– Пропала?!
– Андрей Эдуардыч несколько раз пытался ей дозвониться, но пока безуспешно.
– И вы молчали?! – всколыхнулся Дэн. – Мне что, знать необязательно?!
– Погоди дергаться! – взмолилась девушка. – Мало ли, что…
– Вот именно – мало ли! – перебил Дэн. – Я с самого начала говорил, что это плохая идея, но мама… Она хоть сообщила, где именно расположена «Родуница»?
– Да. То есть, – тут же добавила Вика, – не совсем.
– Что значит «не совсем»?
– Она знает, что ее везли по Выборгскому шоссе. Долго, часа четыре, наверное.
– Это что же получается – до самой Финляндии?! – вздернул брови Денис.
– Странно, да? – согласилась Вика.
Вернувшийся Шурик аккуратно водрузил на стол поднос, заставленный едой.
– Что странно? – спросил он, не слышавший предыдущей части разговора.
– Похоже, – пояснил Денис, – тетю Агнию возили кругами, чтобы сбить со следа. Черт, надо было ехать за ней, чтобы определить точно местоположение «Родуницы»!
– Умная мысля приходит опосля, – вздохнула Вика. – Что толку теперь рассуждать? К тому же кому могло прийти в голову, что они так поступят?
– Ребята помешаны на секретности! – хмыкнул Денис. – Тетя Агния взяла с собой средства связи?
– У нее есть два мобильника и ноутбук, – кивнула Вика.
– А зачем два-то? – удивился Шурик.
– Андрей Эдуардыч предположил, что ей следует иметь дополнительный – просто на всякий случай.
– И все же она не отвечает на звонки! – воскликнул Дэн.
– Не переживай, – попытался успокоить его Денис. – В конце концов, она же не за границей находится, и мы сможем ее найти. Более того, «Родуница» – не террористическая организация в горах Кавказа! Если тетя Агния не выйдет на связь в ближайшее время, всегда можно подослать туда еще кого-то и проследить маршрут.
– Верно, – подтвердила Вика. – Андрей Эдуардыч так и говорит. Однако Артем Иваныч уверен в способностях Агнии и говорит, что она обязательно найдет способ связаться с нами. Мы не знаем, почему она этого не делает, но, скорее всего, у нее имеются уважительные причины. Давайте не будем паниковать раньше времени, ладно?
Не получив ответа, Вика пожала худенькими плечами и набросилась на острые крылышки с такой жадностью, словно не ела по меньшей мере неделю. Парням оставалось лишь дивиться скорости, с которой пища исчезала с ее тарелки, и изумляться тому, где все это помещается.
* * *– Кажется, есть зацепка, – сообщил Карпухин Андрею прямо с порога.
Подполковник любил большую квартиру приятеля на Лиговском проспекте. Дом недавно отреставрировали, и он, не лишившись старинного обаяния, приобрел современный лоск. Здесь по-прежнему не было лифта, но Карпухин был спортивным человеком, поэтому ему не составило труда взобраться по лестнице. Окна дома выходили во двор, в середине которого расположился аккуратный газон, обсаженный кустами, а по его периметру высились стилизованные под старину фонари, уже начавшие зажигаться по причине позднего времени. Андрей всегда умел жить красиво. Он не уподобился большинству холостяков, давно махнувших рукой на то, как выглядит их жилище. Но теперь здесь чувствовалась и женская рука. И первым признаком наличия этой «руки» стал пес Юбер, которого она перевезла из маминой квартиры. Едва Артем толкнул дверь, как собака ткнулась носом ему в колени. Подполковник никогда не видел столь ласкового и безобидного существа. Это тем более удивительно, что от людей он не видел ничего, кроме боли и мучений. Карпухин отлично помнил историю Юбера. Агния спасла его от усыпления на борту плавучего госпиталя «Панацея», где пса использовали в качестве подопытного животного. У него было всего три лапы. Для охотничьей собаки, каковыми являются курцхаары, этот факт, казалось бы, мог стать смертельным, однако Юбер опровергал законы природы и общества: он не только прекрасно бегал на трех ногах, но и на род людской зла не держал. Потрепав собаку по холке, Артем влез в тапки, предложенные Андреем, и сладострастно втянул ноздрями воздух: он весь пропитался запахом свежезаваренного крепкого кофе.
– Так что ты выяснил? – спросил Андрей, позволив гостю насладиться первыми глотками. – Все еще не могу связаться с Агнией!
– Не волнуйся, – сказал Артем. – Мы пытаемся выяснить, откуда она звонила на твой сотовый. А узнал я вот что. Есть одна тетка, которая, возможно, сумеет помочь нам понять, что происходит в «Родунице»,
– А почему раньше-то ее не нашли?
– Виноваты, – сокрушенно развел руками Карпухин. – Я «пробил» их на предмет привлечения по каким-либо уголовным делам, но безрезультатно, а тут – дело другое, гражданское, понимаешь? Название «Родуницы» промелькнуло в иске, поданном лично на некую Александру Шаповалову, а по сведениям, которые успела передать Агния в первом и пока что единственном звонке, организацией руководит мадам по имени Александра. Агния не знает ее фамилии, но я считаю, что не может быть в одном деле столько совпадений!
– Но ты же говорил, что проверял регистрацию «Родуницы»: разве она оформлена не на эту самую Шаповалову?
– Не-а, – ухмыльнулся подполковник. – На бумагах другое имя – возможно, подставное лицо.
– К чему такие ухищрения?
– Неспроста, это точно!
– А Шаповалову нельзя за это припереть?
– За что – за «это»? Может, организация на ее родственницу оформлена, а это, как ты понимаешь, не преступление.
– Так кто с ней судится и по какому поводу? – поинтересовался Андрей, возвращаясь к факту, озвученному Артемом.
– Некая гражданка Кочкина выставила Шаповаловой иск на восемьдесят тысяч материального и триста тысяч морального ущерба.
Андрей тихо присвистнул.
– И что же натворила Александра, раз с нее требуют такую сумму?
– Пока не знаю: Трофименко отправился по адресу. А я намерен поболтать с адвокатом Кочкиной.
– И что же ты надеешься узнать?
– Что-то помимо эмоций, которые я, пожалуй, оставлю младшему лейтенанту. Тем не менее, важно услышать обе точки зрения – как правовую оценку дела, которую можно получить лишь от юриста, так и мнение пострадавшей… Надо бы выяснить подноготную этой Шаповаловой. Люди просто так не уходят «в леса»: наверняка она набедокурила в прошлой жизни!
– Отличная мысль! – одобрил Андрей.
– Ну, ты чересчур большие надежды-то на это не возлагай. Вряд ли я выясню что-то ужасное: сомневаюсь, что данная гражданка грабила народ на улицах или взламывала банковские сейфы!
* * *Не знаю, что заставило меня задрать голову к небу, но когда я это сделала, то уже не могла оторвать взгляда. Надо мной оно еще голубело, но дальше к горизонту окрашивалось в серо-фиолетовый цвет, словно та, дальняя часть небосклона проваливалась в космическую черную дыру. Облака сгустились так внезапно, что я не успела заметить, как солнечный день перерос в эту тяжелую, темную послеобеденную межвременицу. И там, в вышине, бешено рассекая облака, будто разряды молнии, носились громкоголосые чайки и вороны. Присутствие чаек означало лишь одно: где-то близко вода. Вороны… Вороны у нас повсюду: везде есть помойки, а значит, эти падальщики и мусорщики никуда не денутся. В моем мозгу всплыла и оформилась сумасшедшая мысль: каково это, лететь в самый центр грозы? Иметь возможность подняться ввысь и окунуться в безмолвную, густую, черно-серо-сиреневую глубину? В детстве и юности мне частенько снились сны, в которых я летала. Иногда высоко, и тогда деревья и дома проносились подо мной, будто под брюхом самолета. Но чаще низко, задевая ногами предметы на земле, будто притяжение неудержимо тянуло меня вниз, не давая расправить крылья. Мне уже давно не снятся такие сны. Значит ли это, что я старею?
– Чего задумалась?
Рядом стояла Полина, с которой я познакомилась в самый первый день в «Родунице». За прошедшие несколько суток мы сошлись настолько близко, насколько вообще позволяет такой короткий срок. Полине, высокой, полной, веснушчатой и смешливой девушке, было двадцать семь лет.
– А вот что происходит с теми, кто всю жизнь занимается спортом, а потом внезапно бросает! – смеясь, сказала она, когда я в ее присутствии посетовала на собственную прибавку в весе.
Оказывается, Полина с детства занималась академической греблей. Тогда она жила в своем родном городе Пятигорске. Потом попала в юношескую сборную, перебралась в Питер с подачи тренера, разглядевшего в девочке перспективную гребчиху, и делала большие успехи. В Пятигорске у Полины остались мать, бабушка и две младшие сестры. Семья жила бедно, и спортивная стипендия, которую получала девочка, стала хорошей прибавкой к скудной пенсии и зарплате матери. И вот, когда Полину выбрали в команду для участия в грядущих Олимпийских играх, она сломала ключицу. Сделали операцию, она поправилась, но о карьере спортсменки пришлось забыть. Что ей оставалось делать – возвращаться домой, как побитой собаке? Она с тоской вспоминала их маленькую однокомнатную квартирку в доме барачного типа, с общей кухней и ванной, в которой никогда не было горячей воды. Неужели это та жизнь, с которой ей придется смириться? И Полина решила рискнуть. Она осталась в Санкт-Петербурге и устроилась ночной кассиршей в супермаркет. Там она познакомилась с парнем, который работал охранником, и они стали жить вместе на съемной квартире. Как казалось Полине, жизнь налаживалась. Гражданский муж бросил ее, когда девушка была на пятом месяце беременности: выяснилось, что он не разведен и имел двоих детей, на которых не платил алименты. Сообразив, хотя и с опозданием, что третий ребенок вот-вот свяжет его по рукам и ногам, мужчина предпочел исчезнуть. Во второй раз мечты Полины разбились вдребезги о плачевную реальность: муж ушел, за квартиру платить нечем, да и аборт делать поздно. Жить на зарплату кассирши, растя ребенка, возможным не представлялось. И вновь замаячила печальная перспектива бесславного возвращения в Пятигорск. Однако Полина уже была «отравлена» мегаполисом. Да, здесь она не шиковала, но отправляться обратно в провинцию Полина не намеревалась.
– А как ты вышла на «Родуницу»? – спросила я.
– В клинике буклетик надыбала. Мне аборт делать отказались, а в брошюре все так красиво описывалось! Ну, позвонила туда, пришла на собеседование. На самом деле я не очень верила в то, что меня возьмут, ведь там тоже платить нужно, а денег у меня – сама понимаешь…
– И как же ты договорилась?
– Мне сказали, что я могу внести вклад не только деньгами, но и своей работой, – радостно сообщила Полина. – Я неплохо шью, и здесь это оценили. И платье могу, и костюм сварганить. В обычной жизни мне это как-то не слишком помогало – разве что на покупке собственной одежонки экономила, а тут, видишь, пригодилось! Я вон, и Александру обшиваю.
– Это ты про ее платье с передником?
– Да нет, – рассмеялась девушка, – платья тут на потоке шьют: Александра считает, что все в общине должны носить униформу, чтобы не отличаться друг от друга слишком сильно.
– А я думала, что дело в религиозной направленности «Родуницы».
– Ну, это, конечно, тоже есть – немножко, – кивнула она. – Поселок в Сибири – классная идея для тех, кому здесь ничего не светит. Вот, к примеру, я: ни кола, ни двора, ни работы нормальной…
– Погоди-ка, – перебила я Полину, – ты о чем?
– А тебе не рассказывали? Хотя да, ты ведь из тех, кто платит. Они обычно рожают и уходят по домам, а те, кто вроде меня, не знают, куда деваться. Одной дите не поднять, поэтому программа Александры – как раз то, что нужно.
– Может, объяснишь про программу эту?
– Почему нет? – пожала плечами Полина. – «Родуница» занимается строительством поселка в Сибири. Если хочешь, покажу тебе потом фотографии – там такая потрясающая природа, ты бы видела! И домики такие классные – каждой свой собственный, и земли полно, можно сажать все, что душе угодно, ведь климат там гораздо лучше, чем здесь. И как только строительство будет закончено, все, кто пожелает, сможет переехать!
– А где же деньги на это берутся? – удивилась я.
– Ну, мы же тут все работаем, – ответила Полина. – И потом, у Александры есть какие-то богатые спонсоры, которые дают деньги на конец света…
– На… что?!
– Ага, – ухмыльнулась Полина. – Когда все здесь накроется медным тазом, мы уже будем далеко! Правда, Александра не любит, когда мы новеньким все сразу выкладываем: она считает, что сначала они должны втянуться в жизнь общины… Ты ведь все равно не поедешь в Сибирь, верно?
– И все-таки расскажи, – настаивала я.
– Говорят, грядет конец света, и спасутся лишь те, кто успеет вовремя перебраться туда, куда его последствия не дойдут.
– То есть в Сибирь?
– Ага. Питер-то вообще затопит вместе с областью – уже сейчас наводнения вон какие, да и дожди без конца… Короче, Сибирь – именно то место, где можно будет спастись, – во всяком случае, так считает Александра. Но самое главное – это дети.
– Дети?
– Большинство взрослых погибнут, а откуда возьмется будущее, если в нем некому будет жить? Кто-то же должен возрождать все вокруг, так? В Сибири огромные территории, отличный климат – самое правильное место для того, чтобы растить детей и начать все сначала!
– Но дети-то откуда? – спросила я.
– Так наши дети-то, наши! – ответила Полина, поражаясь моей тупости. – Таких, как я, здесь большинство. Тебе, разумеется, это вряд ли интересно, потому что у тебя есть, куда возвращаться… Хотя, если все эти разговоры насчет конца света правда, то советую хорошенько подумать!
Я смотрела на Полину, недоумевая, как в принципе можно верить в столь нелепую идею. Теория о конце света – миф, которому много сотен лет. Я нисколько не сомневаюсь, что когда-нибудь он наступит, точно так же как понимаю – спасаться от него бессмысленно: весь человеческий род, да и сама Земля, просто прекратит свое существование, смешавшись с космическим мусором и растворившись в бескрайних просторах Галактики! Колония в Сибири, напоминающая легенду о Ноевом ковчеге, представлялась мне столь же неубедительной, как и соответствующий библейский сюжет.
– Да не парься ты! – снова расхохоталась Полина, хлопнув меня по плечу. Ее смех был таким заразительным, что мне на минуту показалось, что я недопоняла девушку и все вышесказанное было шуткой. Но ее следующая фраза доказывала, что это не так.
– В любом случае, – сказала Полина, – для тебя «Родуница» – всего лишь место, где примут твоего ребенка. Здесь ведь насильно никого не держат, и каждый может уйти в любой момент, как только отработает пребывание.
– Отработает?
– Ну, ты же понимаешь, что все это денег стоит? Роды – дело не дешевое, врачу надо платить, за лекарства и вещи для новорожденных, как и за еду, свет и так далее. «Родуница» предоставляет все это бесплатно, но с условием, что роженицы остаются в общине. В противном случае они должны оплатить услуги и отправляться на все четыре стороны.
– Разве работа в общине не является одновременно отработкой?
– В некотором роде, – кивнула девушка. – Но ты не забывай, что нужны деньги на строительство поселка в Сибири, так что этого недостаточно.
– И как ты сама-то собираешься расплачиваться?
– Да мне не придется! – махнула рукой Полина. – Я ведь согласна уехать. А те, кто не хочет… У всех разные ситуации. Такие, как ты, допустим, просто дают определенную сумму, включающую подготовку к родам, сам процесс и послеродовой уход. Другие приносят какие-то ценности. Я вот, к примеру, сразу отдала Александре золотишко, которым за всю жизнь разжилась. Она взяла, хотя в ломбарде за это мало дали бы – ни за что не хватило бы на роды!
– А что, если ничего такого нет?
– Не знаю, – покачала головой Полина. У нее на лице появилось удивленное выражение, словно никогда раньше она не задумывалась о подобной ситуации. – Наверное, у Александры есть выход и на такой случай?
– А где твой ребенок? – спросила я. – Когда ты его родила?
– Ее, – уточнила Полина. – Деваха у меня, Мартой назвала. Красивое имя, как считаешь?
– Очень красивое! – одобрила я.
– Понимаешь, – удовлетворенно кивнув, продолжала Полина, – я сначала не думала, что стану ее оставлять… Александра сказала, что может помочь пристроить ребенка. Но потом, когда родила, вдруг поняла, что ни за что ее никому не отдам! Но возвращаться-то мне с Мартой некуда, так Александра, спасибо ей, согласилась нас оставить в «Родунице».
– Значит, твоя дочка живет здесь?
– Да. У нас есть ясли, где некоторое время живут дети. Мы навещаем их, когда Александра позволяет.
– Что значит – когда позволяет?
– Ну, она же нам любезность оказывает, верно? В смысле таким, как я: мы денег не платим, дети опять же за счет других живут… Но я пока что грудью Марту кормлю, так что вижу ее часто!
– Значит, ты здесь уже давно?
– Больше года, – кивнула Полина.
– А что потом?
– Потом? – удивленно переспросила она.
– Ну, когда дети подрастают – куда они деваются?
– Их увозят в Сибирь, в поселок. Скоро и мы подтянемся: строительство-то уже заканчивается!
– То есть детей увезут, а вы останетесь? – не поверила я в услышанное.
– А что такого? За ними будут хорошо ухаживать!
– Но… это ведь так далеко!
– Я же говорю, что скоро все, кто пожелает, смогут туда отправиться! – развела руками Полина.
– А почему бы не оставить детей здесь до завершения строительства? – спросила я. – А потом все вместе бы и уехали?
– Я так и хотела, – вздохнула Полина. – Только Александра говорит, что детям нельзя тут оставаться: мы не можем рисковать ими. Александра считает, что здесь, так близко от города, дети в опасности, а там, далеко от так называемой цивилизации, их жизни и здоровью ничто не будет угрожать.
Разговор с Полиной меня озадачил, однако благодаря ей организация «Родуницы» постепенно переставала быть для меня темным лесом и что-то до боли напоминала. Однако делать выводы рано, и я решила получше разобраться в происходящем, прежде чем разговаривать с Андреем и Карпухиным. В первый же день пребывания Александра попросила меня отдать все средства коммуникации. Когда я спросила, к чему такие предосторожности, она сказала, что в общине все ведут простую жизнь, и раз уж я пришла сюда, прельстившись «естественными» родами, то должна принести небольшую жертву в виде отказа от общения с внешним миром.
– А если случится что-то серьезное, о чем необходимо сообщить? – спросила я, передавая Александре один из мобильников и ноутбук, который, к сожалению, не успела спрятать и оставила на столе в комнате, которую мы делили с Полиной. К счастью, Андрей выдал мне еще один телефон, который оставался в сумке.
– Ну, я же не торгую телефонами! – рассмеялась Александра. – Все они будут в конторе в целости и сохранности. Если понадобится, мы всегда сможем связаться с «большой землей». Но ты должна понимать одну простую вещь, Агния: чтобы обеспечить хорошую, здоровую атмосферу в «Родунице», мы должны как можно меньше общаться с внешним миром. Ты ведь сама избрала этот способ, верно? Могла бы пойти по традиционному пути, а здесь у нас свои порядки. Постепенно ты всему научишься и начнешь находить удовольствие в том, что ничто извне не вмешивается в принятый тут распорядок!