На следующий день ребята из службы безопасности вновь собрались в кабинете Бемиша.
Размер нанесенного ущерба был не мал; по-видимому, прослушивались разговоры Бемиша. Совершенно точно имелся доступ к личному компу президента Ассалаха и, соответственно, к проводкам фондов.
– По правде говоря, – признался Джайлс после окончания разговора, – меня едва ли не более факта кражи тревожит факт его сотрудничества с Киссуром. Это же непредсказуемый человек! Вот он покровительствует тебе – и тут же покровительствует тому, кто без особого раскаяния обмажет стартовую шахту пластитом!
Темные глаза хозяина Ассалаха уставились на своего зама безо всякого выражения. Джайлс никогда не мог понять, сердится бизнесмен или смеется. По части того, как скрывать эмоции, Теренс Бемиш мог бы дать сто очков вперед любому компьютеру.
– Хочешь, Дик, сделать так, чтобы Киссур не связывался с анархистами?
– Ну?
– Он ведь подавал в военную академию. Примите его.
– Это невозможно.
– Почему?
– Во-первых, этот человек начал свое знакомство с нашей техникой с угона военного самолета, который был немедленно использован по назначению. Во-вторых – Киссур дикарь. Пусть он сначала алгебре выучится.
– Вы же не командира ракетного крейсера будете из него делать. Восемь лет назад этот человек был отличным полководцем. Для него война и свобода значили одно и то же, потому что свобода была для него правом убивать. А когда три года назад государь поручил ему расправиться с сепаратистами, оказалось, что он и его люди неплохо обращаются с ракетометами.
– Ты говоришь от себя, – поинтересовался Джайлс, – или передаешь просьбу Киссура?
– От себя. Киссур скорее лопнет, чем чего-то опять у иномирцев попросит. Но я знаю, Джайлс, что он действительно бог знает что выкинет, если не будет занят делом. Взяток он брать не желает, быть комнатной собачкой при государе не умеет, все, что он умеет, – это воевать. Пришли иномирцы и разрушили его старую войну. Он попросился в академию, – но в новую войну его не пустили. Каково это человеку, который выиграл больше сражений, чем наши генералы провели маневров?
– Новая война – совсем не то, что думает Киссур.
– Вот поэтому-то для Киссура будет полезно познакомиться с ней поближе.
* * *Через два дня Шаваш таки явился на космодром. Это был официальный визит, – Шаваш сопровождал делегацию Общего Экономического Совета, – и они все время были на виду. У второй шахты Шаваш наклонился к уху президента компании и тихо спросил:
– А где, кстати, ваш заместитель Ашиник?
– На неделю в отпуске, – сказал Бемиш.
– А, в отпуске… А в Иниссе, в местечке Гаддар, вчера, знаете ли, началось что-то вроде совещания «знающих путь». Праздник по случаю чьего-то там воскресения и рабочее заседание глав Колец.
– Ну? – сказал Бемиш.
– Эти люди очень опасны, – покачал головой Шаваш, – мы вынуждены улыбаться и говорить мировому сообществу, что люди, которые считают иномирцев бесами, не более важны, чем люди на Земле, которые сидят в психиатрических клиниках и считают себя Цезарями и Гитлерами, – но предупреждаю вас, Теренс, что даже вы не знаете, насколько они опасны.
– О чем это вы шепчетесь? – спросил один из членов комиссии.
Бемиш повернулся к соотечественнику и сказал, что они шепчутся относительно местного Даханского завода, который поставляет на стройку опорные титановые конструкции, и принялся объяснять проблемы с поставками.
Глава десятая, в которой Теренс Бемиш знакомится с жизнью имперских окраин, а господин Шаваш предлагает оригинальный план реструктуризации государственного долга
Джайлс прилетел с Земли через три дня, привезя довольно пухлый пакет с микрочипами, запечатанный вакуумной лентой с таким количеством печатей, что они весили больше содержимого. Джайлс подал Бемишу пакет и запер дверь, а Бемиш задрал ноги на стол и сунул чипы в считывающее устройство.
Через час, проглядев документы, Бемиш сказал:
– Все это очень хорошо, а ты говорил с начальством о моей просьбе?
– Какой?
– О Киссуре и военной академии.
– Да. Они против.
– Почему?
Джайлс помолчал.
– Скажи, Теренс, Киссур знает, что тут строят?
– А что?
– А то, что пять лет назад, после того как Киссур сбежал с Земли, он оказался в одном из учебных лагерей Геры. И убивать по-современному его научили именно геряне.
– Это все?
– Нет, не все. Ты не забыл о парне, который пришел на стройку с рекомендацией Киссура и залез в наши сети?
– Это не была рекомендация Киссура. Это была рекомендация одного из его управляющих. Такие рекомендации стоят на черном рынке десять «розовых» штучка. Хочешь я тебе завтра достану хоть дюжину?
– Месяц назад Киссур летал на Кассандру. Та м он встречался с одним из своих старых приятелей. Вот с этим.
И Джайлс, порывшись в кармашке, вынул и положил перед Бемишем фотокарточку.
– Этот человек отсидел три года за соучастие в бразильских беспорядках. На его счету…
– Мне не интересен его счет, – оборвал Бемиш разведчика.
– Да? А Шаваш был весьма заинтересован.
– Не советую тебе разговаривать по этому поводу с Шавашем, – у вас и у Шаваша разные цели.
– В смысле?
– Вы хотите выяснить, связан ли Киссур с террористами, а Шаваш хочет доказать, что он с ними связан. Разумеется, он это докажет.
– Безо всяких оснований?
– Киссур – это тысяча и одно приключение. Если напротив него горит дом, он бежит в дом и спасает ребенка. Если дом не горит, он вполне может дом поджечь. Ну, Киссур навестил своего старого приятеля. Или старый приятель навестил его. И что? Я не видел Шаваша в тот момент, когда ты задавал ему свой вопрос, но я готов поклясться, что Шаваш чуть не лопнул со смеха. Если бы он отвечал искренне, он бы тут же ответил, что человек, который при Киссуре осмелится сравнить государя Иршахчана с каким-нибудь дохлым иномирцем Марксом, – этот человек рискует тут же искупаться в бассейне. Но Шаваш этого не сказал, потому что Шаваш ненавидит Киссура. Ты подкинул Шавашу идею: он приищет доказательства. Он приищет связных между Киссуром и террористами и научит их, как говорить. Киссур – непредсказуемый человек, но Шаваш умеет предсказать и его. Если человек подойдет к Киссуру и скажет: «Давай взорвем банк из стремления к светлому будущему», – то Киссур выкинет его в окошко. А человек, наученный Шавашем, подойдет и скажет: «Почему бы нам не взорвать банк и угостить этих взяточников так, как они заслуживают?» – «Прекрасная идея!» – воскликнет Киссур. После этого Шаваш получит возможность стереть Киссура в порошок, хотя на самом деле за организацию ограбления банка следовало бы посадить не Киссура, а Шаваша.
Джайлс помолчал.
– Я думал то же самое, Теренс, – сказал он. – Я раскричался, что все это чушь… В общем, меня ознакомили с информацией… Киссур торгует наркотиками.
– Что?!
– Киссур торгует наркотиками. На его землях в Верхнем Варнарайне выращивается огромное количество вейской «волчьей метелки». Это происходит с прямого благословения хозяина земель. Я очень сожалею, Теренс, но мы не можем принять в Военную Академию одного из боссов вейской наркомафии.
И разведчик вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
Минут через пять в кабинет зашел Ашиник с ворохом распечаток. Бемиш сидел, уронив голову в руки.
– Что с вами, хозяин? Вы плачете?
Бемиш не отвечал.
– Вам плохо? Вызвать врача?
* * *Дня через три Киссур с Ханадаром Сушеным Фиником, да Алдоном Рысенком, да двумя собаками заехал к Бемишу, и они впятером отправились на конную прогулку.
Поле, на которое они выехали, уже было покрыто бетонными плитами. Далеко на взгорке торчали срубленные пни, похожие на остатки зубов во рту старика, и веселый красный трактор с грохотом и визгом вытаскивал их из земли.
Новая восьмиполосная автострада кончилась у речки, через которую были перекинуты стальные ребра будущего моста, и дальше всадники поскакали по старому императорскому тракту, с желтоватыми каменными колеями, с широкими пальмами и узкими пирамидальными тополями, высаженными вдоль дороги согласно древним законам. Вдали замелькали зеленые взгорки и покрытые водой рисовые чеки. Бемиш восторженно вертел головой: красота была, как в голограмме.
На ветке тополя сидела белка и ела орех. Ханадар Сушеный Финик, развлекаясь, выстрелом выбил орех из беличьих лапок, и та в ужасе брызнула вверх по дереву.
– Раньше здесь была хорошая охота, – сказал Ханадар Бемишу, – а теперь из крупных зверей тут остались только твои бульдозеры.
– Слушайте, – сказал Киссур, – а почему бы нам не поехать в Черное Гнездо? Та м отличная охота.
– Когда?
– А почему бы нам не отправиться прямо сейчас?
– На конях?
– Отличная мысль, – сказал Киссур, – так поскакали!
Ханадар оглушительно захохотал.
И они поскакали. Бемишу было так хорошо, как никогда в жизни. Ему захотелось отменить все на свете совещания, ему было плевать на космодром и на инвестиционные фонды, – ему хотелось только скакать по этой дороге, на которой застрял бы его автомобиль и которую разроет его бульдозер.
К вечеру Киссур показал на кумирню, заросшую лопухами, и осведомился:
– Переночуем здесь или в поле?
Бемиш опомнился.
– Киссур, – сказал он, – у меня завтра в восемь утра рабочая встреча. Мы успеем вернуться до рассвета?
Ханадар заплясал в седле от смеха.
– Теренс, – сказал он, – Черное Гнездо – это родовой замок Киссура, в Горном Варнарайне. Та м живет старая Эльда, и неделю назад туда приехал Ашидан.
– Постойте, – сказал Бемиш, – но это полторы тысячи километров!
– Тысяча и шестьсот тридцать, если я не забыл вашего проклятого счета, – хохотнул Ханадар.
Бемиш поворотил коня.
– Сожалею, господа, – проговорил он, – но у меня нет времени на десятидневный поход.
– Эй, – сказал Киссур, – ты не можешь изменить слову! Ты обещал поохотиться со мной в Черном Гнезде!
– Я не обещал скакать туда на коне, – возмутился Бемиш.
– До настоящего замка, – сказал Ханадар, – нельзя добраться на флайере. До настоящего замка надо скакать пять дней и пять ночей. А наш иномирец уже отбил себе всю задницу.
Это было несправедливое замечание. Те м более несправедливое, что последние пять месяцев Бемиш по утрам объезжал территорию стройки на лошади, признав ее преимущество над тяжелозадым вездеходом и верхоглядом-флайером. Та к что Бемиш ездил очень прилично, хотя и проигрывал этой компании варваров, которых отцы посадили на лощадь раньше, чем матери начали учить их ходить.
– Ладно, – сказал Киссур, – можешь возвращаться, – но двадцать третьего я жду тебя в Черном Гнезде.
– Двадцать третьего? Ты что, правда собираешься проделать этот путь за пять дней?
– Семь лет назад, – сказал Ханадар, – мы проделали его за четыре дня, и с нами было двести всадников со щитами и копьями, и каждый день у нас было по стычке.
– Ладно, – сказал Бемиш, – я возьму флайер и прилечу в ваше Гнездо, черное или белое, и я уверен, что поспею раньше вас.
* * *На следующее утро пожаловали гости: посол Федерации, господин Лиддел, Шаваш и человек, соразмерный с ним по должности – глава казначейства Сарджик. Глава казначейства был уже совсем плох: лысая его головка дергалась, глазки слезились. Этого человека Шаваш извлек откуда-то из провинции Чахар, где тот сидел со времен государя Неевика. По непроверенным слухам, глава казначейства не имел чиповых карточек, а видя их у других, качал головой: «Ничего хорошего из этого не выйдет, уверяю вас! Вот банк Шакуника тоже выпускал частные деньги, а потом банк конфисковали, и деньги пропали! А если правительству Федерации не хватит денег и оно конфискует ваш банк?» Старый казначей крепко усвоил в юности правило, согласно которому чем богаче предприниматель, тем больше у государства чешутся руки на его богатство, и переделать себя уже не мог.
Казначея запихали в комнатку, а Шаваш поехал осматривать стройку.
– А где Киссур, – спросил он, – и что вы такой взъерошенный?
– Киссур, – сказал Бемиш, – поехал со своими товарищами до Черного Гнезда. На конях.
Шаваш усмехнулся.
– А вы?
– А я всю ночь ехал обратно. В деревнях вокруг не было ни одного комма, а мой заработал только в семи километрах от стройки.
Бемиш ужасно устал, так как ехал шагом, боясь утомить лошадь, а спать в седле он не умел да и учиться этому не собирался.
– Понятно, – сказал Шаваш, – Ханадар Сушеный Финик намерен проехаться по местам боевой славы. Эти люди живут в позапрошлом веке.
Напоследок Бемиш спросил, откуда взялась история о том, что Киссур торгует наркотиками, но Шаваш, улыбаясь, отговорился полным незнанием.
* * *По зрелом размышлении Бемиш решил ехать на автомобиле, и очень был горд, что посмотрит Страну Великого Света не из иллюминатора, а через ветровое стекло.
Он выбрал хороший внедорожник на высоких колесах, с двумя ведущими осями, сунул в багажник вторую запаску, охотничьи сапоги, целую батарею бутылок с питьевой водой и несколько банок консервов. По его приказу к багажнику приварили стальные стойки и приторочили к ним легкий мотоцикл. Бемиш не был уверен, что автомобильная дорога к замку существует не только на карте.
Бемиш ехал из центра империи к ее варварской окраине, и каждый километр, отделявший его от столицы, казалось, погружал его в глубь веков. Первыми пропали хорошенькие усадьбы, с антеннами космической связи, затем – иноземные товары на придорожных лотках, затем – фабричные рубашки на прохожих. Вокруг потянулись залитые водой рисовые поля, глиняные деревни, где лаяли собаки и били барабаны в управах и где фасон домов не менялся три тысячи лет, где крестьяне в конопляных штанах пели тысячелетние песни, собирая урожай, и только безупречное шоссе, как мостик, проложенный над временем для любопытного наблюдателя, соединяло резво катящийся джип с далеким миром стекла и стали.
Через тысячу километров кончилось и шоссе: джип запрыгал по каменной горной дороге, – последнему слову строительной техники времен государя Иршахчана. Животные осмелели, стали выходить на дорогу. Редкие люди, наоборот, бросались от непонятной повозки в лес. Рисовые поля пропали. Некоторые деревни в этих горах до сих пор жили охотой и ягодой да еще грабежом случайных путников.
Вечером второго дня Бемиш увидел у придорожной харчевни пяток знакомых коней и остановился.
Киссур со спутниками сидели за дощатым столом и жрали кабана. Они выглядели удивительно к месту в этой бревенчатой избе: стая крепких, высоких варваров с белокурыми волосами, стянутыми стальными кольцами, с талиям, опоясанными широкими ремнями с укрепленной на них разнообразной снастью для убийства, – от дедовского кинжала в кожаных ножнах до новомодного веерника. От них пахло дымом, потом и мясом, и при виде Бемиша Киссур встал и обнялся со своим другом, а Ханадар пододвинул ему кожаную плошку с мясом и какими-то зелеными стручками, обильно сдобренными белым соусом.
– Я вас обгоню, – сказал Бемиш, осторожно пробуя на зуб кабана. Мясо было слишком жестким, да и кожаная тарелка не внушала оптимизма. Бемиш не представлял, как можно хорошо вымыть кожаную тарелку.
– Гм, – сказал Киссур, – между прочим, я могу приказать проколоть тебе шины.
Бемиш ответил ему в тон:
– А я могу подать за это на тебя в суд.
Киссур жадно жевал мясо.
– Это моя земля. Я здесь хозяин над налогами и судом. Та к что, если ты подашь на меня в суд, я, пожалуй, присужу тебя к веревке за лжесвидетельство.
– И часто ты так судишь?
– Никогда, – сказал Киссур. – Если присудить человека к смерти, его родственники станут охотиться за тобой. Кровная месть. А за тебя кто будет мстить?
– За иномирца никто не будет мстить, – согласился Ханадар Сушеный Финик. – Иномирцы считают, что за них должно мстить правительство. Скоро правительство будет спать за них с женщинами.
Бемишу отвели лучшую конуру в харчевне, и вечером Киссур прислал ему девицу. Девица была довольно хорошенькая и мытая. Она стояла, застенчиво теребя босой ножкой циновку. Бемиш посадил девицу к себе на колени и стал перебирать ожерелье у нее на шее. На ожерелье висели несколько тяжелых, неправильной формы серебряных монет, с дырочкой посередине и полустертым клеймом Золотого Государя, десяток десятисентовиков и квотеров, швейцарский франк и даже, сколь мог разобрать Бемиш по-немецки, один никелевый талончик для проезда на монорельсе в городе Кельне.
Бемиш спихнул девицу с колен, покопался в бумажнике и высыпал на ладонь мелочь. Он выбрал из мелочи давно там валявшийся, как он правильно помнил, десятисентовик, показал его девице и постучал пальцем по серебряному «единорогу», размером с куриное яйцо, квадратному и с круглой дырочкой посередине, с надписью во славу государя Меенуна.
– Поменяемся? – сказал он.
Глаза девицы распустились от радости. Она быстро потащила ожерелье с шеи. Бемиш схватил ее за руку.
– Слушай, дура! – сказал он. – Если взять один десятисентовик, и еще один, и еще сто, и еще тысячу и набить этими десятисентовиками вон тот ларь в углу, – то весь этот ларь будет стоить меньше, чем одна эта серебряная монета. Ясно?
Девица кивнула.
– А теперь проваливай отсюда, – сказал Бемиш.
Глаза девицы погрустнели.
– Так мы не поменяемся? – спросила она, глядя на десятисентовик с нескрываемым вожделением. Бемиш отдал ей монетку и вытолкал вон.
Когда на следующее утро Бемиш встал, Киссура и его свиты уже не было, они ускакали ни свет ни заря.
– Скоро я их нагоню? – спросил Бемиш у хозяйки.
– Нет, – сказала хозяйка харчевни, – вам, господин, надо ехать в объезд, через Бродячий Перевал, а они поскакали напрямик. К вечеру будете в замке.