Я снова сидела на скамейке в сквере. Вечернее солнце плавилось за старым корпусом университета. Воздух был прохладен и чист. За моей спиной все так же стоял на своем пьедестале какой-Го великий медик, и белые душистые лепестки роз осыпались у моей скамейки. К собственному удивлению, я все помнила. У мальчика с мороженым поспешно спросила, какое сегодня число. Он нисколько не удивился и с гордостью протянул мне свои часы. Умное близорукое лицо по ту сторону очков... Я суеверно отпрянула, поверив во все в одно мгновенье, и, поблагодарив мальчика, бросилась бежать на станцию. Я спешила что было сил и просила, молила время вернуться вспять, и если уже поздно, все равно вернуться, пойти по-другому, так, чтобы избежать конца... На станции было людно. Автобус ушел полчаса назад. Дождь еще не начался, но с запада ползли тучи. У меня опустились руки. Что поделаешь, они оказались правы. Все правильно рассчитали - я не из тех, кто решительно вмешивается в жизнь, умеет в ней что-либо изменять по своей воле. Эта битва не для меня... Мне трудно выбрать одно из двух, я не решаюсь сделать практический шаг, боясь сотен возможных последствий и непредвиденных вариантов. Потому они и оставили меня, как есть... Я не стала шуметь и искать начальника автостанции. Добиваться, просить, требовать. Я представила, как стану что-то кому-то объяснять... Что я скажу? Болты? Там, на колесе, отвернулись болты? "Без тебя есть кому проверять..."- слышался мне желчный голос в моем разыгравшемся воображении, поворачивались в мою сторону. Толпа оживилась, жестикулировала, тыкала в меня пальцами. "Что за ненормальная? Автобус ей останови!" - кричала раскрашенная дамочка в тесных джинсах, потрясая фирменными обувными коробками. "Да кто ж его теперь остановит?- более трезво звучал старческий дребезжащий голос,- Раньше, милая, надо бы шевелиться..." А люди вокруг, поглощенные своими делами, в сутолоке касс и суетливом ожидании копошились у своих вещей. Не чувствовали надвигающейся катастрофы. Не собирались спасать. Каждый был занят своим, каждый ехал сам по себе... Я не понимала сейчас людской логики, целей и мотивов их поступков, я смотрела и видела объятый пламенем комок сплющенного металла в кювете. Где-то гибли, горели люди... И я думала, как правы, может быть, те, другие - сами мы, по собственной вине и халатности даем погибнуть тысячам подобных себе. Сделав свой выбор, я не подумала об одном - как можно жить с памятью обо всем этом? И зачем? Зная все... Конечно, если соком подорожника натереть рану, она заживет. Если смотреть на его цветы - боль проходит тоже... Надо только уметь этим пользоваться. Но зачем? Пытаться, чтобы узнали другие - раздвинуть рамки их жизни в большой бесконечный мир, чтобы каждый волен был сделать выбор - как ветер промчать в бушующем океане. Не безликой, подпрыгивающей волной, подвластной игре течений,- самому стать течением, сделаться родником, забить гейзером или выплеснуть в небо фонтаном, прорывающимся в новый мир... А есть ли там подорожник? Спросить не успела... Я замерла в привокзальной толпе. Меня обтекали прохожие, встречные и обгоняющие... "К сожалению, по нашим данным..." - вертелись в голове слова. И вдруг меня осенило. Сплющенный, горящий автобус. Подстроено! Ясно как дважды два. Он мог и не знать. Просто те, другие, играют нечестно. Моим убеждением всегда было выбирать сторону обманутых и обделенных, раздвигать рамки ИХ жизни в большой бесконечный мир. В этой битве и один воин... А двое - это уже не один! Готовая повернуть обратно, я еще колебалась, дать ли сейчас телеграмму своим? Сколько же у меня денег? Расстегнула змейку на заднем кармане - это был студенческий билет Рыжего. Мой лежал с другой стороны... "Ну что ж... Телеграммы - завтра!" - подумала я. Жестоко выбрала сама судьба. Я повернулась и быстро пошла в сторону университета. Но встречная движущаяся толпа оттеснила меня к ограде, где в длинной очереди на посадку сидели и стояли люди с вещами. Что-то заставило меня вздрогнуть. Ожил репродуктор под бетонным козырьком автовокзала: - Автобус номер ЭК-31-16 возвращается из-за технической неисправности. Взамен будет подан многоместный "Икарус". Приобретайте билеты. Обувные коробки устремились к окошечку кассы. Я бессильно выбралась из привокзальной толпы и побрела в сторону главпочтамта. Только бы мои не уехали, только бы дождались. Не могла себе представить, как буду сидеть с Рыжим и Люськой и отмалчиваться всю дорогу, и думать о том, бывает ли жестокое милосердие и может ли в доброте быть жестокость. И что выбираем мы... Он тоже сделал свой выбор. Вмешался своей властью, переиграл. Ради меня! Вот чего я не могла понять. С зажатым в руке студенческим Рыжего я застыла посреди тротуара, уже зная, что поверну обратно. А тут еще вспомнила: у меня все наши финансы. НЗ на обратный путь. Для верности вытащила свой билет, развернула. Деньги были на месте. Все складывалось как нельзя лучше.
Я снова сидела на скамейке в сквере. Вечернее солнце плавилось за старым корпусом университета. Воздух был прохладен и чист. За моей спиной все так же стоял на своем пьедестале какой-Го великий медик, и белые душистые лепестки роз осыпались у моей скамейки. К собственному удивлению, я все помнила. У мальчика с мороженым поспешно спросила, какое сегодня число. Он нисколько не удивился и с гордостью протянул мне свои часы. Умное близорукое лицо по ту сторону очков... Я суеверно отпрянула, поверив во все в одно мгновенье, и, поблагодарив мальчика, бросилась бежать на станцию. Я спешила что было сил и просила, молила время вернуться вспять, и если уже поздно, все равно вернуться, пойти по-другому, так, чтобы избежать конца... На станции было людно. Автобус ушел полчаса назад. Дождь еще не начался, но с запада ползли тучи. У меня опустились руки. Что поделаешь, они оказались правы. Все правильно рассчитали - я не из тех, кто решительно вмешивается в жизнь, умеет в ней что-либо изменять по своей воле. Эта битва не для меня... Мне трудно выбрать одно из двух, я не решаюсь сделать практический шаг, боясь сотен возможных последствий и непредвиденных вариантов. Потому они и оставили меня, как есть... Я не стала шуметь и искать начальника автостанции. Добиваться, просить, требовать. Я представила, как стану что-то кому-то объяснять... Что я скажу? Болты? Там, на колесе, отвернулись болты? "Без тебя есть кому проверять..."- слышался мне желчный голос в моем разыгравшемся воображении, поворачивались в мою сторону. Толпа оживилась, жестикулировала, тыкала в меня пальцами. "Что за ненормальная? Автобус ей останови!" - кричала раскрашенная дамочка в тесных джинсах, потрясая фирменными обувными коробками. "Да кто ж его теперь остановит?- более трезво звучал старческий дребезжащий голос,- Раньше, милая, надо бы шевелиться..." А люди вокруг, поглощенные своими делами, в сутолоке касс и суетливом ожидании копошились у своих вещей. Не чувствовали надвигающейся катастрофы. Не собирались спасать. Каждый был занят своим, каждый ехал сам по себе... Я не понимала сейчас людской логики, целей и мотивов их поступков, я смотрела и видела объятый пламенем комок сплющенного металла в кювете. Где-то гибли, горели люди... И я думала, как правы, может быть, те, другие - сами мы, по собственной вине и халатности даем погибнуть тысячам подобных себе. Сделав свой выбор, я не подумала об одном - как можно жить с памятью обо всем этом? И зачем? Зная все... Конечно, если соком подорожника натереть рану, она заживет. Если смотреть на его цветы - боль проходит тоже... Надо только уметь этим пользоваться. Но зачем? Пытаться, чтобы узнали другие - раздвинуть рамки их жизни в большой бесконечный мир, чтобы каждый волен был сделать выбор - как ветер промчать в бушующем океане. Не безликой, подпрыгивающей волной, подвластной игре течений,- самому стать течением, сделаться родником, забить гейзером или выплеснуть в небо фонтаном, прорывающимся в новый мир... А есть ли там подорожник? Спросить не успела... Я замерла в привокзальной толпе. Меня обтекали прохожие, встречные и обгоняющие... "К сожалению, по нашим данным..." - вертелись в голове слова. И вдруг меня осенило. Сплющенный, горящий автобус. Подстроено! Ясно как дважды два. Он мог и не знать. Просто те, другие, играют нечестно. Моим убеждением всегда было выбирать сторону обманутых и обделенных, раздвигать рамки ИХ жизни в большой бесконечный мир. В этой битве и один воин... А двое - это уже не один! Готовая повернуть обратно, я еще колебалась, дать ли сейчас телеграмму своим? Сколько же у меня денег? Расстегнула змейку на заднем кармане - это был студенческий билет Рыжего. Мой лежал с другой стороны... "Ну что ж... Телеграммы - завтра!" - подумала я. Жестоко выбрала сама судьба. Я повернулась и быстро пошла в сторону университета. Но встречная движущаяся толпа оттеснила меня к ограде, где в длинной очереди на посадку сидели и стояли люди с вещами. Что-то заставило меня вздрогнуть. Ожил репродуктор под бетонным козырьком автовокзала: - Автобус номер ЭК-31-16 возвращается из-за технической неисправности. Взамен будет подан многоместный "Икарус". Приобретайте билеты. Обувные коробки устремились к окошечку кассы. Я бессильно выбралась из привокзальной толпы и побрела в сторону главпочтамта. Только бы мои не уехали, только бы дождались. Не могла себе представить, как буду сидеть с Рыжим и Люськой и отмалчиваться всю дорогу, и думать о том, бывает ли жестокое милосердие и может ли в доброте быть жестокость. И что выбираем мы... Он тоже сделал свой выбор. Вмешался своей властью, переиграл. Ради меня! Вот чего я не могла понять. С зажатым в руке студенческим Рыжего я застыла посреди тротуара, уже зная, что поверну обратно. А тут еще вспомнила: у меня все наши финансы. НЗ на обратный путь. Для верности вытащила свой билет, развернула. Деньги были на месте. Все складывалось как нельзя лучше.