Голова кивнула.
— И тем не менее у них очень острые ногти.
— Зачем они это сделали?
— Это было недоразумение, и случилось оно в очень далекие времена. Теперь же я просто поющая голова, умеющая предсказывать.
— Неужели это правда? И у вас, есть предсказание для меня?
— Да, есть, — ответил Орфей, — Вы только что познакомились с таможенным чиновником. Он сделал вам недозволенное предложение, ведь так?
— Это верно. Я собирался откупиться от него, как мы говорим, «дать на лапу», чтобы он оставил меня в покое. Вы против?
— Да, против, — серьезно ответил Орфей. — Вы, Эбен, такой храбрый человек, готовы заплатить коррумпированному чиновнику, лишь бы он не тревожил ваш покой?
— В том виде, в каком вы все это представили, получается довольно неприглядная картина.
— Оценку дали вы, а не я.
— А что предлагаете вы?
— Вам действительно хочется это знать?
— Да, хочется.
— Я бы послал его подальше, — решительно сказал Орфей.
— А последствия?
— Черт с ними, с последствиями.
— Вы смелый, — заметил Эбен.
Голова качнулась, словно пожала плечами.
— Я Орфей, я полагаюсь только на себя.
— А я Эбен и тоже полагаюсь на себя. Спасибо за совет, говорящая голова. Он мне был нужен.
Эбен покинул душевую и поспешил к выходу. Он стиснул зубы, и вид у него был решительный. Когда Такие спросил, в чем дело, он огрызнулся:
— Не мешай мне, парень!
Парень? Эбен никогда еще так его не называл. Что ему сказала голова?
— Вы спрашивали, не возражаю ли я, если вы возьмете парочку камешков на память?
— Да, спрашивал.
— Так вот, я возражаю, — ответил Эбен. — То, что вы видите, это целый набор. Если вы что-то возьмете из него, он потеряет свою цену.
— Тогда почему бы мне не взять все? — спросил чиновник.
— Как вас зовут? — спросил Эбен.
— Я Монровия-старший, — ответил тот.
— Что ж, Монровия-старший, уберите-ка ваши грубые руки от моего товара. Я не для того вез эти хрупкие штучки через всю Галактику, чтобы дарить их ничтожным чиновникам.
— Ничтожным? А разве мы не ровня? Чем вы выше меня?
Эбен догадался, что таможенник не так его понял, и поспешил взять из его рук мозаику.
— Положите это туда, где взяли, если не собираетесь покупать. А если готовы, то покажите ваши деньги.
— Вы делаете ошибку, — предупредил таможенник. — Там, откуда я, принято получать небольшие комиссионные.
— Вот и возвращайтесь туда, откуда прибыли, — ответил Эбен. — Я не плачу комиссионных.
— Вы об этом пожалеете, — пообещал чиновник.
— Если бы я жалел каждый раз, когда мне такое говорят, я был бы самым несчастным человеком. А теперь уносите ноги.
Он и Такие смотрели вдогонку рассерженному таможеннику.
— О чем речь? — полюбопытствовал Такие.
— Я сказал ему все, что думаю о нем. Вот так, — ответил Эбен.
— Ты считаешь, что поступил разумно?
— Зато я чувствую себя намного лучше.
— А как наша торговля здесь?
— Об этом не беспокойся, — заверил Эбен. — Этот хмырь ничего нам не сделает.
Но, остыв немного, он и сам удивился тому, как расшумелся из-за такой банальной и привычной вещи, как взятка. Однако теперь речь шла о его гордости, и Эбен решил, что будет стоять на своем.
ГЛАВА 20
В это утро торговля шла вяло. Группа туристов из Огайо приценивалась к специям, привезенным из далеких стран. Эбен привез новую партию чагасты, приправы, делающей мясо нежным и вкусным, особенно ценной, если мясо не первого сорта и свежести. Пользовался спросом кордиал с Альмагасты с фруктовым вкусом и добавкой еще чего-то пикантного и неузнаваемого. Попытки воспроизвести его заменитель на Земле, предпринимаемые уже целый год, не увенчались успехом. Товар Эбена смотрели и покупали, расплачиваясь талерами времен правления Марии-Терезии. Новая валюта была введена Вишну, приверженным всему, что достоверно и проверено опытом. Однако талеры не были копией прежних, ибо Вишну не терпел провинциализма.
— Эй, что у нас тут? — Этот голос разбудил задремавшего Эбена. Он выпрямился на своем стуле. Их было трое — типичные земляне, но из хулиганов. Одеты, как настоящие байкеры, — в черную кожу с нашлепками из нержавеющей стали и с обилием цепей, в блестящие черные сапоги и смятые офицерские фуражки, а также в широкие кожаные пояса, к которым крепились различные смертоносные предметы. Вид этих молодчиков пугал, они были опасны. Их настроение и насмешки не сулили ничего хорошего. Глядя на них, Эбен понял, что неприятности пожаловали на черных кожаных крыльях.
— Привет, ребята. Чем могу помочь? — спросил он с самой щедрой улыбкой.
— Хотим поглядеть, чем торгуешь, что тут самое безобидное. — Лидер байкеров с презрительной усмешкой взял в руки стеклянный шар.
— Осторожно, это очень хрупкий предмет, — предупредил Эбен.
— Неужели? — ответил байкер и, разжав ладонь, позволил шару упасть. Стекло разлетелось на мелкие кусочки.
— Это будет вам стоить двести талеров, — сказал Эбен.
— Разве? — нехорошо осклабился байкер. Что касалось его манеры выражаться, его слова были кратки и монолитны. Глядя на него, Эбен почувствовал на своем лице ту скрытую, еле уловимую и незаметную чужому взгляду улыбку человека, приготовившегося к драке, которая освободит его от напряжения и позволит уснуть ночью крепким сном. Эбен в последнее время плохо спал, ему не хватало активности и движений. А он это любил.
— Вы хотите сказать, — медленно произнес он, — что не собираетесь платить за разбитую вещь?
— Ты прав, умник, — ответил байкер. — Что теперь будешь делать?
В это время к ним подошел Такие.
— Ладно, не беспокойтесь, — успокоил он парня. — Фирма заплатит. Затем, повернувшись к Эбену, он спросил: — Могу я с тобой поговорить?
— Черт побери, нет, конечно! — взорвался Эбен. — Он заплатит мне!
— Позволь мне все-таки кое-что сказать тебе. Отойдем подальше, за корабль, — настаивал Такие.
— Эй, малыш, убирайся-ка ты отсюда, — сказал байкер и снова осклабился.
Эбен тоже улыбнулся и опустил левое плечо. Байкер потянулся к поясу. Он попытался отстегнуть плетку с кожаной плетеной ручкой. Но Эбен опередил его и удержал руку.
— Ты не хочешь этого делать, — заметил он.
— Почему? — оскалил зубы байкер.
— Потому что у тебя сломана рука, — ответил Эбен и двумя быстрыми нажатиями сломал байкеру тонкую кость у локтя.
— Эй! — не выдержав, подал голос кто-то из дружков байкера.
— Тебе тоже не терпится попробовать? — спросил Эбен, приближаясь. Взмах правой, взмах левой, поворот, удар ногой. Этому его когда-то научили в Школе обороны в Нурме, его родном городе на Калпурнии. Этот технически трудный прием казался немного неуклюжим, медленным, словно давал шанс на ответ более быстрому противнику, если тот, конечно, о нем знал. Но, как догадался Эбен, здесь был не тот случай.
— Речь идет о микросекундах, — учил его старик Эберхардт, лысый и старомодно заботливый. — Наносить удар следует, когда противник нагнулся вперед. Даже самому осторожному и хитрому человеку, если он нагибается и тем самым переносит свой центр тяжести, нужно время, чтобы выпрямиться и вернуться обратно в устойчивое положение. К тому же надо успеть уйти от удара, если, конечно, противник сообразит, как ты собираешься его нанести. А пока он этим занят, ты уже делаешь поворот. Он инстинктивно отшатывается, но уже поздно, так как твоя левая нога бьет ему прямо по шее. Его собственная попытка избежать удара оказывается несостоятельной.
Эбен вначале не очень-то верил этому. Но Эберхардт был одним из лучших специалистов по технике рукопашного боя без оружия, и, поверив ему. Эбен долго тренировался, пока этот прием не стал его второй натурой. Его первое «я» приветствовало вторую его ипостась. Было приятно сознавать, что почти автоматическое движение, вернее, серия движений, сделанных в нужный момент, позволяет нокаутировать любого, кроме разве равного ему мастера рукопашного боя.
— Что бывает, если такие мастера встречаются? — как-то поинтересовался Эбен.
— Мастера рукопашного боя не лезут в драку без причины, — ответил Эберхардт. — Такое случается, но редко.
— И что тогда?
— Тогда надо иметь какое-то оружие в руках, иначе мастер снесет тебе голову.
Тогда это объяснение не очень обрадовало Эбена. Но он знал, что старый учитель прав. Мастера рукопашного боя не лезут на рожон и не ищут драк. Прежде всего у них не тот характер. А потом они слишком заняты, обучают других своему искусству за хорошие деньги, им некогда думать о драках. Однако сейчас противником Эбена оказался отнюдь не мастер.
Отшатнувшись от поднятой ноги Эбена, байкер тут же получил удар по шее. Результат был сокрушающим. Второй удар сапогом под подбородок поднял байкера в воздух дюймов на шесть. Рухнув на землю, он пытался что-то произнести, но голосовые связки отказали ему.
Его друзья благоразумно не стали ждать, что решит делать далее этот калпурниец, тем более что его крабообразный приятель уже вооружился. Подхватив бездыханное обмякшее тело своего лидера, байкеры потащили его за собой. Острые носки пижонских ковбойских сапог поверженного противника прочертили узкие глубокие линии в грязи.
— Неплохой удар, — одобрительно сказал Такие. Эбен пожал плечами.
— Все бы мои проблемы решать так же просто, — заметил он. — Давай-ка помоги мне разложить товар.
Это была лишь небольшая стычка, но она льстила самолюбию Эбена. А апломба ему было не занимать. Но на сей раз он просчитался. Этой короткой драке, а таких у него случалось немало в Галактике, предстояло вызвать череду непредсказуемых последствий.
ГЛАВА 21
Элею провели в большую, ярко освещенную комнату, где уже сидели по меньшей мере десять девушек, правда, не столь красивых, как она. За ними, из другой комнаты, пристально наблюдал через открытую дверь какой-то мужчина. При появлении Элеи он, словно внезапно, принял какое-то решение. Выйдя из своего укрытия, мужчина, кивком подозвал девушку к себе.
— Я? — удивилась Элея.
— Совершенно верно. Я Чарльз и выбираю вас. Они прошли по коридору в небольшую узкую комнату, похожую на спальню.
— Итак, — сказал Чарльз, закрывая за собой дверь.
— Да? — Элея вопросительно посмотрела на него.
Чарльз смутился. Он неловко, как мальчишка, двигался по комнате, придумывая, что сказать. Наконец, разозлившись, взял себя в руки. В сущности, она такая же девица, как и все. Чего он ждет?
— Вы кажетесь мне привлекательной, — отважился заявить он. Раздевайтесь, и чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.
Такие слова или подобные им, сказанные женщинам, раньше неизменно приводили к нужному результату. Многие девицы раздевались, не дожидаясь их, начиная делать это уже в коридоре. Однако в данном случае ничего похожего не произошло.
— Вы не в своем уме, — спокойно сказала Элея. Чарльз оторопел от неожиданности.
— Ничего подобного, я в своем уме. Возможно, я не так выразился. Прошу извинения, если я был слишком категоричен. Пожалуйста, прошу вас, разденьтесь. Так вам больше нравится? — поправился он.
— Для чего это я должна раздеться? — невозмутимо спросила Элея.
— Чтобы нам было легче предаться тому, чему предаются мужчина и женщина, оставшись вдвоем. — Запоздалая деликатность мешала Чарльзу более внятно объяснить, куда он клонит.
— Вы хотите сказать: заняться прелюбодеянием? — прямо спросила Элея.
— Да, именно это я и хотел сказать.
— Мне? С вами?
— Вы что, не видели, кто сидит в соседней комнате?
— Забудьте об этом, Чарли, — решительно оборвала Элея. — Я скорее соглашусь заняться этим с хвостатым павианом.
Чарльз на мгновение растерялся. Это было похоже на отказ! Невероятно! Новая служащая отвергает его! Однако он решил, что это любовное заигрывание, чтобы все потом было еще лучше.
— Я стану твоим павианом, беби, — букву «б» он выговаривал так, будто выплевывал, во всяком случае, так она слетала с его мокрых губ. Он приблизился к Элее и, прежде чем сорвать одежды, схватил ее за плечо.
Он даже не сообразил, что произошло, когда очутился лежащим на полу лицом вверх. Голова раскалывалась от боли в затылке. Потом Чарльз вспомнил, как девушка схватила его за руку и, использовав ее в качестве рычага, перекинула его через плечо с такой быстротой, какую он и представить себе не мог.
Он, морщась от боли, поднялся. Хотя Чарльз, как и любой мужчина, был не прочь поиграть в любовь, его партнерша с самого начала проявила грубость.
— Я тоже люблю пошалить, — мрачно сказал он и щелкнул пальцами. Верхний свет стал гаснуть, а из стены выехала огромная кровать с черными шелковыми простынями. Чарльз снова щелкнул. Заиграла музыка. Элея с насмешкой следила за его действиями. Она стояла, спокойно скрестив руки на груди и расправив плечи, чем еще больше разожгла в Чарльзе желание. Человек с родимым пятном придвинулся к девушке поближе, губы его были слюнявы, руки-крюки потянулись к ней, готовые схватить.
Элея дождалась, когда мужчина почти что дотронулся до нее. Тогда она сама сделала шаг навстречу и сильным кивком своей крепкой маленькой головы ударила Чарльза в нос. В тот же миг ребром ладони она нанесла несколько сильных ударов по нервным точкам на его руках и плечах.
Чарльз согнулся от боли и повалился на пол, испытывая неприятное изумление. На какое-то мгновение он снова подумал, что это тоже приемы любовных игр, как бы прелюдия к будущим ласкам. Но тут жгучая боль в глазах пронзила Чарльза насквозь, так как Элея сильно стукнула его в лоб каблуком. Потом он уже ничего не чувствовал, ибо потерял сознание.
Когда же он пришел в себя, девушки уже не было. Видимо, он долго пролежал без сознания. Рядом на полу валялась записка: «Поскольку вас сморил сон, я решила, что наше интервью закончено. Я готова приступить к обязанностям официантки одновременно с другими девушками, как оговорено в контракте. Когда у вас возникнет желание побеседовать со мной наедине, дайте мне знать». Далее стояла размашистая подпись: «Элея».
Угрюмый и недовольный, Чарльз подошел к аптечке. Отыскав болеутоляющее, прописанное в таких случаях, он проглотил две таблетки опия. Через несколько минут ему стало немного лучше.
Сев на стул, Чарльз призадумался. Значит, она решила вести игру таким образом. Что ж, его это устраивает. У него был план, который он долго берег как раз для такого случая. План дерзкий, и пока что он не решался приводить его в исполнение. Но сейчас, кажется, самый подходящий момент. Он недобро усмехнулся и проглотил еще одну таблетку. После этого ему станет совсем хорошо. Ему хорошо. Что касается Элеи, то она, пожалуй, едва ли выживет. А впрочем, так ей и надо за нечестную игру.
ГЛАВА 22
Потерпевший поражение байкер и его дружки, сев на свои мотоциклы, отправились в здание администрации в центре Зоны Развлечений. Ехали они медленно, не превышая второй скорости. Их лидер страдал от вчерашних увечий и нерадостных дум.
Припарковав мотоциклы, байкеры вошли в здание. Секретарь провел их в кабинет того, кто являлся виновником их неудач.
— Вот как он вас отделал, — мрачно изрек Монровия.
— Вы сказали, что припугнуть его ничего не стоит. Легкая, мол, разминка.
— Видимо, я ошибся.
— Что вы сделаете с этим парнем?
— Пока ничего, — ответил Монровия. — Разве что устрою за ним круглосуточную слежку.
— Какой толк? — недобро спросил байкер.
— Поймаю его на каком-нибудь нарушении. Достаточно одного. Любого. Как только он попадется, из рук я его уже не выпущу. Тогда увидите, что его ждет. Вашего воображения не хватит, чтобы представить себе все это. Даже в том случае, если у вас его в десять раз больше, чем я полагаю.
— А если он не допустит нарушений?
— И на это у меня есть ответ, — сказал Монровия.
ГЛАВА 23
В молодые годы, до того как Вишну стал правителем, он был всего лишь очень умным, молодым компьютером, не знавшим, что с собой делать. Америка лежала в руинах. Единственное, что о ней можно было сказать хорошего, так это то, что она не стала зараженной радиацией пустыней. Державы, которые вели войну, приведшую к таким разрушениям, не решились применить атомное оружие из страха, что противник ответит тем же. Но они использовали всю мощь обычного оружия, а этого было вполне достаточно.
История тех времен сжата и сложна. Народы на земле, простые маленькие люди, так и не поняли, кто с кем воевал, настолько быстро менялись местами союзники.
Однако это была война не одной только Америки. В ней принимали участие все. Какое-то время существовал Американо-Западно-Европейско-Японский союз, затем Балканы и Восточная Европа перешли на сторону Панисламистской лиги, которая, казалось, одерживала победу. Но вскоре исламское движение раскололось. Сунниты и шииты отреклись от своего непрочного альянса; эти религиозные фанатики, как хищные тигры, готовы были перегрызть друг другу глотки. Процесс раскола и в том и в другом религиозном движении продолжался. Верх стали брать модернисты, которые, отколовшись от ортодоксальных верующих, примкнули к воюющим сторонам. Сохраняя вид набожных праведников, они по своей свирепости были пострапшее бешеных собак.
Тем временем в Европе Швеция и Швейцария, стоявшие в стороне, тоже ввязались в драку. Иного выхода у них не было: их постоянно бомбили, отнюдь не намеренно, как их уверяли, а по случайности: ракеты, мол, часто сбиваются с курса.
Североамериканцы также раскололись на враждующие фракции и закончили тем, что стали бороться не только с внешними врагами, но и друг с другом.
В Америке влияние религиозных сил проявлялось в ярко выраженной междуусобице: католики и баптисты вели бои по линии, пролегавшей между Средним Западом и Югом. Союз протестантов, еще державшийся, вскоре раскололся на десятки фракций, вооруженных и опасных.