Роман Злотников, Антон Корнилов Последняя крепость Том 1
Пролог
Этот бассейн был вырезан в плите голубого мрамора — самой большой, которая только нашлась в мире, где добывают такой камень. Купальщица скользнула с низкого бортика в теплые объятия сверкающе–розовых волн, ласкавших одна другую, вынырнула и, перевернувшись на спину, рассмеялась. Волны, вытянувшись медленными искрящимися струями, окутали тело, погрузили в подобие колыбели.
— Довольно… приятно, — сказала она, расслабившись и позволив колыбели укачивать ее. — Чем ты наполнил бассейн?
Лишенная покровов одежды, девушка стала еще красивей. Она была — невыразимо прекрасной. Длинные пряди волос цвета юной зелени нежными змеями обнимали ее тело, не скрывая, а подчеркивая восхитительную наготу.
Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков только теперь позволил себе улыбнуться.
— Это дыхание певчих птиц, — сказал он. — Его собирали в течение трехсот лет по всем землям гилуглов… Тебе нравится, Инаиксия? Никто и никогда в Тайных Чертогах не вкушал такого купания.
— Я же сказала — это довольно приятно. Но ты дал мне понять: это еще не все из того, что ты мне приготовил?
— Да, любовь моя, это не все.
Она подплыла к бортику и протянула Аллиарию руку.
— Чего ты ждешь? Помоги мне выбраться.
— Страсть разорвет мне сердце, если я осмелюсь сейчас дотронуться до тебя, Инаиксия…
Эти слова рассмешили нагую купальщицу, Лунную Танцовщицу Инаиксию, Принцессу Жемчужного Дома.
— Я слышала о случаях, — смеясь, проговорила она, — когда кое–кто из нашего народа достигал такой степени блаженства, что одну из частей его тела действительно разрывало на части… Но то было вовсе не сердце…
Аллиарий снова улыбнулся, поднялся и, преломившись в поклоне, отступил назад. Вместо него у бортика возникло удивительное существо. Более всего оно напоминало гигантскую стрекозу, но крылья ее были словно из жидкого пламени, а громадные глаза напоминали гроздья кроваво–алых рубинов. Существо протянуло Инаиксии одну из гибких конечностей, гладкую до блеска, и, когда Лунная Танцовщица, удивленно улыбаясь, взялась за нее — взмахнув крыльями, вознесло Принцессу высоко–высоко вверх, под самый потолок необъятно громадного гулкого дворцового зала, а потом осторожно опустило рядом с бассейном — на выточенный из черного хрусталя пол. Затем существо распростерлось на полу, сложив крылья у ног девушки.
— Оно разумно, — сказал Аллиарий, появляясь рядом с Принцессой Жемчужного Дома. — И оно будет служить тебе, выполняя все, что ты пожелаешь…
— Где ты раздобыл эту диковину? — спросила Инаиксия, обходя вокруг огнекрылое создание, чтобы получше его разглядеть. — И как оно называется?
— Называй его, как тебе вздумается, любовь моя. Такого существа, как это, еще нет ни у кого в Чертогах… Поэтому его будут называть тем именем, какое дашь ему ты.
— Я буду звать его… Рубиновый Мечник, — проговорила Лунная Танцовщица и, увидев, как изменилось лицо Аллиария, снова засмеялась. — Забавно, не правда ли? Я введу этих слуг в моду, и очень скоро в Тайных Чертогах будет пруд пруди Рубиновых Мечников! Что это с тобой, Аллиарий? Я обидела тебя?
— Вовсе нет, — пробормотал Рубиновый Мечник Аллиарий и поклонился, скользнув рукой себе за спину, под плащ. Когда он выпрямился, на лице его холодно сияла непроницаемая серебряная маска.
— Оби–иделся, мой бедненький Рубиновый Мечник, — пропела полными губами Инаиксия. — Ты совсем разучился воспринимать дружеские шутки. Разве можно обижаться на друзей, мой милый… Рубиновый Мечник?..
Существо, видно решив, что на этот раз его новая госпожа обращается к нему, заклекотало и захлопало крыльями. Голос Лунной Танцовщицы Инаиксии, Принцессы Жемчужного Дома снова рассыпался довольным смехом.
— Ты знаешь, Инаиксия, что я изо всех сил стараюсь стать для тебя чем–то большим, чем просто друг, — донеслось из–под серебряной маски Аллиария.
— Стараешься, — подтвердила Принцесса. — Но вот — изо всех ли сил? Мой возлюбленный братец Лилатирий, Хранитель Поющих Книг, Глядящий Сквозь Время радует меня чаще и лучше, чем ты… Купание в бассейне и новый слуга — это все, чем ты сегодня решил меня потешить?
— Что есть в Лилатирии такого, чего нет во мне?! — вырвалось глухое восклицание у Аллиария. Но, впрочем, он довольно быстро справился с собой и, вновь поклонившись, ответил: — Нет, любовь моя, это еще не все. Прошу следовать за мной. Не прикажешь ли твоему… слуге подать тебе одеться?
— Нет, — коротко ответила Инаиксия. — Мне нравится, как ты смотришь на меня, когда я без одежды.
Они прошли несколько сотен шагов — подошвы сапог Аллиария звонко цокали о хрустальные плиты, а обнаженная Инаиксия ступала совсем беззвучно — и оказались в центре зала. Аллиарий поднял руку вверх, и в его ладонь опустилась золотая цепь. Он потянул за эту цепь. Из–под потолка выплыла и установилась на полу большая клетка из прозрачного хрусталя.
— Опять гилуглы… — поморщилась Инаиксия, взглянув на закрытых в клетке созданий.
Строением тела и даже чертами лица гилуглы сильно напоминали Аллиария и прочих представителей мужского пола, обитающих в Тайных Чертогах, но были несравненно уродливее. Пышные и богато украшенные одеяния этих созданий делали их еще более отвратительными.
— Снова гилуглы, — повторила Лунная Танцовщица. — Последнее время их столько стало в Чертогах! Поначалу эти создания забавляли меня, но с недавних пор, признаться, начали надоедать. Что они делают?
В клетке находилось трое гилуглов. И все трое были увлечены тем, что, собравшись кучкой, оглаживали и ласкали тела друг друга, постепенно освобождаясь от одежд…
— Если я не ошибаюсь, все они — самцы… — вопросительно проговорила Принцесса Жемчужного Дома.
— Да. И все находятся под действием любовных чар…
— И что же в этом интересного? Уж не предлагаешь ли ты мне, Аллиарий, поразвлечься с троицей гилуглов? Думаешь, я не делала этого?
— Погоди немного, любовь моя…
Аллиарий снова потянул за золотую цепь. В клетку на тонкой цепочке, прикрепленной к нижней конечности, опустилась еще одна особь. В отличие от уже находившихся в заточении, одежды на ней не было. Особь, безвольно покачиваясь, повисла высоко над тремя гилуглами.
— Это самка! — хлопнув в ладоши, догадалась Инаиксия. — Но она… она издохла, что ли?
Призывающий Серебряных Волков нахмурился:
— Кажется, да… Гилуглы такие слабые… Хотя, впрочем, делу это не помешает.
Трое в клетке не сразу заметили четвертую. Но стоило одному, ненароком взглянув вверх, вскочить и подпрыгнуть в безуспешной и безнадежной попытке схватить самку, как в крайнее возбуждение пришли и другие двое.
— Смотри, любовь моя, — шепнул Аллиарий, подвигаясь вплотную к Инаиксии. — Сейчас начнется…
Гилуглы некоторое время просто прыгали и размахивали руками. Но вскоре один из них случайно толкнул другого… Миг — и пара покатилась по хрустальному полу, сцепившись в остервенелой драке и вереща. Они сшибли с ног третьего, и ком из трех извивающихся тел забился под все еще покачивающимся голым трупом.
— Тебе нравится? — спросил Аллиарий.
Принцесса, не говоря ни слова и не отрывая взгляда от зрелища, стряхнула со своего плеча его руку.
Поначалу гилуглы молча дрались кулаками и коленями, потом самец в камзоле с оторванным рукавом впился зубами в лицо своему противнику. Тот истошно заорал, отпихивая врага ногами, — поднялся и снова упал, пытаясь перекрыть ладонями струю крови, бьющую из того места, где только что был его нос… Но злоба пересилила боль. Лишившийся носа, рыча, навалился на первого, попавшегося ему, вцепился в горло, заливая его своей кровью… Вид крови точно опьянил дерущихся. Забыв про кулаки, они рвали друг друга зубами… Вскоре один из гилуглов откатился в сторону. Горло его было разорвано, и глаза уже начали мутнеть, точно застывающая на морозе вода.
— И этот мертв, — прошептала Инаиксия. Наблюдая за кровавой дракой, Принцесса сплетала и расплетала тонкие пальцы, то и дело проводя по губам кончиком языка. — Послушай, Аллиарий, — сказала она, — не думаю, что подобное обращение с гилуглами понравится кому–то еще в Чертогах…
— Главное, что это представление нравится тебе, любовь моя.
— Ты прав, Призывающий Серебряных Волков, ничего подобного я прежде не видела. Но Форум вряд ли это одобрит. Они будут говорить о том, что такое отношение к гилуглам не делает чести Высокому Народу.
Аллиарий звонко рассмеялся:
— О, любовь моя, ты ведь никогда не покидала Тайных Чертогов? Если бы ты хоть раз посетила мир гилуглов, ты могла бы убедиться: то, что мы наблюдаем сейчас, нормальное для этих созданий поведение. Вся их жизнь состоит из кровопролитий; драки и склоки — основы их существования. Это вовсе не фигура речи, это — истина. Хоть время, отпущенное им, — коротко, но размножаются они чересчур обильно.
— То, что происходит в мире гилуглов, — проговорила Инаиксия, с улыбкой глядя на то, как один из дерущихся душит другого, а удушаемый из последних сил старается пальцами выдавить врагу глаза, — пусть остается в мире гилуглов. Кровопролития потешают своей необычностью, но… если воспринимать их как порядок вещей… — она заправила за острое ухо прядь зеленых волос, — понимаешь, насколько это мерзко. Это не для Тайных Чертогов.
— Форум… — пробормотал Рубиновый Мечник. — Что мне Форум! Я столько сделал для Высокого Народа, что мне позволительно и не такое… Это благодаря мне — одному мне — был сокрушен Убийца Из Бездны! Это благодаря мне, а не другим, в числе которых был и твой обожаемый братец Лилатирий, — Тайные Чертоги обрели Темный Сосуд, вместилище могучего духа Блуждающего Бога… Может быть, это Лилатирий или кто–то еще вели воинов Высокого Народа в бой в том сражении в месте, именуемом гилуглами «Предгорье Серых Камней Огров»?! Это мне принадлежит победа в той битве! Это я заслужил право стать Хранителем Темного Сосуда! Я!.. А ты говоришь, возлюбленная Инаиксия, что Форум осудит меня… Они даже пожурить меня не осмелятся!
— Ты не в первый раз произносишь подобные речи, Аллиарий, — снова улыбнулась Лунная Танцовщица. — Но мой брат и Орелий, Принц Хрустального Дворца, Танцующий На Языках Агатового Пламени — так же часто высказываются в том смысле, что ты преувеличиваешь важность своей роли в той битве. И преступно преуменьшаешь — важность их ролей.
— Я был одним из тех, кто сражался! — воскликнул Призывающий Серебряных Волков. — Я командовал отрядами Высокого Народа!
Но Инаиксия уже не слышала его — схватка существ в хрустальной клетке подошла к концу. Выживший, тяжело дыша и кашляя, сидел на трупе с посинелым лицом. Из черноты пустых глазниц победителя до самого подбородка тянулись широкие кровавые полосы. Победитель поднялся и слепо зашарил руками над головой. Лунная Танцовщица с интересом смотрела — что же будет дальше?
Прямо из воздуха над головой Аллиария соткалась птица, матово–черное оперение которой густо покрывала нестерпимо сияющая золотая вязь. Очень длинным и тонким клювом птица коснулась уха Аллиария.
Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков вздрогнул.
Птица сорвалась с его плеча и растаяла.
— Любовь моя, — проговорил Аллиарий, — я должен покинуть тебя ненадолго. Форум требует моего присутствия. У них есть, что сказать мне…
Голос его звучал несколько растерянно. Но Инаиксия не ответила. Она будто и не слышала Рубинового Мечника. Она наблюдала, как ослепленный гилугл, всхрипывая, прыгал, все еще пытаясь ухватить висящий над ним труп самки.
Часть первая Зараженная кровь
ГЛАВА 1
Его величество король Гаэлона Эрл Победитель стоял на балконе верхнего яруса Башни Ветров, самой высокой башни Дарбионского королевского дворца. Северный ветер, свирепый и дерзкий, трепал вьющиеся пряди золотых волос его величества, шевелил складки тяжелой пурпурной мантии. Взгляд пронзительно–голубых глаз короля был устремлен вниз — на город Дарбион. Глыбистые каменные дома центральной части величайшего города королевства отсюда казались семейством грибов, лепящихся, как к древесному стволу, к громаде дворца. По узким и извилистым улицам, словно по раскрытым норкам, двигались крохотные человечки, медленные, будто гусеницы. Чуть дальше от городского центра улиц было уже не различить, крыши домов наползали друг на друга, как чешуя на тулове свернувшейся в клубок гигантской змеи. А окраины и вовсе представлялись гладкой россыпью мельчайших камешков, наполовину утонувших в голубом утреннем тумане.
А тут, наверху, открывался совсем другой мир — необъятно огромный, распахнутый во все стороны, светлый и свободный. Только птицы — то совсем близко, то далеко–далеко — проплывали по воющим волнам ветра. И, глядя вниз с высоты полета этих птиц, странно было наблюдать скученные в несуразный муравейник тесные жилища людей.
Эрл Победитель был не один. Кроме него на балконе находились еще двое — мимолетного взгляда хватило бы, чтобы определить: это вовсе не люди. Рост этих существ намного превышал человеческий, но они вовсе не казались великанами. Телосложение их было настолько утонченно–изящным, а движения преисполнены такой невыразимой грации, что сразу становилось ясно: раса, представителями которой являлись эти существа, суть идеал физической красоты. А все человеческие красавцы и красавицы — только карикатурные подделки под этот идеал.
Стоявшие в то утро рядом с королем Гаэлона на балконе верхнего яруса Башни Ветров были детьми Высокого Народа, эльфами — как их еще называли на землях Шести Королевств.
— Ты прошел долгий путь, рыцарь, — заговорил один из Высокого Народа. Он был облачен в белые одежды, имя его было — Орелий, Принц Хрустального Дворца, Танцующий На Языках Агатового Пламени, а голос походил на звон алмазных горошин в ледяном кубке. — Ты прошел долгий и славный путь. И принес в свое королевство мир и покой.
— Твой путь был бы еще более долог, был бы неизмеримо более труден, и — кто знает — возможно, прервался бы там, в Предгорье Серых Камней Огров, если бы не помощь нашего Народа, — сказал второй эльф, облаченный в одежды цвета бирюзы. Его имя было — Лилатирий, Хранитель Поющих Книг, Глядящий Сквозь Время. — Тебе и твоим подданным важно помнить об этом.
Король Эрл несколько мгновений молчал. Лучи бледного солнца вспыхивали и гасли на серебряных масках, скрывающих лица эльфов.
— Никто никогда не забудет о том, что Высокий Народ пришел на помощь людям в темные дни войны с узурпатором гаэлонского престола Константином, ведомым Убийцей Из Бездны, — проговорил, повернувшись к Лилатирию, Эрл. — Благодаря вам на землях моего королевства больше не льется кровь и не гибнут безвинные.
— Это так, — сказал Орелий. — Но посмотри, — добавил он и, подняв руку, замысловато изогнул пальцы.
Тотчас ветер ударил в лицо королю, и в ушах его засвистело. Границы поля зрения Эрла вдруг неимоверно расширились, словно король каким–то образом мгновенно взлетел к самому солнцу. Теперь он видел под собой лоскуты крестьянских наделов и поля их господ; увенчанные острыми башенными шпилями города и похожие на скомканные драные тряпочки деревни и поселки, раскиданные по берегам извилистых рек. Видел бескрайние голубые леса на востоке и сияющие изумительной синевой озера Белых гор на западе, угрюмые колючие гряды Скалистых гор на юге и пологие склоны Ледников Андара на севере — откуда брала начало могучая Нарья, рассекающая синим серпом все королевство Гаэлон. Его королевство Гаэлон…
У Эрла захватило дух. Он покачнулся и, ища опоры, судорожно схватился за холодный камень парапета. Подошвы сапог сухо скрипнули по плитам балконного пола. Эрл едва не вскрикнул, удивленный тем, что, оказывается, на самом деле не парит в небесах, а стоит на том же балконе. Но стоило ему оторвать взгляд от мраморных плит, как его голова снова закружилась.
Теперь он ощутил, что словно бы взлетел еще выше.
Теперь король мог видеть не только Гаэлон, но и соседствующие с ним королевства. Стоило чуть повернуть голову, и перед ним открылись лесные поселения Кастарии на юге. Стоило взглянуть на запад — и он увидел башни университетов и библиотек Крафии, укрытой скалами Белых гор от извечного своего врага: небольшого, но воинственного княжества Линдерштерн. Взор короля беспрепятственно проникал за гряды Скалистых гор, где раскинулись владения Марборна, королевства, лишь немного уступающего по могуществу великому Гаэлону, — и еще дальше: сквозь бесплодные Земли Вассы и гибельные Красные Пески — к зеркальным куполам дворцов далекого южного королевства Орабия…
А потом все изменилось. Приобретенное чудесное зрение перестало повиноваться Эрлу. Он видел не то, на что смотрел, а то, что заставляла видеть чужая воля.
…Вот пылают грубо срубленные из массивных бревен сторожевые башни одной из лесных крепостей Кастарии. Беззвучно крича, бросаются из объятых пламенем окон люди. На крепостные стены, земля под которыми истоптана, пропитана кровью и усеяна трупами, при помощи крюков и веревок карабкаются воины в кожаных доспехах. Защитники крепости отчаянно отбиваются — но их остается все меньше и меньше, потому что вражеские лучники, засевшие на ветвях растущих вокруг крепости деревьев, одного за другим сшибают смельчаков длинными стрелами…
…А вот несущий тьму вихрь налетает на пылающую крепость — и под его черными крыльями гаснет пламя. Тьма начинает таять, и скоро становится видно, как по гулким коридорам Уиндромского королевского дворца, уже многие века служившего главной резиденцией марборнских королей, движется вооруженная процессия: дюжина человек с обнаженными мечами в руках, но без доспехов. К правому рукаву каждого из участников процессии приколоты три красных петушиных пера. Ведет вооруженных людей коренастый мужчина с клочковатой пегой бородой — у него, единственного, на плечах плащ с фамильным гербом: красный петух с золотыми шпорами. Люди идут, не таясь. Да и от кого им таиться? То и дело по пути попадаются лежащие вдоль стен тела стражников, лезвия их алебард не обагрены кровью — видимо, на стражей напали внезапно и закололи прежде, чем те успели вступить в бой. Процессия поднимается по широкой лестнице, ведущей к королевским покоям. Широкий коридор, по стенам которого располагаются двери в опочивальни членов королевской семьи, сплошь забрызган кровью. Не менее двух десятков изрубленных тел валяются в коридоре. Люди с красными перьями на рукавах, перешагивая через трупы, приближаются к одной из дверей — самой большой из всех, двустворчатой, окованной массивными железными листами, покрытыми причудливой резьбой. Там их уже ждут. Семеро в темных одеждах, изорванных и залитых кровью. Двое из этих семерых ранены настолько тяжело, что едва могут стоять. Некоторое время пришедшие о чем–то взволнованно разговаривают с ожидавшими. Затем мужчина в плаще решительно распахивает дверь и, держа меч наготове, входит в опочивальню… Возвращается он скоро. Меча при нем уже нет. В одной его руке — королевская корона с прилипшими к ней седыми прядями волос в кровяных сгустках и бело–серыми ошметками мозгового вещества. В другой — отсеченная голова со страдальчески распахнутым бледногубым старческим ртом…