– Я правильно понял, – осведомился Бемиш, – что всякий режим, где не выбивают зубы, – это сильная диктатура? По-моему, вам просто завидно, что Гера живет лучше вашей собственной эээ…
– Джакарты, – сказал Джайлс. – Я из Джакарты. Но вас я понимаю. Вы думаете о Гере лучше, чем о своей собственной стране, так как фондовый индекс Геры растет быстрее.
И поднялся.
– Это глупый спор, – сказал он, – я был на Гере, и я бы мог привести вам сотню доказательств, что ее хозяин в тысячу раз опаснее всех параноиков… А вот над чем вы подумайте: армия Геры по совокупным боевым характеристикам приближается к армии Земли и всех остальных членов Федерации Девятнадцати, вместе взятых, и каждый раз, когда в Совете Федерации заходит вопрос об увеличении ассигнований на оборону, люди со счетами в устойчивых банках Геры начинают вопить, что нельзя тратить деньги на войну, а надо тратить деньги на помощь бедным.
* * *Киссур появился на приеме уже заполночь, и, судя по его виду, он провел вечер в кабаке. На нем были серые штаны и желтая рубаха, схваченная у запястий широкими серебряными кольцами. Другое такое же серебряное кольцо охватывало пучок его белокурых волос, и если присмотреться, можно было заметить на кольце стилизованных кречетов, сплетенных клювами и лапками. Киссур слегка шатался, и подол его рубахи был вымазан чьей-то юшкой. Они столкнулись с Бемишем на садовой дорожке близ грота, в который Бемишу надобно было по известным причинам сходить в одиночестве.
Хлопнув Бемиша по плечу, Киссур заявил:
– Никак не ожидал встретить тебя в этой компании обезьян! Ну как, торговец, еще не раздумал покупать Ассалах?
– Я куплю Ассалах, – сказал Бемиш, – во что бы то ни стало. Хотя бы затем, чтобы его не купил Джайлс.
– А какая разница, купит ее Джайлс или ты?
Бемиш помолчал. Киссур был явно пьян, да и у Теренса мир уже пошатывался перед глазами.
– Разница? Я, пожалуй, объясню тебе, Киссур, что делает Джайлс. Джайлс представляет интересы никому не известной компании. Он говорит, что за «Венко» скрывается одинокий частный инвестор, который готов вложить в это дело десять миллиардов. Это чушь. Таких частных инвесторов просто не бывает.
– А зачем он это делает?
– Это надувательство. Тот, кто стоит за Джайлсом, получает Ассалах и выпускает купленные им акции на рынок. Вашей планете остро не хватает космической инфраструктуры, она, как правило, является собственностью государства, вложения в частный космодром фантастически выгодны. Акции взлетают в цене, «Венко» срывает куш и уходит из игры. Шаваш остается при миллионах, «Венко» – при сотнях миллионов, подданные империи и вкладчики Федерации – при разбитом корыте. Я потратил эту неделю на то, чтобы навести справки об «Венко». Это фантом. Это жульническая компания, которая занималась двумя-тремя проектами на планетах, о которых никто не слышал, – и все эти планеты исключены из Федерации. А планета, не входящая в Федерацию Девятнадцати, с финансовой точки зрения, Киссур, – это планета, на которой отчетность акционерных обществ не обязана соответствовать стандартам Федеральной финансовой комиссии. У них отработанная схема действий – они дают взятку чиновнику, выпускают акции, всячески рекламируют свои «связи с руководством», впаривают эти акции глупцам через сомнительную контору, акции растут, компания снимает навар, потом – бац! Понятно?
– Понятно, – сказал Киссур, и кольца на его запястьях звякнули металлом о металл. – Понятно, что у наших компаний веселые перспективы: они могут выбирать между гринмейлером с подмоченной репутацией и компаниями вроде «Венко».
Киссур скоро уехал, нагрубив в промежутке послу Федерации и публично пообещав какому-то чиновнику спустить на него собак, «если ты, сволочь, выказывая пренебрежение государю, еще раз позволишь себе парковать свой нажитый взятками „Роллс-ройс“ близ Орехового Павильона».
Впрочем, он успел пригласить Бемиша на послезавтра на обед в харчевню «Рыжая Собака».
* * *На следующий день Бемиш вернулся в город и первым делом отправился в «Томура секьюритиз». Клумба с летними гиацинтами, перед самым входом в контору, была продавлена шинами какого-то крупнотелого джипа, и люди сновали сквозь распахнутые двери офисов, как муравьи в разоренном муравейнике.
– Что тут у вас? – поинтересовался Бемиш у вышедшего ему навстречу Краснова.
– Нас навещала налоговая полиция, – сказал Краснов.
– А чего вы нарушили?
– Вы лучше скажите, чего мы не нарушили! Чего можно не нарушить в стране, где инструкции пишутся не затем, чтобы платить налоги государству, а затем, чтобы платить отступное мытарям!
– А вы разве не приручили налоговиков?
– Мы? Да помилуйте, Бемиш, мы им каждый месяц… Они сами извинялись – мол, мы не хотим, но нам велели…
– А кто конкретно подписал ордер?
– Человек по имени Даниша. Между прочим, ставленник Шаваша.
– Это из-за Ассалаха?
Брокер пожал плечами.
– Вы статью видели?
– Какую статью?
Краснов достал из ящика стола и показал Бемишу довольно потрепанную и – удивительное дело – напечатанную на бумаге газету. Газета была местная, и Бемиш опознал в ней только фотографию Шаваша, да еще кое-как определил название – «Синее солнце». Шаваш был снят по пояс, в потрясающем виде, с какой-то девицей, единственным одеянием которой был кокетливо завязанный на шее бантик.
– О чем тут?
– Об инвестиционном конкурсе по Ассалахской компании, на котором коррумпированный и развратный чиновник Шаваш сговорился с иностранной акулой Бемишем загнать ему Ассалах за столько, сколько стоит гнилая дыня.
Бемиш захватил с собой номер газеты и через полчаса въехал в ворота усадьбы Киссура. Слуга, ни слова не говоря, проводил его в гостиную, откуда слышались оживленные голоса. Бемиш вошел. Голоса замолкли. Навстречу ему поднялась очень красивая, лет тридцати, женщина, с черными, как ягоды ежевики, глазами и черной косой, уложенной поверх головы. На диване растерянно вжался в подушки Шаваш. Шаваш с досадой шваркнул на стол бывший у него в руках карманный компьютер и сказал:
– Познакомьтесь: Теренс Бемиш, – хозяйка дома.
Бемиш понял, что перед ним госпожа Идари, жена Киссура, и неловко поклонился. Женщина засмеялась. Смех ее был как серебряный колокольчик.
– А где Киссур? – глупо спросил Бемиш.
– Киссура нет, – ответил чиновник, – он прилетает завтра.
Бемиш вдруг почувстовал, что неудержимо краснеет.
– Я… я тогда пойду… я не знал…
– Ни в коем случае, – любезно сказала Идари, – уйду я. Женщине не подобает слишком долго оставаться с мужчиной, которого не представлял ей муж.
Поклонилась и ушла – только мелькнула в проеме двери черная коса, уложенная вокруг головы. Бемиш глядел ей вслед и жалобно моргал. Потом он повернулся к чиновнику.
– Садитесь, – махнул рукой Шаваш, – садитесь и ешьте. Каждый раз, когда этот нахал слуга видит меня со своей госпожой, он готов хоть разносчика в комнату привести…
Сравнение с разносчиком не особенно польстило Бемишу.
Шаваш взял его за руку и провел на веранду, где у самого края золоченых перил расположился круглый столик, накрытый на двух человек. Пухленькая служанка уже стояла рядом с серебряным кувшином-рукомойником. Бемиш вымыл руки и вытер их насухо вышитым полотенцем, и когда он обернулся, слуги уже водружали на стол плоское кожаное блюдо с ароматной горой мелко нарезанного и дымящегося мяса.
Маленький чиновник, откинувшись на подушки, наблюдал за иномирцем.
– Это что у вас такое, – спросил Шаваш, – из кармана торчит?
– Статья в «Синем солнце».
– А-а… – протянул Шаваш, – эти сумасшедшие… Где вы, кстати, ее взяли?
– Мой брокер показал. На него наехала налоговая полиция. Некто по имени Даниша.
Бемиш достаточно привык к Шавашу, чтобы ожидать от него и сейчас какой-нибудь наглой гадости. Он просто живо себе представлял, как Шаваш улыбается и говорит: «Что делать, Теренс, что делать! Иномирцы на Вее так распускаются, просто страшно! Эти люди держали по три баланса и не платили налогов за год. Как бы они не лишились лицензии».
Но Бемиш не ожидал того, что произошло.
Брови Шаваша изумленно взлетели вверх.
– Что вы говорите, – сказал маленький чиновник, – поистине, пошли дурака по воду, он тебе к дому речку пророет!
И мигом выцепил из кармана комм.
– Даниша, – через несколько мгновений заговорил Шаваш, – это что там за история с «Томура секьюритиз»?
Комм зашелестел по-вейски.
– Я тебе покажу три баланса! – заорал Шаваш. – Я тебе покажу лишить лицензии! Ты мне лично принесешь тот штраф, который они заплатили. И то, что заплатил тебе Джайлс! Через час принесешь или через два часа уедешь в Иниссу сырным инспектором!
Шаваш с досадой бросил комм на стол, так, что тот проехался по гладкой инкрустированной поверхности и свалился на пол, ослепительно сверкнув бриллиантами, такими большими, что они напоминали маленькие снежные горки вокруг ледяного катка дисплея. Вышколенный слуга подбежал и с поклоном положил дорогую игрушку на стол.
– Не убедительно, – сказал Бемиш.
– Я тут ни при чем, – фыркнул Шаваш, – я свел Данишу с этим подонком Джайлсом.
– И статья в «Синем солнце» не ваша.
– Помилуйте! – протянул Шаваш. – Возмутительная пачкотня. Я бы подал на них в суд, да лень мараться.
– Ну почему же, эта статья для вас очень кстати. Теперь вы можете ссылаться на нее, чтобы сказать: «Если я продам компанию Бемишу, то я потеряю свою репутацию».
Шаваш пожал плечами.
– Мне вас даже лень слушать, Теренс. «Синее солнце» – газета сектантов. Они дважды устраивали на меня покушения.
– Каких сектантов?
– Да вы их видели, когда гуляли с Киссуром. Помните представление о железных людях?
Бемиш чуть вздрогнул. Мало того что Шаваш знал, кто и когда приезжал в усадьбу Киссура в Ассалахе, он знал даже, где и как гуляли иномирец и бывший первый министр! Да что же он – за каждым шагом следит, что ли?
– А откуда эта история о железных людях?
– Да была такая старая книга, – улыбнулся министр финансов, – с историей про железного всезнайку. В конце книги содержалось пророчество, что перед самым концом мира будут наблюдаться мор, град, несправедливые чиновники, а также железные люди, которые вылезут из-под земли. Надо сказать, что каждый раз, когда в империи начинались восстания или варвары, повстанцев как раз отождествляли с этими железными людьми. Но, как вы понимаете, стоило повстанцам захватить власть, как все тут же убеждались, что это вовсе не железные люди. Что же касается иномирцев – то вы ведь власти не захватываете и противников не вешаете. Как тут не назвать вас железными людьми?
– Которые вылезли из-под земли?
– Вылезают из-под земли, едят мозг детей и уносят под землю, в свои зачарованные чертоги, наивных крестьян и чиновников, где показывают им наваждения о полетах в космос и иных планетах.
– И многие этому верят?
– О, очень многие, – сказал Шаваш, – крестьяне, чиновники, ремесленники; вон я своего секретаря Аххара уволил за это дело прямо после моего турне по Америке…
Тут только Бемиш понял, что Шаваш его разыгрывает.
– Ну, – сказал он, улыбаясь, – вряд ли ваш секретарь, слетав на Землю, продолжал считать, что мы вылезли из ада.
– Друг мой, – сказал Шаваш, – просто Аххар понимал это как иносказание и как мудрость предков, владевших тайным знанием и предупредивших нас об опасности. Ведь когда речь идет о науке, либо ты понимаешь, как устроен ядерный реактор, либо нет. А когда речь идет о легенде, то она может соединить между собой самые разные слои и умы. Простой крестьянин воспринимает такое пророчество буквально, а человек образованный толкует его как метафору.
– А как, – спросил Бемиш, – понимают это пророчество сами проповедники?
– О, в беседах с властями они уверяют, что это метафора! Что они, дураки, что ли, признаваться, что им известна истинная подноготная железных людей?
– П-потрясающе, – пробормотал Бемиш, – вы что, не можете разъяснить своим сумасшедшим, как обстоят дела на самом деле?
– Разъяснить – нельзя. Повесить – можно. Но я думаю, что, если мы начнем вешать людей за то, что они считают иномирцев бесами, вы, бесы, поднимете жуткий хай.
Бемиш опустил голову.
– Но вы не огорчайтесь. Эти люди обладают особым даром ссориться не только с правительством, но и друг с другом. Возьмите, например, автомобиль. Одна секта будет считать, что никакого автомобиля вообще нет, что это дьявольское наваждение и что на самом деле вы вовсе не едете в автомобиле, а передвигаетесь бесовской силой. А другая считает, что автомобиль есть и что это очень хорошая вещь, которую послали на землю предки, а железные бесы перехватили по дороге посылку и незаконно ею пользуются.
Шаваш взял газету, помахал ею перед носом Бемиша и сказал:
– Я вам все это объясняю, Теренс, чтобы вы поняли, что мне очень сложно опубликовать заказную статью в «Синем солнце», да еще такую, где меня величают… – Шаваш, чуть прищурившись, стал переводить текст: – «Поганым навозным жуком», «тараканом с золотым мешком вместо сердца» и «пеной нечестия»…
Шаваш помолчал и неожиданно докончил:
– И знаете, что я из этой статьи заключаю?
Бемиш не мог не скосить глаза. Паскудная статейка, как уже было сказано, была предварена фотографией Шаваша голышом, и Бемиш на мгновенье представил, что бы он чувствовал, если бы он сам появился на страницах газеты в столь скоромном виде.
– Что мне надо немного похудеть. Просто позорный снимок, вы не находите?
* * *Бемиш уже покидал усадьбу, когда смуглый слуга, кланяясь, доложил ему:
– Госпожа ожидает вас в беседке Цветения Слив.
Бемиш прошел в сад. Черноволосая стройная женщина, которая покинула комнату перед обедом, прогуливалась по белой садовой дорожке, испещренной косыми лунными тенями, и кружева, которыми были отделаны рукава ее платья, походили на лучи, свернувшиеся вокруг запястья.
Бемиш смущенно поклонился и сказал:
– Поверьте, мне очень неприятно, что вы не обедали вместе с нами.
– Мужчины и женщины не едят вместе, – возразила Идари. – Вы – тот самый иномирец, который скупает Ассалах через «Томура секьюритиз»?
– Вы удивительно осведомлены, – несколько ошарашенно пробормотал Бемиш, понимая, что муж Идари вряд ли подозревает о существовании «Томура секьюритиз» вообще.
– О, если женщины едят отдельно от мужчин, – улыбнулась Идари, – это еще не значит, что они ни о чем не знают. Вы женаты?
– Я развелся.
– Ваша жена любила вас?
– Она любила мой банковский счет.
Идари гибким, кошачьим движением села на скамейку, и Бемиш услышал, как, поколебленный ее юбкой, зашелестел куст гортензий. Идари жестом показала Бемишу, чтоб он сел рядом.
– Я ценю все, что вы сделали для моего мужа, – сказала Идари.
– Я ничего не сделал для него, – возразил иномирец, – а он много сделал для меня.
– Вы первый человек со звезд, с которым он подружился. И как странно, что таким человеком оказался человек из круга Рональда Тревиса.
И опять Бемиш решительно удивился осведомленности Идари.
– Я думал, у него есть друзья-иномирцы.
– Да. Люди, которые бросают бомбы в супермаркеты и употребляют наркотики, чтобы освободиться от влияния продажной цивилизации.
Идари и Бемиш сидели очень близко. Была уже ночь, но две луны сияли ярко-ярко, как прожектора, и Бемишу был хорошо виден профиль Идари; изящная головка, оплетенная черной косой, и сверкающие в лунном свете заколки с крошечными хрустальными цветами.
– Мой муж имеет очень большое влияние на императора, – продолжала Идари, – а вы можете иметь большое влияние на моего мужа. Это было бы очень плохо для моей страны, если бы вместо вас Киссур дружил с теми, с кем он свел знакомство на Земле несколько лет назад.
Идари помолчала.
– Что вы знаете о нашей истории?
Бемиш покраснел. Его невежество в том, что касалось истории Веи, было почти абсолютным. С ним могло равняться разве что его невежество в том, что касалось истории Земли. Если его что-то и интересовало на этой планете – так это размер бюджетного дефицита или ставка рефинансирования Центрального Банка. От истории ставка рефинансирования решительно не зависела.
– Вам известно такое имя – Арфарра?
Бемиш замялся.
– Он был первым министром…
– Он был дважды первым министром. Один раз – еще до иномирцев. Другой раз – после. После того как на Вее появились люди со звезд, император назначил первым министром человека по имени Нан. Потом его убрали. Не без помощи моего мужа.
Бемиш смутно вспоминал скандал пятилетней давности – потому что скандал этот был земной, а не вейский. Та м было что-то про Киссура – бывшего первого министра империи, ошивавшегося на Земле. Или на Ланне? Наркоманы и террористы. Угнанная машина, пьянка, избитый полицейский, арест по подозрению в соучастии в теракте, старательно раздуваемый кем-то скандал: Киссур то ли сбежал из тюрьмы, то ли был отпущен под подписку, но из допросов его соучастников, бывших с ним десять лет назад, выяснилось, что в трагедии с угоном боевого самолета виноват именно Нан. Кажется, это заявление сыграло свою роль в отставке министра-иномирца…
– Потом был другой премьер и программа государственных инвестиций. Очень высокие налоги и очень высокие расходы бюджета. В стране не осталось других официальных денег, кроме тех, которые были в казне. Или в банках, чьими акционерами были крупнейшие чиновники. А рабочим запретили увольняться с предприятий и свидетельствовать против хозяев.
Идари усмехнулась и добавила:
– В это время Шаваш был одним из самых горячих сторонников государственных инвестиций. Ему надо было оправдаться от дружбы с Наном, и он сочинял правительству все программы, по которым деньги уходили в песок. Там, где клали тонну асфальта, писали, что положено три тонны, там, где использовали литр краски, писали, что ушло пять литров. А по поводу законов, превращавших рабочих в рабов, он написал докладную записку, в которой говорилось, что вейский путь отличается от галактического тем, что хозяин не использует работников как наемный скот, а пожизненно отечески о них заботится. Это должно было кончиться гибелью страны, но это кончилось восстанием и уходом правительства. Потом был Арфарра. Он урезал государственные расходы и отменил законы о рабочих.