3. Стаф
На Московском Жека попал в «зеленый» коридор, устроенный стоявшими на каждом перекрестке патрульными в светоотражающих жилетах. Из аэропорта ждали очередного высокопоставленного слугу народа, который не мог тратить свое драгоценное время на ожидание у светофоров. Медлительных водителей гаишники подгоняли полосатыми, будто эрегированные пенисы зебр, жезлами. Всегда бы так, подумал Жека, утапливая в пол педаль газа. В какой-то момент стрелка спидометра дрожала у числа 150, а горящие рекламами витрины неслись мимо непрерывным потоком. До пересечения с Обводным каналом он долетел меньше, чем за пять минут.
Свернув на набережную, сбросил скорость. Из-за того, что правую от Московского проспекта часть Обводного держал светофор, движение в сторону Канонерского острова было разрежено, но гнать уже не хотелось.
Адреналиновый шторм, бушевавший в его теле во время угона и бешеной езды по городу, утих. Полуприкрыв глаза, Жека пристроился за ехавшим в порт контейнеровозом и стал думать о том, чем займется этим вечером. Во-первых, он умирает с голода. Нужно поесть. Во-вторых, купить лекарство деду Стасу, пока еще не совсем поздно. В-третьих…
Его размышления прервал звонок айфона. Жека вытащил из кармана трубку. Чей это номер?
— Да? — сказал он и услышал из динамика:
— Алло! Женя?
Голос молодой, женский и как будто знакомый, но Жека не мог вспомнить его обладательницу.
— Да, я. Кто это?
— Это Настя. Мы вчера познакомились. Помнишь?
Тяжесть всех планет Солнечной системы вдруг навалилась на Жеку. Он почувствовал, как взмокли ладони и по-подлому задрожал голос.
— Привет, Настя, — произнес он. — Я тебя помню. Извини, что сразу не сообразил.
— Ничего, — он почти видел ее холодную как у Снежной Королевы улыбку. — Я тебя не отвлекаю? Можешь говорить?
— Нет… Да… То есть, «нет» — не отвлекаешь и «да» — могу говорить, — сказал Жека под Настин смех в трубке. — Где ты, кстати, раздобыла мой номер?
— Взяла у Марго.
— Ну да, что-то я туплю, — кивнул Жека.
Настя две или три секунды подышала в трубку, а потом произнесла, неожиданно и смело:
— Хотела сказать, что сожалею о том, что… В общем, как все получилось. Наверное, я вела себя неправильно.
Сожаления, по мнению Жеки, были самой дерьмовой вещью на свете. Толку в них — никакого. Вернуть и исправить ничего нельзя. Иначе все были бы святыми. Если что-то сделал, стой на своем до конца. По крайней мере, вслух. Но сейчас перед ним извинялась (и вроде как искренне, ему хотелось в это верить) девушка, которая ему очень и очень нравилась. Поэтому он попробовал вытряхнуть из памяти ее высокомерие, спрятал поглубже сопротивляющуюся этому иронию и просто произнес:
— Да все нормально.
Говорят же, что нужно чем-то жертвовать во имя отношений. Ну вот он и пожертвовал.
— Спасибо, — услышал он. — Ты вчера предлагал встретиться?
— Я и сейчас готов, — хрипло прокаркал Жека.
Блин, да что же у него с голосом?
— Но ты говорила, что сегодня работаешь допоздна.
— Мне кажется или ты простыл? — спросила Настя.
Жека убрал айфон от лица и попробовал прокашляться.
— Алло? Женя?
— Да, я тут, — его голос вернулся к нему. — Ты уже освободилась?
— Почти, — на другом конце связи Настя засмеялась. — По-полной нагрузила подчиненных, так что вечер свободен.
— У меня тоже.
— Может, сходим поужинать куда-нибудь?
— Хорошая идея. Я как раз весь день не ел. Будто чувствовал, что ты позвонишь.
— На самом деле, — опять засмеялась Настя, — позвонить тебе я решила буквально только что.
— Где-то я читал, что импульсивные поступки — самые правильные… Ты где сейчас?
— В районе Сенной. Буду свободна минут через двадцать.
— Отлично, я на колесах и тоже в Центре. Сейчас кое-что доделаю — и готов. Если подъеду через полчаса?
— Давай.
Они договорились о месте встречи.
Когда Жека нажал «отбой» и кинул трубку на соседнее сиденье, ему показалось, что он выиграл в лотерею. После вчерашнего не особо удачного знакомства на вечеринке у Марго ему казалось, что надо навсегда выкинуть из головы эту девушку. К сожалению, фраза «даже нечего и пытаться» одновременно относилась не только к его мыслям о том, как бы снова увидеть Настю, но и к попыткам забыть про нее. Девушка откусила от него кусок. И он влюбился. А теперь она сама позвонила ему, и они идут ужинать, вдвоем, без большой шумной компании. И получается, что у них вроде как свидание.
Опомнившись, Жека увидел, что чуть не проехал дальше, чем нужно. Включив поворотники и пропустив две машины по встречке, он свернул под длинную арку, соединявшую две стены из красного кирпича, и остановился у опущенного шлагбаума на пятачке, освещенном пятисотваттным прожектором. Из будки по ту сторону «границы» вышел немолодой охранник и вопросительно посмотрел на Жеку. Тот опустил стекло и назвал фирму, в которую ехал. Охранник кивнул, выдал Жеке бумажный пропуск (его на выезде надо было вернуть с печатью организации) и поднял шлагбаум.
Со скоростью пять километров в час — ехать быстрее мешали остатки асфальтовой дороги — Жека въехал на площадь, ранее занимаемую заводом резиновых изделий «Красный Треугольник».
Сумеречная даже в солнечный полдень территория, ограниченная Обводным каналом с грязной стоячей водой, Старо-Петергофским проспектом и улицей Розенштейна, дома на которой были сломанными зубами в гнилом рту города. Кирпичные, с осыпающимися углами, со слепыми окнами без стекол здания — идеальная декорация для съемок фильма про Сталинградскую битву. Обвалившиеся эстакады. Высокие трубы, царапающие облака. Площади умершего завода сдавались в аренду — склады, офисы сомнительных организаций, какой-то токарный цех. Обесточенные, с протекающими в дождь потолками и подвалами, полными крыс, полуразрушенные корпуса по окраинам населяли кланы нелегалов из Средней Азии, с которых кормились регулярно заезжающие сюда копы. Один раз Жека увидел грязного пацана — таджика, пасущего двух чахлых баранов между ржавыми рельсами заросших железнодорожных путей. Столбы и стены по всей территории были обклеены листовками с координатами агентств, оказывающих помощь мигрантам, а в бывшем цехе по изготовлению лент для транспортеров было устроено нечто среднее между столовой, интернет-кафе, отделением «Western Union» и прачечной. Джентрификация наоборот оттенка среднеазиатского загара.
У лет пять назад покрашенных серой грунтовкой ворот с торца бывшего технопарка Жека остановил «лексус» и посигналил. Через полминуты ворота приоткрылись, из них выглянул Эргаш, вгляделся в салон, узнал и открыл ворота. Жека заехал в бокс, в котором, тускло освещенные несколькими лампами дневного света, стояли два «немца» — новенький C-класса «мерс» серебристого цвета и повидавший на своем веку «опель астра» хетчбэк. Капот «мерса» был поднят, возле него копошились узбеки в промасленных робах. Они оглянулись на Жеку, одарили его грязно-желтыми улыбками и вернулись к работе.
— Ставь сюда, — скомандовал Эргаш, молодой, лет двадцати, племянник бригадира.
Он протянул вышедшему из «лексуса» Жеке руку.
— Салом.
— Держи ключи, — сказал Жека, без энтузиазма пожимая ладонь, в которую, казалось, намертво въелась грязь.
— Хорошо, да? — кивнул Эргаш. — Как дела? Как все прошло?
— Отлично. Где Темир?
— Сейчас будет. Решает вопросы, да? Подожди немного.
Жека подошел к «опелю», открыл дверь и поискал взглядом ключи — они торчали в замке зажигания.
— Залили тормозной жидкости, — сказал Эргаш, — теперь все будет в порядке.
— Спасибо, — произнес Жека.
— Не вопрос, слушай. Обращайся, если надо.
— Ты тоже.
В слегка разошедшиеся створки ворот с улицы проскользнул Темир. Одетый в длинный черный халат и с расшитой золотом тюбетейкой на голове, с длинной бородой с проседью, бригадир был похож не то на Хаджу Насреддина, не то на звездочета, торчащего на олдскульной рэпчине. Последнее — из-за белых дутых кроссовок в стиле 80-х, купленных на каком-то дешевом вещевом рынке. Интересно, не надета ли у него под халатом майка «Run DMC» или «Public Enemy», подумалось Жеке. Пожалуй, нет, иначе бы он наверняка носил не тюбетейку, а бейсболку козырьком назад. Увидев его, бригадир широко улыбнулся (во рту сверкнуло несколько золотых зубов) и приветственно развел в стороны согнутые в локтях руки.
— Здравствуй, дорогой. Кушать хочешь? Чаю сейчас заварим.
— Спасибо-спасибо, Темир-ака, — поблагодарил Жека. — Очень тороплюсь. Извини, в другой раз.
— Куда все торопишься, Жека-джан?
— К девушке, на свидание… Будешь принимать машину?
— Конечно, — Темир погладил бороду. — Сам знаешь, первым делом — самолеты…
Они втроем (Эргаш следовал за ними на почтительном расстоянии) обошли «лексус». Темир внимательно, словно покупал коня, сокола или слона — кто там у них в качестве домашних животных? — разглядывал автомобиль на предмет царапин и вмятин.
— Хороший «лексик». Молодцы япошки, — повторял Темир, трогая окрашенный металл как трогают женщину. — Работают на совесть, — и с улыбкой взглянул на Жеку. — Я бы взял таких в бригаду.
Через пару минут Темир, не забыв заглянуть в салон, закончил с осмотром.
— Все в порядке, Жека-джан, — сказал он и достал из халата телефон. — Я позвоню Аббасу. Езжай, дорогой, — и протянул ему руку с массивной золотой печаткой на пальце.
Наверное, я выгляжу в его глазах Багдадским вором, безвредным и веселым таким комичным персонажем, подумал Жека, усаживаясь в свою машину. В общем, так оно и было. И в целом, это его устраивало.
Он повернул ключ зажигания. Из-за его «опеля» вчера все и началось.
* * *За день до работы Жека приехал к Темиру и до завтра оставил свою «астру» в боксе у узбеков. Из двух вариантов — уйти пешком сейчас или вечером после угона — он всегда предпочитал первый. Вдобавок, тормоза стали вдруг схватывать не с первого раза, и работники Темира обещали с ними разобраться. Ребята они ответственные, в бригаде дисциплина — так что Жека знал, что все будет в лучшем виде. Авторизованные центры отдыхают.
С площади Балтийского вокзала Жека позвонил Гарфилду. Толстый и веселый Андрюха работал айтишником в бизнес-центре недалеко от метро. Жека предложил ему пересечься, выпить по пиву («только по одному — завтра дела») и поточить лясы.
— Я уже на площади, — предупредил Жека.
— Жди, еще минут пятнадцать.
Появился он только через полчаса, когда Жека стал окончательно терять терпение.
— Лечил компьютер секретарши. Вирус поймала, сука тупая. «Ой, а что это у меня, Андрюша? А почему? А я ничего не делала». Достали уже со своими «Одноклассниками», — объяснил Андрей задержку.
— Куда пойдем? — спросил Жека.
— Слушай, поехали ко мне, — сказал Гарфилд, — у Марго днюха. Праздновать будет в субботу, предки заявятся, а сегодня так, легкий фуршет для своих, без застолья.
С Маргаритой, сестрой Андрея, как и с самим Гарфилдом, Жека был знаком, сколько себя помнил, с первого класса, и одно время, лет в восемнадцать пробовал встречаться с девушкой. Тогда у них ничего не получилось, но дружеское участие сохранилась. Так что Жека вполне проходил по разряду «свой». Поэтому они прыгнули в кривую праворукую «хонду» Гарфилда, которой было сто лет в обед, и рванули на район.
По дороге купили букет из роз и оранжевых гербер.
— А подарок? — спросил Жека.
Гарфилд отмахнулся:
— Деньги подарю.
Марго, оторва с длинными рыжими волосами и с какого-то солнечного оттенка глазами героини анимэ, встретила их в прихожей.
— Ой, Жека! Тыщу лет не виделись! — воскликнула она и подставила щеку для поцелуя. — Молодец, что пришел! Проходи! — и ускакала ставить цветы в воду.
Было в ней одновременно что-то от дорогой технологичной безделушки из «Le Futur» и от того, что в порнобизнесе обозначают термином «barely legal»[5]. Жека скинул «гриндерсы» на пол и следом за Гарфилдом прошел в комнату, где громко, но не на полную катушку, играл минимал. На подоконнике и на полу, в вазах и в трехлитровой банке, стояли еще букеты. Кроме них гостей было четверо. Две девушки и два парня. Одна пара — до невозможности завитая блондинка с лишним весом и кожей цвета очищенной картошки и ботанского вида дрищ в имиджевых очках и с татуировкой колючей проволоки на запястье — были вместе и постоянно это подчеркивали: держались за руки, чуть ли не обжимались на людях и называли друг друга «зайкой» и «лапкой». Его, конечно, не спрашивали, но, по мнению Жеки, парню стоило звать свою девушку «свиноподобным бегемотищем», а ей — его — «анорексичной лже-очкаридой». Понаблюдав, как блондинка метет с большого блюда бутерброды, Жека добавил бы к ее определению слово «всепожирающая». Еще один парень, по виду — суровый финский басдрайвер, вроде как имел виды на Марго, потому что всерьез обеспокоился Жекиным появлением. Поздоровавшись с ним, Жека дал понять, что неопасен как выключенный паяльник. «Басдрайвер» Серж вроде как понял и завел беседу. Жека нехотя односложно отвечал на его левые реплики на тему футбола, подбираясь к последней гостье Марго, которая представилась как Настя.
Налили. Марго, Бегемотище и ее анорексичный дружок — самому ему было не стремно? — пили «кампари» с грейпфрутовым соком; Серж и Гарфилд — датскую водку из хитрой, будто бы металлической бутылки с наклейкой мюнхенского дюти фри; Жека и Настя — вот и есть повод поухаживать и поговорить — «джеймсон». Выпили за именинницу, второй раз. Марго, Настя и Серж с Андреем танцевали под минимал, даже не танцевали, а слегка двигались. Музыку чуть приглушили, чтобы она не мешала разговаривать и все активно общались между собой, но толстый Андрюха занимал так много пространства, что Жеке к Насте было не подступиться.
Он сел на диван, на другом краю которого целовалась сладкая парочка, плеснул себе виски. Прикладываясь к стакану, поглядывал на танцующих. Заинтересовавшая его девушка двигалась грациозно, но без фанатизма и без посыла «Эй, все смотрите, как я умею танцевать!». Так ненавязчиво дэнсят с друзьями в маленьких залах «Radiobaby» или капсуле «Torque». Выглядела Настя лет на двадцать пять. Высокая. Короткие прямые темные волосы, взлохмаченные гелем сильной фиксации в прическу «только что из постели». Темные, под цвет волос, глаза с холодным блеском — казалось, что изнутри девушку освещают лампы дневного света. Чистая бледная кожа — стильное ретро в эпоху искусственного загара. Тонкий нос с горбинкой, делавший ее внешность бескомпромиссной как тарантиновские «Reservoir Dogs». Две косточки, две точки под глазами в начале щек. Выражение лица страстное и как бы высокомерное. Одета в синего цвета с потертостями облегающие джинсы с треугольником «Guess?» на заднем кармане и в простую черную футболку с длинными рукавами. Словно почувствовав, что Жека ее разглядывает, Настя обернулась. Они встретились взглядами. Жека отвел глаза, заметив, что девушка рассматривает его с ног до головы самым бесцеремонным образом.
«Вот ведь», — подумал Жека и, поднявшись с дивана, сбежал на кухню, чтобы дать себе передышку. Там он встал у окна и молча допил свой виски, думая о том, что не хватало, чтобы он еще тут влюбился в девушку, с которой даже толком и не разговаривал. Любовь с первого взгляда? Вроде бы она приходит после второго литра. А он прямо как школьник.
Из туалета на кухню ввалилась Бегемотище и стала пьяно кокетничать, вынося Жеке мозг. Он уже хотел позабыть про приличия и сказать, что его сейчас стошнит от ее трясущихся как желе боков. От скандала спасло появление Марго и Насти.
— Ты что здесь скучаешь? — спросила Марго.
— По телефону разговаривал, — пришлось соврать Жеке.
Девушки залезли в холодильник, выставили на стол всякую снедь и стали готовить бутерброды.
— Вам помочь?
— Да, налей еще выпить, пожалуйста, — попросила Настя и протянула Жеке пустой стакан из-под виски.
Жека метнулся в комнату и вернулся со всей бутылкой «джеймсона», плеснул в стаканы и подал один Насте.
— Будь здорова, подруга, — сказала Настя склонившейся над разделочной доской Марго.
Та кивнула. Настя и Жека чокнулись звякнувшими стаканами. Жека глотнул сладковатого с перченым послевкусием виски, которое слегка обожгло гортань. Настя протянула ему бутерброд с ветчиной.
— Закусывай, — произнесла она. — И иди танцуй. Мы скоро придем.
Сказано это было таким тоном, что Жека не нашелся, что ответить. Только:
— Давайте, мы ждем вас и бутеры!
— Долго ждать не заставим.
Дела плохи, успел подумать Жека по дороге в комнату. Кажется, он в стопроцентном «игноре». И угораздило же его! Но, в конце концов, преодоление трудностей — разве не это путь силы?
Он оттащил Гарфилда, отплясывающего с Бегемотищем, в сторонку и спросил:
— Что это за Настя, не знаешь?
— Подруга Марго, чо? — пожал плечами Андрюха. — Они знакомы давно, долго не общались, вроде бы Настена жила за границей или что-то такое. Сейчас с год как видятся время от времени.
— У нее кто-нибудь есть?
— «Кто-нибудь» — это кто? Кот? Папа-мама? Бойфренд? Если бойфренд, то не знаю. Она красивая, но пришла одна… — Андрюха прищурился. — Слушай, а может, она лесби?
— Есть отчего впасть в отчаяние, — процитировал Жека киноклассику.
— Уныние — тяжкий грех! Ты лучше выпей! — посоветовал Гарфилд и снова пустился в пляс.
От последнего Жека решил воздержаться — памятуя о завтрашней работе. Впрочем, этого его решения хватило минут на пять, пока не появились Марго, Настя и бутерброды. Обе хором закричали: