в прошлом, разумеется)? Пожалуй, целовали меч; Лаи обмолвился вчера, что их традиционная культура до контакта с землянами не знала поцелуев. Но не лизать же! И не в двадцать четвёртом веке...
— Связали вы меня, — Ори принуждённо засмеялся. Коннолли отстёгивал от пояса компьютер.
— Перебьёшься, — сурово заявил он. — Делай, что тебе говорят.
Лика отмалчивалась. Затея Лаи не нравилась ей всё больше и больше. Тем более что она из-за собственной расхлябанности позволила втравить в эту историю Патрика...
— Что мне нужно искать? — спросил Ори, пока Коннолли показывал ему пароль.
— Файлы по всем, у кого были сердечные приступы. Летальные или нет, неважно.
— Но ведь в отеле три тысячи номеров! Это же огромный массив информации!
— Не думаю. Отель существует всего полтора года. Вряд ли за это время через медцентр прошло так много больных. Где вы расположитесь?
— В каком-нибудь кафе, наверное. Есть здесь такое место, где я не привлеку внимания?
— Вон, у эстакады, — Коннолли показал в окно. — Там каждый второй сидит за скроллом. Значит, сетевой охват хороший. А, Вик?
— Годится, — кивнул Лаи. — Главное, чтобы не на территории гостиницы. Иначе вам придётся взламывать ещё и турникет, чтобы стереть данные своего гостевого пропуска. А это, согласитесь, рискованно.
— Я идиот, но не настолько, — сердито сказал Ори, краснея. Лаи взял его двумя пальцами за подбородок и развернул его голову к себе.
— Малыш, мой долг предупредить. Советую приступить завтра же. Вам ещё потребуется адаптировать программное обеспечение.
— Это я могу начать и сегодня, — поторопился заверить Ори, убирая компьютер в свою скатку. Лаи ответил ему лёгкой улыбкой.
— Ценю понятливых студентов.
Вот так, подумала Лика, безучастно прислушиваясь к тому, что говорилось вокруг неё. Её мнение здесь никого не интересовало. Она была лишней. Чужой.
Господи, неужели она начала ревновать Виктора к его планам?
Она ощущала потребность что-то сказать ему, что-то донести до его понимания, но и сама не знала толком, что именно. И так ничего и не произнесла до тех пор, пока они втроём не покинули номер Коннолли.
— До встречи, Виктор-миир, — Ори почтительно приложил руку к узлу шейного платка. — Передайте Дорану мои пожелания, чтобы поправлялся.
Он скрылся в лифте. Лаи повернулся к Лике. Она стояла и молча смотрела на него. Странно как-то смотрела, так, что он утратил непринуждённость. Он понял, что ей отчего-то неловко и нужно, чтобы он заговорил с ней.
— Да, Лика? — он перешёл на английский. — Вы что-то хотели мне сказать?
— Хотела, — вполголоса произнесла Лика, всё ещё не зная, что она будет говорить, и заранее досадуя на саму себя. — Давайте отойдём в сторону. От двери.
Оттеснив миниатюрного барнардца в противоположный конец коридора, она прошептала ещё тише:
— Есть у вас глаза, в конце концов, или нет? Вы понимаете, что Патрик на меня обиделся?
— За что?
В его вопросе не было ни капли притворства, но он прозвучал неуклюже. Лика начала злиться.
— За то самое! Будто не догадываетесь. За то, что вы сделали вчера вечером. Патрик подглядывал!
Её слова, наконец, достигли цели: Лаи смутился. Его пушистые ресницы дрогнули.
— Разве это не земной обычай? Я хотел сделать вам приятное.
— Видите ли, Виктор, — Лика заставила себя успокоиться, стараясь подобрать слова, — у нас на Земле это допустимо только тогда, когда между мужчиной и женщиной есть особо близкие отношения.
— А разве между нами не близкие отношения? Вы поддержали меня, когда у меня случилось несчастье. После этого люди уже не бывают друг другу чужими.
Ёлки таёжные, всё больше свирепея, подумала Лика. Не может же он в самом деле быть таким невинным. Комедия какая-то; может, он просто плохо понимает тонкости земного словоупотребления?
— Виктор, я имею в виду СОВСЕМ особенные отношения. Ну, как... между мужем и женой.
Какую средневековую чушь я несу, подумала она, любой землянин начал бы ржать, услышав это — звучит, как проповедь религиозных фундаменталистов. Однако ей хотелось ясности, и у неё были основания подозревать, что слово "бойфренд" не даст ему нужной информации.
Лаи мялся. На лице его отобразилось напряжение, уши из розовых сделались чуть ли не красными. (Почему они так легко краснеют? Или до него всё же дошло?).
— Как хотите, — сказал он наконец. — Если вы против, если вам некомфортно, я, конечно, не буду... А какие жесты считаются более уместными в таких случаях? Что принято в вашем обществе?
Лика задумалась.
— Ну, вы могли бы поцеловать меня в щёку, — сказала она. Как ей показалось, это был приемлемый компромисс. Обижать его ей совершенно не хотелось.
— Покажите, как это делается.
Он был абсолютно серьёзен. Ладно, сказала она себе, продемонстрирую, чтобы прекратить глупые вопросы. Оглянувшись и убедившись, что в коридоре действительно никого нет, она наклонила голову и дотронулась губами до его щеки.