Жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил Иосиф Виссарионович. Управление экономической безопасности занимается теперь не разводом бандитов, а тем, чем оно и должно заниматься в нормальной стране. Сбор информации, аналитическая работа, прогнозы и лишь в исключительных случаях точечные воздействия, почти не заметные никому, даже тем, на кого они непосредственно направлены. Просто как-то само собой получается, что глупое недоразумение внезапно разрешается, и миллиардный контракт, судьба которого висела на волоске, подписывается к всеобщему удовольствию и большой пользе родной экономики. Или нечистоплотный биржевой маклер вдруг начинает терпеть одну неудачу за другой, ни с того ни с сего, просто полоса невезения. Или матерый высокопоставленный чиновник попадается на взятке, как последний лох. Просто цепочка случайностей. Саше приходилось слышать, как один министерский чиновник на полном серьезе говорил другому, что Родину спасает ангел-хранитель. В общем-то, так оно и есть, только этот ангел — не летучий человек с белыми крыльями, а тихие и неприметные парни, имя которым — легион.
Все было бы хорошо, но есть в социологии один непреложный закон — в любой успешной компании пышным цветом расцветает бюрократия. Когда все плохо и организация борется за выживание, о дурных бумажках никто не вспоминает, а когда жизнь начинает налаживаться, в силу вступает закон сохранения маразма — если внешние источники не активны, в дело включаются внутренние.
Вот, например, генерал-майор Серов. Нормальный был опер, звезд с неба не хватал, но дело свое знал хорошо. Потихоньку рос, возглавил отдел, сознание слегка изменилось, но в пределах нормы, а дорос до генерала — будто с цепи сорвался. Как у вас обеспечивается мобилизационная готовность? Почему офицеры не являются на занятия по оперативно-боевой подготовке? Почему половина личного состава не Может сдать нормативы по плаванию? Вы мне зубы не заговаривайте, Александр Петрович! Приказы не обсуждаются, а выполняются. Обеспечить стопроцентную явку, а кто уклоняется — рапорт мне на стол. Александр Петрович, вы не повышали квалификацию шесть лет! Мне стыдно за вас, устраняйте несоответствие немедленно.
Когда Саша приехал повышать квалификацию, в институте сначала подумали, что он приехал их проверять. А потом долго думали, что он шутит. А когда поняли, что не шутит, из других отделов специально приходили посмотреть на такое чудо. Но это не стыдно, нет, стыдно не иметь бумажки, что квалификация повышена.
Первое время Саша не придавал большого значения этим закидонам, осеннее обострение, с кем не бывает. Но наступила зима, а поток руководящего маразма не ослабевал. Напишите аналитическую справку по особенностям агентурной работы на вверенном участке. Нет, «все хорошо» — это не аналитическая справка, надо хотя бы страниц десять. Зачем? Товарищ Пономарев может потребовать. Нет, пока не требует, но мы должны быть готовы. И еще надо провести совещание, обсудить инспекторскую поездку. Что значит «все уже договорено, это отличный парень, мы с ним в горах вместе работали»? Документы должны быть подготовлены, и это не обсуждается! Откуда такая наивность, товарищ Гриднев? Совещание завтра в семь. Семь вечера, конечно! Что значит «рабочий день до шести»? Вопрос не терпит отлагательства! И дела агентов не забудьте привести в порядок, завтра утром мне доложите. Какой пример вы подаете сотрудникам?
Подошла очередь в кассу, это отвлекло Сашу от мрачных мыслей. Он оплатил покупки и вышел из магазина с двумя тяжеленными сумками, хорошо, что идти недалеко. В одном Серов прав, физкультурой действительно стоит заняться. Да и диспансеризацию пройти не мешало бы, хотя бы кардиограмму сделать. Но только когда? Времени и так ни на что не хватает, а тут еще эти дурацкие совещания…
У подъезда стояла Костина «Зафира», на пассажирском сиденье сидела Инна, сам Костя куда-то делся, хотя нет, вон он, покупает мороженое в ларьке. Сейчас Андрея повезут развлекать, Ольга говорила, куда именно, но Саша уже забыл. Везет им, все выходные свободные, а у него запланирована одна встреча с агентом сегодня и еще одна завтра. До чего дожили, приходится мероприятия на выходные дни назначать, потому что рабочее время занято всякой ерундой.
Инна увидела Сашу, приветливо улыбнулась и кивнула. Он кивнул в ответ и подумал, какая же прекрасная у нее улыбка. Интересно, как Костя с ней познакомился? Пробить, что ли, по базе, кто она такая… Нет, не его это дело в чужом белье копаться, да и времени нет. Хорошая девочка, не красавица, но очень милая и обаятельная, и, похоже, неглупая. Взгляд такой понимающий, пронизывающий, но добрый.
Поднимаясь в лифте, Саша вдруг осознал, что решение найдено. Раньше он воспринимал ситуацию слишком упрощенно — или увольняться, или терпеть. А зачем, собственно, терпеть? Какая, к чертовой матери, корпоративная солидарность может быть с этим уродом? Надо воспринимать его как объект разработки, и тогда все становится на свои места, обычное рутинное мероприятие, ничего особенного, за сегодня-завтра продумать примерный план, а в понедельник можно и приступить к выполнению, прямо с самого утра.
8
— Отлично, — сказал Денис. — Девятнадцать из двадцати — отличный результат, даже не верится. Теперь надо полностью оформить все материалы.
— Именно этим я и занимаюсь, — сказал Костя. Он еще не решил, как будет вести себя с Денисом. С одной стороны, Олег Дмитриевич прав, большой пользы от Дениса не будет. Он неплохой организатор но только в одной узкой области, он умеет выбивать деньги из заказчиков, решать мелкие бюрократические проблемы и обеспечивать не слишком жесткую приемку отчетов. В этом деле он достиг совершенства но сейчас от него требуется другое.
Прежде всего препарат нужно запатентовать. Сейчас его формула представляет ценность только для четырех человек, знающих о том, что позволяет делать этот замечательный белок, но когда информация распространится, только ленивый не начнет синтезировать новое чудодейственное лекарство. От китайских умельцев патент, конечно, не защитит, но кроме китайцев есть еще крупные фармацевтические компании, а они предпочитают не нарушать законы без нужды. Собственно, заявку на патент Костя как раз и писал сейчас. То есть не всю заявку, а только содержательную часть, окончательное оформление документов Олег Дмитриевич брал на себя, как и ускорение процесса их рассмотрения.
— А что это ты пишешь такое странное? — спросил Денис.
Когда Денис вошел в комнату, Костя постеснялся резко свернуть окно ворда, и сейчас Денис стоял за его спиной и смотрел на текст, который набирал Костя. Впрочем, правильно, что не стал убирать окно с экрана, под ним сейчас открыта томограмма Олега Дмитриевича, а ее показывать Денису точно не стоит. По крайней мере до тех пор, пока Костя не решит окончательно, что делать с Денисом.
— Ни фига себе! — воскликнул Денис. — Ты что, патентовать эту штуку собрался?
Костя пожал плечами.
— Ты с ума сошел, — заявил Денис. — Знаешь, сколько времени сейчас заявки рассматриваются? А какие махинации там творятся, знаешь? Костя, черт тебя возьми, что ты творишь такое? Как можно быть таким наивным! Или ты на дочке мэра жениться собрался?
— А при чем тут дочка мэра? — удивился Костя.
— А при том! Чтобы твою заявку оформили в разумный срок, надо или зятем мэра быть, или пару миллионов на откаты потратить. Может, у тебя лишний миллион завалялся? Нет? Тогда бросай эту хрень…
Денис протянул руку, схватил Костину мышь и закрыл ворд. Костя почувствовал, что начинает злиться. Он очень не любил, когда кто-то стоит за спиной и смотрит в экран его компьютера, а когда этот кто-то начинает водить мышью по экрану, не спросив разрешения, — от такого поведения Костя просто впадал в бешенство.
— А это еще что такое? — спросил Денис.
В его голосе звучало неприкрытое изумление, что неудивительно — изумляться было от чего.
Костя ошибся, под окном с заявкой на патент пряталась не томограмма, а документ, который Костя делал до того, как ему позвонил Олег Дмитриевич и напомнил про патент. Это было описание эксперимента, незаконно, но успешно проведенного над Олегом Дмитриевичем. Сейчас на Костю и Дениса смотрели две его фотографии, первая была сделана сразу после выписки из больницы, вторую он прислал по почте сегодня утром.
Денис открыл рот, закрыл, снова открыл и спросил:
— Ты что, на человеке опыт поставил? Костя молча кивнул.
— Ты одурел, — заявил Денис. — Ты хоть понимаешь, как на этом можно попасть?
— Победителей не судят, — сказал Костя. Денис нецензурно выругался.
— Кто это такой? — спросил он.
— Чиновник мэрии, — ответил Костя. — Какая у него должность — точно не знаю, но не маленькая.
Денис открыл рот, закрыл, снова открыл и спросил:
— Ты что, на человеке опыт поставил? Костя молча кивнул.
— Ты одурел, — заявил Денис. — Ты хоть понимаешь, как на этом можно попасть?
— Победителей не судят, — сказал Костя. Денис нецензурно выругался.
— Кто это такой? — спросил он.
— Чиновник мэрии, — ответил Костя. — Какая у него должность — точно не знаю, но не маленькая.
Денис задумался.
— А он выздоровел? — спросил он и тут же ответил сам себе: — Точно, выздоровел. Извини, погорячился, бывает. На кого у него есть выход?
— На мэра. Пару лет назад племянница мэра умерла от рака, с тех пор он на этом деле подвинулся головой, вроде даже хоспис построил за свои личные деньги. Оле… гм… этот человек говорит, что проблем не будет, мэр лично впряжется в проект и все пробьет.
Костя хотел было добавить, что мэра придется включить в список изобретателей, страсть Юлия Моисеевича к научным регалиям давно стала темой анекдотов. Но Костя не стал произносить это вслух. Потому что тогда Денис начнет требовать, чтобы Костя и его тоже включил в авторский коллектив, а работу оформил как результат исследований института, но Костя не собирался так поступать. Если уж кого и включать в авторский коллектив, так это Инну, но никак не Дениса.
— Дай телефон этого мужика, — потребовал Денис.
Костя достал телефон, открыл адресную книгу и продемонстрировал Денису нужную запись. Возможно, стоило сразу послать Дениса куда подальше, но Костя решил не торопиться. Денис начнет кричать, размахивать руками, работать станет невозможно, а заявку и полное описание эксперимента надо подготовить как можно быстрее. Это сейчас самая первоочередная задача.
9
— Здравствуй, Олег, — сказал Юлий Моисеевич. — А мне доложили, ты заболел, вроде даже в больницу слег.
— Вам правильно доложили, — сказал Олег. — Вот, взгляните.
Мэр быстро пробежал глазами выписной эпикриз, составленный Михаилом Григорьевичем еще до того, как подействовало лекарство. Улыбка сползла с лица мэра, некоторое время он неподвижно сидел, уставившись в бумажку, затем поднял взгляд. Казалось, он стесняется смотреть Олегу в глаза.
— Сочувствую, — сказал он.
Немного помолчал и вдруг выматерился, длинно, многословно и витиевато. Встал с кресла, открыл бар, достал полупустую бутылку «Хеннесси» и два коньячных фужера.
— Юлий Моисеевич, — сказал Олег, — не надо, я вам еще не все рассказал. К тому же я за рулем.
— Сначала выпьем, потом расскажешь, — заявил Юлий Моисеевич. — А насчет «за рулем» не бойся, теперь тебе все можно. Ну что за черт, Олег! Самые лучшие… Нет, не протестуй, давай выпьем.
Они выпили. Олег потянулся к папке за вторым листом, но мэр остановил его руку.
— Значит, так, Олег, — сказал он. — Твое место останется за тобой до самого конца, зарплату получать будешь полную, насчет премии я распоряжусь, и еще подумаю, как… Короче, родственники нищими не останутся, это для меня теперь дело чести. Дела сдай… сам разберешься, кому сдавать, лечись, о делах не думай. Может еще…
— Уже, — мягко сказал Олег и протянул мэру второе врачебное заключение.
В глазах Юлия Моисеевича появилась растерянность. Так с ним никто еще не шутил.
— Это не шутка, — сказал Олег. — Это лекарство от рака. Хорошее, годное лекарство. Один умный мужик из НИИ… где-то название записано… короче, один наш молодой столичный ученый изобрел лекарство от рака. Помогает при всех формах и почти на всех стадиях, нужна только одна инъекция, опухоль сразу рассасывается и больной выздоравливает. Возможно, через год-два потребуется повторить курс лечения, но это уже мелочи. Себестоимость препарата — копейки, производство можно наладить на любом химическом заводе, это займет примерно полгода-год, я тут бизнес-план набросал… Да я не вру, честное слово, Михаила Григорьевича спросите, вы же его знаете, он меня наблюдал и до, и после. Или вот, смотрите, какой я был.
Олег протянул мэру фотографию. Юлий Моисеевич несколько раз перевел взгляд с фотографии на Олега и обратно, а затем положил фотографию на стол, взял бутылку и разлил по второй. Доза была примерно вдвое больше первой.
Они выпили и закусили шоколадкой. Юлий Моисеевич вдруг странно хихикнул, хлопнул Олега по плечу и сказал:
— Молодец! Надо же, как смерть обманул! И не просто обманул, а еще заработаешь на ней. Давай бизнес-план, посмотрим. Так… Заявку на патент подготовили?
Олег протянул мэру отпечатанную заявку. Тот пробежал глазами заголовок, нашел свою фамилию в списке авторов и расплылся в довольной улыбке.
— Отлично, — сказал он. — Что от меня нужно? Олег начал перечислять:
— Во-первых, помочь пробить патент. Во-вторых, решить вопрос с клиническими испытаниями. Пока лекарство испытано только на двадцати мышах и одном мне, на мне — незаконно.
— Победителей не судят, — заявил Юлий Моисеевич.
— Иногда судят, — возразил Олег. — Потом оправдывают по суду, но лучше без этого обойтись. Я выяснил, клинические испытания по раку занимают пять лет, до этого препарат продавать нельзя. Это ограничение надо обойти. После первой серии испытаний надо организовать шумиху… ну, вы понимаете….
— Понимаю, — кивнул мэр. — По требованиям общественности, в виде исключения… А побочные эффекты есть? Хотя нет, что это я, какие там побочные эффекты…
— Побочные эффекты есть, — сказал Олег. — Одна из двадцати подопытных мышей погибла вскоре после инъекции. Стремительный распад опухоли, внутреннее кровотечение. Такие случаи будут и с людьми. Но. Во-первых, мы будем продавать препарат не свободно в аптеках, а только безнадежным больным, которых без нас никто не вылечит. Чтобы была бумажка с печатью, где написано, что прогноз неблагоприятный, рекомендовано симптоматическое лечение и так далее. Я поговорю с юристами, может, придумаем какую-нибудь форму, что мы как бы не товар продаем, а услугу оказываем, заключаем договор, отказ от ответственности, все дела…
— Не сработает, — заявил Юлий Моисеевич.
— А я еще не закончил, — сказал Олег. — Во-вторых, тем, кто от нашего лекарства умрет, мы будем возвращать деньги, это будет прописано в договоре. Родственник приносит свидетельство о смерти, не то, которое в загсе выдают, а которое самое первое, медицинское, если причина соответствует — деньги возвращаем немедленно. Много на этом мы не потеряем, а клиентам будет спокойнее. Понятно, что Бруевич на нас по-любому попытается прокурора натравить…
— Бруевича возьмем в долю, — сказал Юлий Моисеевич. — Так от него проще всего отделаться.
— Не уверен, — сказал Олег. — Я навел справки, люди говорят, он жадный и с манией величия. Может, лучше Суслина подключить?
— А он разве медициной тоже занимается? — удивился Юлий Моисеевич.
— Он занимается органической химией, — сказал Олег. — Синтетические добавки для пищевой промышленности, комбикорма, витамины… Но производственная база та же самая, берем обычный витаминный цех, сажаем в ванны другой вид бактерий, и пошел наш препарат. Производство получается даже проще, не надо по таблеткам расфасовывать.
Зазвонил мобильник. Олег отбил звонок — номер был незнакомый. Через секунду мобильник зазвонил опять.
— Кто это такой наглый… — пробормотал Олеги нажал кнопку приема звонка.
— Олег Дмитриевич? — донеслось из трубки. — Здравствуйте. Это Куравлев Денис Сергеевич, начальник Константина Бирюлева, ну, который…
— Я занят! — рявкнул Олег в трубку и отключился. Телефон тут же зазвонил снова, номер высветился тот же самый. Мэр захихикал.
— Вот дебил, — констатировал Олег, отбил звонок и отключил звук.
Телефон завибрировал. Олег снова отбил звонок, стал думать, как отключается вибрация, полез в настройки, но в этот момент телефон опять завибрировал, а на экране высветился тот же самый номер. Олег ругнулся себе под нос, отбил звонок и выключил телефон.
— Это начальник того парня, — сказал Олег. — Пронюхал про открытие, хочет в дело.
Мэр хихикнул и сказал:
— Хотеть не вредно.
— Так о чем я говорил… — задумался Олег.
— Да ладно, я все понял, — сказал мэр. — Давай лучше еще по одной накатим. За успех бизнес-проекта хотя, что я говорю, за спасение людей. Это самое главное, а бизнес на втором месте.
Они чокнулись и выпили. Олег знал, что мэр не лукавит, спасение людей для него действительно на первом месте. Только нищие интеллигенты всерьез полагают, что богатые люди думают исключительно о деньгах, а на остальное им наплевать. На самом деле миллиардер — такой же человек, как и все, в его голове бегают такие же тараканы, просто ему удобнее их кормить. Удачно получилось, что племянница мэра умерла от рака. Хотя думать так, конечно, нехорошо.