В комнате инструктажа горит свет. У карты – командиры групп, начальник сто второго центра, офицер ВДС, который сегодня старший на выводе групп, офицер разведки штаба Черноморского флота. На карте – Черное море…
Называется сие действо «информационное обеспечение группы»…
– Известно, сколько их?
– По данным ГРУ – до пятидесяти.
– Ё…
– Вот тебе и ё, капитан. Прикинь, что этот джихад-паром до Севастополя или до Феодосии доплывет и эти «хоббиты» прямо на набережной и в порту резню из автоматов устроят. А потом подорвутся…
Спецназовцы темнеют лицами и сжимают кулаки. Многие местные, для них Крым – Родина, здесь живут их семьи. Представить, что в родной Севастополь ворвется полтинник бородатых отморозков с автоматами… нет, это невозможно…
– Живыми их брать нельзя, – озвучивает общее мнение один из офицеров.
– А от тебя этого никто и не требует, капитан.
– Ох…вать в атаке тоже не надо, – вступает представитель разведотдела, – на пароме будут и гражданские.
– Амир у них кто?
Все офицеры прошли кто Чечню, кто Сирию – и в раскладах разбираются.
– Вот этот.
Фотография пошла по рукам.
– Мухаммед аль-Хизри. По данным ГРУ, крайне нетерпимый религиозный фанатик, Исламское государство. В голове у него такой мороз, что его исключили из «Аль-Каиды». За зверства, которые он творил по отношению к «мирняку»…
Так… выписка из приказа командира отряда. Высадиться на турецкий паром, захваченный террористами, обезвредить террористов и автомобили – бомбы, находящиеся на борту. Вывод в район проведения операции – по воздуху, парашютным способом в район с координатами… летно-подъемное средство – «Ил-76», бортовой номер… командир… После высадки, используя скоростные лодки, сблизиться с паромом, используя спецсредства, проникнуть на грузовую и пассажирскую палубы, идентифицировать и уничтожить все источники угрозы. Эвакуация группы – морским путем, отход на тех же лодках, запасной – после выхода в эфир с условным сигналом – подберет подводная лодка. Все правильно, и понятно, что подлодка там не просто так. Если того потребуют обстоятельства, она торпедирует паром. Причем вне зависимости, будут ли на борту гражданские и спецназовцы, – гибнуть всем. Но лучше так, чем допустить в родной город бородатую нечисть.
С другой стороны – на бумаге-то все отлично написано, да только «забыли про овраги». Паром-то – турецкий, и не может быть, чтобы турки пустили пятьдесят вооруженных террористов, не зная об этом. Знают, конечно. И вот тут-то и начинаются овраги. Что, если этот паром сопровождают истребители турецких ВВС или подлодка? Что, если паром сопровождает турецкий фрегат – даже корабль береговой охраны может наделать делов? Что, если вместо захвата парома, набитого террористами, придется вести бой с ВВС и ВМФ Турции? А ждать, пока паром войдет в наши территориальные воды, тоже нельзя. Причина – боевиков надо брать ночью, пока есть хоть какая-то внезапность. В наши территориальные воды паром заходит уже посветлу, боевики увидят досмотровую группу, вступят в бой, потом подорвут паром…
А остальное? Придется прыгать на воду. Черноморский флот долгое время был на птичьих правах, на положении пасынка. Фонды не выделялись, учения не проводились, техника не обновлялась. Новые скоростные лодки получили полгода назад, их толком и не освоили, не говоря о том, чтобы прыгать с ними. Получили, чтобы гонять морские группы крымских татар, тогда же начали плотно изучать антитеррористическую тактику – тоже полгода назад. Так что – как повезет. После приводнения – собраться, найти лодки, которые может куда угодно унести, хоть в другой квадрат, самим не утонуть и лодки не утопить. Если все пройдет как надо, тогда приключения только начнутся. Ночью – найти в море паром, сблизиться с ним, не привлекая внимания, подняться на палубу, идентифицировать террористов, которые явно в гражданской одежде, и ликвидировать их. При этом на нижней палубе ждут своего часа машины-бомбы, и если хоть одна рванет – парому и всем, кто на нем, – конец…
Так… порядок десантирования, координаты точек приземления и точек сбора, основные… запасные… точки сбора и обозначить как следует нельзя, чтобы не привлечь внимания турок. Схема парома… грузовая палуба, пассажирская, мостик. Опознавательные сигналы и группы цифр для опознания средствами связи и фонарями.
– Товарищи офицеры!
Все молчат. Потом кто-то выдает совершенно неуставное, но весьма подходящее данному моменту.
– Хрен им!
Отделения цепочкой заходят в самолет, на построение нет времени, да и так все понятно. Ведеэсник что-то обсуждает с командиром корабля – он пойдет на точку сброса с ними, отвечает за них до тех пор, пока они не покинут самолет. Спецназовцы лезут в гермокабину, кто-то смотрит на то, как принайтовлены в десантном отсеке лодки. Такой метод сброса отрабатывали всего один раз, до этого техсредства были совсем другие. Раньше спецназ ВМФ предназначался для чисто диверсионных задач, для высадки были специальные модули. Это теперь из них делают что-то вроде особо подготовленной морской пехоты с навыками антитерроризма…
По бетону взлетки один за другим уходят в черное крымское небо истребители прикрытия…
Пять тысяч. Нейтральные воды. Грузный, тяжелый транспортник висит в кромешной тьме – даже луны сегодня нет. Хреново. Где-то рядом четыре истребителя прикрытия, готовые прийти на помощь…
Офицер по выводу, одетый в меховую куртку и утепленную шапку, заглянул в гермокабину. Показал – пятнадцать минут…
В грузовом отсеке совсем не летний и не осенний «дубак», но это ненадолго. Черные туши лодок на своих местах – они отделятся первыми, потом пойдет десант.
– Пятнадцать минут до места! Борт взял курс на точку отделения согласно расчетам! Пять минут на сборы, и начинаем паковать платформы!
Пять минут – это основной парашют, запасной, мешок с оружием и всем необходимым. Часть груза находится в креплениях на платформах…
Затем платформы. Необходимо проверить и их, и грузовые парашютные системы. Вообще-то система предусматривает возможность сброса десанта уже в лодках, но они еще это не отрабатывали, поэтому приходится идти на риск раздельного десантирования, даже рискуя тем, что группу разбросает или они не найдут приводнившиеся платформы.
– С земли передали! Волнение ушло на один балл! – крикнул офицер ВДС.
Хоть что-то хорошее. Когда взлетали, было три.
Затем офицер докладывает в кабину пилотов о том, что все штатно и можно сбрасывать…
Командир группы спецназа тоже дает доклад:
– Все штатно, к сбросу готовы!
– Принято, пять минут до сброса! Обратный отсчет через четыре минуты! Борт занял расчетный эшелон, противодействия нет!
Все уже на штатных местах, за грузом. Вспоминают – кто о чем. Кто учебку… Если раньше основная учебка была на Черном и Каспийском морях, то потом перевели на холодную Балтику. Не наше стало Черное море, не наш стал Каспий. Но теперь Черное море снова наше. Черноморский флот быстро возрождается. И скоро он станет грозным противником и для тех, кто оперирует в море Средиземном.
Кто-то вспоминает о семье и детях… Когда Крым присоединился к России, изменилось многое. Даже учебники… В украинских школах больше имитировали, чем учили. А чего еще ждать, если учебники написаны на украинском, при том, что в украинском языке отсутствует необходимый глоссарий для многих предметов. А для русских школ в Крыму применялись не русские учебники… нет, украинские – переведенные на русский. То есть русские попытались написать учебники на украинском, а потом с украинского – переводили обратно на русский. Кто-то может осознать весь этот бред? И зачем все это? Когда пришли русские учебники – оказалось, что все крымские дети отстают на один-два класса.
Нет, жить можно было, в чем-то даже и лучше было. Как говорится, жрать нечего, да жить весело. Продукты дешевые, туристов летом много. Нарушил – сунул взятку. По службе – забот особых нет. Офицеры – кто таксует, кто бухает. Боевая учеба не ведется, два-три прыжка в год – и то хорошо. Дороги в ямах, вся техника разваливается, и на всем – печать какого-то временщичества и беззаботной цыганщины. Украина – это как тот неуловимый ковбой Джо. Почему неуловимый? А кому он, на хрен, нужен…
А потом – пришла Россия.
И это почувствовали все, и военные и гражданские. Россия, в отличие от Украины, нужна всем, Россия – это жизнь под давлением, как на глубине. Надо действовать, надо учиться, Россия – это действие. Совсем другие деньги, совсем другой спрос, совсем другие риски. Дороги начали ремонтировать, потому что они должны быть отремонтированы. Мост начали строить, потому что он нужен, а раз нужен – он должен быть. Плавучие лоханки вместо флота начали списывать и менять на новые. И в спецназе – в спецназе все поменялось даже круче, чем в целом на флоте. Новая форма, новая техника, новые спецсредства. Списали до восьмидесяти процентов имущества. Раньше старые, латаные-перелатаные «стрижи» да подводные носители шестьдесят лохматых годов. Теперь – скоростные лодки, индивидуальные и групповые подводные носители нового поколения, бесшумные снайперские винтовки, пробивающие на полтора километра, винторезы, штурмовые комбезы, ночные прыжки на воду с «Ил-76», в перспективе – специально под них переоборудованная малошумная подлодка для вывода групп. Но и задачи… охрана диппредставительств, тайные операции в Ираке, Сирии, Ливии, Сомали, Йемене, советничество, налеты, засады, обстрелы, закрытые боевые, вранье семье, где пропадаешь месяцами и откуда такие деньги. Боевые награды, без права ношения до дня отставки, тайные ночные рейсы, груз «200», груз «300». Но разве не ради этого люди идут в армию? И разве не прав был Черчилль, сказав: если у тебя есть враги, значит, ты что-то представляешь из себя в этой жизни. Тлеть или гореть – что ты выбираешь?
Те, кто летел этим бортом, для себя давно выбрали.
А кто-то вспоминал свое первое свидание на севастопольской набережной. Бархатный крымский вечер, негромкая музыка, и доверчивая рука в твоей руке. Так все начиналось… и можно ли допустить, чтобы полсотни бородатой отмороженной мрази, у которой в голове одна извилина да несколько стихов из Корана, ступили на эту набережную, на эту землю? Хотя бы на миг – но ступили?
Нет, нельзя…
Разница в том, что мы научились стрелять. Стрелять в лицо, хладнокровно и умело. Мы больше не верим в то, что все люди – братья, а мусульмане – всего лишь несчастные заблудшие овцы, которым надо просто объяснить, как они заблуждаются, и направить по пути, ведущему к коммунизму. В семьдесят девятом в Афган входили отцы, сейчас – оружие в руках у детей, а скоро – его примут внуки, и хват их будет так же умел, а глаз – столь же остр и безжалостен. Тридцать с лишним лет война, и не меняется ничего. Да и нужно ли что-то менять…
– Группа, две минуты до сброса!
– Две минуты!
Офицер ВДС пошел в хвост…
– Готовность!
Каждый поднимает руку с большим пальцем – готов.
– Все штатно! Одна минута! По ревуну – отрыв!
Начинает открываться грузовой люк…
– Принято! Одна минута!
– Ни пуха!
– К черту!
Самолет начал набирать высоту, в отсеке заморгали фонари, загорелся зеленый, черная ночь ворвалась в десантный отсек. Заревел ревун, первыми пошли платформы – в открытый проем рампы вылетает вытяжной купол, платформы с лодками и грузом одна за другой исчезают в темноте. Не видно ни хрена. Слитный бег, впереди только спина товарища, да мысль – только бы на груз не напороться в темноте. Под ногами – обрыв и пять с лишним тысяч – до знакомой до боли соленой теплой воды…
Выполняешь все на автомате – стабилизироваться в воздухе, посчитать, дернуть кольцо… рывок, осмотреть… хотя что можно там увидеть – темно, как у негра в… Снять чехол с прибора ночного видения, активировать его и наконец-то осмотреться – на грузе и на парашютистах есть маяки, но они видны только в ПНВ. Главное – не столкнуться в воздухе и определить, сколько до приводнения…
Приводнение. Войти в воду, не утонуть, запутавшись в стропах, отстегнуть парашют. Сейчас у них бронежилеты с положительной плавучестью, как у американцев, они помогают. Стабилизироваться, определить, в какой точке ты находишься, и плыть к точке сбора. Снарягу не потеряв…
А вот и грузовая платформа. Совсем рядом приводнилась…
Сбор. Тихая перекличка и такой же тихий запуск моторов.
Они не потеряли никого. Сегодня – кто-то там – на их стороне.
Помимо четырех истребителей вывод спецназовцев обеспечивает и беспилотник. Средний БПЛА «Кронштадт» отслеживает паром, обеспечивает ретрансляцию для спецназовцев и передает изображение на лодки в реальном режиме времени. Взаимодействовать с БПЛА спецназовцы научились в Сирии. Если раньше идешь по земле и не знаешь, что через пятьдесят метров будет, то сейчас в группе есть что-то вроде планшета, перед тем как идти – остановился, получил картинку, определил, есть ли противник, как лучше идти. Это двадцать первый век – при такой технике хрен возможны такие засады и такие потери, как в Чечне или в Афгане, – засаду сразу видно. Но почему-то есть уверенность, что война все равно не прекратится.
Да она и так не прекращается. Эти выродки переносят войну в города…
Четыре лодки журавлиным клином идут к цели. Сквозь облака начала проглядывать луна…
– Вижу цель! Девять кабельтовых до цели.
– Принято.
– Есть движение на палубе…
Паром идет без огней. Совсем…
Лодки у цели. Паром не знает, что никогда не придет к цели, которую наметили себе те, кто его отправлял. Потому что кинжал убийцы смертельно опасен, но только если бить в спину.
– Движение на палубе! Правый борт, по центру.
Снайпер смотрит в прицел модернизированного автомата «Вихрь» – раньше у них были бесшумные варианты «АКМ» для этого. Прицел не простой, а термооптический, российского производства, который не спонсоры подарили или волонтеры привезли, а выдало государство, которое до этого его же сделало. Как это и должно быть. В нормальной армии, в нормальном государстве.
– Движение на палубе! – подтверждает и второй снайпер. – Левый борт, ближе к мостику. Вижу оружие.
– Есть оружие, подтверждаю.
– Штурмовые группы готовы.
– Снайперам, вооруженные цели уничтожить. По отсчету. Пять – четыре – три – два – один – огонь!
Два хлопка.
– Цель слева уничтожена.
– Цель справа уничтожена.
– Движение на палубе остановилось! – докладывает оператор, получающий картинку с парящего над целью беспилотника.
– Штурмовым группам готовность! Начинаем сближение!
Две лодки, перейдя только на электромоторы, сближаются с паромом. С паромом без огней…
Хлопок – и вверх взлетает титановая кошка, и точно такая же – с другой стороны. Проникновение на палубу одновременно с двух сторон зовется у спецназа «резидентская виза», здесь оно осложняется кромешной тьмой, но упрощается размерами судна. Спецназ учится заходить и на совсем маленькие яхты, в этом случае нужно, чтобы действия с каждого борта были синхронными по времени до секунды, чтобы противник по раскачке судна не понял, что кто-то заходит…
Спецназовцы поднимаются на борт, они вооружены в основном пистолетами-пулеметами «Витязь-9», короткими, легкими, бесшумными, пуля из которого не пробьет террориста насквозь, поразив заложника, и не пробьет борт судна или переборку, поразив товарища или вызвав потоп. Но бывает всякое, поэтому часть спецназовцев вооружена нештатными короткими винтовками «Вепрь-1237,6254» с магазинами-двадцатками. Они будут работать, только если группа столкнется с противником в бронежилетах или если потребуется поразить противника за переборкой.
Пираты двадцать первого века один за другим оказываются на палубе и надстройках, растекаясь по ней подобно шарикам ртути. И над всем этим – с усмешкой горит Полярная звезда, обещая кому-то сегодня удачу…
Черное море
Паром «Иссакан»
Ночь на 16 сентября 2016 года
Человек не может без цели, человек идет по пути, но не знает, где его остановка или заканчивается его путь. Это не путь мусульманина, ведь сказано в Коране: «Поистине, мой намаз, мои обряды, моя жизнь и моя смерть для Аллаха Господа Миров». И Аллах дал нам свою милость, и указал нам этот путь, и повелел бороться с теми, кто мешает дойти до цели или может повернуть нас на другие пути.
И еще большая милость: Он дал нам возможность облегчить это путь – это джихад на пути Аллаха. А еще большая милость – то, что Он дал нам возможность укоротить этот путь, и это шахада.
Из предсмертной записи террориста, совершившего истишхад (самоподрыв)
Говорят, что все, что происходит в этом мире – и хорошего, и плохого, – от Аллаха Всевышнего. Но в таком случае разве не волей Аллаха является то, что давно уже выжжен рассадник нечисти в Грозном, и там, где были руины, сейчас высятся небоскребы, а люди живут достойно, при этом не отказываясь от своей веры и совершая все необходимые ибадаты. Говорят, что один из пришлых боевиков раскаялся в СИЗО – он приехал, думая, что необходимо вести джихад, потому что мусульман угнетают, но в первый же день его подняли рано утром охранники, сказав, что время совершить намаз. Тогда он понял, что делал не джихад, а совершил преступление…
И разве волей Аллаха может считаться, когда бандиты нападают на мирный город и расстреливают людей на улице? Неужели точно так же вели себя ансары Пророка? А ведь Пророк предупреждал, что его ансары – из достойнейших.
Впрочем, это все лирика. Каждый из нас выбирает, как ему жить. И только смерть за нас выбирают другие…
В рубке дежурили Али и Абу Зубейда, последний, как и было принято у мусульман, после рождения первого ребенка больше не назывался по имени – теперь он был Абу Зубейда, отец Зубейды. Он был религиозным фанатиком из Александрии, бывшим футбольным болельщиком – тиффози, и участвовал в печально знаменитой драке после футбольного матча – в нем было убито больше ста человек и несколько десятков потом были приговорены к смерти египетским судом. Своего смертного приговора он не стал ждать и сбежал в Сирию, там присоединился к Ан-Нусре, потом перешел в Исламское государство.
Абу Зубейда, до того как стать джихадистом, подрабатывал на курорте аниматором и потому не мог молчать. С тех пор как они вышли в море, он постоянно разговаривал с обитателями рубки, усугубляя и без того нервозную обстановку. Али хотел прочитать несколько молитв, но постоянно сбивался из-за того, что Абу Зубейда говорил. Это бесило Али, и он уже хотел высказать брату все, что думает о его болтливости, но сдерживался.
Капитан был человеком пожилым и опытным, он зарабатывал достаточно, чтобы кормить свою семью, уже женил старшего сына на достойной девушке и ждал внуков. Но все это разбилось, как тарелка с узором, рассыпалось, как карточный домик, когда в рубку ворвались террористы и направили на него автомат.