Диана кивнула. И тут же подумала, что мать ее на Марс бы с удовольствием отправила, лишь бы она была подальше от Ромы. Так лихорадочно собирала вещи дочери, о чем-то пошептавшись с этим дядькой на кухне! Диана, сколько жила, не помнила, чтобы мать так суетилась.
– А как же экзамены? Я готовилась. Я в институт поступить хочу, – напомнила она мужику.
– Когда будут экзамены, отвезем. С охраной! Как дочь президента! – Улыбался он, кажется, по-доброму. – И с институтом решим. Не переживай! Просто тебе сейчас надо какое-то время побыть подальше от всего этого. Чтобы у некоторых нехороших людей не было возможности тобой манипулировать. Ты поспи, дочка, поспи. Ехать долго.
И она задремала, перебравшись на заднее сиденье. Когда открыла глаза, было уже темно. И они ехали через какой-то лес. И сделалось немного жутко. Особенно когда обнаружила, что телефон мобильный исчез из кармана джинсов.
– Его ищешь? – Мужик поднял правую руку с ее мобильником.
– Да. Отдайте!
Она дернулась вперед. Но он уже убрал руку.
– Не нужен он тебе тут, поверь. С матерью будешь говорить, сколько влезет. Больше – ни с кем. Для твоей же пользы. И не переживай ты так. Ты в надежных руках, девочка…
Когда они, проехав через темный лес, выбрались на взгорок и Диана увидала дом в долине, купающийся в лунном свете, она позабыла обо всех своих страхах.
Это было просто какое-то чудо! Дом из сказки, из мечты! Не очень большой, с мансардой, увитый плющом, под черепичной крышей, окна со ставнями. Кольцо живой изгороди, аккуратно подстриженной, ухоженной. Газоны, клумбы. В лунном свете все казалось фантазийным, нереальным, уснувшим по велению злого волшебника. Она, честно, даже рот открыла.
Он заметил.
– Нравится? – спросил, когда они начали съезжать со взгорка.
– Да.
– Вот тут тебе и предстоит пожить какое-то время. Похозяйничать. Справишься? Не побоишься?
– Совсем одной жить?
И тут же подумала, что…
– Нет, конечно, – сразу отсек он все ее мысли о возможном бегстве. – Как я могу оставить тебя одну в такой глуши! Конечно, будет охрана. Но не для того, чтобы контролировать тебя. Делай что хочешь! Готовься к экзаменам, купайся в бассейне, загорай, кушай, спи. Просто я должен быть спокоен, что с тобой ничего не случится. Что ты в надежных руках…
Она еще долго недоумевала, почти до самого утра, больше не сомкнув глаз, что же это за надежные руки такие, в которые мать не побоялась передать ее? Кому она доверила жизнь своей юной дочери? Испугалась, что ее снова станут таскать в полицию за то, что солгала там про Ромку? Диане пришлось все рассказать матери. Той соседи и без нее доложили, когда мать вернулась домой под вечер. И та пристала с расспросами. Пришлось каяться.
В этом причина? Что за благодетель такой? Откуда знает ее семью?
Мужик остановил машину возле входа в дом, куда вела всего одна ступенька. Зажег фонарь под большущим козырьком. Лунный свет сразу съежился, уполз за полосу живой изгороди. Входная дверь – тяжелая, по виду бронированная, распахнулась под нажимом его широкого плеча, из дома пахнуло спертым, нежилым воздухом.
– Тебе придется тут немного прибраться, – проговорил он виновато и включил свет в прихожей.
Диана огляделась. Голые белые стены с красивыми крючками для одежды, освещаемые старинной люстрой с десятью рожками, на полу кафель, по виду напоминающий растрескавшийся мрамор. Наверное, дорогой, подумала она рассеянно и зевнула, проходя за ним дальше в кухню. Тот же кафель на полу. Те же белые стены. На окнах деревянные жалюзи. В центре просторной комнаты стол-остров с встроенной варочной панелью в самом центре и громадной вытяжкой над ним. По одну стену шкафы с рабочей зоной и грудой всякой бытовой техники, которую, кажется, ни разу не использовали. Раковина, большая, с детскую ванночку. Латунные краны. По другую, дальнюю от входа стену, – несколько низких удобных кресел, взявших в кольцо самый настоящий камин. Сбоку от камина на красивой подставке березовые поленья. Ей очень понравилось. И сразу захотелось забраться в кресло. Но только чтобы огонь полыхал в очаге и чтобы… Ромка был рядом. Сердце болезненно сжалось. И она, не выдержав, спросила:
– А Рома? Он знает, где я?
– Рома? – Мужик удивленно поднял лохматые седые брови, смешно ими шевельнул. – Он для тебя что-то значит?
– Да…
Она осмотрела его, снова поражаясь тому, что внешность его кажется ей до жути знакомой. Вот точно где-то видела она эту приземистую крепкую фигуру. Ноги кривоватые, руки сильные, голова седая, лохматая, будто он стригся раз в год.
Где она его видела?
– И что же он для тебя значит? – Мужчина глянул на нее строго.
– Я… Я его люблю, – вырвалось у нее как-то само собой.
Даже матери бы ни за что не призналась. А этому странному человеку, забравшему ее из дома и увезшему за тридевять земель в какую-то глушь, вдруг призналась.
– Сильно люблю. Давно. И думаю, это навсегда. – Она с надеждой глянула на большой двухдверный холодильник. – Там есть что-нибудь?
– А мы сейчас посмотрим, – улыбнулся он вдруг ей тепло, как дочке.
Хотя она не помнила своего отца и не могла знать, как улыбаются отцы своим дочерям. Но видела не раз, как ерошит Ромкин отец ему шевелюру при прощании во дворе или как любовно подталкивает к машине. Отец очень любил Рому. И Рома его тоже. И одному богу известно, что он пережил, когда отец пропал. Одному богу и ей чуть-чуть.
Обе дверцы холодильника распахнулись. Полки были под завязку забиты продуктами.
– Что будешь? – Мужчина достал связку сарделек. – Сварим? Что-то горяченького хочется.
– Сварим, – кивнула она и шумно сглотнула слюну. – И горчички…
– И соуса… – подхватил он почти весело и захлопотал.
Через пятнадцать минут они уселись за стол с тарелками. В блестящей кастрюльке перед ними пыхтели на варочной панели сардельки, в соусниках горчица, кетчуп, на отдельной тарелке тонко нарезанные ломти хлеба. Мужчина выключил огонь, открыл стеклянную крышку, начал таскать из кастрюльки раздувшиеся сардельки огромной рогатой вилкой.
– Ешь! – почти приказал он, сбросив ей три штуки. – Да надо отдыхать. Мне завтра… Вернее, уже сегодня, надо возвращаться. Смену дождусь и уеду.
– Как вас зовут? – спохватилась она, надрезая сардельку, сразу брызнувшую соком.
– Михаил Иванович, – представился он и манерно протянул ей руку. – Михаил Иванович Шелестов.
Она протянул свою ладошку лодочкой:
– Диана. Диана Сергеевна Мосина. – Она смутилась, когда он поцеловал ей руку, сразу начала жевать.
Он тоже отвлекся на еду. И какое-то время они молчали, поочередно обмакивая горячие сардельки то в горчицу, то в кетчуп. Потом он сказал:
– Экзамены у тебя начинаются через пару недель. В институте мне сказали, что тебе достаточно сдать на минималку, и ты уже зачислена по результатам олимпиады. Так?
– Будто бы.
– Две недели… Достаточный срок, чтобы все разрешилось. – Он уставил немигающий взгляд на пустое, гладко вычищенное нутро камина. – Хотя… Пяти лет оказалось мало… Ладно, подумаю, что можно сделать. Ты, главное, не переживай. И сиди тихо, идет?
Диана пожала плечами. Будто у нее был выбор! Был бы, она бы сейчас позвонила Роману и…
– С Ромой не пытайся связаться. Это очень опасно, – предостерег ее сразу Шелестов, будто угадал, о чем она думает. – Отдыхай. Читай. Делай что хочешь…
Когда она проснулась около десяти часов утра в отведенной ей в мансарде комнате, Шелестова уже не было. Его сменили два неразговорчивых парня лет под тридцать. Такие же, как хозяин, невысокие, плечистые, крепкие и коротко стриженные. Один все время находился на улице. Второй торчал в доме, время от времени обходя комнату за комнатой.
– Иди завтракай, – скомандовал тот, что был в доме, когда Диана после душа спустилась на первый этаж.
На завтрак была гречневая каша с молоком, которую она терпеть не могла.
– Кофе сваришь сама, – буркнул парень, держа в руках бутерброд с колбасой размерами с колесо детского велосипеда.
– Я не хочу эту кашу. – Диана капризно надула губы. – Я тоже хочу бутерброд!
– Нельзя.
Кажется, его ее капризы позабавили, но он погасил улыбку где-то глубоко на дне глаз.
– Почему?
– Тебе еще тренироваться.
– Тренироваться?! – Диана изумленно заморгала. – В смысле?! Чем, чем я стану заниматься?
– Тем, чем успешно занималась несколько лет, девочка.
И парень ушел из кухни. А она тут же вспомнила! Вспомнила, где видела седого мужика, назвавшегося Шелестовым. В тире! Он нахваливал ее меткость, когда она без промаха лупила по мишеням. Только был он тогда в армейских широких штанах, в майке, на левом плече красовался широкий шрам. И выглядел он моложе и беспечнее. Не то что вчера, когда за ней приехал. И сегодня ночью, когда ее привез.
И занятий, обещанных ей Шелестовым, не случилось. У нее просто не оставалось времени на чтение книг, не успевала и позагорать. Хотя наплавалась вдоволь. И все больше на время. Бег по пересеченной местности, потом тренировки часа два до обеда, два после. Потом час на отдых. И в тир. Там она проводила по три часа, стреляя из всякого разного оружия, которое видеть до этого могла только в кино. Перед сном плавание.
Ела мало, все больше полезную еду, которая не лезла в глотку. Спала крепко, потому что выматывалась. И про Ромку вспоминала все реже и реже и почему-то все время с обидой.
Ей казалось, что виноват во всем он! И в том, что ее увезли из дома. И в том, что ее истязали тренировками, вместо того чтобы дать возможность подготовиться к экзаменам.
– Все будет нормально, не переживай, – пробубнил охранник, который постоянно сидел в доме, звали его Витя. – Сдашь свои арифметику с русским на «отлично». Ты главный экзамен сдай Валере. Вот это будет да…
Валерой назывался тот, что караулил периметр и тренировал ее. Правильнее – измывался, стоя на бортике бассейна с секундомером и грубо отдавая команды. Он же был ее партнером по борьбе, не особо заботясь о синяках, которыми покрывалось ее тело. Он же стрелял рядом с ней в тире, который вдруг обнаружился в подвале милого дома, показавшегося ей сказочным в лунном свете.
– Все, не могу больше!!! – заорала она однажды, упав на спортивный мат на открытой площадке рядом с бассейном. – Не могу!!! Оставь меня в покое!!! Урод!!!
Причина для истерики была более чем основательной. Он только что ударом своей пятки в плечо так ее распластал, что кажется, позвоночник переломился. Ей было больно! И обидно, что пропустила удар! Прием был новым, он никогда его не применял. И прием был подлым, не по правилам.
– Встала!
Валера, тяжело дыша, стоял над ней. Его крепкое мускулистое тело было мокрым от пота, она тоже его вымотала будь здоров. Глаза же привычно были пустыми.
– Пошел к черту! – заорала она и воткнула в веки пальцы, чтобы не дать слезам выкатиться. – Не могу больше! Отстань от меня! Урод… Зачем это все?! Зачем это все мне??? Я буду изучать физику, понял??? Ты знаешь, дубина, что такое физика???
– Вставай, Дианка, – вдруг совершенно нормальным, человеческим голосом попросил Валера и упал коленками рядом с ней. – Ну и вымотала ты меня… Пришлось свой коронный применить. А то бы ты меня свалила. Ты молодец, девочка. Косолапый знает, на кого ставить…
– Кто такой Косолапый?
Она убрала пальцы с век, чуть приоткрыла их. Солнечные лучи тут же свернулись радужными кольцами, расплывшимися перед глазами.
– Хозяин наш с тобой. Михаил Иванович Шелестов. Косолапым его зовут некоторые авторитетные люди. – Валера смотрел на нее со странной смесью тоски и надежды. – И сам он очень авторитетный и уважаемый человек, Дианка. И он на тебя поставил. И это для тебя такой подарок судьбы! Ты даже не представляешь! У меня после травмы реакция не совсем та. Зрение чуть испортилось. А ты… Ты крутая!
– В смысле – поставил?! – Она все пропустила мимо ушей, услышала только это. – Он что, из меня киллера хочет сделать, твою мать???
– Почему сразу киллера? – Это слово, кажется, его не пугало, даже наоборот – он произнес его со странно уважительной интонацией. – Почему сразу киллера? Будешь его телохранительницей. Это такая честь!
– Да пошел ты! – рявкнула она, насколько сил хватило.
Перевернулась на мате, резко вскочила на ноги и заорала, сжав кулаки:
– Честь?! А меня спросили??? Я учиться хочу, а не чьи-то задницы спасать! Учиться, понял?!
– Да понял я, не ори. – Валера сел на пятки, глянул на нее с жалостью. – Что тебе твой институт-то даст, дурочка? Куда с дипломом своим сраным пойдешь работать? В офис за двадцатку зад протирать? Или на рынок, на точку тряпьем торговать? Видали, знаем таких образованных!
– Много ты их видел! – огрызнулась Диана и отвернулась от самоуверенного Валеры.
– Да уж повидал, не сомневайся, – проворчал он ей в спину.
Было три после полудня, и жара стояла такая, что воздух, попадая в легкие, обжигал. Или ей просто так казалось? Лопатки, коленки, поясницу сводило от усталости. Голова гудела от падения на мат и от того, что открыл ей Валера.
Она должна стать охранницей Шелестова??? Это что за хрень?! Он же сказал, что она здесь для ее же безопасности. Что она в надежных руках! А оказывается, это ее руки должны стать для него надежными! Как понимать?!
И даже если ее готовят для охраны Шелестова, то на кой черт она второй день стреляет из винтовки с оптикой?! Это-то ей зачем?!
– Сестрица твоя тоже, поди, с высшим образованием, – гнул свою линию Валера за ее спиной.
– И что? – Диана покосилась на него через плечо. – С высшим!
– Вот… И где она сейчас? Сидит… И знаешь, почему сидит?
– Нет. – И ей вдруг стало интересно. Мать так до сих пор и не открыла ей тайны, а дворовые сплетни всегда пролетали мимо ушей Дианы. Не сидеть же ей на скамеечке с тетками, чтобы послушать! – Нет, не знаю. Почему? – Она развернулась к нему лицом и, чуть подумав, села напротив, так же, как и он, – коленками в мат, попа на пятках. – Почему?
– Потому что ее – умную девчонку отправил на нары сопливый пацан. Хитро сфабриковал улики и отправил. Не сам, конечно, по просьбе. Но отправил же! Он кто? Никто, сопля с десятилеткой. А она кто? Она девушка из хорошей семьи с высшим образованием. Пацан здесь, на свободе. А она там, в тюрьме! Вот и думай…
– Погоди, погоди… – Диана с силой замотала головой. – Какой пацан? Какая десятилетка? О ком речь вообще?!
– О-о-о, так ты ничего не знаешь? – Валера заметно развеселился. – Точно не знаешь?
– Нет. О чем?
И потом Валера сказал:
– О том, что твой Рома посадил твою сестру?
– Не-е-ет… – шепнула она. – Не может быть!
А внутри все надрывалось в крике: может, может. Не просто так мать возненавидела его после того, как сестру увели из дома. Перед этим Рому держала полиция под стражей неделю, а потом его отпустили, а сестру…
Их поменяли местами! Но почему?!
– Это все так, Дианка, – с обидой произнес Валера и дернул ногтем большого пальца себя за верхний резец. – Стал бы я тебе врать! Смысл? У матери, хочешь, спроси.
Она спрашивала! Мать отмалчивалась. И продолжала ненавидеть Ромку люто. Почему?
– Почему? – Она глянула несчастными глазами на Валеру.
– Потому что он умный, а она дура. Я к чему веду-то? Она с высшим образованием, а ее обвел вокруг пальца необразованный пацан! Вот я к чему веду-то, Дианка. А ты зациклилась: институт, институт! Что он тебе даст-то? Ни хрена! А Шелестов тебя в люди выведет и…
– Почему? – Она плохо слушала его пустую болтовню. – Почему он это сделал?!
– Кто – Шелестов? – тупил Валера. – Ты перспективная. Он тебя еще пару лет назад в тире приметил и…
– Рома!!! – закричала она страшно, сипло, как простуженная. – Рома почему так сделал??? Он не мог!!! Зачем ему??? Он… Он не мог. Он бы не стал! Я не верю!
– А, вот ты о чем. – Валера почесал коротко стриженный затылок, сложил жесткие губы грустной волной. – Понимаешь, Дианка, там все так было запутано. Я сам толком не знаю причины. Конкуренция, скорее всего. Не могу точно сказать, совру еще. Но то, что он ее подставил, это сто процентов. Даже двести. Хочешь, сама его спроси.
– Мне нельзя! – Она с испугом уставилась на собственный мобильник, который Валера ей протягивал. – Мне нельзя звонить. Никому. И ему тоже.
– Ради такого случая можно, – благосклонно кивнул Валера и тут же набрал нужный номер, и тут же протянул ей снова мобильник. – На, детка, говори. Он на связи.
Диана приложила телефон к уху, поражаясь тому, какой он горячий.
– Алло! Рома? – произнесла она странным, будто чужим голосом. – Ты меня слышишь?
– Да, слышу. С тобой все в порядке? – А вот его голос, напротив, показался самым родным, самым знакомым. – Где ты?
Валера, слышавший все, тут же приложил указательный палец к губам запретным жестом.
– Это не важно. – Диана набрала полную грудь воздуха и принялась цедить его из себя по капле, разбавляя отрывистыми фразами. – Это правда?.. Про мою сестру, правда?.. Это ты?.. Ее ты… Мать потому и ненавидит тебя, да? Рома! Не молчи!
А он молчал.
– Рома, не молчи! – закричала она хрипло. – Скажи, что это не так! Скажи, что мне врут!!! Это не ты посадил мою сестру!
– Не я. – Ну вот и его голос перестал быть похожим на его. – Ее посадил суд.
– Прекрати!
Диана вскочила, и тут же коленки подогнулись, она отсидела ноги. Но разве боль в сведенных мышцах может сравниться с болью, рвущей ей сейчас сердце?! Разве имеет значение то, что она не чувствует пяток? Она не чувствует души, вот что страшно!
– Тебя задержали тогда, неделю тебя не было. Сестра все говорила, что ты влетел по-крупному. И вдруг тебя выпускают, а ее уводят. И… И это из-за тебя?!