— Колючий, ты цел?
— Цел, все нормально. Промазал, железка долбанная.
Тут Эмма вдруг все поняла. Это опять дети подземелья! Снова они! Что сейчас им надо? Хотят выкрасть Эмму, что ли?
Она попыталась вскочить, но девчонка сильнее надавила ей на колени, сощурилась и велела:
— Не двигайся.
— Помогите! — выкрикнула Эмма и тут же получила увесистый удар по лицу. После еще один и еще.
— Молчи, иначе не так огребешь, — усмехнулась девчонка, крепко и грубо сжала плечи Эммы.
Подошел парень, неторопливо произнес:
— Тай, давай полегче.
Он был высоким, широкоплечим. Такого уже не назовешь мальчиком — совсем взрослый человек.
— Тут полегче не выйдет. Вяжи ей руки, пока держу ноги, — сказала девчонка, которую, видимо, звали здесь Тай.
Эмма дернулась и снова попробовала закричать. Но кто‑то, подошедший сбоку, ловко залепил ей рот чем‑то, пахнущим клеем и пластиком. После опустился рядом, и Эмма с удивлением узнала своего бывшего соседа по каюте, Колю
Она замычала, затрясла головой, но Коля вдруг резко пнул ее ногой и, посмотрев прямо в лицо злыми черными глазами, пообещал:
— Только дернись. Убьем.
Руки Эммы оказались связанными за спиной, грубыми толчками ее заставили подняться. Пиная каждый раз, направили за угол, предупредив:
— Смотри под ноги, тут останки робота.
Действительно, у стены лежала обугленная сфера уборщика, дым все еще поднимался слабой струйкой над оплавленным корпусом. Должно быть, именно этот уборщик спас жизнь Коли, пятнадцатый стрелял именно в эту сторону.
У самых дверей еще одного лифта Эмма дернулась и попробовала сбежать. Пихнула плечом девчонку и кинулась за угол. Но ее тут же догнали, и Коля залепил пощечину. После саданул тяжелым ботинком по ногам.
— Полегче, Колючий, — усмехнулся парень с планшетом.
— Да дура она, — фыркнула девчонка Тай, потирая ударенную руку, — как мы с ней по Второму Уровню пойдем? Бросайте ее тут, пока не поздно.
Колючий посмотрел в глаза Эмме, после глянул на ее шею. Что‑то изменилось в его взгляде. Будто промелькнуло удивление или недоумение. Эмма поняла, что он смотрит на кулончик с божьей коровкой. Тот самый, что сам и дарил.
Неужели можно так измениться за несколько лет? Стать жестоким и бессовестным? Неужели можно так легко забыть законы, что учил столько лет? Страшно это — стать таким черствым и бесчеловечным. Вот что пугает в детях подземелья — их беззаконие.
Коля приблизился к Эмме, и стало ясно, что глаза у него не черные, а темно — карые. Он дотронулся до кулончика и тихо сказал:
— Эмма, доверься мне. Пожалуйста, доверься мне. Все будет хорошо. Только не кричи и иди за мной. Я на твоей стороне. Пожалуйста, иначе смерть нам обоим, — и показал на парня с девчонкой. Выдал все тихой скороговоркой, точно боялся, что его услышат.
Эмма торопливо кивнула. Вдруг Коля не заодно с теми двумя? Вдруг у него есть план? Хорошо бы, у него был план. Хорошо бы он хотел вырваться из‑под власти детей подземелья. Только бы это оказалось именно так.
Эмма почувствовала слезы на глазах, когда лифт опустился на Второй Уровень. Ну почему, почему все так вышло? Почему взрослые позволяют твориться таким вещам у себя под носом? Куда они смотрят?
Темные коридорчики Второго Уровня Эмма узнала сразу. Была не раз тут, ходила через них на дальние детские площадки. А ведь она думала, что уже никогда здесь не появится. А вышло все по — другому…
Теперь все четверо двигались короткими быстрыми перебежками. От коридорчика к коридорчику, перепрыгивали через лесенки и заборчики. Через скамеечки и большие детские игрушки — роботы. Время ужина на Втором Уровне, потому на площадках пусто и тихо. И даже Донов не видно. Тоже надеются на авось? Авось будет порядок, пока они кормят детей, авось ничего не случиться.
Выбрались к какому‑то повороту, за которым оказалась широкая труба, ведущая вниз.
— Вот сюда. Прыгаем по очереди. После поднимемся и пролезем на наш уровень. Давай сначала ты, Колючий, после девочки, — велел светловолосый парень.
Колючий ловко пролез в трубу, после откуда‑то снизу донесся его голос:
— Хорошо. Следующий.
— Теперь ты, — парень повернулся к Эмме, — руки тебе развяжу, а рот нет. И не пробуй удрать, получишь так, что на костылях будешь долго хромать.
— Хорошо сказано, — усмехнулась девчонка и с явной неприязнью посмотрела на Эмму.
Эмма вспомнила глаза Коли и послушно полезла в трубу, как только ее руки оказались свободными.
Полет оказался коротким, а темнота, в которую она попала, холодной и гулкой. Тут же луч фонарика ослепил глаза, заставив зажмуриться. Чьи‑то руки рванули пластырь на ее губах, и знакомый голос произнес:
— Можно сказать, что ушли.
— От кого? — Эмма потерла глаза, — убери фонарь. От кого мы ушли? Эти двое сейчас спустятся.
— Уже спустились, — Девочка с шумом спрыгнула рядом, — что, Колючий, не терпится поболтать со своей подружкой?
— Надо все ей объяснить, — ответил Коля.
— Тебе на это понадобиться не одна семидневка. Так что, не торопись.
— Что объяснить, Коля? — Эмма с надеждой всмотрелась в лицо друга, но тот лишь дернул плечом и произнес очень тихо, одними губами:
— Потом.
Шумно спрыгнул парень с планшетом, тревожно спросил:
— Колючий, ты точно цел? Мне показалась кровь у тебя на руке.
— Это просто небольшая рана. Ерунда. Придем — я промою.
— Может, сейчас? Крови, кажется, много. Она приведет Донов к этой трубе.
— Не должна, я затянул рану рукавом. Обойдется. Вы про эту дверь говорили?
Тут же луч Колиного фонарика выхватил дверной проем и плотно закрытые железные створки. Маленькие звездочки на створках поблескивали слабым золотистым светом, но сама дверь выглядела мрачной и заброшенной.
— Думаешь, за ней челночный отсек? Или заброшенный ангар для крейсеров? — нахмурился Колючий.
Эмма растеряно рассматривала дверь, и ни одной здравой мысли не мелькало в ее голове. Она чувствовала, что устала, что ничего не понимает и что жизнь ее круто изменилась, и отнюдь не в лучшую строну.
— Я ничего не думаю. Видишь, что осталось от моей флешки? — светловолосый дотронулся до оплавленного кусочка пластика, торчащего из дверного замкового разъема сбоку в стене.
— Представляю, как это горело, — усмехнулся Коля.
— Быстро и не впечатляюще, — резко ответила ему девчонка, — теперь Федька без флешки.
— Раздобудем. Эммку же — вон — раздобыли, — Коля заулыбался и легонько пихнул Эмму в бок, — теперь ты с нами, девочка. Есть!
Эмма удивленно посмотрела на него и вздохнула. Теперь она окончательно запуталась. Чего хотел от нее Коля? Почему не спас, как обещал? Или это все еще часть его плана, часть его игры?
— Хорош болтать, — светловолосый сунул планшет в сумку и распорядился, — надо выбираться отсюда. Давайте по очереди ко мне на плечи и в трубу. Колючий, объясни Эмме, как пролезть. После Тай привяжет для меня веревку…
В этот момент его прервал жуткий вой. Совсем рядом, очень близко, буквально за дверью раздались низкие, странные ноты, похожие на тягучую песню. Повиснув в воздухе, звук перешел в странное бормотание и затих, для того, чтобы через несколько секунд снова прорезать тишину.
— Что за ерунда? — Колючий дернулся и повернулся к двери.
Низкий горловой звук все еще дрожал в воздухе. Эмма почувствовала, как ее охватывает ужас, жуткий и необъяснимый. Что тут происходит? Что это такое?
— Ничего себе, — почему‑то шепотом произнесла девочка Тай и попятилась от двери.
— Вот откуда этот звук, — медленно проговорил светловолосый, — теперь понятно. Что это может быть?
— Кто‑то там есть? — снова прошептала Тай, — там точно кто‑то есть.
— Не болтайте ерунды, кто там может быть? — громко хмыкнул Колючий, — пустые коридоры с поломанными установками, программы которых глючит? Какие хочешь могут быть звуки от глюченных программ и от поломанных роботов. Может, там вообще свалка старья, а мы тут стоим и пялимся на закрытую дверь, вместо того, чтобы выбираться отсюда. Федь, подставляй свои плечи. Пусть Тайка первая лезет. После Эмма. Порядок ясен, девчонки?
Часть вторая. Я хочу слышать твое сердце… Глава 1. Таис: дикие
В. Цой "Звезда по имени Солнце"
1.
Жуткие звуки, разорвавшие тишину, буквально выворачивали наизнанку. Тянулись мерзко и гадостно, точно зубная боль. Таис понимала, что это не живые существа, что за дверью никого нет, и не может быть, но все доводы рассудка заглушались каким‑то диким, безотчетным страхом.
Бежать, бежать отсюда как можно быстрее — вот чего хотелось. Не теряя ни минуты. Какая разница, что там за дверью? Может, взбесившиеся роботы, которые поубивали всех взрослых и наслали вирусы на Моаг? А, может, это зверский космический холод врывается в поврежденные отсеки и заставляет вибрировать оставленные платы и схемы роботов. Кто его знает?
Этот вой время от времени доносился до них постоянно, долетал до баз и терялся в коридорах. Но он был слабым, еле слышным и не так пугал. Таис думала, что это из мусорки, из печи — гудит огонь, попадает сквозняк или что‑то еще.
Но теперь стало совершенно ясно, что мусорка тут ни при чем, и странные звуки приходят отсюда, из закрытой двери.
Не растерялся лишь Федька, пожал плечом и поднял голову к потолку, вглядываясь в отверстие трубы. Колючий тут же спохватился и велел девочкам забираться первыми. Эмма, с которой уже успела слететь злость и даже немного спеси, торопливо двинулась к Федору. Видимо, тоже захотела поскорее убраться из этой дыры. Может, ведь, правильно мыслить.
— Сначала я, — сказала Таис и облегченно вздохнула. Треклятый вой, наконец‑то, заглох.
— Пусть Таис лезет первая, — тут же согласился Федор, — Эмма за ней. Пролезешь, Эмма, в трубу, там сбоку будет поворот, совсем рядом. В него и полезешь. Тай посветит фонариком, укажет путь. Давайте быстрее, девчонки, а то вдруг дверь откроется и сюда ломануться долбанные роботы — убийцы. Слышали страшилку в детстве? Так это все правда.
Таис знала, что Федька шутит, но голос у него был абсолютно спокойный и с какой‑то ленцой. Будто говорил нехотя, всем известные вещи. Эмма дернулась, оглянулась, но не вскрикнула, не задрожала. Язвительным голосом сказала:
— Бред сумасшедших, — и Таис вдруг представила, как по — умному и по — взрослому сощурились красивые Эммины глаза.
Вот ведь какая, так просто не поведется. А Катька бы уже билась в истерике.
— Я полезла, — ловко подтянувшись, Таис исчезла в темном отверстии.
Эмма проворно двигалась следом. Будто всю жизнь только и делала, что лазила по трубам и вентиляциям. Для отличницы и зануды очень даже неплохо.
Оказавшись в родных и безопасных коридорах, Тай отряхнула пайту и бодро зашагала к базам. Остальные сами доберутся. И Эмму свою сами доведут. Хватит с нее приключений. Не день, а сплошная нервотрепка. И вообще в последнее время одни нервотрепки. И все это началось с Эммы, с того самого момента, как она помешала тогда у автомата с чипсами и шоколадом.
Таис ехидно усмехнулась сама себе. Ничего, сегодня на Третьем Уровне Эмме досталось за все хорошее. Напинали ее порядком, и это очень даже хорошо. Это просто здорово.
2.
— Я не верю ни одному вашему слову! — Эммин голос звенел, точно сигнал на магнитной доске, нервно и напряженно, — Этого не может быть! Это вранье!
— Эмм, ну брось, ты видела хоть одного взрослого на Третьем Уровне? Видела? — убеждал ее Колючий.
— Е — рун — да!
— Нет, ты скажи — видела?
— Я не успела ничего увидеть на Третьем Уровне, потому что появились вы!
— А тебе не кажется странным, что Уровень пустой? На Втором Уровне полно народу, а на Третьем — никого?
— На Втором Уровне тоже много пустых коридоров, в которых можно никого не встретить. Моаг — большая станция, нельзя составлять мнение о нем, пройдя парочку коридоров. Вы все жестоко обманываетесь и обманываете других! Идиоты!
— Ого, — тихо свистнула Таис.
Она сидела на перекладинах лестницы, ведущей в собственную спальню, и наслаждалась концертом под названием "Новенькая Эмма знакомится с жизнью Темной базы". Ну, а что? По — другому этот дурдом никак не назвать. Уже, вон, и Илья стоит и смеется, хотя поначалу все рвался поругаться с Эммкой. Только Катя поглядывает на умную подругу с загоревшейся надеждой в глазах. Неужели думает, что та права? До сих пор надеется, что все это ошибка?
Колючий уже охрип, рассказывая о том, как на самом деле Моаг поступает с выпускниками. Иногда вставляет пару слов Маша, пытаясь убедить новенькую. Но, кажется, все бесполезно.
— Да пусть она уходит, — хмыкнула Таис, — пусть топает на Третий Уровень, ищет там взрослых.
Эмма невозмутимо вздернула подбородок и ответила:
— Давайте вы меня отпустите. У вас и так полно народу. И Илья с Катей уже у вас, — она повернулась к Илье и спокойненько заметила, — я так и знала, что ты связан с детьми подземелья. Не ошиблась в тебе.
— Да ты дура! — взорвался Илья, — Из‑за тебя нас с Катей чуть не убили! Мы сидели сутки закрытыми в комнате, и ни один взрослый человек не появился! Зато появился робот, который стрелял в нас!
— В вас или в детей подземелья? — уточнила Эмма.
— И в нас и в них!
— Потому что вы были с ними! Потому что они, — Эмма кивнула на Таис, — представляют настоящую угрозу. Они нарушают законы, они жестоко поступают с детьми. Это они — угроза обществу.
— О, вот теперь стало по — настоящему интересно, — Таис заулыбалась и добавила, — Эмм, подожди, я сейчас сделаю себе чаю. Так лучше будет наблюдать весь этот театр. А после продолжишь, ладно? Давно тут не было такого развлечения.
Колючий метнул на Таис злой взгляд и прошипел:
— Заткнись, Тайка, ладно?
— Ну, уж, нет, Колечка. Я рисковала жизнью ради этой дуры, и я хочу теперь получить свою… Как это называется? Компенсацию, что ли. То есть я хочу развлечься.
Таис спрыгнула с лестницы, подошла к столику, на котором стоял горячий чайник, налила в кружку кипятку, кинула пакетик с заваркой и бросила через плечо:
— Продолжай, Эмма. Не останавливайся. Уверена, что твой бред не меня одну развлекает.
Видимо, Эмма почувствовала издевательские нотки в голосе Таис, потому что замолчала. Но в этом ее молчании очень хорошо ощущалась и горячая ярость, и желание отомстить и неприятие отвратительной действительности. И вот тут Таис ее понимала. Все правильно, ничего радостного нет на этих базах. Ничего хорошего, никакого светлого будущего.
Вот теперь Эмма узнала, что все ее мечты — это всего лишь мыльный пузырь. Потому пусть лучше злиться, пока не пришли тоска и отчаянье.
С громким шипением и присвистом отъехала в сторону дверь Валькиной и Ниткиной спальни. Темная овальная створка дернувшись, замерла на полпути, и выглянувший Федор резким движением заставил ее отойти до самого конца. После он спустился по лестнице, спрыгнув со второй перекладины, убрал волосы со лба и с легким прищуром оглядел всех, кто собрался вокруг Эммы. Все это время они с Вальком что‑то обсуждали, и дверь закрыли, чтобы не слышать Эмминых воплей. Видимо, Валька это уже не развлекало.
— Ну, вы и расшумелись. Развели нюни на ночь глядя. Лучше бы полечили Колючему руку. Слышишь, Колька, пошли ко мне в спальню. У Таис есть мазь, та самая, которую ты раздобыл. Мои‑то ожоги почти прошли, посмотри сам.
За ладони Федора Таис совсем забыла. Да и чего о них помнить, если есть мазь? Средство это работало безотказно. Один раз помазал — и все. Ожоги, небольшие ранки подживали вмиг. Даже синяки рассасывались.
— Да ерунда это, а не рана, — пробурчал Колючий, осторожно поворачивая левый локоть. Плечо он перетянул оторванным куском ткани от рубашки, и, видимо, даже думать забыл о ране.
— Вот сейчас и посмотрим. Тай, тащи мазь, — твердо велел Федька.
— Вы бы руки сначала помыли, лекари, — Эмма сморщила нос и слегка наклонила голову. В ее глазах так и читалось — мол, даже таких простых вещей не знаете.
— Ой, Эмм, без тебя мы никогда бы не догадались, — Таис подчеркнула голосом слово "никогда" и хмыкнула, — и как мы только выживали на этих базах без тебя?
— Иди мой руки, — тут же распорядился Федор, — и я сам помою. Эмма права.
Пайту свою Колючий снял с трудом, морщась и кусая губы. Видимо, движения рукой ему все‑таки доставляли боль. То, что он назвал легкой царапиной, на деле оказалось глубокой раной с ожогом по краям. Может, из‑за ожога крови было не так много, может, из‑за того, что Колька сильно перетянул руку лоскутом от рубашки. Но выглядело это так, что Таис поморщилась и отвернулась.
— Ничего себе, — потрясенно прошептал Вовик, стоявший тут же, рядом, около стола.
Он и Ромик всегда были любопытными, потому боевые раны пропустить никак не могли. Пока Эмма возмущалась, они молча торчали на лестнице своей спальни, но сейчас торопливо спустились, встали около Колючего и Федьки. Хлопали ресницами и потрясенно таращились на перепачканное кровью плечо Колючего.
— Кышь отсюда, — шикнул на них Федор, — ничего страшного. Сейчас обработаем мазью, и все заживет.
— Надо сначала антисептиком обработать, — заметила Эмма.
Ее нисколько не коробил вид раны, она не кривилась и не отворачивалась. Как будто видела и не такое и отлично знает, что надо делать в таких случаях. Умная, ничего не скажешь. Таис так и подмывало сказать, что это все из‑за нее, но видя, как из‑за всех сил сдерживает стон Колючий, она промолчала.