Но эмоции я сбереже.
А в трусищах - яйцо Фаберже,
И наружу торчит в неглиже.
Совсем обнаглело уже!
Планета со спутником
Глава I
Бывает, идёшь вечером по улице с шикарным музоном в плеере, и хочется пуститься в пляс, но как-то стыдно. И вот, ты заходишь в лифт, сохраняя угрюмомордие, дожидаешься, когда сомкнутся двери и… Пэу-пэу, бдыж-бдыж-бдыж, о-у-е!.. И ножкой в сторону, аха-аха, и цыганский бой плечами, и задотряс, и блядский глаз вправо, блядский глаз влево... На гитарном соляке Ромчик откидывается назад и, томно вытягивая губёшки, съезжает спиной вниз по стене, словно стриптизёрша по шесту… В общем, был Ромчик дерзок и необуздан до самого девятого этажа, только шапка слетела на пол – за поручень зацепилась.
Вовка сидел прям на коврике под дверью Роминой квартиры и мониторил лифт. При появлении хозяина поднялся во весь свой секвойный рост, криво улыбнулся и гаркнул:
- Здрасте, дядь-Ром!
Трепетный и сторожкий Роман выдернул наушники, ахнул, инстинктивно мотанулся было обратно в лифт – уж больно Вовка вымахал, сходу и не узнаешь, но вовремя среагировал на «дядю». Замер возле стенки, вытягивая шею в сторону габаритного гостя.
- Владимир, ты? Напугал меня, - опасливо приблизился к юноше, прищуриваясь. – Какими судьбами?
Строго говоря, не был он Вовке ни дядей, ни даже тётей, и вообще в родстве с посетителем не состоял. Вова был племянником Ромкиного однокурсника, с которым тот водил дружбу в институте. В те далёкие времена, когда студента Романа Белочкина представили десятилетнему тогда Вовке, то не стали вдаваться в генетические подробности – дядя, мол, и живи с этим. И вот, «кровинушка» сам уже в институте учится, а тридцатилетний Ромчик так и зовётся «дядей».
«Родственники» зашли в квартиру, и Роман сразу по-хозяйски засуетился. Достал тапки, взялся стаскивать с гостя шарф и куртку, но вдруг застеснялся и неловко сцепил руки. К Вовкиным он заезжал последний раз на выпускной парня, но трезвым не застал, поэтому, можно сказать, что не виделись они давно.
- Это ж когда я тебя видел-то последний раз, - напрягал память хозяин, развешивая куртки на вешалки. – Ты давай, проходи на кухню…
Роме слегка взгрустнулось, глядя на этого подрощенного лосёнка. Вроде ещё вчера Вовка гонял собак по улицам в шортиках и со сбитыми коленками, заставлял всю родню строгать стрелы для своего лука и строил домик из диванных подушек. А сейчас перед ним стоял молодой мужчина со всеми положенными самцо-признаками: разворот плеч, широта челюстей и щетина на подбородке. Это сразу напомнило сентиментальному Белочкину, что сам он уже давно не студент, а пенсия уже опаляет его своим нафталиновым дыханием.
Мужчины двинулись было из прихожей, но тут Ромчик заметил объёмную сумку у парня в руках и призадумался. С таким баульчиком обычно с дома съёбываются и, если Вольдемар не зашёл попрощаться, то всё указывало на запланированную оккупацию его жилища. Озадаченный хозяин попытался удержать Кот-Леопольд-фейс, но интервент заметил замешательство и картинно вздохнул. А вот с таких вздохов обычно начинаются рвущие душу рассказы, и Вован не подкачал.
- Дядь-Ром, меня из дома выгнали, - трагично пробасил он, ставя брови в домиковидную форму.
Ромчик изобразил кислое сочувствие, быстро пытаясь сообразить, куда обычно сдают выгнанных и случайно подобранных детей.
- А что случилось?
Поняв, что этого Братца Медвежонка за ребёнка уже не сдашь, Роман начал вспоминать, где у него телефон Вовкиных родаков. Надо позвонить, попросить забрать дитятю, а то он ни на одном диване у него не поместится. Да и Эдик тут ночует иногда, не оценит гостеприимства. Меж тем, изгнанник встал в устойчивую позу, явно готовясь к кульминации.
- Я – гей, - возвестил он благую весть и горестно поджал губы, дескать, бей меня, Рома, если нет в тебе жалости и сострадания, нетолерантная твоя морда.
Ромчик распахнул и без того большие глаза и стал похож на лемура лори. Это что ещё за новости? В образовавшейся МХАТовской паузе, вестник склонился, чтобы не задеть крутолобой башкой массивную люстру-подвесу, и нацелил на слушателя плутовской взгляд из-под излома бровей. Тот неосознанно попятился. Он вообще был трусоват, а уж здоровенные парни, пялящиеся на хрупкого Романа с какой-то неясной хуйнёй на челе, пугали его до усёру. Вовка тем временем придвинулся поближе, проникновенно выдохнул:
- Вы же меня понимаете? – и навис над зассавшим визави.
Стоп! Умненький Ромчик шустро начал складывать и делить – баланс не сходился. Кажется, кое-кто тут лукавит! Он быстро оглядел амбала и не нашёл ни одного гомо-признака: ногти, волосы, одежда… Да из Вовки гей, как из Жириновского фигурист! Ясно дело, что парень перебрал все варианты, где бы перекантоваться после ссоры с родителями, и разыгрывает тут голубую карту, чтобы хоть Рома его не гнал. Прознал от кого-то про тайну Белочкина и давит на гей-солидарность. Ах ты ж маленький пиздунишка!
- Да что ты? Правда? И с чего же ты решил, что ты – гей?
Роман, почувствовав себя мудрой совой и хитрой лисой в одной морде, приободрился и выпятил цыплячью грудь. Ишь, мелочь всякая, ходит тут, прессует честных пидорасов! Парень вжал голову в плечи, его взгляд двинулся по «дороге лжеца»: вверх и вправо, и гомо-беженец начал сдавать себя с потрохами, невнятно гундя:
- Ну-у… Я этим занимаюсь, как его…
- Чем этим-то?
Глядя на бубнящего страдальца, Ромчик погордился своей проницательностью, и решив, что в ногах правды - хер, пошёл на кухню, увлекая за собой фантазёра.
- Ну-у… Этим… Гомосексуализмом!
Ай, молодца! Ромчик покачал головой и включил чайник, махнув парню на угловой диванчик рядом с обеденным столом.
- И как часто ты им занимаешься? – игра «подъеби натурала» увлекала.
Вовка напряжённо засопел, чуя стратегический провал. Рухнув на диванчик, практически выкрикнул:
- Да постоянно занимаюсь! В туалет сходить некогда!
Ромчик прыснул, насыпая заварку в чашку. Ну, артист! Может ну его, пусть остаётся? Будет развлекать байками зимними вечерами…
- Ясно. Плов будешь?
…Уже через час стало казаться, что всю квартиру заполнила Вовко-матрица. Пугливый хозяин то втыкался в гостя в коридоре, то врезался на кухне, то спотыкался об него в комнате. Подкидыш ненароком засунул нос во все шкафчики на кухне, зачем-то выглянул на балкон и перенюхал все Ромкины духи в ванной. То ли скрытые камеры искал, то ли следопыт по гороскопу. Каждый раз, когда они оказывались рядом, Вовка беззастенчиво рассматривал Белочкина, а тот, не понимая, какого ляда на него пялятся, приобретал помидорный оттенок на лике, и сбегал под разными предлогами. Да уж, будь осторожен в своих желаниях…
Роман был голубой, как смурфик. И осознав своё безысходное гейство в пубертате, жил с ним в обнимку, стараясь хоть как-нибудь устроить свою личную жизнь. А было это ой как сложно… Хоть и влюблённости были, и изредка даже секс, но проблема состояла в том, что стеснительный и вечно волнующийся Ромчик был магистром по запугиванию самого себя. Веры не было никому: на сайтах – одни маньяки, в клубах – озабоченные садисты, а все натуралы только и мечтают сделать шапку из белокурого гея Белочкина. Или прикаминный коврик. В такой повышенной тревожности мечталось о спокойном и надёжном партнёре, который укроет от всех невзгод и опасностей. И вот тебе, бабушка…
Вовка оказался самым благодарным едоком Роминой стряпни: ел с аппетитом бродячего пса, нахваливал и просил добавки. После хозяйского плова оживился и неожиданно самоотверженно нырнул в быт. Загнал под плинтуса многочисленные коммуникационные провода, через которые Ромчик уже второй год прыгал "в резиночку". Неуважительно цыкнув, присобачил трубу под раковиной какими-то вентилями, вместо нищебродской изоленты. В общем, у хозяйственного Ромчика несколько раз уже вставало, а когда этот Самоделкин прошёлся по коридору во влажной футболке, да с разводным ключом, пришлось бежать в туалет и там тихо, по-мышиному, сдрачивать в унитаз. Он даже вознамерился попросить Вовку не разыгрывать из себя гея, ибо и так согласен поселить его у себя навечно, но постеснялся лишний раз дискутировать на тему ёбле-ориентации. Тем более, на ночь глядя.
Выбор с койкой был очевидным – комнаты всего две. Постелив гостю в зале, поимитировал стюардессу, указующе махая двумя руками - где что лежит, и куда выпрыгивать в случае сейсмической опасности. Слушая гул воды в ванной и тихие шаги в соседней комнате, Рома засыпал, раздумывая, какая интересная жизнь его теперь ждёт…
Интересная жизнь настигла Белочкина уже через пару часов. Закулившись в одеяльце с неравномерно пятнистым жирафом, он сладко спал, и не успел отследить, когда к нему в комнату пришёл посетитель. Исполинская фигура нависла над Ромчиком и страшным шёпотом изрекла:
- Дядь-Ром, я чай на кровать опрокинул. Там мокро теперь. Можно я тут…
И пока разбуженный наводил локаторы на лазутчика, тот шустро, по-армейски, нырнул под Ромино одеяло и даже всерьёз собрался погреть об хозяина свои холодные лягвы. Белочкин взвизгнул, метнулся к краю кровати и зачем-то потянулся рукой за тапком.
- Владимир! В чём дело, я не понимаю?..
Кровать у Ромки была двуспальная, купленная в блаженной надежде на более плотное сближение с любовником Эдиком. И теперь какой-то увалень тянул на себя жирафье одеяло, явно намереваясь вить здесь гнездо. Ромчик докапывался до истины:
- Вова! Чего тебе здесь надо?
Парень перестал вошкаться и тихо забурчал с сонными паузами между словами:
- Чашка с чаем... из рук выскочила… на кровать, теперь диван… весь мокрый. Я здесь… тихонечко…
Судя по ритмичному посапыванию, со-кроватник отключился. Белочкин вздохнул и начал устраиваться на своей стороне кровати. Может, этому чаеману завтра детскую клеёнку подстелить, раз он такой неуклюжий? И спички надо спрятать! Он ещё какое-то время сам с собой повозмущался, поминая Вовкиных родителей всуе. Поди, в запой ушли на радостях, что избавились от этого бедоносца…
Все любят спать зимой подольше. За окном темно, вне одеяла – холодно. Наверняка, есть закон, преследующий мудаков, мешающих спать добрым людям зимним утром. По ощущениям Ромчика, ближе к заре он подвергся нападению кенгуру. Похоже, за ночь у Вовки отросла ещё одна пара ног и рук, которые пинали, щипали, толкали и складывались на его легко бьющемся туловище. По хорошему, нападение стоило пресечь, а агрессора – депортировать в гостиную. Но рука на бузотёра не поднималась, в отличие от Роминого хера, который стоял уже битый час, как пионер на линейке. Белочкин философски вздыхал, что, мол, дожил – лежит и терпит тычки от пришлого натурала в своей же собственной кровати! Наконец поняв, что этот раунд ему не выиграть, он смиренно покинул ринг постельного самбо. Правда, когда влезал в тапки, не удержался и заглянул-таки под одеяло. Так этот нескладёха ещё и спал без портков! Ромчик сглотнул вязкую слюну и дал стрекача из комнаты. Что ж, теперь, ему будет о чём вспоминать в доме престарелых пидарасов – Вовкин член воистину был достоин мумификации.
Душевая дрочка его измотала. Роман выполз из ванной, обессиленный, словно после марафона, и на слабых ногах пошаркал на кухню, варить себе кофе. Недосып и коечный теракт уморили, и он порадовался, что не работает в офисе каждый день. Страхование элитных тачек – мечта лентяев и социофобов, при условии, что у тебя хорошая клиентская база. Пару раз в неделю пересечься с клиентом в любом месте, взять с него бабки – и живи на свой процент.
Ромчик смотрел на дымящуюся чашку, вкушал вредный, но такой вкусный круассан, и пытался думать о чём-то конструктивном и стратегическом, но мысли сворачивали к Вовкиному хую. Белочкин закрыл глаза, и глупо заулыбался. Разве сможет он теперь забыть, как отчаянно стоял тот член, как тянул к Роме невидимые ручки, просил приласкать, молил о нежности. Из-под одеяла сладко пахло тёплым телом, немного мускусом и бельевой отдушкой…
В дверь позвонили, и мечтатель открыл глаза. Он лежал щекой на столе, пуская слюну на цветастую клеёнку. Надо же, заснул. И не мудрено! Ни секунды покоя в собственном доме!
Даня был неприлично бодр и пиздлив. Ромчик совсем забыл про плановый утренний визит приятеля, зациклившись на гее-имитаторе в своей квартире. Словно карликовый терьер, Даник нервно возбуждался на любую мелочь. Увидев в прихожей ботинки сорок седьмого размера, пустил волну по лицу и, покосившись на закрытую дверь в спальню, поволок друга на кухню.
- Ну, рассказывай!
Он азартно сверкнул глазами и, усевшись на диванчик, удобно уложил подбородок на сложенные ладони, мол, жги. А сел спецом лицом к коридору, поглядывая на дверь спальни. Рома махнул рукой, чувствуя лёгкий приступ неуместного желания покрасоваться. Был огромный соблазн напустить туману и, утонув в недоговорках, представить всё словно в романтическо-авантюрном романе. Но совестливый Белочкин решил не опускаться до нагнетания искусственного ажиотажа. Он-то знает правду: всё это просто житейская ситуация, пусть и нелепая.
- Помнишь Кольку с моего курса? Вот вчера ко мне пришёл его племянник. Что-то там у него с родителями, я не выяснял. Временно у меня кантуется.
- Чем занимается?
- В будни учится, по выходным работает «мужем на час» - бытовая помощь с выездом на дом. Рукастый.
Даня кивал на каждом чётном слове и продолжал кивать, даже когда докладчик замолчал, не желая смиряться с тем, что это всё. Воспитанный на порно, он ожидал развязки. Ромчику было даже неудобно разочаровывать приятеля, и он подумывал посмешить его Вовкиными бредовыми признаниями, но вдруг из Роминой из спальни…
Оба свидетеля Мойдодыр-шоу притихли, оглядывая босоногого Вовку в пёстром хозяйском халатике. Одёжа была явна мала, и распахивалась на широкой, покрытой редкими тёмными волосками груди. Владимир агрессивно зевал, тёр пальцами глаза и хмурил широкие брови. Наконец, он узрел Даника и, не меняя насупленного выражения лица, буркнул «здрасть».
- Это на каком комбикорме у вас телёночек?.. – уважительно уточнил друг, когда парень скрылся в ванной, и начал там чем-то громыхать.
Роман по-бабьи махнул рукой, изо всех сил скрывая гордость за «своего» Вовку. Хотел уже было «пожаловаться», что и не укормишь такого кабана, но Даня сразу вгрызся в суть:
- Ебались?
- Ты чего несёшь?! – и зашипел что-то угрожающее, но друг наступал:
- Слышь, он из спальни в твоём халате вышел. Ты тут Крупскую из себя не строй. А как же наш Эдик? – гадёныш сделал ударение на слове «наш». Вообще-то, он Эдика терпеть не мог, сучье вымя!
- Что ты НТВэшничаешь тут?! Да Вовка просто разлил что-то на диване и попросился на одну ночь! – и строго цокнул языком. - Придумывает тут ещё…
Даня вдруг озарился какой-то своей идеей, вскочил и потрусил в гостиную, почему-то пригибаясь. Ромчик последовал за ним, продолжая невнятно возмущаться как сова из Винни Пуха, но его нагло игнорировали. Друг кинулся к дивану и взялся простукивать матрас. Затем согнул пополам и закивал сам себе.
- Ясно… Так, где у тебя плоскогубцы? Давай, давай, ты мне потом спасибо скажешь!
Заведомо неблагодарный Роман был готов схлестнуться в неравном махаче с интриганом, но услышал выходящего из ванной Вовку и побежал его отвлекать. Причём, сам не понял, зачем - на автомате. Гонимый неясным страхом раскрытия каких-то Даниных гнусностей, он громко требовал выбрать чай или кофе, гремел тарелками и даже начал нестройно напевать «Я встретил вас, и всё былое…»
Присоединившийся к трапезе Даник вёл себя, как пьяная овца. Говорил кабарешно-вульгарным голосом, косо подмигивал Белочкину, а когда Вовка наклонился над мусорным ведром, совершенно беспардонно взялся массировать взглядом его поясничный отдел. А Ромчика же при виде Вовки начинало разрывать от эндорфинов, как креветку от икры. Он старался дозировать взгляды, не обращаться к парню в застольной болтовне, но ему казалось, что вся Москва в пределах МКАД уже знает, что Белочкин запал на молоденького гостя, как Татьяна на Онегина. Откуда в юном, двадцатилетнем Вовке было столько манкого, мужского? Вальяжная поза, неспешный ритм речи, низкий чистый голос, прямой обволакивающий взгляд. И всё это своё, врождённое, органичное, совсем не нарочитое. Мордашка простовата, рубленые черты, но когда Рома смотрит в его тёмно-медовые глаза, кажется самым красивым… «натуралом на свете», - с каким-то мазохизмом напоминал себе Роман.
Когда Вовка хмуро спросил у Ромчика, где у него дрель, Даня спешно засобирался домой. Прощаясь в прихожей, друг нежно назвал Романа «мамой для мамонтёнка» и удалился с просветленным еблом. Видимо, терапевтический эффект от присутствия самца Вовки накрыл и его.
Ромчик до вечера порхал по дому и наводил уют как домовитая Диснеевская Белоснежка под кокаином. Он даже пересадил цветы, давно ютившиеся во временных горшках, в красивые глиняные, изгваздавшись в земле по самые яйца. Вовка жёстко отымел соседей дрелью в узкую восточную стену, загнав в неё здоровый гвоздь под выцветшую картину с корабликом. Белочкин воровато заглядывал в комнату, любуясь вибрирующими бицепсами, чувствуя себя стареющей домохозяйкой, пасущейся рядом с душевой на пожарной станции. К вечеру накормленный «племянник» занялся домашним заданием перед завтрашними институтскими парами, а счастливый хозяин завалился с ноутбуком, следя за новыми жертвами совестливого, но ебанутого маньяка Декстера. За окном давно стемнело, мужчины, зевая, выпили чаю с московской булкой, и начали укладываться.
Ромчик лежал с выключенным светом, отмечая, что бессознательно устроился на одной половине кровати, будто ждал кого. Днём ему пришла смс-ка от Эдика с предложением встретиться, но он отказался без объяснений. Любовничек, похоже, так удивился, что затих. Положа руку на сердце, Рома давно уже чувствовал себя запасным аэродромом. Эдик держался от него на расстоянии, приезжая, если совсем не было других дел. При этом ожидая, что ему будут всегда держать дверь открытой, а постель - тёплой. Каждый знает: как себя ни уговаривай, такой дисбаланс интереса обижает. Ромчик давно подумывал устроить сдержанный интеллигентный бунт, но всё малодушно оттягивал.