Был мотив и у Сабеллы, но она не созналась в преступлении и, кажется, искренне переживала за мать. А не могла ли она убить отца в припадке безумия, а потом забыть о содеянном? Судя по тревоге ее мужа, эту мысль отбрасывать не следовало.
Максим Фэрнивел? Он мог приревновать супругу, внезапно обнаружив ее связь с генералом. Или же Луиза влюбилась в Таддеуша до такой степени, что решилась уйти к нему, бросив мужа… Ну, это очевидная нелепость!
Сама Луиза? Потому что генерал флиртовал с ней, а потом бросил? Тогда где свидетельства их разрыва? Все утверждают, что они до самой последней минуты прекрасно друг к другу относились.
Теперь второе – способ убийства. Ну, он один на всех. Требовалось лишь толкнуть мистера Карлайона, стоящего спиной к перилам (как если бы он остановился с кем-то поговорить), а затем сойти вниз, где к услугам каждого была алебарда. Особой силы или умения, чтобы нанести удар, не требовалось. Любой взрослый человек мог налечь всем телом на древко и вогнать острие в грудь Таддеуша.
Третье – возможность. Вот в этом направлении и следует двигаться. Если события вечера восстановлены правильно (а представить, что лгут сразу все свидетели, все же трудно), то совершить убийство могли лишь четверо: Александра, Сабелла, Луиза и Максим.
Кто еще находился в доме, кроме гостей и хозяев? Слуги и юный Валентайн Фэрнивел. Но Валентайн еще ребенок, а кроме того, говорят, он обожал генерала. Остаются слуги. Нужно выяснить, кто из них где находился в момент убийства. Даже если они ни при чем, может быть, от них удастся добиться, не видели ли они случайно, как по лестнице спускалась Сабелла Поул, чтобы убить своего отца…
Монк взял кеб (в конце концов, за все платит Рэтбоун!) и, прибыв к дому Фэрнивелов, направился к парадному подъезду. Прежде чем говорить со слугами, следовало получить разрешение хозяев.
Максим удивился, увидев детектива, и удивление его возросло, когда тот изложил свою просьбу. Возражать, правда, хозяин не стал, но улыбка его была сочувственной. Луиза, по-видимому, чаевничала в гостях – и слава богу!
Начать Уильям решил с дворецкого – очень сдержанного субъекта лет шестидесяти с широким носом и самодовольно сжатым ртом.
– Обед был подан в девять. – Дворецкий несколько мгновений раздумывал, не добавить ли «сэр». Статус стоящей перед ним персоны был ему не совсем понятен.
– Кто обслуживал обед? – спросил Монк.
Его собеседник округлил глаза, удивленный таким невежеством:
– Как обычно, сэр.
– Кто именно? – Сыщик с трудом подавил раздражение.
– Я и двое лакеев, – с достоинством отвечал дворецкий. – Две служанки были наготове на тот случай, если нам потребуется помощь. А на кухне – повар, еще две служанки, судомойка и посыльный – если вдруг нужно будет что-то куда-то отнести.
– Что и куда? – быстро спросил Уильям.
– Обычно этого не требуется, – хмуро ответил старый слуга.
– А в тот раз?
– В тот раз посыльный был наказан и помогал судомойке.
– И когда его отослали? – не отставал Монк.
– Задолго до смерти генерала, примерно в девять часов.
– То есть уже после того, как прибыли гости, – заключил детектив.
– Да, – нехотя подтвердил дворецкий.
Из одного лишь праздного любопытства Уильям спросил:
– А что именно случилось, за что его наказали?
– Этот тупица нес стопку чистого белья наверх для одной из горничных и налетел на генерала, выходящего из гардеробной. Замечтался, думаю. Белье, само собой, рассыпал. А потом, вместо того чтобы извиниться и подобрать оброненное, как поступил бы всякий нормальный человек, кинулся опрометью вниз. Прачка, конечно, сказала ему пару крепких слов, и остаток вечера он провел с грязной посудой. Заслужил.
– Понятно. А как насчет тех, что не были заняты?
– Экономка находилась у себя, в том крыле, где слуги. Горничные спали, буфетчица отпросилась повидать больную мать. Камеристка миссис Фэрнивел была наверху, камердинер мистера Фэрнивела – тоже.
– А те, что несут службу вне дома?
– Несли службу вне дома, сэр.
– И внутрь они не входили?
– Нет, сэр, им незачем.
Монк скрипнул зубами:
– И никто из вас не слышал, как генерал упал с лестницы? Рыцарские доспехи должны были загреметь на весь дом.
Лицо дворецкого побледнело, но взгляд оставался твердым.
– Нет, сэр, – сказал он. – Об этом я уже рассказывал полиции. Мы все занимались своими делами, нам не пристало слоняться из комнаты в комнату. Гостиная, как вы знаете, находится в глубине дома. Обед уже закончился, и нам там нечего было делать.
– После обеда вы наводили порядок на кухне и в кладовой, так?
– Да, сэр, конечно.
– И никто не отлучался?
– Зачем? Нам и так хватало работы до часа ночи.
– Какой именно работы? – желчно спросил Уильям, чтобы досадить этому преисполненному достоинства глупцу. И тому пришлось отвечать:
– Мы с одним из лакеев занимались винами и серебром. Другой лакей прибирался в обеденной зале, готовил все к завтрашнему утру, носил уголь…
– В обеденной зале, – перебил Монк. – Второй лакей был в зале. Вы уверены, что он не слышал грохота доспехов?
Дворецкий вспыхнул. Вопрос застал его врасплох.
– Да, сэр, он вполне мог услышать грохот, – ответил он, – если бы находился в зале именно в тот миг.
– Вы сказали, он носил уголь. Откуда?
– Из угольного подвала, сэр.
– Где это?
– Позади судомойни… сэр. – На этот раз слово «сэр» было густо окрашено иронией.
– В какие именно комнаты он носил уголь?
– Я… – Дворецкий запнулся. – Я не знаю, сэр. – Но по выражению лица было ясно, что он наконец-то понял, в чем дело. В какую бы комнату ни направлялся слуга с углем, он все равно должен был пройти через холл.
– Могу я поговорить с ним? – спросил детектив.
Попав один раз впросак, дворецкий повел себя с Монком почтительнее.
– Я пришлю его к вам, – пообещал он и, прежде чем Уильям успел возразить, что и сам способен сходить в то крыло, где живут слуги, удалился.
Через несколько минут явился испуганный белокурый парень в полосатом жилете. Вошедшему было едва за двадцать. Было похоже, что дворецкий сильно успел его запугать, и сыщик решил, что с юношей следует говорить помягче.
– Доброе утро, – приветствовал он его с обезоруживающей, как ему хотелось надеяться, улыбкой. – Прошу прощения, что оторвал вас от ваших занятий, но, полагаю, вы согласитесь оказать мне посильную помощь.
– Я, сэр? – чистосердечно удивился лакей. – Это как же?
– Рассказав мне все, что вы помните о том вечере, когда умер генерал Карлайон. Начните с того момента, как гости вышли из-за стола.
Парень наморщил лоб и начал старательно перечислять, чем именно он занимался в тот вечер.
– Так, а потом? – подбадривал его Монк.
– Зазвенел колокольчик в гостиной, – отвечал лакей. – Я услышал и пришел. Мне сказали подбросить угля в камин, я так и сделал.
– А кто там был?
– Хозяина не было, а когда я уже выходил, пришла хозяйка.
– А потом?
– Потом я… э…
– Остановились поболтать с прислугой на кухне? – с улыбкой предположил детектив.
Слуга покраснел и потупился:
– Ага, сэр.
– Потом вы отнесли ведерко с углем в библиотеку?
– Да, сэр, но это было позже. Когда точно – не помню. – У юнца был несчастный вид; похоже, на кухне он порядком задержался.
– И прошли при этом через холл?
– Ага, сэр. Рыцарь с алебардой еще стоял.
Еще стоял, а хозяйка вернулась в гостиную… Стало быть, это не Луиза. Хотя Монк и не надеялся, что она окажется убийцей.
– В какие комнаты вы еще носили уголь? Наверх поднимались?
Слуга снова покраснел и отвел взгляд.
– Вам нужно было что-то сделать, а вы не сделали?
Юноша вскинул глаза:
– Не, сэр, я все сделал. Отнес уголь в комнату миссис Фэрнивел. А хозяин в это время года не велит разжигать у себя камин.
– Видели вы кого-нибудь, будучи наверху?
– Нет, сэр! – воскликнул слуга.
В чем-то он солгал и явно чувствовал себя виноватым.
– Как именно вы шли, поднявшись по лестнице? Мимо каких комнат проходили? Может быть, вы слышали что-нибудь – скажем, спорящие голоса?
– Нет, сэр. – Лакей закусил губу и упорно избегал взгляда детектива.
– Ну же, неужели ничего? – настаивал Уильям.
– Я поднялся по парадной лестнице, сэр…
Внезапно Монк кое-что понял.
– А, ясно… С угольным ведерком? – уточнил он.
– Ага, сэр. Пожалуйста…
– Я не скажу дворецкому, – поспешил заверить его сыщик.
– Спасибо! Я… благодарен вам, сэр. – Парень сглотнул. – Рыцарь все еще стоял, и я не видел ни генерала, ни кого-нибудь другого, только служанку, сэр.
– Понимаю. Вы весьма мне помогли.
– В самом деле, сэр? – сильно сомневаясь, переспросил лакей и с облегчением удалился.
Монк поднялся наверх – поговорить с работавшими в этом доме девушками. Это была последняя надежда. Не исключено, что они видели направляющуюся к лестнице Сабеллу.
Монк поднялся наверх – поговорить с работавшими в этом доме девушками. Это была последняя надежда. Не исключено, что они видели направляющуюся к лестнице Сабеллу.
Первая служанка оказалась на редкость тупой и ненаблюдательной особой. Второй была девчушка лет семнадцати с массой золотисто-каштановых волос. Отвечала она связно, легко ухватывая суть вопроса, но глаза ее беспокойно бегали. Надо полагать, лакей упоминал именно о ней.
– Да, я видела миссис Поул, – чистосердечно призналась девушка. – Она плохо себя почувствовала и прилегла в зеленой комнате.
– Когда это было?
– Я… не знаю, сэр.
– После обеда?
– О да, сэр! Слуги обедают в шесть часов.
Уильям понял свою ошибку и постарался ее исправить:
– Видели вы кого-нибудь еще, когда были на лестничной площадке?
Краска бросилась служанке в лицо, и картина окончательно прояснилась.
– Я никому не передам то, что вы скажете, – заверил ее сыщик. – Но если вы солжете, вам грозит тюрьма за лжесвидетельство. Вы же не хотите, чтобы из-за вас повесили невинного человека?
Его собеседница побледнела и на несколько секунд лишилась дара речи.
– Итак, кого вы там видели? – продолжил расспросы детектив.
– Джона, – шепнула девушка.
– Лакея с угольным ведерком?
– Ага, сэр… Но я с ним не говорила… Честно! Я просто стояла на лестнице. Миссис Поул была в зеленой комнате. Когда я проходила, дверь была приоткрыта, и я ее видела…
– Но чтобы оказаться там, вы должны были пройти чуть ли не через весь дом?
Служанка кивнула, думая лишь о том, что провинилась, прибежав повидаться с дружком, и понятия не имела, какое значение имеет ее свидетельство.
– Откуда вы знали, когда именно он там должен появиться? – поинтересовался Уильям.
– Я… – Девушка закусила губу. – Я просто ждала его на лестнице, сэр.
– Вы видели, как миссис Карлайон поднимается в комнату Валентайна?
– Да, сэр.
– А как она возвращалась – видели?
– Нет, сэр, не видела ни ее, ни генерала, Богом клянусь!
– Чем же вы были заняты?
– Я ждала на верхней площадке, когда снова появится Джон, сэр. За это время он как раз должен был наполнить угольное ведерко.
– Дождались?
– Нет. Наверное, я опоздала. Мне нужно было крутиться поблизости от гостей, если им чего вдруг понадобится.
– Вы видели, как спускался мистер Фэрнивел?
– Да, сэр.
– Когда вы стояли на лестнице, дожидаясь Джона… Подумайте хорошенько, возможно, вам придется повторить это на суде под присягой…
Служанка сглотнула:
– Да, сэр.
– Вы смотрели вниз, в холл?
– Да, сэр. Я ждала Джона.
– Который должен был подойти со стороны судомойни?
– Ага, сэр, с угольным ведерком.
– Рыцарские доспехи стояли как обычно?
– По-моему, да.
– Они не были рассыпаны по полу?
– Не-ет… конечно, нет, иначе бы я заметила.
– А потом куда вы пошли, не дождавшись Джона?
– Снова наверх.
Монк заметил тревогу и робость в глазах свидетельницы.
– Говорите правду: вы кого-нибудь встретили по дороге? – уточнил он.
Девушка опустила глаза и покраснела:
– Я только слышала, но кто это был – не знаю. Я не хотела, чтобы меня увидели, и шмыгнула в комнату миссис Поул – как будто мне послышалось, что она меня зовет.
– А в это время по коридору в направлении лестницы прошли люди?
– Да, сэр.
– Когда это было?
– Я не знаю, сэр. Боже помоги мне, я не знаю!
– Все в порядке, я вам верю.
Итак, это прошли Александра и генерал – за несколько минут до убийства.
– Что-нибудь еще вы слышали?
– Не, сэр.
– Может быть, голоса?
– Нет…
– Или грохот падающих доспехов?
– Не, сэр. Зеленая комната слишком далеко от лестницы. – На этот раз девушка не сопроводила свои слова клятвой – сказанное ею и так было очевидно.
– Спасибо, – искренне поблагодарил еесыщик.
Итак, возможность убить Таддеуша имелась лишь у Александры. И это было убийство.
– Вы очень мне помогли, – выдавил из себя Монк. – Вы свободны, можете идти.
Александра виновна. Луиза и Максим вернулись в гостиную, а генерал был еще жив.
– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Служанка повернулась и выбежала из комнаты.
Глава 5
Оливер Рэтбоун с надеждой ожидал прибытия Монка, хотя и сознавал, что тому вряд ли удастся обнаружить какие-либо доказательства невиновности Александры Карлайон. Адвокат тоже весьма скептически относился к способностям Ранкорна, но довольно высоко оценивал работу полиции в целом. Серьезные ошибки там допускались не так уж часто. Однако Рэтбоун надеялся, что Уильям хотя бы обнаружит более веский мотив, чем ревность. А если быть совсем честным, то в глубине души он хотел, чтобы убийцей оказалась Сабелла, хотя, кроме слабого утешения, что она не является его клиентом, это ничего бы ему не дало.
После некоторых колебаний Оливер пригласил также и Эстер Лэттерли. Она не имела официального отношения к расследованию, но зато, в отличие от Монка, могла наблюдать за жизнью семейства Карлайонов изнутри. И поскольку именно она навязала адвокату дело об убийстве генерала, помочь защите было ее прямым долгом. Сегодня Уильям прислал Оливеру записку, что должен поделиться обнаруженными им важными сведениями, и это послужило поводом к приглашению Эстер.
И вот вечером четырнадцатого мая юрист ожидал их обоих, непривычно нервничая. Казалось бы, Рэтбоун ничем не выдавал своего волнения, но внутри у него все сжималось, в горле першило, и пару раз он, терзаемый сомнениями, даже мысленно перекроил речь, которую собирался произнести перед собравшимися. Он умышленно назначил встречу не в конторе, а у себя дома. Время делового человека весьма дорого. Дома же можно потребовать от Монка более подробного доклада и детально, не торопясь, обсудить ситуацию.
Данные, добытые Уильямом, скорее всего, окажутся неутешительными, а Оливеру не хотелось ограничиться словами сожаления и благодарности да передачей заработанных детективом денег. Пусть Эстер непосредственно из уст сыщика услышит о печальном открытии, и тогда, если иного выхода не останется, и ей, и Рэтбоуну будет гораздо легче отказаться от дела. В конце концов, действовать следует, исходя из логики и здравого смысла. Но адвокат почему-то снова и снова повторял последнюю фразу, как если бы она требовала дополнительных доказательств.
Гости явились неожиданно. Оливер, хоть и ждал их с нетерпением, не слышал, как и на чем они прибыли – наверное, в кебах, поскольку собственного экипажа ни у той, ни у другого не было. Хозяин даже вздрогнул, когда дворецкий объявил об их прибытии. Спустя мгновение оба появились в комнате. Монк, как всегда, выглядел франтовато. Костюм его, должно быть, стоил не меньше, чем костюм самого Рэтбоуна, и явно был приобретен в те дни, когда детектив еще не ушел из полиции и не испытывал особой нужды в деньгах.
Эстер была одета гораздо скромнее. На ней было приталенное бледно-зеленое платье с рукавами пагодой. Выглядела она в нем отнюдь не блестяще, но вполне привлекательно.
Они обменялись церемонными приветствиями, и Оливер пригласил гостей садиться. Он обратил внимание, как глаза мисс Лэттерли обежали гостиную, и эта комната во многом перестала ему нравиться. То, что в ней не чувствовалось женской руки, показалось ему вдруг серьезным недостатком. Рэтбоун не получил этот дом в наследство, он приобрел его сам и прожил в нем почти одиннадцать лет. Конечно, экономка и кухарка поддерживали порядок, но подстраивались при этом под вкусы холостяка-хозяина.
Эстер смотрела на ковер и обивку цвета лесной зелени, на простые белые стены, на мебель красного дерева… Что ж, все это явно шло вразрез с последними веяниями моды. Где столь любимые нынче изделия из дуба? Где витиеватая резьба и декоративный фарфор? Юрист едва сдерживался, чтобы не отпустить какое-нибудь замечание по этому поводу. Вот только как бы его гостья не решила, что он напрашивается на комплимент…
– Мне доложить о своих открытиях до обеда или после? – осведомился Монк. – Если вам не все равно, что я скажу, то лучше после.
– Из чего я должен сделать вывод, что открытия ваши весьма неприятны, – криво улыбнувшись, ответил Рэтбоун. – В таком случае, действительно, зачем портить аппетит?
– Мудрое решение, – заключил Уильям.
Дворецкий внес графинчик шерри, бокалы на длинных ножках и поднос с легкими закусками. Завязался разговор о нынешней политике и о возможной войне в Индии, но вскоре доложили, что все накрыто для обеда.
Зеленая обеденная зала Оливера была куда меньше, чем в доме Фэрнивелов. Чувствовалось, что хозяин редко принимает больше полудюжины гостей разом. Фарфор был явно французского производства с весьма скромным золотым узором. Единственным по-настоящему роскошным предметом была севрская ваза, пышно украшенная розами и прочими цветами. Рэтбоун видел, что Эстер несколько раз взглянула на эту вазу, но поинтересоваться ее мнением не решился. Похвала могла оказаться пустой любезностью, а нелестный отзыв больно задел бы адвоката. Он, как ни странно, был искренне привязан к этой яркой вещице.