А теперь их дети пытаются выжить. Просто пытаются выжить. Так что, без обид, дорогие родители. Без обид…
Таис не заметила, как уснула. Или это был не сон, а наваждение. Она так и не поняла. Просто увидела вновь, как раздвигаются железные створки двери. Бесшумно и медленно. Как проглядывает за ними кромешный мрак. И поняла, что ей надо идти в этот мрак. Одной. Она сама должна пройти через это, и никто не сможет помочь. И вот эти разводы на стенах — это следы засохшей крови. Людской крови. Крови их предков…
Проснувшись, она проговорила сама для себя, прошептала еле слышно:
— Скоро последняя охота. Нам придется войти в эти двери…
7.
Прозрачные, беспроводные капельки — наушники, в которых был встроен и микрофон, казались немного теплыми благодаря особому составу резины, из которой они были сделаны. Таис достались смешные, девчачьи, с вкраплением еле заметных блесток в резину. Крохотный чип наушника был еле заметен.
Мартин пояснял, что связь друг с другом у них будет через эти наушники. А связи с Моагом не будет, потому что уровень доступа электросигналов блокируется благодаря тому самому чипу, что когда‑то "дети подземелья" встроили в один из серверов на Верхнем Уровне. Вытаскивать его уже не было времени.
— Да и не нужна связь с тобой, — отмахнулся Федор, — ты все равно не владеешь картами Нижнего Уровня. Или эта информация заблокирована для тебя. А, может, и вовсе удалена. Так что, железяка, теперь мы уж сами. Ты, главное, смотри, чтобы пятнадцатый быстро реагировал. От него многое зависит. Он будет замыкающим.
У них не было плана Нижнего Уровня. И плана этих чертовых ангаров, в которых сидели фрики, тоже не было. Потому вся их охота была наугад. На удачу. Вдруг повезет, и выберутся все. Повезет, и их не запрут в тупике сотни разъяренных проголодавшихся тварей.
А если не повезет… Таис понимала, что они — как смертники. Отдадут свои жизни за детей станции. Так же, как когда‑то отдали свои жизни незаболевшие взрослые. Федор несколько раз предлагал ей остаться. Настаивал. Глаза его бешено сверкали при этом, и он зло барабанил пальцами по стене.
— Даже не мечтай, — обрезала Таис.
Она и сама не могла понять, почему так упорно стремиться во фриковы ангары. Может быть, Федька и Егор сами бы справились. Пятнадцатый помог бы им. Таис же справилась одна, когда уводила стаю на Втором Уровне. Правда, тогда ей здорово помог Моаг. Если бы не он, фрики наверняка догнали бы ее.
Но несмотря на все сомнения Таис знала, что обязательно будет рядом с Федором. Только он удерживал ее от того, чтобы не превратиться во фрика. Это она знала точно. Просто наверняка. Чувствовала всей душой.
На самом деле она находилась на краю пропасти. Один неверный шаг, одна ошибка — и необратимые изменения сотрут личность Таис. Ее глаза, ее улыбку. Заменят злобной оскаленной гримасой.
Таис почти ощущала эту злобу. Злобу, меняющую сущность человека. Только рядом с Федором она могла оставаться девочкой Таис. И уж лучше погибнуть, спасая детей от фриков, чем самой стать фриком. Хоть какая‑то польза будет от смерти. Польза для детей, для станции.
А, может, все еще закончиться хорошо. У них ведь есть пятнадцатый.
Охота началась после обеда. После того, как немого поспали и немного подкрепились. Как и прошлый раз, сначала выпустили садовников и Донов. После пятнадцатый расчистил выстрелами узкий проход, и по нему, на высокой скорости пронеслись на досках Федор, Таис и Егор. Немного притормозили у входа в один из коридоров. Этого оказалось достаточно, чтобы за ними последовал крупный зверь с ширкой мордой и светло — голубой шерстью. Видимо, вожак.
— Вперед, — скомандовал Федор.
И охота началась. Длинная, долгая погоня по коридорам. После, когда в ушах прозвучало известие от Мартина, что вся стая следует за ними, спустились через специально открытые двери к мусорке.
— Стая идет за вами, все получается, — бодро прозвучал голос Мартина в наушнике, — пятнадцатый перестреливает отстающих.
— Мы внизу, — сообщил Федор.
Ответа от Мартина не последовало. Все, теперь они на другой территории. На территории фриков.
Бушующей, злобной массой стая стекала с лестницы. Той самой, что всегда была закрыта для "детей подземелья". Тут, на Нижнем Уровне Таис ориентировалась хорошо. И она, и Федор знали тут каждый закуток.
Сделали широкую петлю, чтобы стае было место, чтобы все точно спустились. Звери догоняли быстро. Узкие коридоры, которые специально выбирал Федор, не позволяли совершать высокие и опасные прыжки, потому звери прыгали не верх, а вперед. Это лишало прыжок нужной силы. Один из тварей все‑таки достал Егора. Тот немного отставал, видимо, не выдерживал скорости, или боялся упасть. Он закричал, Таис резко затормозила, развернула доску. Махнула мечом, отрубая сначала лапы твари, после голову. Еще несколько взмахов — и ближайшая пара преследователей свалилась на пол.
Но они потеряли драгоценное время, и Федору пришлось тоже остановиться и вступить в драку.
Узкий коридор не позволил стае напасть разом. А поочередные прыжки приближающихся тварей обрубали все трое мечами.
— Мы потеряли время. Сейчас ударим вместе, отобьем ближайших и набираем скорость, — торопливо скомандовал Федор.
— Егор, быстрее, — велела Таис.
Ударили разом. Образовавшаяся куча тел внизу стала препятствием для остальных. Этим замешательством и воспользовались.
— Быстрее, — кинул Федор.
Таис унеслась вперед. Поворот, еще поворот. Скоро они замкнут круг и приблизятся к двери. Запаянный проход к ней Федор распаял еще ночью, когда спускался навестить Темную базу. Потому уже не придется лезть через трубу. Все открыто для стаи, осталось только привести их сюда.
— Домой, крошки, — пробормотала Таис.
— Что? — тут же отозвался Федор.
Связь через наушники хорошо работала.
Коридоры стали шире, и вот, за спиной послышалось четкое, частое дыхание. Тут же сбоку показалась спина бегущего фрика. Таис сделал рывок, бросила доску на стену, накренила ее и пролетела над фриком. Махнула мечом не глядя. Тварь завизжала, покатилась кубарем. Где‑то сзади махнул мечом Федор и весело доложил:
— Есть, один без головы.
— Уж не один, — отозвался Егор, — я тоже рубанул удачно.
— Проходим в двери. Держимся вместе. Последняя дорога, — велел Федор.
Мрак поглотил их, совсем как в навязчивом сне. Недаром ей снились двери, не даром она всегда знала, что придется пройти через них. Сбылся сон, все‑таки сбылся.
— Главное, чтобы вся стая попала в эти ангары, — сказал Федор.
Загорелись лампочки, прикрепленные ремнями ко лбам. Загорелись огни на досках. Яркими разноцветными пятнами они побежали по грязному полу, замызганным железным стенам.
— Тут должен быть полукруг. Как и на остальных уровнях станции, — сказал Федор, — держимся широкого коридора, не сворачиваем никуда. Иначе легко попадем в тупик.
Прямо— так прямо. Коридоры широкие, потому Таис еще раз пришлось отбиваться от слишком быстрых и наглых тварей. Кто‑то из животных завыл — но не так, как всегда. Напряженные, высокие нотки выдавали накал страстей. Стая гнала добычу и была уверенна, что еда от нее никуда не денется…
Широким полукругом загибался коридор, и разноцветные отблески выхватывали разбитые лампочки и покрытые тонкой пылью трубы. Здесь полно каких‑то коммуникационных сетей. Полно дверей — закрытых и открытых. Но разглядывать времени нет. Только бы сейчас завершить полукруг и выбраться. Успеть закрыть дверь, успеть живыми. У них получается, у них все получается!
Последний поворот — и Таис с размаху въехала в хвост стаи. Пятнадцатого животные повалили. Тот со скрипом еще пытался поднять руки, но семеро — или восьмеро, поди разбери в темноте, — тварей с диким рычанием наваливались прямо на дуло оружия. Лучи прошивали их тела, заставляя вздрагивать и захлебываться предсмертным воем.
Сразу четверо тварей налетели на Таис, и она, рванув в сторону, потеряла управление. Слетела с доски, стукнулась об пол. В голове оглушительным колоколом загудела боль, заглушая рычание. В больное плечо вцепились когти, раздирая кожу и плоть.
Удалось высвободить руку с мечом и ударить одного из тварей. Но тут же животные с визгом расступились от несущейся прямо на них доски Егора. Луч меча метнулся, фрики яростно завыли и кинулись снова.
Круг замкнулся, и двери пора закрывать. Таис поняла это с беспощадной ясностью. Им не выбраться. Если они попробуют прорываться к двери, стая последует за ними. И все будет напрасно.
— Егор, бери Таис и уходи! Я задержу их! — прозвучал в наушниках голос Федора.
Таис хотела сказать, что "дули", и она не уйдет, но язык не повиновался ей. Да и времени не было. Ей едва удалось подняться, как снова навалились фрики. Прыгая без устали, они уже не обращали внимания на меч. Они слишком долго гнались за своей добычей, чтобы теперь просто так отступить.
Таис хотела сказать, что "дули", и она не уйдет, но язык не повиновался ей. Да и времени не было. Ей едва удалось подняться, как снова навалились фрики. Прыгая без устали, они уже не обращали внимания на меч. Они слишком долго гнались за своей добычей, чтобы теперь просто так отступить.
Егор стоял рядом с ней, плечом к плечу. Это им помогало. Надо сначала расчистить дорогу к выходу. После пробираться к двери. А там посмотрим. Еще посмотрим — кто кого…
— Доска, Егор! Доска сзади тебя выдержит вас двоих! Вставай и забирай Таис! Быстро, я сказал! — снова послышался голос Федора.
Егор только мотнул головой. Федька прав, вдруг поняла Таис. Доска Егора, все еще заведенная, качалась совсем рядом. Рухнуть на нее и выскочить в проем. И закрыть дверь… Только вот Федька сдерживает основные силы стаи, и если он тоже попробует спастись, то стая последует за ним.
— Егор, вспомни Сеньку! — снова прозвучал голос Федора, — вспомни наш уговор! Ты хочешь, чтобы вместо одного погибли трое? Уходите, я сказал! Вам надо закрыть двери. Вы должны закрыть дверь!
Таис опять хотела сказать "пошел вон, фиг тебе", но почувствовала толчок в больное плечо. Мир закружился, в голове зазвенела резкая боль. Она упала на край доски и на мгновение выключилась. А когда пришла в себя, то увидела съезжающиеся створки двери. Несколько лап, пытающиеся просунуться через уменьшающееся отверстие. Побелевшее лицо Егора, стоявшего у проема. Черную узкую флешку в разъеме.
Сверкнул меч, отруба лапы наиболее настырным тварям.
Таис поднялась, хрипло спросила через силу, чувствуя, как качается все вокруг нее:
— Где Федька? Где Федька, я спрашиваю?
— Он не успел уйти. Мы должны были закрыть дверь и запереть стаю. Федор остался внутри.
Егор повернул залитое слезами лицо, и Таис поняла, что он не врет.
С глухим щелчком дверь закрылась. Вспыхнули платы, коротким пламенем загорелась флешка. Напряжение сработало, и дверь оказалась запечатанной. Вместе со стаей и с Федором.
Глава 6. Эмма: звезда по имени Солнце…
1.
Диспетчерское кресло двигалось тяжело и медленно. Поскрипывало, покачивалось, точно челнок на старте. Протолкнув его через стеклянные двери, Эмма шумно выдохнула. Колька тут же подскочил, помог с креслом. Вопросов не задавал. Да и что спрашивать?
Эмма собиралась прочитать все профессорские дневники, потому хотела устроиться поудобнее. А что может быть лучше высокого мягкого кресла, принимающего форму хозяина? С небольшим подогревом сидения, с удобной подножкой? Сиди себе в таком и читай. А хочешь — просто спи, развалившись так, как нравится. Подголовник сам примет нужное положение, подножка сама выдвинется на нужный уровень.
Такие кресла бывают только в капитанских и диспетчерских каютах. На Втором Уровне ничего подобного не имелось. Просто там не было нужды в подобном оборудовании.
А тут оно было очень кстати для тех, кто нес дежурства, принимал крейсеры, управлял отлетами челноков. Да и профессор, наверное, только в нем и сидел. И спал, видимо, тоже.
Колька все оглядывал устройства электронных микроскопов, пробовал запустить экраны голограмм на стенах. От нечего делать включал музыку в наушниках и шутливо возмущался устарелыми музыкальными композициями.
— Электронная музыка — фольк. Вот что тогда слушали. И еще, видимо, рок. А рок же запрещен, и давно, как агрессивная музыка. Послушай, Эмма, какая странная песня.
Он ткнул пальцем в голограммную кнопку на меню одного из проигрывателей.
Раздался ритмичный стук барабанов, после ударили по струнам гитары. Резкие, четкие звуки. Зазвучал низкий голос.
Белый снег, серый лед
На растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на нем
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака
Закрывая небесный свет.
А над городом желтый дым,
Городу две тысячи лет
Прожитых под светом звезды по имени Солнце…
Ровный голос и жесткие слова рождали странную картинку.
— Что это? — спросила Эмма.
— Какая‑то песня. В жизни такую не слышал. Кто ее написал?
Эмма дернула плечом в ответ. Откуда же ей знать?
А песня все звучала, рассыпаясь в тишине зала четкими ритмами.
Две тысячи лет война
Война без особых причин.
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная — красная кровь
Через час уже просто земля.
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива
И согрета лучами звезды по имени Солнце.
Колька поставил песню на повтор. Снова и снова звучали жесткие слова.
И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою был больше любим
Кто живет по законам другим,
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово "да" и слово "нет",
Он не помнит ни чинов, ни имен.
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон.
И упасть опаленным звездой по имени Солнце…
— О чем тут поется? — Эмма опустилась в кресло и вытянула ноги, — странные слова какие‑то. Что за город? На Земле, что ли?
— Наверное. Я сейчас найду информацию…
Колька поискал что‑то на экране голограммы, после сказал:
— Представляешь, это очень старая песня. Ей почти сотня лет. Ну, не совсем сотня, конечно. Но старье реальное. А звучит как‑то необычно. Война — лекарство от морщин. Почему лекарство?
— Потому что все, кто воюет, умирают. Не успевают состариться. Что тут не понятного. Две тысячи лет война. Война без особых причин. Мы же учили это по истории в классах, помнишь? Хотя, нет, не помнишь. Тебя тогда уже не было на Втором Уровне. Человечество воевало очень много и очень долго. Без особых причин, правильно. Жажда власти, денег. Управляли человечеством очень часто параноики и маньяки. А люди терпели и признавали их управление. Слушали их бредовые идеи и даже умирали за эти идеи. Это сейчас мы уже не воюем, наступила новая эпоха развития для человечества. Научный прогресс, наконец, помог человеческому разуму эволюционировать на новую ступень, новый уровень.
Колька вдруг повернулся, поднял черные брови и тихо спросил:
— Ты сама веришь в то, что говоришь? Где же новый уровень, когда нас заперли на станции и позволили превращаться в зверей? Ради чего? Ради выгоды? Ради бесперебойно работающего производства? Или ради научного эксперимента?
… Кто живет по законам другим, и кому умирать молодым… — все звучало в зале.
Эмма рассеяно провела пальцем по экрану. Слаженная и четкая теория мироустройства трещала по швам и рассыпалась, как разобранные пазлы Соньки. Действительно, что на самом деле происходит? Почему Гильдия просто бросила их всех тут на станции? Почему списала со счета десятки ни в чем не повинных детей… Ни в чем не повинных…
Пока они дети — они ни в чем не виноваты. Но как только вырастают — с ними происходят необратимые метаморфозы. Дети становятся чудовищами. Может, это и есть новый виток эволюции? Может, взрослые люди что‑то сделали не так там у себя на Земле?
Он не знает слово "да" и слово "нет"…
Что они на самом деле знают о Земле? Нужна настоящая информация, без вот этого бравурного — Гильдия заботиться о вас, новая Эпоха Развития, уникальные возможности, престижная работа и все такое. Нужна просто информация. Голые факты, без оценочной окраски. Только тогда можно разобраться во всем. По — крайней мере, попробовать разобраться.
Эмма приблизилась к экрану и открыла очередной файл профессорского дневника. Тихо сказала Кольке:
— Не выключай эту песню, пусть звучит. Под нее хорошо работается. Не хочешь почитать вместе со мной?
— Не хочу. Читай сама его бредятину. Я тут просто посмотрю, как работали экраны. Может, что интересное записано на них. Все‑таки, это часть культуры наших предков, это тоже надо знать.
2.
Сперва Эмма читала все записи подряд. Все файлы зеленых оттенков. Но очень скоро устала от этих профессорских: "Я не спал ночью, все слушал…" или "Проходил через правые коммуникационные коридоры. Провода и трубы имеют разный запах…"
Записи о запахах и бессонных часах утомляли. Бред какой‑то. Колька прав, профессор действительно медленно сходил с ума в одиночестве.
Он не удивился, когда обнаружил, что его заперли вместе со стаей. Отправил доклад Гильдии, стал более осторожным. Заперся в этих двух комнатах и выходил только тогда, когда прилетал челнок. Импульсный, управляемый автопилотом, челнок не обнаруживался радарами станции. Устройство челнока Эмма понять не могла, но она и не учила механику летательных аппаратов. У детей со станции Моаг была другая специфика, их учили программному обеспечению, языкам роботов, устройству робототехники. Как будущих сборщиков андроидов.
Эмма пробегала записи по диагонали, ругая про себя чокнутого профессора. Но один момент ее заинтересовал. Короткий кусок — воспоминание о детстве.