– А неживого? – Клара припомнила жутких воинов Империи Клешней.
– Неживого тоже, – проговорил Кицум. Клоун казался донельзя озабоченным, хмурил лоб, смотрел то на небо, то на волны; Утонувшего Краба и белой башни он словно бы и не замечал. – И не могу сказать, что мне это нравится.
– Но, господин, – почтительно поклонился Бельт. – Разве не можете вы сказать, куда и почему исчезли…
– Не могу! – резко и зло оборвал старого некроманта Кицум. – Если б ты знал, Бельт, как я сам от этого устал, – добавил он немного погодя, уже существенно мягче. – Знать – и не иметь возможности поделиться. Чувствовать, как подступает удушающий барьер, за которым – горящие миры, прорывы козлоногих и иные, неведомые никому бедствия. Если б ты знал, как я хочу выдернуть свою петельку, лихо присвистнуть и пойти сносить головы, как прежде!.. Я с наслаждением вспоминаю, как мы дрались с Сильвией. Потому что тогда мне на шею ещё не накинули удавку.
– Кто накинул? Какую удавку? – разом выпалили Клара и Тави. Ниакрис промолчала, лишь загадочно улыбнувшись, Райна же, не произнеся ни слова, шагнула к клоуну, положила руку ему на плечо, открыто и строго взглянула в глаза.
– Я знаю, о чём твоя скорбь, великий. Знать – и не мочь. Видеть беду – и не иметь права предупредить о ней, чтобы, согласно принципу меньшего зла, не вызвать нечто куда более ужасное. Быть может, ты ведёшь нас на смерть, великий. Не сомневайся, мы готовы. Я, во всяком случае. – Валькирия окинула товарищей гордо пламенеющим взглядом. – Мне уже доводилось проходить через подобное. Давным-давно, так давно, что даже ты, великий, наверное, не помнишь. Боргильдова битва…
– Я – не помню, – кивнул Кицум. – Но пославшее меня – оно помнит. Оно помнит всё случившееся и знает, к чему привело бы неслучившееся.
– После той битвы я отреклась от себя, – продолжала валькирия. – Мои сёстры пали. Я уцелела одна…[2] И решила, что забуду прошлое. Что стану жить просто наперекор моим врагам. Что дождусь дня, когда падут их высокие престолы. Я дождалась. Престолы пали, но в жизни моей ничего не изменилось. В ней не появился смысл, как я по наивности надеялась. Спасибо тебе, кирия Клара, спасибо тебе, великий, – вы вернули мне надежду. Надежду, что я умру, сражаясь за истинно правое дело. Я хорошо помню Мекамп и Агранну, кирия. Помню наш общий разговор и вашу клятву. Вы её исполнили. Дальнейшее – не в ваших руках, но в наших мечах. Правильно я сказала, братья и сёстры?
– Правильно. – Глаза Тави блестели. – Когда я покидала Мельин, то не знала ни пути, ни цели. Сейчас путь пройден, а цель перед нами. Осталось только показать всё, на что мы способны. Кирия Клара, доблестная Райна – мы втроём стояли на холме, окружённые козлоногими, но остановили их. Да, если б не жертва моего учителя, не знаю, как кончилось бы дело, – но уверена, что без наших мечей и его подвиг бы остался напрасным. Я готова идти до самого конца. И, даже если моя дорога пресечётся, кирия, я умру со спокойным сердцем. Благословляя тебя.
Клара опустила голову, щёки её нестерпимо горели.
Как они верят в неё. Как верят!.. И она не может, не имеет права подвести друзей. Нет уж, пусть она погибнет в грядущей схватке. Она, а не Райна, Тави, Ниакрис или её отец. Пусть они выживут, вдруг горячо взмолилась она. Пусть все они останутся живы, а я, пусть я уйду.
– Хорош словесами-то горячими перекидываться, – пробурчал тем временем капитан Уртханг. – Нечего допрежьд боя высокопарно выражаться и красивые позы принимать. Драться почнём – тогда всё и решится. А тебе, кирия Клара, я тоже спасибо скажу. От всех моих молодцов. Добыча такая, что все Волчьи острова завистью изойдут, но да не в этом дело. Как тут благородная Райна рекла – за правое дело сражаемся, мол. Мы, свободные орки, в том никогда не сомневались, иначе прозвание б нам было совсем иное, и звались бы мы обычными пиратами, каких хватает в том же Кинте Дальнем. Мы на штурм за тобою пойдём со всей готовностью и желанием, даже и не сомневайся. Назад никто не повернёт. Покажем тутошним, что такое орочья сталь! Покажем, молодцы?
– Покажем! – дружно взревели орки, потрясая разномастным оружием.
– Вот и ладно. А теперь все к вёслам, брони вздеть, щиты поднять! Лучники и пращники – вперёд! Я нутром своим орочьим чую – неспроста эта белая штуковина пустой стоит. Не иначе как заманивают нас, кирия Клара.
Чародейка лишь молча кивнула. Она думала о том же самом. Вход не может не охраняться. С исполинской башни не могли просто так исчезнуть наблюдатели и сторожа. А впереди…
– Ой-гой! – Вперёдсмотрящий резко взмахнул рукой. – Вижу пирсы! Пустые! Никого нет!
– Сам вижу, что никого нет, – проворчал Уртханг, кладя зеленокожую лапищу на рукоять кривой широкой сабли. – Оно-то меня и пугает, аж поджилки, так их и растак, трясутся! Не знаю, куда от стыда деваться, кирия. Прямиком ведь в западню лезем.
Клара молчала, до хруста стиснув зубы. Орк был прав, кругом прав. Если бы восемь «длинных» с боем пробивались к заветной бухте, шли на абордаж, перебрасывались с чёрно-зелёными галерами зажигательными стрелами – она бы поняла. И, если честно, то бы и не беспокоилась. А сейчас…
Драккары медленно пробирались узким проходом. Клара ошиблась – это была не бухта, а скорее канал, созданный самой природой. Впереди – разрыв в скальном обруче, серые склоны взметнулись острыми вершинами, словно поставленные лезвием вверх ножи. У подножия теснятся купы деревьев, обычные для южных побережий длиннохвойные кедры, подножия увиты плющом. Берега нетронуты, нет даже лодочных подмостков; а впереди возле самой воды клубится туман. Не очень густой и вроде даже не магический, в отличие от укрывавшего корабли капитана Уртханга.
Драккары миновали каменное горло пролива, за скалистой грядой лежал ещё один неширокий зелёный пояс; носы с гордо взнесёнными волчьими, кабаньими и медвежьими мордами резали сгустившуюся мглу, впереди стали проступать очертания берега.
И – пирамид.
Каменные пирсы небольшого порта, кое-где из неподвижной воды торчат сваи. «Длинные» едва крадутся, лишь чуть-чуть перебирая вёслами, каждый миг ожидая вражьей стрелы или ядра из спрятанной катапульты. Но на дерзких никто не обращает внимания, весь остров словно вымер.
Драккар капитана Уртханга первым подошёл к сомкнувшемуся вокруг бухты каменному обручу набережной. С грохотом упал штурмовой мостик, стальные зубья высекли снопы искр, плиты пирса потрескались. Без обычного боевого рёва орки перебегали на берег, прикрывшись щитами и выставив копья, словно подражая гномам.
В полусотне шагов от воды начинались пирамиды. Бесконечные ряды пирамид, протянувшиеся в обе стороны. Ступенчатые, с ведущими к вершине многомаршевыми лестницами. Возле подножий выстроились статуи – обращённые жуткими мордами к морю чудовища, с разинутыми пастями, угрожающе вытянутыми лапищами, где неведомые скульпторы не поленились изобразить во всех деталях когти, подобные настоящим саблям. Чаще всего попадались изображения огромного дуотта, шестирукого великана с мечами, скребками и чашами, а также крылатой твари, изогнувшей по-змеиному шею и оскалившей зубы.
Все бестии тупо пялились пустыми глазницами в сторону бухты и моря. Земля между пирсами и пирамидами оказалась вся вымощена, здесь не допускалось ни единой травинки, между плитами не влезло бы и острие самого тонкого ножа, настолько плотно их пригнали друг к другу.
Кое-где на высоких ступенях пирамиды горели огни в широких чашах на треножниках; но возле них – никого. Пусто, тихо, мрачно, только чуть слышно подвывает ветер, словно скорбя о чём-то.
Все восемь «длинных» без помех высадили отряд Уртханга на пирсы Утонувшего Краба. Такого не случалось ещё никогда – вваливаться во вражью столицу с парадного хода, и – никого не встретить? Где армии неживых зомби с косами сиреневой стали, в ало-зелёных шипастых доспехах? Где боевые башни, готовые засыпать дерзких налётчиков ядрами и копьями, залить жидким огнём?
Орки быстро и ловко построились тремя клиньями, впереди щитоносцы и копейщики, стрелки – в середине. Клара со спутниками и Уртханг пошли с центральным отрядом, нацелившимся прямо на проход между двумя ступенчатыми пирамидами.
Капитан махнул рукой своим, и несколько орков, таща внушительные мотки верёвок, пригибаясь, бросились к ближайшим строениям.
– Внутрь лезть не станем, а вот наверх подняться стоит… – процедил сквозь зубы предводитель дружины Рейервена.
Орки молча ждали, наклонив копья и сдвинув щиты. Посланцы резво припустили по ступеням, словно уверившись, что вокруг на добрую лигу никого нет. Клара провожала их взглядом, каждый миг ожидая магического удара; но нет, никто не воспрепятствовал удальцам с Волчьих островов добраться до самой вершины.
Они исчезли там, скрывшись за нагромождением изваяний, – а потом завопили, замахали руками, указывая туда, за линию передовых пирамид.
Они исчезли там, скрывшись за нагромождением изваяний, – а потом завопили, замахали руками, указывая туда, за линию передовых пирамид.
Уртханг коротко мотнул головой; клин орков загрохотал сапожищами по выглаженным плитам, втянулся меж пирамид, миновал их, потом второй ряд…
Клара замерла, давя крик. Такого она ещё не видала, но, в конце концов, что уж тут такого особенного, не от всего большого боевая волшебница зажимает рот ладонью, словно перепуганная девчонка. Нет, вовсе нет.
За двойной цепью пустых пирамид Клару наконец настигла обжигающая, давящая, распластывающая по камням сила, та самая, что она поклялась навсегда избыть из Эвиала. В каждый сустав, каждое сочленение ввинчивались раскалённые шурупы, волшебница если и устояла на ногах, то лишь благодаря Райне и Шердраде, подхватившим её с двух сторон.
– Кирия Клара!
– Уже всё, уже проходит, – прохрипела чародейка. Дурнота и впрямь отступала, чудовищный пресс поднимался.
– Вот и дошли, госпожа Клара, – неправдоподобно спокойно проговорил Бельт. – Влезли в мышеловку и даже хвост втянули. Что ж дальше, а, госпожа?
– О… отойдём, – выдавила волшебница.
Клара, Райна, Тави, Бельт, Ниакрис, Уртханг и Кицум встали тесным кружком; все, за исключением клоуна, постарались встать спиной к открывшемуся зрелищу. Орки мрачно рычали и скалили зубы, что было мочи сжимая в руках копейные древки, – никто не остался незатронутым.
– Отпусти орков, – сразу, без предисловий, вдруг сказал Кицум. – Тут ничего не изменит ни восемь сотен мечей, ни даже восемьдесят тысяч. Тебе предстоит пробиваться одной. Или с теми, кто захочет пойти с тобой, но, предупреждаю, одних мечей тут будет мало.
– Мы назад не повернём! – зарычал Уртханг, показывая клыки.
– Не повернёте, знаю. И все тут поляжете. Это тебе не столицу Клешней за мягкое брюхо потрогать, капитан. А Кларе вы не поможете. Думал я, что плохо окажется, но не знал, что настолько. Поворачивай драккары, брат. Уходи отсюда. Домой, к вечному Громотягу. Здесь же на вас одного огнешара хватит, ты мне поверь.
Мрачный и злой, орк выбросил сжатый кулак.
– Отродясь ни от кого не бегали. И сейчас не побежим. Зря тащились, что ли? А огнешары… смерть каждому из нас написана. Смерть и огненное погребение. От мяса и костей, что отжили, избавиться; так что нам этих заклятий бояться не пристало. Да и не верю я, что тут такие чародеи. Разве ж допустили б они, чтобы мы их щипали, словно курицу?! Да ни в жисть. Явились бы к нам на Волчьи острова и срыли б их до самого дна морского.
– А ты, Кицум? Что посоветуешь? Ты ж велел… – начала было Клара, но клоун резко и сердито перебил её:
– Что сказал – то сказал, обратно не возьму. Однако и в том был не прав. Всё, исчерпал позволенное, до самого края. Смотрю на это, – он ткнул пальцем Кларе за спину, – самого оторопь берёт. Знаю лишь одно – то, что тебе нужно, – на самом дне. Надо спускаться. А хозяева только этого и ждут. Что ж до меня… – он опустил голову, словно не имея сил смотреть Кларе в глаза. – Моя дорога кончилась. Что мог, я сделал. Тебе предстоит сделать куда больше.
– К-как? – опешила Клара. – Кицум, но мы… но я… но там же…
– Думаешь, я не кинулся бы сейчас туда первым, будь на то моя воля? – тихо спросил клоун, поднимая взгляд. – Думаешь, не дрался бы? Испугался б, побежал? Наивная…
– Но… куда же ты?
– Куда? – горько усмехнулся Кицум. – Мой срок кончается. Единое призывает меня обратно. Миссия старого клоуна закончена. Пора возвращаться. Я сольюсь с Единым, отдам ему всё, здесь накопленное. Выражаясь по-вашему, я умру. Личности Кицума больше не будет.
Он произнёс это спокойно и буднично, как нечто само собой разумеющееся.
– Силы уходят, люди остаются. – Кицум положил Кларе тяжёлую руку на плечо. – Так всегда было и будет. Наше благословение и наше проклятие, Закон Равновесия. То, что я узнал в Империи Клешней, и то, что я оставил вас без помощи, позволило мне, во-первых, успеть к жертвенникам и, во-вторых, указать дорогу сюда. Всё. Большего мне уже не позволено, и Единое призывает вернуться.
– Разве ты не можешь… не послушаться?
– Как может не слушаться тебя твоя же собственная рука, если, конечно, она не пробита насквозь? – возразил Кицум. – Я – именно такая рука. – Он досадливо покачал головой: – Прощайте, друзья. Я очень хотел бы рассказать, что вас ждёт там, – кивок за спину Кларе, – но это лишь сделает ваш путь много, много труднее, придав вашим врагам удачливости. Не понимаешь меня, орче?
– Нет, – буркнул Уртханг, отворачиваясь. – Одно только знаю, что ты перед боем убраться решил куда подальше.
Кицум грустно улыбнулся:
– В этом-то и состоит разница между мною, Единым, и теми, кто сейчас правит Упорядоченным. Я ухожу. Убираюсь куда подальше, как заявил доблестный Уртханг. А они – они, Клара, идут в бой во главе своих полков, как встарь, не гнушаясь ни копейного древка, ни сабельного эфеса. Знала бы ты, как я им завидую!.. Ну, прощайте. Похоже, здешние хозяева знают, что я тут. Или, по крайней мере, подозревают. Потому и бездействуют. Стоит мне уйти, и тут начнётся такое…
– Так, может, погодите ещё, великий? – осторожно заметил Бельт. – Спуститесь с нами до самого низу, а там видно будет. Захотите, так и уйдёте себе потихонечку.
– Выдумщик ты, Бельт, – усмехнулся Кицум. – Что ж, проверим твои слова. Ну, орче, в последний раз говорю тебе…
– А я в последний раз тебе отвечаю – мы назад не повернём!
– Как знаешь, – вздохнул клоун. – Что ж, Клара, идём. Ты всё увидишь сама. Нет, нет, вставай в середину. Райна, Ниакрис – прикройте её спереди. Шердрада – закроешь кирии спину. Бельт, тебе придётся попотеть.
– Догадываюсь. – Старый некромант с хрустом размял пальцы. – Пустим зомбей побегать!
– Пустим, пустим… Ну, пошли.
Все дружно обнажили оружие – за исключением Кицума. Тот демонстративно заложил руки за спину.
Так они и двинулись вперёд – малый отряд Клары, Кицум, а за ним – гулко топающий по камням строй орков.
Пирамиды остались позади.
Впереди лежала судьба.
* * *Утонувший Краб, подумала Сильвия, из последних сил взмахивая крыльями. Остров вырастал из морских глубин, расталкивая плечами невысоких, но отвесных утёсов сгустившиеся туманы.
Вокруг всё спокойно. Верно, она и в самом деле сильно опередила Наллику, Трогвара и их стихиалий. Что ж, подождём.
Исходящую от острова силу Сильвия почуяла издалека и повторила себе, что положение Хозяйки Смертного Ливня имело свои преимущества.
Для неё над островом крутился медленный серый смерч, словно исполинское сверло, ввинчивающееся в земную твердь. Кто-то, неведомо кто, стянул под себя поистине неописуемую мощь. Стянул и удобно на ней устроился, подложив под седалище.
Имелось на этом острове и кое-что иное, также небезынтересное, на дальнем закатном побережье. Сильвия не поленилась сделать крюк и облететь Утонувший Краб, несмотря на уставшие крылья.
Память услужливо восстановила картину.
Да, она успела побывать здесь. Давным-давно, другой Сильвией и в другой жизни. Тогда она ещё ничего не понимала. Ничего в ней не было, кроме лишь жгучего желания выбраться из этой ловушки. Правда, теперь, сделавшись Хозяйкой, она могла вспомнить в себе и что-то ещё, невнятное, смутное, почти неуловимое – её словно вёл кто-то, подсказывая, что нужно сделать.
Кому-то очень могущественному требовалось, чтобы она разрубила-таки ту скрижаль.
И Сильвия разрубила.
Так не является ли всё последующее её непосредственной виной?
Раньше Сильвия, внучка главы Красного Арка, над этим бы даже не стала задумываться. Вопрос «виновата ли я?» волновал её с единственной точки зрения – не придерётся ли дед, за любые провинности так и норовивший уложить любимую наследницу на лавку со спущенными штанами и выпороть.
Сова опустилась на мокрый песок, встряхнулась, обращаясь для Сильвии в себя прежнюю, для стороннего наблюдателя – в жуткое умертвие, получеловека, полузомби. Однако пальцы, где сквозь прогнившую плоть виднелись белые фаланги, эфес громадного фламберга держали крепко.
Она осторожно шла по пляжу, озираясь, вспоминая…
Не здесь ли разбил лагерь отряд Клары Хюммель?
Но тогда лес на дюнах и за ними жил и дышал полной грудью: пели птахи, порхали бабочки, проносились стрекозы. Сейчас здесь нет никого и ничего. Только печально шепчутся о чём-то деревья, роняя длинные листья.
А вот здесь был холм с криптой, вдруг подумала Сильвия, глядя на уродливый чёрный овраг. Взрыв разметал землю, котлован лишь чуть-чуть не дошёл до океана. Здесь ничего не растёт, даже трава так и не смогла пробиться на обугленных склонах.
Сильвия постояла у ямы, смотрела, вспоминала…
Сколько воды утекло, сколько прошло времени. Чему научилась она, наследница великих магов, последняя из Красного Арка? Наверное, только одному – не покончить с собой, обернувшись жутким страшилищем. Законы космоса универсальны и бездушны, им нету дела до её страданий. Значит, ей остаётся лишь одно – разрубить их, так же, как некогда она рассекла фламбергом зачарованную скрижаль, отмеченную перечёркнутой стрелой, знаком местного Спасителя.